Глава 6. Желание жить
Удар огромной лапы демонического создания совершенно точно нельзя было остановить оружием. Создав встречную ударную волну выбросом в пространство перед собой большого количества духовной энергии, Рэйнир попытался хоть немного замедлить тварь и уклониться, но было уже ясно, что он всё равно не успевает.
«Превращайся!» — мысленно скомандовал Эйвинд, сам бывший в тот момент мечом. Не потому, что так нужна была команда — в бою они давно уже понимали друг друга без слов — а потому, что в этот раз брат медлил, чего раньше никогда не было...
«У меня есть идея получше», — ответил Рэйнир.
В той ситуации, в которой они были, почти что все идеи выглядели несколько сомнительно. Но Эйвинд решил довериться брату — как и всегда. Однако был готов в любой момент призвать огонь или, возможно, сменить облик, зная, как трепетно Рэйнир ценил чужую жизнь... и как плохо берёг свою, хотя и утверждал обратное, и даже верил в это.
Приходить на помощь не пришлось. Похожая на какое-то бескрылое насекомое тварь с большими сегментированными глазами обладала, помимо твёрдых костяных наростов на боках, сильными лапами пантеры, однако при этом была значительно больше. Клинок не медлил — выжидал. Начал движение в последний миг, когда мощные когти уже почти коснулись выбранной ими цели. Резкий рывок. Не в сторону — вперёд. Рэйнир поднырнул под атакующие его лапы и оказался под брюхом твари. Хватило одного удара. Потом всё равно пришлось превратиться — такая туша даже если не раздавит своим весом насмерть, то покалечить может точно.
«М-да. Нас никто не съел, но всё равно мы в брюхе этой... этого...» — пополам со смехом проворчал Эйвинд.
«Ну извини...» — ответил брат.
«За что тут извиняться? Это было... эффективно», — выразил одобрение Клинок.
Чтобы выбраться из-под придавившей их демонической туши, пришлось её сжечь. Со смертью твари её аура быстро начала слабеть, а потому это стало возможным.
«Ну что, пойдём... В очередной раз выслушаем порцию проклятий в благодарность за спасение...» — произнёс Эйвинд уже не так весело. Ему, возможно, было бы плевать. Такое отношение куда сильнее било совсем не по нему — по брату. А вот это видеть становилось по-настоящему больно... Больше всего потому, что Рэйнир, несмотря на эту ненависть со стороны людей, до сих пор был уверен, что они одумаются. Поймут, что нелюди, лишённые души, им не враги... Он верил в это и действительно хотел их защищать, готов был умереть за каждого из тех, кто его ненавидел...
Эйвинд тоже понимал: сейчас Клинки были необходимы. Вот только та необходимость... была сродни тому, как нужен инструмент. Простая вещь без разума и сердца. Без воли выбирать, как поступить. И без души, чего уж там...
Так к ним и относились. Будучи подмастерьем кузнеца, Эйвинд считал инструменты достойными и то намного большего уважения, чем заслуживали Клинки с точки зрения чародеев. Он до сих пор не понимал настоящей причины такой нелепой ненависти с их стороны... Но это не казалось сейчас основной проблемой. Хотелось выжить. Победить и уничтожить настоящих врагов — демонов. А там... Там видно будет...
Оба брата приняли человеческий облик и направились к большой крытой повозке, хозяева которой были спасены ими от того, чтобы стать удачно подвернувшимся под лапу обедом для четверых хищных демонических созданий. Если смотреть глобально, складывалось впечатление, что демоны как будто просто отпустили своих ручных тварей свободно разгуливать по миру — ведь во всех случаях, когда поблизости от монстров не было хозяев, повадки этих существ всё больше напоминали поведение простых диких зверей... Демонов же становилось меньше, однако стычки с ними с каждым разом тяжелее — враги теперь куда более осторожны, чем были вначале...
Только вот никто так и не понял, чего они хотят — переговоры оказались просто невозможны, даже несмотря на способность понимать слова друг друга...
Такого же непонимания Эйвинд ждал и от хозяев столь удачно встреченной повозки. Сейчас с ними уже говорил Сандан. Но хоть он и способен хорошо ладить с людьми, пользы от этого обычно бывало ровно до тех пор, пока люди не видели его глаза. Кто-то из других Клинков даже предлагал ему их просто прятать, но упрямый западник каждый раз отказывался, говоря, что это будет ложью. В этом вопросе Эйвинд его полностью поддерживал, хотя и понимал, что обмануть, возможно, было бы и проще. Для окружающих. Не для него...
