Поздний вечер. Узкие переулки, чьи дороги ярко блестели цветами неоновых выставок в отражении дождевых луж, были пусты как никогда раньше. Там за весь день не прошла даже бездомная собака или кошка, которая забежала бы сюда, чтобы найти еду.

Может быть, это все из-за того, что в том дальнем окне, из которого льется уютный пурпурный свет лампы и прикрыт полупрозрачными бордовыми занавесками, происходило то, что наблюдать стоит далеко не всем. Даже тем, у кого хорошее зрение, с трудом удастся увидеть в том окне юношу. Он смотрит в одну точку крайне взволнованным взглядом, в котором проглядываются нотки самого настоящего страха, испуга. Однако что могло произойти? И все же, прежде чем я приоткрою ту самую бордовую занавеску тайны, хочу сказать лишь одно – судьбой нам ничего не уготовано; лишь мы создатели самого себя, своей жизни и счастья.

Сложно сказать, что такое произошло с обычными людьми. Они любили друг друга, а точнее он, даже после того, как она ушла к другому. Его любовь, его желание увидеть ее вновь становилось все сильнее и сильнее. Любовь превратилась в одержимость, безумие. Он мог долгими часами стоять около ее дома; приносил часто ей красивые букеты под дверь. Она отлично понимала от кого были те простые, но элегантные тюльпаны, ее любимые розовые астры и белые хризантемы в красивой лиловой оберточной бумаге, но она их не выкидывала, а просто ставила их в вазу и вскоре о них забывала.

Так проходили дни, недели, а они перетекали в месяцы, долгие, продолжительные месяцы одиночества. Какого же было его удивление встретить ее вновь. Она стояла около его двери в том голубом легком платье, в котором в тот день она выбежала из его дома и словно растаяла в весеннем воздухе черемух и сирени.

Стоя в проеме двери, она извинилась и спросила лишь одно:

– Мы можем начать все с начала?

Он не верил своим ушам и глазам. Сердце трепетало, было готово выпрыгнуть из груди. Мысли носились из стороны в сторону и твердили лишь одно: «Да». Он, конечно, согласился. Ощущая себя вновь живым, он впустил ее к себе. Все началось с чистого листа: поцелуи, объятия, проведенные вместе дни, подарки, улыбки, комплименты и смех.

Но дождливым вечером все резко оборвалось. Она металась по комнате, пока с ее мокрых волос падали капли воды, бесшумно пропадая в пропасти махрового ковра. Она собирала вещи. Он же просто сидел на кровати, наблюдая за ней, не понимая, почему это вновь произошло. Почему снова? Почему она опять к нему? Странные, противные, скользкие чувства начинали овладевать им, а вопросы сменялись на безмолвные крики души: «Никому не позволю овладеть ею!», «Я никому ее не отпущу!», «Она моя!». Она снова собирала перед ним вещи, снова уходила. Он не мог позволить себе вновь потерять ее, возможно, уже навсегда. Встав, попытался ее остановить, но она начала сопротивляться. Увы, но многие люди собственники, и он не был исключением. Животная буйная ярость овладела им, а его действия были быстрыми и безрассудными.

Одно мгновение – звук разбившегося стекла и разлившейся воды; другое – ее испуганный взгляд, который постепенно становился стеклянным.

Когда он успокоился, понял, что он сделал непоправимое. Его возлюбленная лежала на ковре, а ваза, которую он разбил, лежала рядом, пока белоснежные лепестки хризантемы становились алыми, как самые дорогие рубины. Он еще долго смотрел на ее безжизненное лицо, осознавая, что он натворил.

На следующий день соседи нашли два трупа. Один – женский, рядом с которым лежали хризантемы сангинового цвета, а другой – мужской с перерезанным горлом. В руке у него был осколок вазы.