Глава 7. Подмастерья

Вернер не планировал чего-то требовать от своих учеников в первый же день, хотел дать возможность привыкнуть и осмотреться — ведь для них здесь всё было новым... даже, кажется, простая возможность спокойно ходить куда вздумается...

Заклинатель огня никак не мог перестать испытывать злость от понимания того, в каких условиях братьям приходилось существовать раньше. Это казалось странным, ведь обычно к чужим проблемам Вернер относился довольно спокойно... похоже, он уже перестал считать эти проблемы «чужими»...

Мысли всё чаще возвращались к тому, что у него нет никакого опыта в воспитании детей... А что, если с ними нужно как-то... по-особенному обращаться?.. Он же не умеет...

Поздним вечером, бросив взгляд в окно, Вернер увидел, что началась гроза, однако ни сильные порывы ветра, ни быстро усиливающийся дождь не могли потушить горящий посреди затоптанной грядки с репой маленький огонёк, за которым наблюдали его юные подмастерья, сидя на крыльце.

А вот Вернеру оказалось очень интересно наблюдать со стороны за ними самими... Братья воспринимались в одно и то же время и совсем одинаковыми, и разными, как две противоположности. Наверное, именно поэтому он придумал для них такие прозвища...

И если с Чёрным было всё более-менее понятно — просто испуганный и постоянно готовый огрызаться волчонок, то Белый оказался себе на уме — и не поймёшь, что в голове творится...

«А может, и не нужно им никакого «особенного отношения», а?..» — Вернер вспомнил, как воспитывал его дядя — тот и вовсе забрал племянника к себе почти сразу после рождения, тоже из-за огня. Ничего «особенного» в голову не пришло, даже, пожалуй, наоборот — не удалось вспомнить ни одного момента, в который дядя вёл себя с ним как с ребёнком. Он всегда разговаривал с племянником как с равным, как заклинатель с заклинателем...

«Как заклинатель... с огнём?..»

Удивившись такой странной мысли, пришедшей ему в голову, Вернер позвал детей домой — они, в отличие от духовного пламени, вполне могли вымокнуть, замёрзнуть и заболеть.

Загнать братьев в дом оказалось неожиданно сложной задачей — наблюдать за грозой им нравилось ничуть не меньше, чем за огнём, а из окна не очень-то и посмотришь. Пришлось пообещать рассказать несколько интересных историй... про огонь. Сработало.

Впрочем, сначала они разобрались с тем, где кто будет спать, разделили между собой все имевшиеся в доме одеяла, которых оказалось не так и много, затем плотно поужинали, и только потом, когда дети уже уютно устроились на стоящих вдоль стен широких скамьях, оставшийся пока сидеть за столом Вернер вспомнил про своё обещание:

— Если всё ещё хотите, могу рассказать ту сказку, которую я слышал на одном южном острове.

Братья утвердительно кивнули.

Вернер весело подмигнул своим воспитанникам и призвал в ладони немного духовного пламени. Света от него было недостаточно, чтобы рассеять темноту в комнате, но в самый раз для того, чтобы создать приличествующую той сказке атмосферу.

— Вначале не было ничего, только море бескрайней тьмы, в котором богиня мироздания...

— Ничего, ага. А богиня откуда взялась?.. — скептично хмыкнул Чёрный, осмелевший быстрее брата и не в первый уже раз порывавшийся спорить.

— А кто ж её знает. Богиня же. Хотя тогда она никакой богиней ещё не считалась, наверное — просто самая обычная девушка... Она даже не знала, как оказалась там, и было ей очень страшно и одиноко. Чтобы хоть немного справиться со страхом, девушка пела, и однажды из её пения родился огонь...

«Если он меня сейчас снова перебьёт и спросит, как это случилось, я ему подзатыльник отвешу, честное слово...» — подумал Вернер, с подозрением глядя на Чёрного. Но мальчишка молча смотрел на рассказчика, ожидая продолжения истории. Вместо этого возникшей паузой воспользовался другой из братьев:

— Так она была заклинательницей огня?..

— Белый, хоть ты не перебивай!.. — возмутился Вернер, вместе с тем радуясь, что мальчик произнёс слово «заклинатель», которого ещё недавно старался избегать. — Может, и была — да только сама о том не знала. Тогда и слов таких ещё не было, наверное. А вы, если хотите узнать, что дальше — не мешайте рассказывать... С тех пор у девушки был огонь, и ей больше не было страшно — ведь у неё появился верный друг, который всегда и во всём её понимал. И пусть вокруг всё заполняла одна лишь тьма, ни огню, ни девушке больше никогда не было одиноко. Так прошло много лет, и всё у них было хорошо, но однажды, бродя во тьме, которую не мог тогда разогнать никакой свет, девушка оступилась и уронила пламя, которым так дорожила. Она думала, огонь не погаснет даже в этой пустоте, но он исчез, зато пустота в тот миг наполнилась светом и приобрела новые очертания — так появились привычные нам небо и земля. А отдельные искорки огня улетели далеко-далеко, и там из них получились звёзды, луны и солнце. Теперь девушку окружал целый мир, вот только был он пустым и безжизненным — намного страшнее холодной безликой тьмы, служившей ей домом до этого. К тому же она лишилась единственного друга, к которому так привыкла за эти годы. Тогда девушка горько заплакала, и из слёз её появилась вся вода, что есть в этом мире...