Собеседники Сандана тоже оказались западниками. На вид — бродячие певцы и музыканты. Трое мужчин разного возраста и девушка. Все четверо, как ни странно, всё ещё вели с ним спокойную беседу, хотя прекрасно видели, что он — Клинок.
— ...и есть ваши предводители? — спрашивал один из мужчин, самый старший, невысокий и жилистый, с заметной сединой в волосах. После вопроса, обращённого к Сандану, он перевёл взгляд на братьев, будто ответа ждал уже от них.
— Нет. Только он, — произнёс Рэйнир, отвечая.
— Мы, — упрямо опроверг его слова Эйвинд.
«Какого?!..»
«Да, я так считаю. Мы на равных. И никак иначе».
Спасённые в самом деле являлись странствующими артистами. Один из них, как раз спросивший, кто здесь командиры, был каким-то образом связан с семьёй Сандана. Эйвинд не знал, что такого западник сказал своим знакомым, но по отношению к живым мечам они оказались настроены более чем дружелюбно.
Бой с тварями был не таким и долгим, но Клинки решили разбить лагерь пораньше, понимая, что за сегодня дойти до запланированного места уже не выйдет. Чародеи сначала были возмущены, но, осознав, что если всё-таки продолжить путь, то сумерки застанут их не в поле, а возле болота, согласились. Это Клинки могут пусть и не полноценно отдохнуть, а всё ж восстановить немного сил даже когда спят в облике оружия, а им придётся комаров всю ночь гонять. Магия магией — а всё равно ведь раздражает...
В итоге лагерь оборудовали почти там же, где происходила недавняя схватка — место было для этого более чем удачное. Туши всех тварей заклинатели огня сожгли, так что теперь о демонах здесь ничего не напоминало.
Музыканты остановились на ночлег вместе со своими спасителями — сначала собирались двигаться дальше, но слишком много времени потратили на ремонт повозки, да и ночёвка в компании демоноборцев их привлекала явно больше, чем перспектива новой встречи с тварями.
Западники были весёлыми и шумными. Артисты — им, наверное, такими быть и нужно. Впрочем, в отличие от лицемерной жизнерадостности большинства других, веселье этих было настоящее, а потому не раздражало. Самый молодой из троих мужчин, коротко стриженый тощий парень, играл на лютне, сидя возле костра. Многие Клинки зачарованно слушали, собравшись вокруг и радуясь редкой теперь возможности почувствовать себя просто нормальными людьми...
Парень исполнял красивую мелодию, бодрую и жизнеутверждающую, но звучала она как-то... немного странно.
— Струну подтяни, — не выдержал наконец Эйвинд.
— Вот уж не думал, что среди суровых воинов найдётся кто-нибудь, кто не простит мне мою лень, — весело улыбнулся музыкант. — Может, сыграешь сам?
— С чего ты взял, что я умею?
— То, как ты наблюдал... Думаю, в вашем воинском искусстве, как и в любом другом, должно быть нечто похожее... То, на что смотрящий обращает больше внимания, чем на прочее, показывает то, насколько хорошо он понимает, что происходит.
— Неплохо, — усмехнулся Клинок. — Ладно, ты угадал.
Он и правда научился играть на лютне когда-то. Рэйнир привёз её с ярмарки — сказал, в подарок, но скорее в шутку. А Эйвинду вот захотелось научиться. И вовсе не из-за того, что они об этом поспорили — просто музыка это красиво...
— Так что, сыграешь?
— Нет.
— Как хочешь, я не буду заставлять, — пожал плечами западник.
— Ну нет уж, пусть сыграет! — вдруг вмешалась его спутница, до этого сидевшая в компании женщин-Клинков, которых было среди них совсем немного. — Как знать, ведь может, для кого-нибудь из нас это последний день. Нельзя же упускать возможность хорошо повеселиться!
«Как будто бы от этого день перестанет быть последним».
Ни капли не интересуясь ничьим мнением, девушка мигом оказалась рядом с ними, забрала лютню у товарища и протянула её Эйвинду.
— Отстань, а? Не хочу я веселиться, — проворчал он.
