Акрофобия. Часть XX - XXIII

Холодный влажный пол. Девушка свалилась рядом секундой позже. Эйс приоткрыл глаза и увидел, как меж шестернями к ним несутся разряды, впиваются в свисающие с потолка прутья и уходят под купол. Лиз поднялась, он тоже. Рукав, закрывающий лайолт, был слегка оплавлен.

— Прости, я все испортил.

— Если честно, я думала, будет хуже, — она потерла ссадину на щеке.

 Адреналин ушел. Он почувствовал иглы в руке и поспешил их вырвать. В глазах отозвалось зеленым, стало как-то нехорошо.

— Что? Черт, в тебя попало! — выругалась Лиз.

— Яд?

— Нет. Транквилизатор. Двойная доза... Не смей засыпать! Здесь где-то должен быть... За мной!

 Они пробежали вперед, к двойным дверям. Она послала его к одному рубильнику, сама встала с другой стороны и дала знак. Оба рубильника были сорваны одновременно, зажглись лампы. Лиз отпрыгнула мгновенно, Эйс едва успел отскочить от вырвавшегося из-под земли столба пламени. Кажется, у него выгорели брови. Но вместо обострения, клонило в сон.

 Широкие металлические ворота раздвинулись с ржавым скрипом. Внутри было ничуть не светлее, чем здесь. По бокам разместились мелкие белые огоньки, словно прорези в металлическом ящике. Впереди стена входила в полукруг, там были размещены другие панели. Сверху свисали цепи, металлические боксы, служащие противовесами. В центре сидела какая-то женщина, закованная в кандалы. Она едва подрагивала. Однако, при ее виде Лиз шумно вдохнула и закрыла рот рукой.

 Эйс непонимающе посмотрел на нее и заметил на фоне свисающий с цепи шприц на высоте двух человеческих ростов. Потом ему показалось, что в другом конце помещения есть еще один. Но Лиз...

— Мама! — вскрикнула она и побежала навстречу.

 Сидящая дернулась, повернула к ней голову и дрожа продолжала смотреть. Ригер упала на колени и начала рассматривать ее лицо:

— Мама, ты меня слышишь? Сейчас, подожди!

 Она осмотрелась и сорвала со стены ключ, вернулась и начала открывать замки кандалов, освободила ноги, руки, начала расстегивать замки жилета... Женщина повернула к ней голову и дико завопила. Послышалось шипение, глаза Лиз округлились, когда в ее плоть впились человеческие зубы. Она свалилась на землю и едва удерживала на себе тело.

 Эйс переборол сон. Перед собой он видел только какое-то чудовище, давно потерявшее людское обличие. Он достал клинок, подскочил к ним, замахнулся. Лиз вывернулась и отбросила его к стене:

— Не смей!

 Он проскользил по полу, от удара что-то плюхнулось на землю. Шприц. Руки едва поднимались, глаза слипались все сильнее. Мозг перестал соображать. Лиз получила удар по спине, ее тоже отбросило. Тощее человекообразное с просвечивающимися костями разогналось и прыгнуло прямо на нее. Звякнули цепи, ее отбросило назад, удержало. Не хватило пару метров. В глазах Элизабет застыл страх и непонимание.

— Ч… что? Это же я! Я! — в голосе девушки звучала давно забытая детская обида, внезапно всплывшая на поверхность странным ощущением. — Ты не помнишь свою дочь?! Посмотри! Посмотри на меня!

 Ей не откликнулся ни один остаток человечности. Цепи разорвались, вниз посыпались звенья. Женщина метнулась к лежащему неподвижно Эйсу. Лиз с секундным запозданием решилась, бросилась наперехват и сбила ее в сторону. Существо поднялось и дернулось снова, но зависло на другой цепи. Девушка отскочила и махнула перчаткой:

— Нет!

 Поток ветра разорвал заржавевшие сегменты старых креплений, прямо перед Эйсом свалился тяжеленный бокс. Удар, хруст... Сейчас из-под него выглядывала только подрагивающая рука с длинными черными ногтями и золотым кольцом на безымянном пальце. Из-под дна постепенно расплывалось красное пятно.

 Девушка повернулась к Эйсу спустя минуту, глянула на шприц и плюхнулась на колени. Дрожащими руками она сняла колпачок и ввела содержимое ему в плечо. Затем достала из плаща другой, с мутной жидкостью, и вколола себе.