— Глупая какая. Девчонки только реветь и умеют, — тут же прокомментировал Чёрный.

— Через некоторое время девушка успокоилась и начала петь в надежде, что снова увидит огонь — ведь в прошлый раз он появился именно так, — продолжил рассказывать Вернер, проигнорировав это замечание. — Но ничего не происходило. Долго бродила она в поисках своего друга по безжизненному миру и пела, да только так и не нашла того, чего искала. Отчаявшись и выбившись из сил, девушка поняла, что это не поможет, но ничего другого не умела, а подсказать было некому. Так печально ей стало, что и жить расхотелось. Тогда вырвала она из груди собственное сердце... и увидела, что горит оно ярким огнём, тем самым, который, как она думала, был навсегда потерян. Так она поняла, что огонь был частью её самой, а может, это она была огнём... А вот человеком не могла больше быть, не может человек жить без сердца...

Вернер сделал паузу и присмотрелся к затихшим детям: они слушали, боясь пошевелиться. Но не потому, что история казалась им страшной — мальчишки будто опасались, что рассказчик замолчит, и они так и не узнают, что случилось дальше... Это их опасение начало возрастать по мере того, как затягивалось молчание, и Вернер поспешил продолжить:

— Девушка снова попыталась петь, да только сил уже не было, но откуда-то пришло к ней понимание, что она ещё может выжить — ценой того, что огонь навсегда погаснет. Но решение её было другим — пусть лучше исчезнет она сама, но останется живое пламя, которое она так долго искала и с таким трудом обрела вновь. Это решение придало ей сил, которых хватило на то, чтобы спеть ещё одну песню. Огонь понял, что она собирается сделать, но совсем не знал, как помочь своей подруге. А в той последней песне оказалась заключена такая великая сила, что, когда она соединилась с пламенем, появились все живые души, что есть на свете. А сам огонь обрёл право создавать и разрушать... и подарил душам тела, чтобы они могли жить в этом мире. А потом исчез, только не погас, а просто спрятался куда-то, потому что не хотел больше никого видеть. Но иногда, говорят, возвращается. Может, думает, что где-то среди людей всё ещё ходит его подруга, вместе с которой они создали этот мир, а может, ещё почему — этого в сказке уже не говорится...

— А у неё самой, получается, души не было?.. — задумчиво протянул Чёрный. — Тогда вряд ли огонь её найдёт...

— Ну... похоже, что так... — согласился Вернер, начиная думать, что зря рассказал детям такую грустную историю. — Хотя это богиня всё-таки. Ей, может, и не нужна душа...

— Так она, получается, весь мир создала?.. А почему сейчас нет никакой богини Мироздания... или хоть богини Огня? Столько разных богов есть, а про неё, получается, забыли? — расстроенным голосом спросил Белый. — Как-то это... Совсем неправильно... И огонь жалко, ему ведь теперь одиноко...

— Не знаю... — растерянно ответил Вернер, окончательно убедившийся, что рассказывать легенду о живом огне было ошибкой. — Эта история на Юге вместо сказок была... Не везде, в деревне одной. Но это была очень хорошая деревня. И сказка... тоже хорошая. Правда же?..

Сказка ему и правда нравилась, с того самого момента, как впервые была услышана в деревне заклинателей огня. Но он тогда старше был. Для маленьких детей эта история и в самом деле, наверное, жестокая немного...

Братья ничего не сказали. Однако присмотревшись к их ауре, Вернер был удивлён: мальчишки не были так уж сильно расстроены... и им и в самом деле очень понравилась страшная сказка.

«Конечно понравилась, как же иначе... Они ведь тоже заклинатели...»

— Ладно, давайте спать... Вообще, я ещё одну сказку знаю, тоже про огонь, но она... ещё более печальная. Её в другой раз расскажу.

На него оказались направлены сразу два совершенно не по-детски тяжёлых взгляда, в которых, тем не менее, не было ничего, кроме искреннего любопытства и так и не высказанной словами просьбы.

«Хм... Ну ладно...»

Другую историю о духовном пламени, рассказанную Такуаном, Вернер помнил не хуже легенды о сотворении мира, но сейчас ему почему-то захотелось рассказать её по-другому... точнее, с другой стороны — от имени верной подруги кузнеца, пожертвовавшей собственной душой ради победы в войне:

— Ладно, будет вам сказка... Жила однажды в этом мире заклинательница огня...

— Опять плаксивая глупая девчонка? — проворчал Чёрный, недовольно завозившись на скамье.

— А вот и нет. Она была умная, сильная и смелая. А сказка будет страшная, в таких не бывает плаксивых девчонок, так что слушай дальше и не перебивай.