— Нет, нельзя так, воин. Ты такой молодой, красивый, что же жизнь не любишь?! — она тряхнула головой, рассыпав по плечам густые тёмные волосы и кокетливо подмигнула.
Эйвинд задумался. Неужели она права, и после всего с ним произошедшего он стал настолько безразличен к простой человеческой радости?.. Но он ведь тоже любит жизнь. Просто не хочет... веселиться через силу. Это не значит, будто всё, что в мире есть хорошего, для него стало пустым звуком... Клинок вздохнул. Он хочет жить. А значит... всё в порядке?..
— Люблю я жизнь. Просто не так, как вы.
— Вот и сыграй для тех, кто её любит по-другому! — игриво улыбнулась девушка.
— Что, не отстанешь?
— Нет! — улыбка стала шире.
«Вот привязалась...»
— Кто бы сомневался. Ладно, давай сюда лютню. Но вот петь не буду, — категорично заявил он, принимая инструмент.
— Ай, и не надо. Мы тогда станцуем! — рассмеялась западница.
И вот в пространстве разлилась уже совсем другая музыка — более грубая, чем прозвучавшая здесь ранее, напоминавшая скорее звон клинков, чем птичье пение... Но всё-таки весьма неплохо подходившая для танца.
Танцовщица схватила за руки двух девушек и повлекла их за собой — к костру, а также и к тому, кто исполнял мелодию.
Сперва воительницы были смущены, но обаяние и радость той, кто это всё затеяла, помогли им расслабиться. Мужчины встретили их танец радостными выкриками, а кто-то даже бросил им под ноги непонятно где и когда найденный цветок. К танцующим присоединились и другие девушки. Последней это сделала Тахира, да и то лишь после того, как всё та же западница, увидев, что она осталась сидеть, подошла и что-то сказала. Они перебросились несколькими фразами, после чего весело улыбнулись друг другу и вместе вышли к костру.
Клинок нашёл глазами брата. Тот заворожённо наблюдал за танцем с совершенно нетипичным для него выражением лица.
«Ха. Кажется, он тоже... хочет жить. Сыграю-ка ещё, пожалуй...»
Тем более ему и правда нравилось играть. Не потому, что это нравилось другим, но потому, что в тот момент он чувствовал себя... живым?..
А быть живым нравилось тоже.
Потом все разошлись, Эйвинд отдал музыканту лютню и отправился спать. Уже устроившись, он снова почему-то вспомнил рассуждения той девушки:
«Нет, всё-таки не правы эти западники... Какое, чтоб его, веселье? Дело ведь совсем не в этом...»
Он хочет жить. Значит — всё будет хорошо. А если нет — сделает, чтобы было...
***
— ...ну а что? Это и правда, может, наш последний день... Подумай сам: с точки зрения чародеев нас и так считай что уже нет. Так кому какая разница, как мы проведём эту ночь?.. — девушка потянулась к шнуровке на вороте его рубахи.
— Нам есть разница. Ты уверена, что...
— Конечно. Испытание огнём довольно быстро отучает соглашаться делать то, на что не согласен на самом деле... Разве не так?
Она была права.
— Хм... И чего же ты желаешь?..
— Разве не понятно?..
Её стремления, пожалуй, были очевидны. Рэйнир смущённо улыбнулся — ведь их желания совпадали... Возможно, лишь на миг, как только миг способны находиться в неподвижности языки пламени. Но важно ли это сейчас?.. Рыжеволосая, всегда очень подвижная, Тахира и сама была похожа на огонь — которому опасно приказывать и нельзя полностью подчинить себе... Который просто невозможно не любить...
— Значит, сегодня ты получишь то, что хочешь, соблазнительница...
В конце концов, никто ведь и не говорил, что, став оружием, они потеряли интерес ко всему, кроме сражений...
Так почему же нет?..
Они были на самом краю лагеря, где вряд ли привлекли бы чьё-нибудь внимание, но всё равно вокруг двоих заклинателей вспыхнуло пламя, собою отделяя ото всего остального мира — так, чтобы помешать не мог никто... Огонь их не пугал, хотя, наверное, будет сложнее удержать контроль над ним, когда...
А нет, не так и сложно.
Пламя горело долго, хорошо скрывая находящихся внутри него. Горело ярко, так, что посторонний не сумел бы разглядеть, что происходит...
