Глава 4. Шкаф

— Ты в порядке? — Вика забеспокоилась, забыв об обидчиках, и принялась теребить меня: — Ты приняла таблетки?

Надо потерпеть ещё немного, а после хоть в обморок падай.

— Я в порядке!

Ответ прозвучал намного громче, чем я хотела, и все снова расхохотались, уставившись на меня. Словно демоны, они впились в меня горящими взглядами и жаждали продолжения развлечения. Мне показалось, я вижу, как капает яд с их длинных острых клыков…

— Да вы только посмотрите, чучело ещё и разговаривать умеет. Или это твоя говорящая обезьянка? — И снова хохот.

— Да что же вы за люди такие? Займите себя чем-то полезным! — Вика развернулась спиной к одногруппникам и принялась обмахивать меня шарфом.

— Ой, а это случайно не та сумасшедшая, про которую ходят слухи? — спросила одна из девчонок, тыкая в меня пальцем с ярко-алым маникюром. Ноготки блестели, будто испачканные в крови, переливались неестественным блеском, образуя у меня перед глазами калейдоскоп бликов и усиливая головокружение.

— Какие слухи? — заинтересовалась вторая, и все уставились на меня.

— Что она мамашу свою грохнула…

Мелкая дрожь прошла по телу — мне показалось, что сейчас душа вырвется на свободу и, ничем не удерживаемая, как воздушный шарик, улетит в небеса. Тогда я точно умру. Но сейчас нельзя, я должна сдержать данное подруге слово.

Собрав волю в кулак, я тихо, чтобы вновь не вызвать насмешек, выдавила:

— Викусь, всё нормально, я в порядке. О себе волнуйся, не давай им себя обижать. Ты лучше всех их вместе взятых, они не стоят грязи под твоими ногами. Просто иди к своей цели. Помни, и на нашей улице будет праздник…

Наверное, родить было бы проще, чем сказать это. Покосившись мутным взглядом в сторону, я заметила, что хотя на нас ещё посматривают, но интерес уже остыл — студенты взволнованы другим. Не стесняясь, они обсуждали предстоящее путешествие, куда пойдут и что купят, но никак не учёбу.

Нам такая насыщенная программа не грозила, потому мы просто стояли чуть позади остальных: я всё так же немного не в себе, подруга красная от негодования. Наконец подошла наша очередь, Вика сдала чемоданы и получила посадочный талон. Она растерянно оглянулась на меня, будто документ, подтверждающий право на полёт, попал к ней случайно, и сейчас его заберут, а её саму прогонят.

Никто из нас даже не надеялся, что однажды поедет заграницу — я видела, как Вика смотрит на талон, и не верит своим глазам. Для меня же этот клочок бумажки был сродни ядовитой змее, которая положит конец моему бессмысленному существованию. Осталось сделать всего пару шагов, и назад пути не будет — подруга уедет и я окончательно останусь одна.

Время поджимало, одногруппники Вики уже отправились на таможенный контроль, и ей нельзя было отставать. Мы тепло попрощались, наговорив друг другу милых глупостей и крепко обнявшись. Я с трудом сдерживала слезы, глаза жгло, в носу щипало. Но я крепилась.

Перед тем, как Вика ушла, я всунула ей руки самодельный конвертик. Зная о её любопытности, я ещё дома тщательно замотала конверт скотчем, чтобы она не распечатала его раньше времени.

— Что это?

— Ну… скажем так, там наставление от меня.

Она хмыкнула, подняла его к свету и попыталась разглядеть что там. Предусмотрев и это, я использовала толстую непрозрачную бумагу.

Я выдавила улыбку, но, видимо, она вышла совсем жалкой, так как подруга снова обеспокоенно посмотрела на меня. А мне хотелось взвыть от переполняющих чувств: отчаянья, тоски и страха. Ноги налились тяжестью, от количества незнакомцев вокруг разум мутился, не хватало воздуха. Все эти иностранцы, бандиты, маньяки — вдруг они только и ждут, когда я останусь одна, и тогда… Сердце билось то истерично, то замирало, и я задыхалась, но крепилась изо всех сил. Ещё немного, и всё закончится. Нужно потерпеть совсем малость — скоро я буду дома, за надёжными стенами, закроюсь на все замки, щеколды, цепочки, и всё будет хорошо.