— Ладно, девчонка так девчонка... А как она выглядела? — совсем обнаглел младший из братьев.

— Хм... Ну не знаю. Красивая была, наверное... Хм... Думаю, у неё были выразительные зелёные глаза и длинные серебряные волосы.

— Не бывает серебряных волос!

— А это сказка, в ней бывают! — возмутился Вернер, почему-то запомнивший девушку из своего давнего видения именно такой — ведь это именно её внешность он пытался сейчас подарить заклинательнице из сказки. — Ладно, пусть тогда волосы будут серые, вот как у твоего брата. Так сойдёт?..

Эта сказка детям понравилась даже больше. Белый был восхищён храбростью и изобретательностью кузнецов-заклинателей огня, да и Чёрный, поначалу так возмущавшийся, тоже был в восторге, хоть и старался этого никак не демонстрировать.

«Вот и хорошо», — Вернер спокойно улыбнулся, выходя во двор. Стало совсем уже темно, ни одной из лун не видно за плотными облаками, но гроза закончилась, и можно было немного прогуляться... И подумать, что ему теперь делать дальше.

***

— ...Рэй, ты спишь уже?.. — тихо поинтересовался Эйвинд, когда шаги учителя удалились настолько, что их стало не слышно.

— Нет ещё. Чего такое? — отозвался брат, приподнимаясь на скамье.

— Всё-таки здорово, что мы передумали от него по дороге убежать, а?

— Ага. Видел, как он огонь в руках держал? Долго так!.. А тот и не убегал совсем!..

— Да, здорово! А знаешь, он мне понравился даже. На вид, может, и грозный, а на самом деле сказки любит... и огонь...

— Ага... И огонь его любит. Он ведь не пойдёт к совсем плохому кому-то, да?..

— Наверное... Как думаешь, он правда нас научит?..

— Не знаю... Но мне бы хотелось, чтобы научил!

— Мне тоже... И вообще — здесь лучше, чем дома. Даже ходить можно куда захочется. И не кричит никто. Останемся?

— Давай. Мне тут нравится. И речка рядом. Красивая...

Каждый принялся размышлять о чём-то своём, обдумывая перспективы жизни подмастерьев кузнеца и, возможно, всё-таки учеников заклинателя огня. Тишину снова нарушил Эйвинд:

— Рэй?.. А куда ты пойти хотел, если б мы сбежали?..

— Не знаю... Куда-нибудь. Лишь бы не обратно, там как раз искать не стал бы никто...

— О... А я думал, знаешь...

— Прости, — виновато шмыгнул носом Рэйнир. — Мы бы так из-за меня совсем заблудились, наверное... Но ты вообще-то и сам дурак!.. Если вместе со мной собирался — чего ж раньше не спросил?!

— Ну... Ты же всё равно сбежать хотел... Ну а я с тобой вот... а как иначе-то?.. Мы же братья...

***

Не очень далеко отошедший от дома Вернер услышал обрывок разговора братьев и улыбнулся:

«Сбежать хотели, ничего себе!.. А я и не понял этого совсем... Смелые парни, хоть и сопляки ещё. Эх, мне бы строже с ними быть, наверное. Жалеть поменьше. Пусть вырастут сильными... И нужно поскорее начать учить их обращаться с огнём — а то и впрямь сбегут ведь...»

Вернер решил приступить к такому ответственному занятию, как обучение подрастающего поколения, прямо с утра.

«Давно хотел перестроить это кривое убожество», — усмехнулся он, глядя на сарай.

Пригласив детей внутрь, он предложил им сесть прямо на пол, устланный прошлогодней соломой.

— Готовы учиться?

— Что... вот так просто?.. Прямо здесь?..

— Ха, а вы чего ждали? Большую просторную аудиторию, как в гильдии чародеев? Ну простите, чем богат... — вспомнив лекции в гильдии, Вернер почему-то неосознанно начал копировать интонации одной из чародеек, госпожи Рагны — та, хоть в жизни и страдала избытком заносчивости, часто свойственной благородным, наставницей была прекрасной, способной что угодно объяснить простым и понятным языком. — Сначала вы должны запомнить самое главное: призыв пламени всегда будет опасен, даже если кажется, что вы уже научились контролировать его. Если вдруг решите, что можете оказаться сильнее огня, эта ошибка станет последней... Понимаете, что это значит?

— Ээ... Что наши души всё равно сгорят, потому что мы никогда не научимся управлять своими способностями?.. — спросил Чёрный. Мальчишка явно этого боялся, но виду не показывал — выдавала его лишь аура. К тому же, несмотря на свой страх, он был полон решимости учиться, точно так же, как и его брат.

«Какие же они всё-таки упрямые», — улыбнулся Вернер.