Внутри, в огне, в котором ни за что не смог бы выжить обыкновенный человек, они вели негромкий разговор. О многом — но и ни о чём...
— Хватит... Мне горячо. Нужно остановиться, мы так и сгореть можем...
— Ох... Ну и ладно... мне без разницы когда. Если вместе — можно и сгореть...
— Нельзя, Тахира. У нас есть обязанности. Мы нужны другим.
— Нужны, да... Но... мы хоть немножечко нужны... друг другу?.. Или это всего лишь...
— Я не знаю... — Рэйнир смутился, понимая, что сказал что-то не то. — В смысле... не знаю, как это должно происходить... Ведь раньше мы были знакомы... только как товарищи по оружию, и... я не думал, что... хм, ну... Но если со временем это станет чем-то большим — я не против...
— Да? Значит, мы...
Пламя погасло. Остались лишь два человека, зябко жмущиеся друг к другу осенней ночью, кажущейся невыносимо холодной после безумного жара в какой-то момент уже почти неконтролируемого пламени.
— Ну, если так... — продолжила Тахира. — Я пока не хочу сгорать...
— Я тоже.
— Холодно...
— Сейчас.
Рэйнир с улыбкой вновь призвал духовный огонь, но теперь это был просто маленький костёр — правда, такой, которому не очень-то нужны дрова. Тепла от него было более чем достаточно, чтобы, сидя рядом, забыть о ночной прохладе. Расправив скомканный спальный мешок, заклинатель сел на самый его край, протянув тоже начавшие мёрзнуть руки к пламени. Призвать сейчас больше огня он не решался — устал и был довольно плохо сконцентрирован, все мысли так и норовили разбежаться в стороны.
Тахира села рядом.
— Рэйнир?..
— Хм?..
— А что ты будешь делать... ну... после войны?..
— Домой вернусь. Если я не смогу... найти, как всё исправить, может быть, сумеет мастер...
— Он ваш учитель?
— Да. Почти отец. Я иногда ловлю себя на мысли, что и впрямь родным его считаю, хотя и знаю, что это не так... — Клинок задумчиво вздохнул.
Девушка улыбнулась, осторожно пододвигаясь ближе:
— Так значит, будешь снова кузнецом?
— Да.
— Хорошо... Достойная работа. А...
— Чего?
— А ты бы не хотел попутешествовать? Увидеть мир?..
— Хотел бы. Но потом. Хочу домой. Хочу увидеть мастера. Вот после... Да, посмотреть мир было бы очень здорово.
— А чего бы ты хотел увидеть?
— Не знаю. Всё, наверное... А ты?
— Море Зеркал. Красивое название. Наверное, вода всегда спокойная. Я слышала, оно на юге...
Рэйнир рассмеялся:
— На юге, да... Это пустыня.
— В смысле?! Море же!..
— Она просто так называется. Из-за жары бывает небо отражается в песке. Как в зеркале, оттуда и название.
— Чего?! Да ну тебя, ты шутишь!.. — Тахира отстранилась и несильно ткнула его в бок.
«А вот и не шучу! — Клинок ответил мысленно. — Я в книге прочитал. Пустыня на юго-востоке континента, сплошной песок и ничего живого. Но вообще-то... я бы и на это посмотрел».
«Ох... Ты так много знаешь... Как будто не кузнец и воин, а учёный...»
«Ну... мастер многому нас научил...»
«Вы удивительные...»
Девушка легла, положив голову ему на колени, и почти сразу же заснула.
А Рэйнир очень долго ещё не спал — сидел у огня и смотрел прямо в него, надеясь там увидеть способ избавления ото всех своих бед.
Правда, пока он видел только лишь языки пламени, живые, яркие, танцующие, движущиеся, зовущие... к чему-то, что скрывалось там, за ними... за некой гранью, что он чувствовал, но был не в силах разглядеть...
— Если бы как-то можно было не сгореть... — прошептал Рэйнир, мечтательно улыбаясь и бережно проводя рукой по огненно-рыжим волосам Тахиры. — Если бы как-то можно было бы вернуть ей душу и жизнь... Им всем... Чтобы у них была возможность жить как раньше...
— А я вот не хочу, — немедленно отозвалась девушка — как оказалось, она тоже не спала. — Не хочу снова жить обычной жизнью. Я уже не смогу... Мне нравится как есть, ты понял?!
