Бонус 4. Про Дармара
Время шло своим ходом. Выращенный Талором свет души все же влиял на Дармара, как бы ему не хотелось это признавать. Но в конце концов изменения стали достаточно очевидными, чтобы он почти перешел под руководство Моррея.
Владыка поначалу еще пытался как-то влиять на этот процесс, но однажды просто забил и позволил обучать оболтуса уму-разуму. Кто кого учил, понять сложно, но Дармар оказался благодарен за такую возможность и изящный выход из положения. Вроде как и не изгнан из советников, а вроде бы и не при основных делах.
Самое интересное, что Моррей его сильно не грузил, больше действительно советовался по различным вопросам, так как Владыка скинул на него некоторые рабочие моменты. Раз уж сынок наладил все вопросы с поставками продуктов со складов, заставил работников писать правдивые отчеты и смог успокоить отцовский гарем, то вот пусть первыми двумя пунктами и занимается. Сам Владыка активно занялся последним пунктом, чему жены были только рады.
Другое дело, что от избытка свободного времени и чисто ради интереса Дармар попытался к Моррею подкатить. Но не зря того называли ледышкой — намеки наследник игнорировал с таким простодушием, что даже обижаться бессмысленно. Лезть напрямую тоже не дело — Дармар не хотел нарываться на приказ не подходить ближе какого-то расстояния, как уже было с одной леди, воспылавшей к нему внезапной страстью. Леди была собой недурна, и Дармар не отказался бы пару раз увидеть ее в своих покоях, но Моррею она чем-то не угодила. Так что приходилось изворачиваться и придумывать разные способы достучаться до этой демонской ледышки. Честное слово, если бы Дармар не видел его мать лично, то счел бы, что в родне Моррея прочно поселились эльфы. Но ни внешне, ни по ауре ничего такого не было видно, а вот характер и некоторую холодность в любовных вопросах иначе он объяснить не мог.
В конце концов он решил, что раз дракон действовал нестандартно, то и он сможет. Что-то же цепляло Моррея и что-то отталкивало в окружающих. И поэтому Дармар взялся усиленно анализировать вот это загадочное нечто. И судя по всему, наследнику нравились именно искренние разумные, не важно какой расы. Он ценил простоту в общении, отсутствие оскорблений друг друга, возможность хранить пусть мелкие, но тайны, а еще откровенность. Это удивляло, поскольку для демонов столь странные критерии отбора были не свойственны. Дармар даже на всякий случай проследил родословную его матери, ожидаемо нашел эльфов лишь в очень далеких предках и даже немного приуныл. А потом созрел для перемен и стал именно тем, кого Моррей и хотел видеть. Спокойным, простым в общении и откровенным.
Пожалуй, хрупкий росток доверия между ними зародился еще в тот момент, когда Дармар подошел к Моррею с деликатным разговором о том самом свете души. Тогда ему было довольно хреново, он злился, срывался и страдал от своего неумения контролировать гнев. Моррей оказался благодатным слушателем и подходящим хранителем тайн. До сих пор никто не узнал настоящей причины перемен в самом страшном советнике во дворце. Все считали, что Моррей выпросил его у отца, как незаменимого и самого преданного и занимался его перевоспитанием в меру своих скромных сил. На самом деле Дармар желал меняться сам, чтобы соответствовать.
О брезгливости наследника он узнал много позже, когда почти случайно подслушал его разговор с телохранителем. Просто не смог пройти мимо его покоев, хотел зайти, но застыл в дверях, услышав обрывки разговора. Моррей не таился и не считал свою проблему именно проблемой. Он откровенно сказал, что многие из обитателей дворца ему противны. И Дармар захотел сделать все, чтобы выйти из их числа.