— Душа живая — поэтому её можно ранить. Впрочем, её раны тоже имеют свойство заживать. Все — кроме тех, что были нанесены огнём... Но, будь всё настолько безнадёжно, я бы с вами даже и разговаривать не начинал. Просто намного больше пользы будет, если ты сам всё поймёшь. Вот твой старший брат на самом деле уже понимает, только ещё не осознал этого, — сказал он, вспомнив, как вчера заметил, что Белый относился к огню с намного большей осторожностью и уважением.

— Ничего я не понимаю! — грустно шмыгнул носом сероволосый мальчика. — Мне просто нравится огонь. Он красивый. И за ним интересно наблюдать...

— ...и он может тебя уничтожить, если проявишь неосторожность. Не страшно? — спросил заклинатель огня, ничего не рассказывая, но направляя мысли своих учеников — так же, как учил его Сохо в деревне заклинателей.

— Не знаю. Я об этом не думал, — совсем не по-детски серьёзно нахмурился Рэйнир. — Зачем ему вообще нас уничтожать?! Не понимаю!

— А ты? — Вернер повернулся обратно к Чёрному.

— Не знаю... Огонь хороший... Но мне не хочется случайно поджечь самого себя...

«Этому я и хочу научить».

— Вот и хорошо, давайте тогда... вместе посмотрим на огонь!

Заклинатель щёлкнул пальцами, призвав лишь несколько искорок, что упали на солому. Он отпустил их гореть так, как им заблагорассудится, однако наблюдать продолжил, отстранённо, но с готовностью в любой момент взять под контроль и не позволить пламени причинить вред детям. Отметил про себя, что нахождение внутри горящего теперь сарая совсем их не пугало — однако братья не понимали, что происходит, смотрели с удивлением — ведь раньше взрослые всегда ругали их за что-то подобное, а теперь взрослый человек вдруг делает такое сам...

«Пусть привыкают к новым порядкам. У нас тут всё будет по-другому!..»

— Хорошо горит, — весело усмехнулся он. — А теперь мы будем сидеть здесь, пока кому-то из вас не удастся погасить огонь. Никто не может приказывать духовному пламени! Зато вы можете договориться... Подстроиться под его действия и согласиться с ними, но не повторить их, а направить — и тогда уже огонь послушается вас. Да, он опасен — но вы можете наблюдать за ним и учиться у него. Я не буду говорить вам, что делать — вы сами должны всё понять и почувствовать. Просто сделайте так, чтобы пламя погасло. Или хотя бы перестало распространяться. Это и будет ваш первый урок.

С самого начала Вернера до глубины души поразила слаженность действий братьев — ещё не зная, что для контроля над огнём нельзя объединить силы, они встали спиной к спине, сконцентрировавшись каждый на своей половине расползающегося в разные стороны пожара...

«Но ведь они же не могли такому где-то научиться?!..»

Первые их неумелые попытки осознанно управлять огнём закончились неудачей, да и множество последующих тоже. Но с каждым следующим разом дети были всё ближе к пониманию происходящего...

И вот уже Белый протянул к огню руку, словно пытаясь погладить — и тот потерял интерес к поедаемой им стене и устремился к мальчику, ничего больше не сжигая, потянулся к нему, как требующая внимания очень большая кошка...

Засмотревшись на это, Вернер чуть не пропустил, как Чёрный тоже завладел вниманием огня, указывая цель, что заинтересовала пламя больше, чем какое-то там деревянное строение, и тот собрался в одном месте, напоминая теперь не пожар, а безобидный костёр, пусть и разведённый посреди сарая.

Нетронутой огнём к тому моменту осталась лишь маленькая область вокруг братьев и их учителя — и то лишь потому, что он следил за этим. Однако Вернера такой результат совсем не огорчил, даже наоборот — туда тому сараю и дорога. Всё равно он своего создателя только раздражал, являясь постоянным напоминанием об ужасной лени и небрежности, проявленной во время постройки. А так хоть польза была.

Новый сарай сколотили вместе. Чёрный с Белым, конечно, в основном подавали инструменты или подносили что-то мелкое, но работы не боялись и даже проявляли к ней интерес, никогда не упуская возможности наблюдать и учиться чему-то новому. Несмотря на их упрямые и свободолюбивые характеры, хлопот с воспитанием было не так и много. Братья оказались более чем самостоятельными, да и огонь слушался их с каждым днём всё лучше и лучше — а когда что-то всё-таки загоралось всерьёз, Вернер всегда успевал вовремя взять происходящее под контроль. К счастью, дети за всё время так ни разу и не подожгли самих себя, чего заклинатель очень опасался, хотя и понимал, что раз они были всё ещё живы на момент его с ними знакомства, то такого, скорее всего, и раньше никогда не происходило.

И всё же Вернеру довольно часто доводилось возносить молитвы богу Терпения — переупрямить маленьких сорванцов было не так-то просто, а порой и вовсе казалось невозможным:

— Мастер Вернер, а когда вы будете учить нас магии?

— Не буду я вас учить. Это противозаконно. Учиться магии только в гильдии можно. А я не из гильдии. Вы что, хотите стать преступниками?!