— Но ведь если бы мы не встретились...
— Меня бы демоны убили, ты забыл? А не было бы демонов — меня б наверняка уже выдали замуж за какого-нибудь там сына сапожника... Я теперь даже и не знаю, что из этого хуже. Мне хорошо сейчас и здесь. С тобой. Тем более... — девушка посмотрела на него и широко улыбнулась. — ...мы ведь теперь не можем точно знать, как долго проживём, верно? Что, если став Клинками, мы на самом деле вовсе и не потеряли свои души, а обрели бессмертие?..
— Да непохоже что-то... — печально вздохнул Рэйнир, вспоминая всех погибших. — И знаешь... Я бы не хотел.
— Но почему?..
Он правда собирался ответить серьёзно. Но Тахира выглядела такой счастливой — вопреки всем потерям, что ей довелось пережить. Неужели можно так грубо разрушить это хрупкое счастье, бессмысленную, но такую живучую надежду на то, что впереди ещё может быть что-то, кроме пустоты...
Особенно если немного счастья хочется и тебе самому.
— Потому что за вечность я тебе всё-таки надоем, — сказал он, улыбаясь.
— Ну нет уж. Никогда!
— Что, правда? — в тот момент в разуме Клинка вспыхнул совсем другой огонь, к духовному пламени не имеющий никакого отношения. — Докажи!
— И докажу! Хм... наклонись поближе...
Примерно через час Тахира всё-таки заснула, доверчиво прижавшись к нему. Она была мягкая, тёплая и казалась совершенно беззащитной, хоть Рэйнир и знал, что на самом деле это давно уже совсем не так. Он довольно потянулся, тоже устраиваясь поудобнее. В лагере было спокойно — не спали только те, чья очередь была сторожить, да несколько человек возле костра, рядом с которым вечером танцевали. Костры... палатки... повозки... Если не вспоминать, зачем они все здесь, картина была мирной... умиротворяющей.
И кто-то тихо пел — судя по голосу, та странствующая артистка с Запада. Песня была на её родном языке:
...the last song of immortal flame
Can create either life or steel...
Is there anyone you can blame
For the wounds you can never heal?..
In this life you can only wait
When your days will have come to end...
Why you chose to go on this way?
What is after your final stand?
Can your freedom be ever real?
You have even no place to go...
But the fire is shining still
On the cutting edge of your soul...
Рэйнир плохо разобрал последнее слово — то ли «душа», то ли «меч»... на языке народов Каръялы они звучали очень похоже.
«Хотя какая разница, — решил Клинок. — И то, и другое — очень даже наш случай. Хорошая песня...»
Он сонно зевнул и уткнулся носом в чуть вьющиеся рыжие волосы спящей рядом девушки. Хотелось скорее закончить эту войну, чтобы потом заняться действительно важными вопросами... если, конечно же, решение не найдётся раньше... А ещё хотелось жить. Просто жить, как обычному человеку...
«Вдруг это всё-таки возможно?..»
***
— ...мне опасно говорить с тобой, Вернер. Я подставляю и себя, и князя.
— Я понимаю. Буду должен. Но нас здесь не услышат, я уверен.
— Легко тебе так говорить... — неуверенно протянула Вирра. — Они ведь тоже чародеи.
— Они... — Вернер произнёс целую речь, наполненную изощрёнными ругательствами, от которых кто-то привыкший к беседам более изысканным наверняка смутился бы. — ...тупая шайка дураков и трусов. Прости. Я вообще не знаю, что творится за стенами города. Знаю, что мои дети живы, что вроде как война заканчивается... Да и о том скорее по каким-то косвенным признакам догадываюсь. Уже не знаю, кому можно верить.
— Мне можно доверять. Я здесь, хоть понимаю, что только за одно лишь это рискую повторить судьбу той чародейки...
— ...и прихватить с собой целое княжество, если вдруг что-нибудь пойдёт совсем не так. Я знаю. Ты можешь уйти, не говоря мне ничего. С твоей работой...