 Когда он очнулся, то увидел перед собой только результат выбора между реальным и только что найденным, никогда не существовавшим прошлым.

— Я видела ее только на фото, — тихо сказала Лиз. — Там они с отцом улыбались, счастливые. Отец говорил, что она сильно болела. Неизлечимо. Не помню ее.

 Девушка завела руку за голову, щелкнула заколкой, распуская волосы. Затем щелкнула еще одним креплением, извлекла змейку и разместила на ладони. Серебряное изящное украшение, с мелкими чешуйками, глазками черными камушками и тонкими зубами в подвижной пасти. Она мрачно разглядывала это:

— Отец подарил мне заколку лик в двенадцать, может чуть позже. Сказал, что это ее, на память. Как наследство. Королевская кобра, Ashis Xannar, “Поедающая Змей”... — затихал голос. — По кодексу, когда войд становится бесполезен — его надлежит убить. Наверное, он не смог, — проглотила она слово. — Потому и запер ее здесь. Обрек на такое существование.

 Голос едва подрагивал. Рядом валялись объедки, некоторые — совсем свежие. У Эйса плыло в глазах. Лиз приподнялась и сняла с пальца почерневшей руки украшение, повесила на цепочку на шее:

— Va void requm, мама... Прости. Вставай, Эйс. Нам... нам лучше уйти отсюда.

 Он встал на ноги, подобрал свой меч. Произошедшее его пугало. Лиз старалась все спрятать за маской хлада, но он ощущал каждой клеткой тела, как она рассыпается на куски. Как дрожит при каждом вздохе. Ставя себя на ее место, он не знал, как поступил бы. Ведь он тоже никогда не видел своей матери. В Лиз проглядывалась слишком холодная решимость.

 Полукруглый проем затянут черным пеплом, зависшим в воздухе. Трубки, контакты. Место для чего-то весомого. Проход закрылся у них за спинами. Они остались вдвоем в замкнутом пространстве.

 Поверхность и стены рядом дернулись. А потом перед ними появился сердечник всей конструкции. Круглый серебристый шар оборачивался в центре. Его грани сверкали красным, его пронизывало три вала с магнитными наконечниками. Сфера гигантских размеров вертелась меж ними, по бокам, словно в огромной библиотеке, выстроились ряды каких-то пластин. Стояли статуи металлических стражей. Эйс не сразу понял, что валы — руки и копье гигантского силуэта хранителя.

— Вау... — только и протянул он. — Что это за механизмы?

— За мной.

 Они прошли по мосту прямо к сердечнику. Сфера остановилась. Открылся проход внутрь, появился мостик, сотканный из полупрозрачной материи. Они вошли в зеркальное пространство...

 Дернуло вверх. Их уносило все выше и выше на прозрачном лифте. Сбоку мигали лампы, потом снова погружались во тьму, и снова лампы, свет... Эти механизмы не должны были работать. В них не было никакой логики. Подобные смелые конструкции смотрелись как шедевр безумного архитектора. И только сейчас в его голову пришла мысль: он не мог видеть ничего подобного ранее, потому что здесь задействована официально запрещенная везде магия. И по ощущениям, не самая чистая.

 Лифт остановился. Они вышли прямо в центре главного зала и их глазам предстала прекрасная картина: за всеми окнами сверкало золотом. Небо вибрировало, сыпало искрами. Сам воздух электризовался настолько, что меж волосами изредка проскакивали разряды. А потом была вспышка и хлопок. Враз, словно град ледяных осколков, каждый ужас выгорал в море золотого света, их тела на глазах разлетались на мелкие-мелкие кусочки, их больше ничего не держало в этом мире.

 А потом вниз спустилась Рейя. За ней вышла другая компания.

— Ну что, проблемы решены? — бессильным голосом спросила чародейка.

— Нижний барьер слишком слаб, — сухо отрезала Лиз. — Мы слишком долго не питали его. Боюсь, придется укрепить кровью.

— Старый ритуал, — помрачнела женщина. — Да...

 Они молчали. Каждый осознавал происходящее. Кроме новичка:

— Какой ритуал? — вокруг вертелось чересчур много событий и загадок. — Что за укрепление?

— Не время для глупых вопросов, — помотала головой Элизабет. — Войд. Жизнь войда в обмен на баланс. Кто сможет? Рейя? Я могу, если нужно.

 Магичка молчала. Воздух снова начал колебаться.