— Но вы же всё равно этим занимаетесь!.. Мы тоже хотим!.. Те красивые штуки, что вы делаете, это же совсем не украшения, правда? Вокруг некоторых воздух светится, и другие... тоже наверняка что-то такое умеют!.. Мы всё видели!..

Любопытные они были, даже слишком. Зато учиться любили и правильные вопросы умели задавать, некоторые вещи спрашивали даже намного раньше, чем Вернер планировал рассказать об этом. Обычно те вопросы касались духовного пламени:

— ...почему так многие нас боятся?.. В печке вон тоже огонь, и она его тоже... держит как бы в себе... ну, как мы в руках. Но к ней-то тянутся все, к теплу, и не думают, что опасно... Тем более если и души у нас — тот же огонь... — рассуждал как-то Белый особо холодным зимним вечером, с ногами сидя на скамье, но греясь теплом вовсе не от печи, а от окружающего его со всех сторон духовного пламени — к тому моменту он уже контролировал огонь достаточно хорошо, чтобы получить разрешение на такие вещи, но пока только под присмотром учителя.

— А ведь он и в печке тот же!.. — подхватил рассуждения Эйвинд, засовывая руку прямо в печь и загребая радостно потянувшееся к нему пламя. — Вот. Совсем такой же. Просто если не трогать, то почему-то совсем спокойный, будто сонный...

— Чёрный! — тут же проворчал Вернер, не отвлекаясь от того, чем занимался. — Огонь в печь верни, я ж еду на ней готовлю.

На самом деле печь и нужна-то им в доме была только ради готовки, и то просто из-за удобства. Ну и может быть отчасти ещё для того, чтобы прохожие косились всё-таки не слишком сильно. Но точно не для тепла — невозможно даже представить себе заклинателя огня, который будет мёрзнуть...

— Ты правильно говоришь, — Вернер понял, что и в самом деле пора это объяснить, он и так давно уже откладывал этот разговор, считая более важными совсем другие вещи. — Но огонь, что считают «обычным»... он просто вроде как ещё не знает, на что способен. Поэтому он более безопасен... хотя если будешь неосторожен, обожжёт всё равно, но только тело, не душу. А ты ему напомнил — а может, рассказал, не знаю даже — и обо всём остальном сейчас, когда позвал... Так, я не понял, почему огонь ещё не в печи?!.. Верни, сказал!..

— Но мне холодно!..

— Вот сам и призови, и грейся как брат, тебе же тоже можно. Но пока только при мне, помнишь?

— Угу...

Какое-то время молчали. Чёрный устроился на скамье рядом с братом и завернулся сначала в одеяло, и только потом, поверх него — в духовное пламя.

— Мастер?.. — снова спросил он, когда устал сидеть смирно, что, как всегда, случилось очень быстро. — А если мы все вместе призовём огонь, он сможет стать ещё сильнее?..

Белый тоже вопросительно посмотрел на учителя, но промолчал. Впрочем, Вернер успел уже понять, что это могло быть и всего лишь затишье перед бурей. Рэйнир часто бывал молчалив, но любопытен был, пожалуй, даже больше брата. Просто сначала он придумает что-то посложнее, и только потом начнёт приставать с вопросами...

— Нет. Такое вообще невозможно. Духовное пламя нельзя контролировать вместе... Это как если бы у вас было что-то ценное... очень личное, только ваше, понимаете? Его можно передать на хранение тому, кому доверяешь — как добровольно уступить контроль над призванным огнём другому, а можно забрать силой, но нельзя владеть вместе с кем-то ещё.

— Странно... А почему так?..

— Не знаю. Хм... Этого никто не знает вообще-то.

— А мне бы хотелось узнать...

— Ага!.. И мне тоже!.. Мастер, а ведь это можно как-то узнать, правда?.. Давайте узнаем!..

В такие моменты Вернер мечтал, чтобы предположения членов гильдии об огне и божественной силе всё-таки хоть немного оказались правдой:

«А что, здорово было бы взять и узнать какую-то такую тайну, пока члены совета копаются в древних рукописях!.. Вдруг там и правда что-то есть... за кромкой пламени... или как оно называлось... И всё-таки... «граница» в том тексте подразумевалась или «режущая кромка»?.. Уверен, пламя при желании способно и резать, быть тоньше и острее ножа... Тьфу, да о чём я думаю таком вообще!.. — одёргивал он себя каждый раз, когда мысли уходили слишком далеко в эту сторону. — Какие ещё тайны, какая, чтоб её, «кромка»?!.. Мне тут о детях надо заботиться, а не об исследованиях думать!.. О детях, чей дар, возможно, и той кромки острее будет, да настолько, что саму её разрежет!..»

Так что мечты оставались мечтами.

А дети к Вернеру привязались, порой казалось даже, что как к отцу. Называли они его всё же мастером, однако их взаимное доверие не ограничивалось рамками того, как положено относиться друг к другу просто учителю и его ученикам.