— Ха! Я здесь из-за работы тоже, — Вирра нервно прохаживалась по кузнице, рассеянно прикасаясь к лежащим в беспорядке инструментам. — Думаешь, Юргену так сильно нравится, будто вся власть теперь у чародеев? Соседи тоже не в восторге... Да вообще никто. Народ массово уезжает жить куда-то в пограничье, строят деревни на ничьей земле, наплевав на угрозу демонов, лишь бы не оказаться расходным материалом для целей гильдии. Туда она пока не лезет, да. На Юге вообще война... Только не с демонами. Правящие кланы вновь не поделили территорию. А демонов вроде как мало осталось, на север отступают, в горы... Твои ученики их преследуют, пока что не настигли, но сомнений в победе нет ни у кого. Зато повсюду расплодились эти демонские боевые чудища. Они ещё и одичали, говорят. Неудивительно — ведь скоро пятый год как эта дрянь тянется... Вот на Каръяле хорошо — о демонах там и не слышали...
— Так... подожди... — перебил Вернер. — Ты сказала, что ты здесь из-за работы?..
— В каком-то смысле. Видишь ли... Многим известно, что глава совета гильдии тебя боится. Это же правда?
— Хм... Полагаю, да, — кузнец вздохнул, вспомнив их единственный прилюдный конфликт — перед воротами, в тот день, когда была снята осада всё того же Рейдена, который он с тех пор так и не покидал. — Только я мало чем могу помочь. Сижу здесь и во всём их слушаюсь... ты знаешь, почему... Нет, Вирра, не трогай это!..
— Ай!.. — природное любопытство бывшей воровки конечно не дало ей пройти мимо чего-то необычного — в данном случае, искусно украшенной дверной ручки — и артефакт, которым та являлась, сработал. К счастью, Вернер не вложил в него по-настоящему опасных заклинаний.
— Ведь говорил же... — виновато улыбнулся кузнец, расплетая созданную артефактом энергетическую структуру. — Подожди, сейчас освобожу.
— Ч-что это за... Ох, вроде снова могу двигаться... Какая мерзость... Для кого ты это делал?..
— Не для гильдии уж точно. Себе. Как раз на случай, когда кто-то тянет руки к моим вещам. А что? И так уже кровать соорудил здесь, чтобы за комнату в трактире не платить, но выйти-то я могу. И нечего тут лазить, пока меня нет!
— Эй, успокойся, я не собиралась...
— Да. Прости, Вирра, ты не виновата. Просто недавно гильдия заглядывала. В моё отсутствие, как понимаешь. Похоже, они думают, что могут здесь найти... неважно, ничего здесь не было. Но это не меняет того факта, что они ко мне залезли!..
Вернер окинул взглядом кузницу. Сплошной бардак. Он раньше никогда себе такого не позволял. А потом началась война, он оказался в этом городе по сути на правах заложника и верил, что всё это ненадолго, временно. Ведь если временно — нет смысла и порядок наводить... Да только вот он здесь уже четыре года!..
«Нет, так нельзя. Тем, что здесь всё пусть медленно, но верно превращается в одну большую свалку, я точно никому не помогу... А сам сойду с ума, прогнусь под гильдию — и что тогда?!.. Ну нет уж, я хочу, чтоб мои дети были живы. И сам я тоже жить хочу. И более того — хочу жить хорошо!..»
— Так что ты говорила там о гильдии и страхе? Пока война не кончится — ты уж прости, я буду делать вид, что Фальк мне друг, товарищ и почти что брат родной. А вот потом... Потом я буду только рад его поджарить. Князь хочет вернуть независимость от гильдии?.. Легко! Что мне за это будет?
— А чего ты хочешь?..
— Чтобы ко мне никто не лез. Хочу свободы. Для меня и для моих учеников. Пусть в моих силах защитить их от гнева чародеев, я не могу ничего сделать со всем тем, что эти выродки успели наговорить о Клинках людям. Но кто-то, кто способен к этим людям обращаться... кто-то такой, кого послушают...
— Так значит, призовёшь всех колдунов к порядку в обмен на то, чтобы Клинков... приняло общество?..
— По сути да.
— К концу войны... многое может измениться. Но если нет — я вспомню про твои слова, — тихо сказала Вирра.
— Прекрасно. У меня пока что нет причин тебе не верить. Ну а сейчас — поможешь мне прибраться?..
— Ну нет! — её аж передёрнуло. — Чтобы опять...
— Просто не трогай этот артефакт, — ехидно усмехнулся Вернер. — Других таких здесь нет. Сумеешь удержать свои ловкие пальцы при себе?..
— Даже не знаю... Ты уверен, что хочешь начать с уборки?..