— Я потеряла троих адептов. Мы не палачи, — скрипнула зубами та. — Я не могу решать, кто умрет. Нужен доброволец. Но не ты. Садмур нам всем головы оторвет.

— Плевать на отца!

— Я могу.

 В дверях застыл Трэвор. Взгляды застыли на нем. Рейя задержалась на секунду, но не попыталась отговорить:

— Уверен?

 Трэвор выпрямился и стал еще больше, чем казалась вначале. И лишь обвисшая рука портила его грозную статуру.

— Войд, которого подводят навыки... — начал он.

— ...Больше не войд, — закончили присутствующие хором.

 Эйс молча наблюдал за действом.

 Трэвор мрачно пошел к лифту. Лиз опустила взгляд и в миг приложила кулак к сердцу. Рейя в своей манере, зажгла руку золотом и тоже отдала честь. Войды в зале один за другим вставали в торжественные позиции, грозные, и пропитанные уважением. Трэвор обернулся:

— Мой последний приказ: не расформировывайте Сигму. Оставьте их в трио. Нован — новый командир.

— Да будет так, — прикрыла глаза Рейя. — Даю слово.

 Он молча шагнул за грань, а потом барьер снова вспыхнул. С новой силой. Небо изошло тысячами шестиугольников, отливающих тончайшим стеклом, пылью, и чем-то наземным, сама пропасть заиграла золотом...

 В помещение ворвался ошалевший Нован, за ним с верхних этажей прибежала Ния:

— Восстановили! Барьер восстановлен! Ужасы исчезли!

— Нет! — завопил боец, упав на колени перед исчезающим в темном полу лифте. — Нет! Командир!

 Ния внезапно поменялась в лице, перепрыгнула поручни:

— Трэвор?

— Кровь за кровь, — только и произнесла Рейя. — Va void requm, — она пошла прочь из зала.

 Ния стояла с минуту, и тоже удалилась. Фин вышел из дальнего конца зала, приклонил колено, а потом взглянул на Нована.

— Он был лучше, лучше вас всех, — прошептал новоиспеченный командир. — Почему не ты, Ригер?! А ты, Акквист? Почему?!

— Бросаешься чужими жизнями, — металлом отозвался голос Лиз. — Теми, что ничего не значат лично для тебя. А почему не ты? Отдохни, Нован.

 Алан сложил руки за спиной:

— В тебе недостаточно чести, чтобы понять его.

— Ты жив, Акквист. А он мертв. Какого черта ты говоришь о чести?!

— Потому что нет высшей чести, чем пожертвовать собой ради жизни близких.

***

Церемония посвящения напоминала тихий шепот. Его пригласили в зал с алтарем. Внутри царил полумрак и витал белый дымок. Длинное помещение с дугообразным потолком и двумя рядами колонн. Возле каждой колонны стояли старшие войды, одетые в одинаковую броню с глубокими капюшонами. Каждый из них держал в руках живое пламя. Они однотонно бормотали какую-то речь, схожую на заклинание. Мистерия.

 В самом конце, возле алтаря, стояло трое предводителей и Лиз. Он прошел вдоль этого коридора, остановился в конце. Триб поприветствовал его короткой речью на двергском. Она отозвалась меж каждым из старших. Потом зазвучал текст кодекса и наставления. В конце Рейя произнесла:

— Устройство мира не должно меняться. Встав на службу пустоте, ты потеряешь себя, свое прошлое и настоящее, а будущее останется за гранью хранимого баланса. Сможешь отречься от мира, разорвать все связи, и отдать жизнь, если потребуется?

 Эйс замер. Внутри него звоном натянутых цепей застыли две нити, струны привязки, но далеко не к самолюбию или краскам гнилого мира. Он глубоко вдохнул, прикрыл глаза:

— ...Если потребуется.

— Ты поймешь, парень, — отозвался Дескол. — Поймешь, о чем она, когда умрешь внутри. Мы все умерли.

 Садмур дал отмашку, двое темных поднесли на алтарь серебристую чашу с дивным голубым оттенком.

— Нас не связывают судьбы, — молвил он. — Наши черные души не принимает Надр, они не являются частью круговорота энергии. Все, во что ты верил до этого момента — ничтожно. Это точка невозврата, Эйсон.

 Эйс молчал. Его точка невозврата была еще на старом перевале, когда он вошел в Ниер-Винд. А-то и раньше, когда было решено уехать из Еренала... Парень кивнул.

— Если хочешь что-то сказать, Элизабет, то самое время. Пока он еще человек, — усмехнулся Триб.