Кузнечному ремеслу он начал обучать братьев довольно рано, обычно в подмастерья всё же брали ребят постарше, потому поначалу основным занятием было изучение теории — Вернер рассказывал им, как разбираться в металлах и сплавах, их свойствах и особенностях:

— ...да нет, сталь и железо это разные вещи вообще!.. Железо из руды получают, а сталь — не то же самое, что чистое железо, это называется сплав! Чуть больше чего-то одного или другого в нём содержится — и вот материал уже по свойствам разный: может, более хрупкий будет, а может, более пластичный. Но твёрже простого железа в любом случае. И ржавеет не так быстро. Но и дорогая штука, да, потому что делать её сложно...

Впрочем, к практике они перешли довольно быстро. Вернеру сразу же бросилась в глаза огромная разница в подходе братьев к делу, хоть действия их и приводили в итоге к одинаковому результату. Белый был внимательнее к мелким деталям самого процесса работы, неважно, гвоздь ему нужно было выковать или нож для разделки мяса. Чёрный же оказался куда более сконцентрирован на результате, на том, какую функцию должен исполнять предмет, что ему предстоит сделать. Однако ни один из них не позволял себе отвлекаться на что-то постороннее, как мешающее в процессе, так и ненужное создаваемому инструменту. «Не делать ничего лишнего» — так учил Вернера его дядя, а теперь и он, в свою очередь, пытался передать эти знания другим.

Иногда ему казалось, что он вообще не вносит почти никакого значимого вклада в обучение детей — большинство вещей отлично получалось у них с первого раза, стоило только рассказать, что и как нужно сделать. Впрочем, наблюдать за тем, как они осваивали ремесло, было в любом случае очень интересно. Вот, например, когда он выдал Чёрному с Белым по металлической заготовке и сказал, что сейчас они будут учиться равномерно разогревать их до нужной температуры, различия в характере братьев немедленно себя проявили — не успел кузнец закончить объяснять, как Рэйнир тут же призвал духовное пламя и начал греть заготовку с его помощью. Эйвинд же обратил своё внимание на огонь куда более «обыкновенный», горящий в горне...

Вернер с самого начала подумывал о том, чтобы приобщить парней к ремеслу не просто кузнеца, а кузнеца-заклинателя, тем более с их стороны он тоже видел к этому интерес, но не спешил, размышлял — они ведь в таком случае и в самом деле станут преступниками в глазах гильдии... И всё же магический потенциал Белого был слишком велик, чтобы просто закрыть на него глаза. А со временем у Чёрного тоже обнаружились способности — не хуже, чем у брата. Вот тогда-то Вернер и решил для себя, что если он позволит таким талантам пропасть впустую — это будет преступление намного большее, чем нарушение глупых правил гильдии, пусть даже за него и полагалось суровое наказание.

«Да и не посмеют они что-то сделать заклинателям».

Так что и украденные из библиотеки гильдии учебники он всё-таки не зря сохранил. Вернер даже совсем не удивился, когда выяснилось, что магия тоже давалась братьям довольно легко. Но в первую очередь он обучил их всему, связанному с мысленной речью и ментальными воздействиями:

— ...мысленная речь, как и методы защиты разума — не магия в привычном смысле слова, этому можно обучить кого угодно, даже неспособного направлять духовную энергию, потому что...

— Но это же так скучно! Когда мы будем изучать именно магию, мастер?..

— Да, мы ведь наколдовали те молнии! У нас получается, вы сами сказали!..

— Да... Сказал. А теперь ещё раз повторю то, что вы упорно не хотите слышать: изучать магию вне гильдии чародеев, равно как и учить кого-то — преступление. У гильдии... свои законы, скажем так. Которые она весьма успешно заставляет исполнять всех вокруг... потому что никому из людей, имеющих власть, не нужны под боком чародеи, которые... чуть более свободны в своих взглядах на этот мир и его порядки. Поэтому... если я начну учить вас всерьёз, мы все станем преступниками. Сперва вам нужно научиться оберегать свой разум от постороннего вмешательства. Магия потом.

Вернер строго посмотрел на непоседливых учеников:

— Вы меня поняли?

— Поняли, мастер... — в один голос ответили братья.

— Что поняли?

— Что сначала нужно научиться защищать свои мысли, чтобы никто не узнал ничего лишнего...

— ...и чтобы понимать, не пытаются ли нам что-то внушить или вроде того...

— Отлично. Ещё претензии к порядку обучения остались?

— Нет...

Да, иногда нужна была и строгость...

Потом дело дошло и до практической магии. А через какое-то время Вернер допустил своих воспитанников до создания артефактов — свою вновь ставшую незаконной после ухода из гильдии деятельность он не бросал никогда, а раз уж и его подмастерья всё равно теперь преступники... то что терять?..