Для начала исключил случайные связи, хоть это далось нелегко. Он перестал цепляться к служанкам, чему девчонки оказались чрезвычайно рады. Отвязался от служащих во дворце, потом решил, что и в бордель ходить будет зазорно — а ну как наследник узнает и устроит ему головомойку. Потом вдруг внезапно стал спрашивать у всяких подвыпивших личностей, а действительно ли они хотят провести этот вечер с ним. И даже перебирать этими самыми личностями, хотя раньше греб все без разбора. Оказалось, что без секса с некоторыми стало даже лучше. Он осознал себя и свои желания.
То самое желание ощущать и причинять боль было чем-то глубинным и скорее всего вырастило корни из самого детства. Когда-то давно сын мелкого аристократа, довольно бедного по дворцовым меркам, пошел учиться в поместье Лорда, ныне уже покойного, вместе с двумя десятками таких же оболтусов — сыновей точно таких же обедневших аристократов. Двоюродных, троюродных и прочее братьев Лордов, племянников, дядей, тетей и внуков. Всех тех, кому не хватило места во дворцах и замках. Тех, кто кичился своими родственными связями, но вспоминал о родне только тогда, когда нужно попросить денег в долг.
Его отец был гордым, но бедным, потому смог позволить себе обучить только младшего сына. Старшие отправились искать лучшей судьбы в качестве воинов, дочери же постарались как можно выгоднее в их случае выйти замуж. Дармара не прельщала карьера стражника в замке или пушечного мяса для вражеских магов при дворце, потому за возможность выучиться и получить хоть какую-то должность он вцепился всеми когтистыми лапками.
Беда в том, что все остальные мальчишки считали его заучкой и пытались задирать. Дармар учел этот момент и за небольшую посильную работу в саду выпросил себе частные уроки обращения с мечом у одного престарелого вояки. К тому же, он постоянно дрался и оттачивал навыки нечестного боя. Бил он всегда сильно и серьезно, никого не щадил и не жалел. Безжалостно ломал пальцы, выдирал волосы, рвал одежду, драл когтями шкуру и занимался прочими мальчишескими шалостями.
Отец к этому относился безразлично — сын отстаивал свое место в мире, а это похвально для демона. Мать просто снабжала лечебными зельями и новой одеждой. Она тоже считала, что все демоны выживают как могут и как умеют. И чем раньше он начнет покорять вершины и отстаивать свою свободу, тем лучше.
К концу обучения Дармар получил репутацию жестокого драчуна и вполне заслуженные рекомендации от наставников за хорошую учебу. Одно с другим сочеталось странно, но вызывать его на поединки не стали. Зато он все запомнил и прощать даже не подумал. Дармар действовал тоньше. Где надо — намекнул, где надо — пустил слухи, где надо — усомнился в репутации и раскопал ворох грязного белья, и вот одно из предприятий отца пары самых взбалмошных учеников разорилось.
Тем временем он сам строил карьеру и не гнушался различными методами. Основное его правило — не пойман, значит, не виноват — он соблюдал безукоризненно. До сих пор его ни в чем не обвиняли, хотя лично знали, благодаря чьей смерти он занял пост советника. Постепенно он добился разорения части поместий своих бывших соучеников и в отместку скупил их владения и передал отцу, тем самым повысив его статус. Сам он землями заниматься не желал, поскольку это отнимало много времени и сил. Так потихоньку и дорос до советника.
А сейчас он фактически был первым советником при будущем Владыке, что весьма так выгодно прикрыло его от недоброжелателей. Но разобраться со своими проблемами в голове все же стоило. Впрочем, однажды Дармар вдруг осознал, что уже довольно давно не ранил себя и не бил огненной плетью. Просто не хотелось. Не было необходимости. Будто бы кто-то в голове взял и выключил переключатель, как в гномьем механизме. То ли так благосклонно сказывалось влияние того самого света души, то ли так влиял Моррей, ничего не желающий слышать о боли.