 Доселе мрачно стоявшая девушка приподняла белокурую голову, бросила пару взглядов на предводителей и очень медленно приблизилась к парню. Искаженная правая рука без перчатки легла на его противоположное плечо, привычно бледные уста оказались прямо над ухом, и едва тяжелый шепот ознаменовал:

— Они могут разорвать наши судьбы, дергать нас за ниточки, как марионеток, в круговороте событий, которые никто и никогда не объяснит, в безответном “зачем”, но с горстью “давай”, — от холодного дыхание у Эйса сложилось впечатление, что рядом с ним призрак. — Это старые догмы. Не уподобляйся. Мы управляем всем, мы меняем все, что угодно, принимаем любые обличия. Но никогда не теряй своего я. Себя настоящего.

— Эта чаша сотрет мне память? — быстрый шепот.

— Нет. Она... влияет по-разному. Позже.

 Ригер отошла и вновь заняла свое место.

— Пей, — вытянутым пальцем указал на алтарь Дескол.

 Парень подошел ближе и увидел прозрачную с голубым оттенком светящуюся жидкость. Он поднял чашу и выпил все ее содержимое. Было одновременно горько, сладко, кисло и терпко. Красный блеск. Левое плечо взорвалось жгучей болью. Собственный крик не был слышен.

 В помещение ворвался мощный ветер, который распахнул все окна и потушил огонь в руках. Он обвивал все тело, унося куда-то вдаль. На крыше башни было красиво. Дивный пейзаж и небо... Бесконечно чистое небо с ясным восходящим солнцем. На краю башни сидела Элизабет, она глядела куда-то вдаль.

— Я так люблю рассветы...

 Она вздохнула и соскользнула вниз. Он только и успел подбежать к краю, как вдруг ему прошили живот, впечатав в стену. В переулке было сыро, несмотря на падающий снег. Зрение отозвалось алым цветом, превратившись в поток крови, который ворвался на улицу и преобразовал ее в реку. Колючая проволока. Цепи. Пролетающий мимо поток теней сбил его, заставив упасть на спину, провалившись в жидкость. Мягкая, как дорогая перина, река натянулась, затягивая глубже корявыми пальцами. А потом вода порвалась, как клочок бумаги, устремляя тело все ниже, и ниже, и ниже, в такую же непостижимо черную пропасть, как и у стен Ниер-Винд. Сверху, рядом с порванными гранями и красными водопадами, на него смотрели знакомые лица, как в старинный и давно заброшенный, пересохший колодец. Голоса звучали глухо и скрипели о невидимые стены пространства. Ты предал нас, бросил в такую же черную бездну, в какую летишь сам. Кем ты стал, Эйсон? Зачем обрек себя на... это? Защитить, стать сильнее. Но способен ли ты постоять хоть за себя? Ты лишь оградился от мира колючей проволокой и посадил себя на цепь.

— Крис? Кай! — его собственный голос. — Почему?!

 Лица исчезали за иллюзорными вуалями. Тебя нет, человек. Тебя не существует. Какой с тебя прок? Гонка за желаниями, ловля остатков свободы, будто это мотыльки в знойном лугу. Нет человека. Растворился в холодной и безответной пустоте.

— Тебя не волнуют чужие жизни, — искаженный радиошумом голос. — Ты бежишь от нас, бежишь от себя, бежишь в страхе!

— Я не боюсь! — рык.

— Устал от страха? — наклонилась голова.

— Что есть страх, Эйсон? — совсем рядом разнесся голос Криса.

— Страх — это я, — под ногами появилась невидимая опора, голос звучал из-за спины, слишком знакомый, чтобы спутать, но слишком искаженный и холодный, чтобы сойти за правду. Свой. Звенящий металлом. — И горе тому, кто встанет у меня на пути.

— Тот, кто не утопает в страхе, способен утопить в нем весь мир.

— Я знаю, что делаю, — под ногами звенят цепи, в руки впивается тяжелая проволока, капает кровь, ветра носят холодный, как снег, пепел.

— Знаешь, — голос Кай. — Ты умираешь.

— Умирай.

— Умираю... — шепот перешел в хрип. А потом пространство окончательно затянуло.

***

Когда он проснулся, было уже светло. Своя комната. От неожиданности Эйс приподнялся на локтях и глянул по сторонам. Все было как обычно. Парень снял с тумбочки карманные часы и глянул на них. Одиннадцать. Левое плечо пульсировало. Он глянул на него и увидел выжженный символ, который сейчас было сложно разобрать. На шее болтался новенький крылатый жетон.: серебристый острый полумесяц с ниточками призрачных крыльев.