А время шло, братья успешно осваивали ремесло кузнецов и магическое искусство и быстро росли, превращаясь в сильных и здоровых парней. Белый так и остался мечтателем, любил проводить время в размышлениях, но при этом нельзя сказать, что был каким-то слишком уж серьёзным, он умел и развлекаться. Да и у девушек интерес вызывал, чему способствовал красивый редкий цвет волос и добрый характер, отчасти компенсировавший его невероятно тяжёлый и пронзительный взгляд. Вот только не было понятно, суждено ли интересу хоть одной из воздыхательниц пепельноволосого подмастерья кузнеца однажды оказаться взаимным. По крайней мере, до сих пор всякие там любовные переживания его не интересовали — ведь больше всего на свете юный заклинатель любил огонь. Вернеру даже подумать было страшно, каким фанатичным огнепоклонником тот мог стать, если бы попал под их влияние в раннем возрасте. Однако теперь ему это уже не грозило — узнав о духовном пламени достаточно, Рэйнир имел о нём собственное мнение, и пусть он тоже в каком-то смысле считал огонь священным, его взгляды не имели с религиозным фанатизмом ничего общего.

Чёрный же вырос совсем нелюдимым, больше интересуясь работой в кузнице, чем общением с другими. С людьми был хмурым и не особо приветливым, искренне радуясь обществу разве что учителя и брата... ну и огня, разумеется, хотя к нему он относился совершенно иначе, нежели Белый — скорее как к другу, спутнику, с уважением, но без лишнего восхищения. Однако несмотря на всю свою внешнюю грубость, наедине с самим собой Эйвинд, подобно брату, позволял себе мечтать — Вернер частенько слышал, как парень пел во время работы в кузнице, и голос его в такие моменты звучал более чем счастливо.

В том же, что касалось умения взаимодействовать с духовным пламенем, братья давно стали равны своему учителю. А может, в чём-то уже и превосходили — по крайней мере, иногда так казалось...

Последним и самым сложным, чему Вернер научил их, было умение призывать магический огонь в виде одной лишь энергии, не проявленной в материальном мире как языки пламени. В таком случае его всё равно можно разглядеть магическим зрением, но не зная, что именно видишь, трудно понять, что это. Такой способ идеально годился для противодействия магии, особенно в ситуациях, когда не следовало привлекать к себе лишнее внимание...

«А ведь этому научил меня чародей... Не просто чародей — один из совета!.. — думал Вернер, вспоминая наставника Такуана. — Неужели ему когда-то приходилось применять это умение... хм... против других членов гильдии?..»

Заклинателю огня хотелось надеяться, что его воспитанникам это никогда не пригодится, однако он прекрасно понимал, что, учитывая род их занятий, проблемы рано или поздно могут возникнуть.

Так прошло двенадцать лет. Свою собственную семью и детей Вернер за это время не завёл, но совершенно не переживал по этому поводу, ведь ему и так было кому передать своё ремесло и свои знания — а что ещё может быть нужно?.. Да и не пошла бы никакая женщина в дом хозяйкой к странноватому кузнецу с даром заклинателя огня и у него самого, и у обоих его приёмных детей... Зато время от времени к Вернеру заглядывала Вирра — чтобы заказать артефакты, рассказать новости да и просто... провести время вместе.

Ну и другие интересные гости тоже бывали... Вот Дитрих, например. В последний раз Вернер что-то слышал о нём от всё той же Вирры, лет восемь назад. Вор нажил себе влиятельных врагов на Юге и вынужден был бежать от них аж на другой континент, где его след и затерялся — на годы, но не навсегда, ведь сегодня он стоял во дворе кузницы, широко улыбаясь во всю свою не очень сильно изменившуюся, но сильно загоревшую на солнце рожу.

— Ну привет, дружище... Сколько лет уж не виделись... Как нашёл-то меня? — спросил Вернер, отложивший уже инструменты и вышедший наружу.

— Нашёл вот... Нелегальных кузнецов-заклинателей не так и много. А уж когда узнал, что один из них живёт себе спокойно в той деревне, откуда ты родом, так сразу понял, что на такую наглость только один человек способен.

Оба радостно рассмеялись, обмениваясь приветствиями.

— У нас что, гости? — хмуро спросил проходивший мимо Чёрный, но не стал задерживаться, чтобы услышать ответ.

Вернер поленился ответить даже мысленно — сам догадается, что всё в порядке.

— Ну прямо твоя копия! Вот старший не так сильно похож, — кивнул Дитрих на Белого, в тот момент занимавшегося починкой крыльца. — В мать пошёл, да? Может, и со своей прелестной хозяйкой познакомишь старого друга?

— Я тут сам себе хозяин, — усмехнулся Вернер. — А они мне не сыновья. Хотя... приёмные, в каком-то смысле. Ученики это мои.

— Подмастерья, значит? Ну тоже дело. В дом-то впустишь или здесь будем говорить?

Разговор вышел долгим. Первым с удивлённым лицом сидел Вернер, с интересом слушая о приключениях Дитриха сначала на Юге, а затем и на Западе, потом настал черёд вора узнать историю куда менее насыщенную событиями, но зато изобилующую описаниями того, в чём он совсем не разбирался — магии и духовного пламени.