Когда однажды Дармар проштрафился и потребовал наказать его, Моррей всего лишь добыл стопку отчетов со стола Мроя и велел разобрать до вечера, отметив самое важное. Это не было наказанием, это вообще ангел знает что! Но Дармар выполнил все с обычным усердием, решив, что наследнику виднее. А потом он как-то и вовсе отвык от телесных наказаний.
Однажды его вызвал к себе Владыка на разговор, долго выспрашивал о Моррее, о том, как сильно тот изменился и менял окружающих. Дармар осознал, что его потряхивает от страха, потому что он знал, чем обычно заканчиваются подобные встречи… и в этот раз совершенно не был готов. Владыка вызвал его без предупреждения, когда у него выдалось свободное время, так что у Дармара не было выбора. Он уже предвкушал, как попадет в лазарет после такого чудного вечера еще и без всякой подготовки и собирался срочно отправить Моррею вестника о том, что пару дней точно будет не в кондиции. Говорить ему о поступке отца вряд ли имело бы смысл.
Но в кабинет пришел сам Моррей, когда Дармар уже собирался привычно снимать штаны и попытаться отрешиться от собственного тела. В этот раз он почему-то не ощущал тяги к Владыке, всего лишь страх и нежелание переживать знакомые травмы. Сейчас он просто ужасался — как он мог хотеть этого тогда? Добровольно, сам, да еще и с радостью. И ведь ему же нравилось… но сейчас что-то изменилось.
Он плохо помнил тот момент, когда в коридоре упал на колени и поцеловал Моррею руку. Что-то бормотал благодарственное, глупое и бессмысленное, как и все благодарственные речи. Словно бы Моррей спас не старого советника, который сам перетрахал половину дворца, а какого-то сопливого мальчишку, никогда не видевшего голого Владыку. После этого он понял, что Моррей его все же как-то ощущает и знает, в какой момент нужно вмешаться.
Зато он хорошо помнил, как наследник его обнял, поднял и повел к себе, дал выпить круто заваренного почти горького чая с какими-то зернами, к чаю подал большое пирожное с ягодами, синими, как само небо. И сказал, что отныне Дармар не обязан ничем таким заниматься, у отца полно игрушек, считай весь дворец в распоряжении. Эти слова засели где-то глубоко в голове, словно ядовитые иголки. Он не обязан. Так просто и так сложно одновременно. Никто не может отказать Владыке, но никто не может отказать и наследнику.
Дармар понимал, что никого из них не предает и не делает ничего ужасного. Просто он выбрал другую сторону. Выбрал то самое пресловутое добро, над которым насмехался всю жизнь. Или же это магия Талора, решившего отвадить неугодного конкурента. Какая теперь разница? Они все сделали свой выбор в свое время.
Наверное, именно поэтому он хотел угодить Моррею — отплатить за добро так как умел — собственным телом. Но наследнику это было не нужно. Дармар так и не понял, когда же наступил тот момент, когда Моррей к нему стал относиться теплее, чем обычно. Быть может, когда он убедился, что советник не предаст и не растреплет его тайны по всему дворцу. Или когда они ночами не спали, высчитывая положенные прибыли некоторых предприятий и сравнивая их с отчетами от управляющих. Или же когда Дармар впервые додумался взять и принести Моррею с Шеллом чай, просто так, самостоятельно, без вызова слуг и команд.
А быть может, они все просто друг к другу привыкли. Дармар привык к тому, что его могут погладить в любой момент, не зависимо от его желания. Просто погладить, без всяких пошлых намеков. Как-то Моррей сказал, что прикасаться к своим друзьям — нормально. Прикасаться без желания секса или убийства — нормально. Для Дармара это было странно, но он послушно учился, благодарно возвращая обратно все то тепло, которое излучал наследник.
Чем больше времени он проводил с этой странной семьей, тем больше ощущал тепла. Шиён перестала его игнорировать как мебель, Линда же перестала бояться. Дармар до сих пор не мог понять, как к нему относится дракон, но уж ясно, что не ненавидит до смерти — это было бы видно сразу.