Последние пять минут я жаждала, чтобы подруга скорее ушла на досмотр. А она всё лепетала что-то, обнимала меня, поправляла одежду, волосы… Ждать было невыносимо, и вот наконец она скрылась за стеклянными воротами, лишь разок оглянувшись и крикнув:

— Не забывай обо мне! Я буду скучать! И звонить каждый вечер!

Может, она ещё что-то говорила, но я уже бежала куда глаза глядят, натыкаясь на идущих навстречу, путаясь в своей дурацкой длинной юбке, запинаясь о чьи-то ноги и сумки. Перед глазами мелькали надписи, таблички, огни витрин, столики кафе, но я их не воспринимала, не осознавала, где нахожусь, пока не увидела значок туалета, и рванула туда — в надежде поскорее выпить спасительное лекарство.

Специально не приняв его утром, и зная, что эффект, пока мы доедем, выветрится, а доза в две таблетки закончится моим полным неадекватом, я надеялась на облегчение сейчас. Я верила, что справлюсь, ведь обещала Вике это сделать. У меня больше нет надёжного друга, прикрывающего спину, я осталась совсем одна. Но мне нужно добраться домой. Самостоятельно.

Это давило, разрывало на части, мне становилось всё хуже, я полностью перестала соображать. Перед глазами поплыло, уши заложило. Чудом я не оказалась в мужском туалете — он находился на пару метров ближе — и, заскочив в кабинку женского, захлопнула двери изнутри, полной грудью вдохнула пропитанный хлоркой воздух и принялась панически рыться в сумке. Чем дольше я ковырялась, тем отчётливее понимала — таблеток нет. Вот что с утра не давало мне покоя, вот почему мне казалось, что я забыла нечто важное! Чёртовы таблетки! Будь оно всё неладно!

Слезы, уже не сдерживаемые ничем, хлынули с силой ниагарского водопада. Пара секунд, и носовой платок промок насквозь, а следом и рукав пальто. Мне пришлось закусить ладонь почти до крови, чтобы боль отвлекла от желания завыть в голос.

Пахло в кабинке, как в любом общественном туалете, но я довольно долго просидела там, всхлипывая и размазывая сопли. Мечтала, чтобы аэропорт опустел и я смогла спокойно уйти. Воображала себя последним человеком на земле и наотрез отказывалась покидать своё убежище.

Вскоре уборщица после очередной попытки вломиться в кабинку накричала на меня и выгнала. Перед этим мы недолго сражались, перетягивая дверцу на себя, но дородная баба оказалась сильнее и опытнее в этом деле, и я проиграла. После она накричала на меня ещё раз, обзывая обидными словами, и чуть не огрела по спине шваброй, когда я убегала.

— Люди сюда нужду справить ходят, а не спать! Вали отсюда, наркоманка поганая! — кричала она мне вслед, размахивая шваброй, и теперь казалось, что на меня обратили внимание абсолютно все люди в зале отлёта — пассажиры, провожающие, грузчики, охранники, работники кафе.

В панике я рванула к выходу, оставляя за собой позорный шлейф запаха хлорки и мочи, которые крепко въелись в мою одежду и волосы. Снаружи стояли такси, и я нырнула в тёплое нутро ближайшего. Водитель принюхался, наморщив нос, но никак не прокомментировал моё фееричное появление.

— Вам куда? — спросил он любезно, оборачиваясь.

Мужчина — смуглый и чернобородый, с большим крючковатым носом — напугал меня до жути, в его чертах я разглядела самого дьявола. В панике отпрянув, я выскочила наружу и залезла в другую машину. Заикаясь, попыталась что-то объяснить таксисту, но тот оказался не так приветлив, как предыдущий, смотрел на меня как на дуру, а потом выгнал, обложив матом. Я уже хотела сесть в следующую, но вспомнила, что у меня нет денег. В кошельке лежало лишь несколько мелких купюр, на которые я смогла бы доехать на автобусе до метро.