— Эх, помню, когда я отправился на Юг, ты только закончил обучение и стал настоящим чародеем, дом себе прикупил, уважаемым человеком стал. Потом узнал, что тебя ещё и в этот ваш совет приняли... тогда уж думал, у тебя совсем всё устроилось: власть, признание, золото — всё, как ты мечтал!.. И что же я вижу, вернувшись через почти двадцать лет? Что ты снова ковыряешься в кузнице в своей богами забытой деревне, из которой только выбрался при нашей первой встрече... Хотя знаешь... В какой-то момент уж думал, что больше тебя и не увижу, — задумчиво вздохнул Дитрих, когда рассказ был окончен. — Слышал о каком-то большом скандале в гильдии чародеев, да и ты как раз примерно в то же время оттуда ушёл — не удивился бы, если б узнал, что мы теперь только в следующей жизни встретимся...

— Да они даже и угрожать толком не угрожали. Хотя я не особо дожидался их реакции...

— Чтоб тебя, я даже завидую!.. Отрастил наглость больше моей, кто бы мог подумать! И как тебя не поймали на изготовлении артефактов ещё, а?!..

— Не скажу. Но доказательств у них нет, а магии как таковой я учился в гильдии.

— А ученики твои?

— Что ученики? — насторожился Вернер.

— Они-то ведь не в гильдии учились. Что делать будешь, если за ними придут?..

«Сожгу. И тех, кто придёт, и того, кто пришедшим про них расскажет...» — заклинатель огня нахмурился, с недовольством осознавая, что всё-таки жизнь у них была слишком мирная и совсем не приучила ни парней, ни его самого к тому, чтобы в случае чего агрессивно защищаться. Ничего не ответил. Вместо этого повнимательнее пригляделся к ауре Дитриха, надеясь понять, почему он вообще такое спрашивает, нет ли у него какого нехорошего намерения. Вроде бы аура вора ничего такого не выдавала, но подозрения остались. Вернер уже было собрался прочитать его сознание, как тот наконец продолжил:

— Я просто почему спрашиваю... Заказ один есть. Такой, что кузнецы без подмастерьев за него просто браться отказываются — говорят, слишком сложно. А ещё заказчик настаивает на том, чтобы артефакт прямо на глазах у него делали — не иначе, боится, что наколдуют не того чего... Проверять собирается. Другими артефактами какими-то.

— Хм... Можно рассмотреть такой вариант, — ответил Вернер, разобравшись наконец в эмоциях и намерениях друга и успокоившись на этот счёт. — Пусть приезжает, обсудим сложность работы и цену...

— Ты понимаешь какое дело... Он ещё и не поедет никуда. Хочет, чтобы это к нему приехали и там работали. Прямо в Рейдене, где одна из резиденций гильдии...

— Смешной какой. Чтобы сами приехали, ха!.. Может, ещё и чтобы сами там себе кузницу построили, предварительно её постройку с городскими властями согласовав?..

Дитрих хитро подмигнул, движением фокусника доставая из рукава какие-то бумаги:

— Ну почти. Кузница построена уже, а у меня на неё купчая есть, да и все нужные печати уже на ней, осталось только имя владельца вписать. Это как часть предоплаты за заказ будет, потом твоей останется...

— Я ещё ни на что не соглашался, не смотри на меня так. На кой мне кузница под боком у гильдии, продать разве что... Погоди-ка — ты сказал, только часть предоплаты?! Это что ещё за заказчик такой богатый?!

— Не знаю, он сам не показывался, всё время через посредника общался. А предоплата — триста золотых. И кузница. В конце работы — ещё шесть сотен. Но я надеюсь на небольшой процент, как человек, который помог тебе найти эту работу, ты же понимаешь...

На такие деньги можно было купить с потрохами какой-нибудь не очень богатый городишко. Или зажиточную деревню. Или просто жить не хуже князя...

— Хм... Подозрительно звучит. Но и заманчиво, будь оно неладно...

Вернер спросил своих подмастерьев, что они об этом думают, передав им мысленный образ всего их с Дитрихом разговора, при котором они не присутствовали.

«Мы не попадёмся, мастер. Просто будем применять магию только во время работы. Ну и следить, чтобы её нельзя было обнаружить, конечно же. Ничего сложного».

«Справимся. Лишь бы работа интересная оказалась».

— Ладно, мы согласны. Давай сюда купчую.

Листок с печатями переместился на столе от вора к кузнецу.

Бумаги были исписаны таким аккуратным каллиграфическим почерком, что Вернеру аж плохо стало.

«Вот дрянь! Я не смогу так красиво написать. И тогда всем будет понятно, что с купчей что-то не так...»

Увидев его реакцию, Дитрих перетянул купчую обратно на свой край стола и вытащил из дорожной сумки пузырёк с чернилами и письменные принадлежности:

— Не переживай, я на Юге и каллиграфии научился. Сейчас аккуратненько нарисуем, правильной краской, будто тут всегда и было... хм... Вернер... как там тебя?..

— В смысле «как»? Просто Вернер, я же не из благородных...