 В комнату вошла Лиз, ровно как тогда, когда звала его на тренировки.

— Ух, что за хрень вы мне дали?.. — простонал он. — Голова трещит, будто неделю из запоя не вылезал...

— Ничего страшного, это пройдет, — успокоила девушка.

— Объясни...

— Ты пил из артефакта. Чаша Сириуса, любая жидкость которой превращается в один и тот же эликсир.

— Я бы предпочел название “наркотик”. Ну и бред...

— Зато этот бред укрепит тебя изнутри и сделает твое тело более адаптивным. Ты окончательно проснулся?

— Достаточно, чтобы знать, что ты не договариваешь.

 Рядом что-то жужжало. В голове будто гудело пару сотен тихих отголосков... чего? В один миг он почувствовал отчетливое замешательство внутри. А потом чей-то яркий гнев. Ее. Взгляд быстро метнулся на невозмутимую Лиз. Эмоция внутри сменилась радостью и стихла.

— Как ты это делаешь? — покосился парень. — Что это?

— Привыкай, это наша связь.

— Ч... Что? Подожди, мне рассказывали, но не... Черт!

 Лиз тоже дернулась. Внутри прозвенело металлом. Она завела палец за свое ухо. Эйсон почувствовал за спиной ее короткий искаженный шепот. Девушка убрала руку, пожала плечами:

— Ты смешной.

— Один вопрос... Как?

— Помимо укрепления, чаша закрепляет связь за местом сильной вспышки боли. Твое клеймо.

 Эйсон помотал головой, пытаясь избавиться от отголосков, ощупал плечо. Больно.

— Этот знак доказывает твою принадлежность к синдикату, — молвила девушка. — Они есть у всех нас.

 Лиз убрала волосы с шеи и показала такой же давний символ. Сплетенные ленточные крылья.

— Я поражаюсь вашей конспирации, — буркнул Эйс. — Вы носите маски, плащи, ходите в тени, но все отмечены этим знаком и таскаете чертовы жетоны.

— Все верно, — согласилась она. — Только не “вы”, а “мы”.

 Эйс запнулся на пару секунд и свыкся с новым статусом.

— Что теперь?

— Выдвигаемся на дело. Теперь ты — часть О́мена.

***

В темном пыльном помещении сидело двое. Помещение было сильно разрушено и вообще — в нем мало что осталось целым. Когда-то это был зал, но сейчас — просто пустошь. Потолок обвалился, частями лежа на лопнувшем полу. Окна и стены были разрушены упавшими колоннами. Из стен торчали изогнутые металлические прутья. Все вокруг было просто выжжено и обуглено. Валялись сгоревшие книги, сгоревшие тела, причем — не только человеческие. Стоял запах гари, сгоревших волос и плавленой кожи.

 В углу стояла чудом уцелевшая половина письменного стола. Вторая была беспощадно развалена. На ней, сложив ноги, сидел мужчина в легкой броне с элементами металла. На его голове остроконечная шляпа, схожая с охотничьей. Лицо было отчасти закрыто ее тенью, на одном глазу — черная повязка. Он читал какие-то бумаги.

 Из соседнего помещения выбежал другой человек, маша какой-то папкой:

— Корин! Корин! Там боевые журналы и сводка по истории!

— Отлично, — протянул сидящий на столе. — Но у меня здесь самый интересный экземпляр.

— Кто?

— Наш любимый А́риал. Последний войд, чтоб его...

— У них даже эта информация есть? — солдат подошел ближе.

— Теперь он как заноза в заднице, — Корин проигнорировал вопрос. — В этой папке все его спорные деяния. Все связи, все контракты, которые связаны с Оменом.

— Войды не водят журналов действий. С чего нам неофициальный источник?

— Находятся дураки, одержимые легендами, — протянул Корин. — Они сами связывают цепочки событий. И это даже лучше.

— Дай-ка посмотреть, — тот взял папку в руки. Он перевернул пару листов, просмотрел их содержимое.

— Ну как? — усмехнулся Корин.

— Внушительно. Не думал, что тогда в Фе́рре тоже был он!

— Читай-читай... Неизвестно, что он еще выкинет, — человек взглянул на металлический перстень на среднем пальце и крепко сжал кисть в кулак.