Мысль об общественном транспорте повергла меня в ещё больший ужас — я металась, наскакивая на людей, лепеча под нос извинения и отлетая в сторону, пока снова не натыкалась на кого-то. Пару раз меня обругали, а один мужик, больно схватив за плечо, пригрозил кулаком. Кажется, один раз я потеряла сознание, но кто-то меня растормошил, и я снова бежала, бежала…

В конце концов я оказалась на задворках какой-то промышленной улочки: здесь было темно, сыро и безлюдно. Свалившись под стеной на грязный асфальт, я смогла немного прийти в себя. Вокруг не было ни одной живой души, на меня никто не бросался, не тянул руки и не кричал. Едва я перестала ощущать на себе посторонние взгляды, прекратила и метаться из стороны в сторону. Если дождаться темноты, людей в городе станет поменьше, и я смогу добраться домой на автобусе. Или пешком.

Идея показалась мне очень хорошей и здравой. Я кралась по улице, как воришка, и заглядывала в тёмные окна, пока не наткнулась на заброшенное двухэтажное здание. Замок был сломан, а дверь открыта. Не задумываясь, я зашла внутрь. Ободранное и неприветливое для обычных людей помещение меня обрадовало так, словно я оказалась дома.

Тихонько пробравшись по хрустящему под ногами мусору, поднялась на второй этаж. Когда-то здесь были кабинеты какой-то небольшой компании: на стенах висели пожелтевшие от сырости и времени графики, повсюду валялась поломанная мебель, разбитая офисная техника, из большого деревянного шкафа с двойными дверцами торчали старые документы. Вытаскав бумаги наружу, я залезла внутрь. Там было пыльно, в носу защекотало, но я срочно нуждалась в отдыхе.

Когда пыль осела и я немного притерпелась к запаху, закрыла дверцу. Стало темно, тепло, и долгожданное блаженство уединения накрыло меня с головой. Весь мир остался снаружи, а я наконец-то одна, в тишине и безопасности. Бессонная ночь, усталость и недавний ужас вымотали меня окончательно. Несмотря на пережитое и страх быть пойманной я довольно быстро заснула — отгородилась от всего мира стенками шкафа, зарылась в кипу древних, превратившихся в труху бумаг и отрубилась. Кажется, мне что-то снилось. Не знаю, сколько я проспала, возможно, уже настал поздний вечер или даже ночь, но разбудила меня резкая трель мобильного. Я едва не кинулась рыться по карманам — первая мысль была, что это Виктория. Но она позвонила бы только после прилёта. Неужели я так долго проспала?

Тело затекло от неудобной позы, и я никак не могла заставить себя пошевелиться. Да сколько можно трезвонить? Так не хочется просыпаться… А потом испугалась, что с подругой что-то случилось. Она не смогла улететь, потому что заболела, упала с трапа… или самолёт разбился и мне звонят сообщить о её смерти. Душа заледенела.

Финальный аккорд отрезвил — эту мелодию я не знала, мобильный был чужой, причём совсем рядом. Сначала я с облегчением выдохнула. Если это не мой телефон звонит, значит, подруга в порядке. Но затем вопрос забил тревожным колоколом: «Кто же там, за дверцей шкафа?»

Меня объял смертельный ужас. «Успокойся, — попыталась я урезонить себя, — когда ты пришла, в здании было сумрачно, ты сейчас сидишь в шкафу за закрытой дверцей. Кому придёт в голову лезть туда?»

Разве что сюда пришли с определённой целью. Вдруг за мной кто-то проследил? Увидел одинокую девчонку, в панике мечущуюся по улицам города. Девчонка явно не в себе, не понимает, где находится и что происходит. Идеальная жертва для убийц и насильников, которая сдуру ещё и сама пришла в уединённое местечко — даже труп не надо прятать. Это именно то, о чём мне всё время талдычила Виктория! Она же мне постоянно повторяла, чтобы я никогда не ходила в подобные места!

Борясь со страхом, я зажала рот руками, чтобы случайно не выдать себя участившимся дыханием. Но вдруг мне всё это показалось? Я как-то не заметила, что звонок уже не играет, а вместо этого послышался мужской голос. Ну точно, это по мою душу! Маньяк!