Глава 6. Убийцы и жертвы
— Стой, чтоб тебя! — прикрикнул Вернер на уже собравшегося уходить без объяснений Эйвинда.
— Нет, мастер. Я должен идти. Я... выбрал сторону. Простите. Вы... Вы же присмотрите за братом?.. — виновато спросил Клинок.
— А ты оставил выбор?.. — мастер тяжело вздохнул. — Вернёшься?
— Постараюсь. Но если что...
— Вернёшься, я сказал!
— Да, мастер...
Клинок быстро развернулся и ушёл, не желая больше терять времени. Если идут сюда — должны быть уже близко... Узкая тропка, по которой местные ходили между деревнями, шла через лес. Клинки пойдут по ней, ведь другая, большая дорога, ведёт в обход. С неё тоже можно потом свернуть к деревне, но тогда тот крестьянин не стал бы однозначно утверждать их направление и цель. Да и дорогу эту знал, скорее всего, только Эйвинд, который чаще прочих плевал на все запреты гильдии и уходил от поселения намного дальше, чем кто-либо другой.
Так что он был уверен, что встретит своих соратников именно здесь.
«Раньше надо было всё с ними обсудить... И месть, и войну, — ругал он себя. — А они... чем вообще думали?!.. Теперь что делать?! Ну вот куда они теперь пойдут?! Как вообще себе всё это представляют?!»
Почувствовав вдалеке чью-то ауру, Эйвинд остановился, направляя в ту сторону своё внимание.
«Они здесь... все?..»
Навстречу шли все Клинки сразу. Справившись с удивлением, он решил подождать их прямо там, где и стоял. Спешить было больше некуда.
Пока аура соратников медленно приближалась, Эйвинд стоял чуть в стороне от тропы, подняв свой взгляд наверх и разглядывая кроны деревьев.
«Я тоже хочу уничтожить гильдию... Но тратить время ещё и на препирательства с крестьянами... Какая глупость!.. Нет, ничего они так не добьются... разве что собственной смерти».
Вот уже послышались звуки шагов и знакомые голоса. Вообще-то некоторые Клинки вполне могли бы обратить внимание на ауру человека, стоящего так, чтобы идущим мимо не было его видно, но Эйвинд с недовольством понял, что его до сих пор не заметили. Пришлось выйти к ним, преграждая путь.
— Далеко собрались? — спросил он как ни в чём не бывало.
— Я ж говорил, что он придёт, — увидев его, усмехнулся Чонгор.
— Если идёшь навстречу — то уже знаешь, что произошло, я прав? — выступил вперёд Харальд. Эйвинд отметил изменения в его поведении. Бывший наёмник собирался говорить за всех. Не потому, что с ним согласны, но потому, что за ним следуют. Все остальные выглядели... так, будто им просто без разницы, куда теперь идти и что там делать...
Чонгор, язвительно прокомментировавший их неожиданную встречу, смотрел пустым взглядом, в котором не было не то что радости от своей правоты — в нём не было желания жить. Клинок хорошо знал подобный взгляд — видел такой у брата, в моменты, когда тот считал, будто от его смерти кому-то в этом мире станет лучше...
Мансур же взгляд скорее прятал. То нападение сломило его дух. Хотя, казалось бы, в войну бывало и похуже. Возможно, как и Харальд, он потерял кого-то, кто был дорог... Эйвинд не знал, так ли это на самом деле — он не особо интересовался такими вещами. Впрочем, он всё же знал про Харальда и Гленду — уж их союз довольно сложно было не заметить.
«Её вроде на самом деле звали... Беата, да?.. — задумался он вдруг. — Хотя какая теперь разница...»
Клинки молчали, ожидая от него ответа.
— Я знаю меньше, чем хотел бы. Расскажешь вашу версию произошедшего?
— Мы объявили гильдии войну. Ты с нами? — спросил Харальд.
— Гильдии? Ну и сколько чародеев было в той деревне?
— Ни одного.
— Тогда зачем?
— Они поддерживают гильдию.
— И каким образом?
— Так, я не понял. Ты на чьей стороне-то вообще?! — нахмурился бывший наёмник.
— Своей и брата. Как всегда.
— И где ж твой брат?
Эйвинд вздохнул:
— Боюсь, он может оказаться против... того, что здесь происходит.
— Да хватит уже! — из рядов Клинков вышла Карита, встала рядом с Харальдом. — Я не верю им обоим! Пепельный обещал вернуть нам души — а что мы видим вместо этого?! Он даже месть хотел у нас отнять! А...
— Подожди, — одёрнул её Харальд. — Дадим ему последний шанс одуматься. Последний, слышишь, кузнец душ?! Я тоже устал от твоей нерешительности. Эта ваша мирная жизнь ведёт лишь к смерти — и вернее, чем война! Или ты с нами — или ты наш враг!
Эйвинд сделал вид, будто совсем не замечает, как его пытаются окружить.
— Жизнь в любом случае приводит к смерти, Харальд. Рэй всего лишь пытался сохранить как можно больше жизней. Он делал всё, что мог. Но мы не боги, Карита. Уж прости.
Девушка горько рассмеялась:
— Да мне плевать, кто вы такие! Пепельного здесь нет, здесь только ты! Вот за себя и говори!
«А толку-то быть с ним вежливым?!..»
— Ха. Я давно хотел, чтобы вы от меня отстали, — Эйвинд был даже рад в конце концов им это высказать. — Но вам был очень нужен кто-то, кто бы решал за вас... и на кого можно потом свалить вину! Ведь это ты сейчас и делаешь!
Людей вокруг него вдруг стало вдвое меньше. Зато в руках каждого из оставшихся появились мечи. Кольцо стало медленно сужаться.
«Нет, это даже не смешно...»
— Серьёзно? Харальд, посмотри на себя! Вы и в самом деле обезумели! — заклинатель огня призвал в ладони пламя. Он не хотел никому угрожать — всего лишь напомнить своим соратникам, кто он такой.
Бывший наёмник, теперь уже вооружённый — из них двоих, стоявших рядом, оружием стать предпочла Карита — вспомнил явно не то же самое, что имел в виду Эйвинд:
— Нам нечего терять, кузнец. У нас уже нет душ. Но нет и у тебя. Ты тоже превратишься в пыль и пепел.
— Я помню. Но в деревню вы не пойдёте. Хотите уничтожить колдунов — идите сразу в Рейден. Тогда я пойду с вами. Ну, или можете вернуться в крепость. Обсудим дальнейшие действия там.
Харальд плюнул на землю и грязно выругался, направляя меч на своего бывшего командира.
— Давай-ка не указывай, что делать. Нам надоело тебя слушаться!
— Ну наконец-то... Даже жаль, что так поздно.
Эйвинд оглядел магическим зрением всех тех, кого ещё недавно называл соратниками. Да, все, кто выжил в нападении на крепость. Все они были здесь, полные ненависти не только к чародеям, но также к тем, кто сделал их Клинками. И к тем, кто их, Клинков, боялся. Но что хуже всего — к самим себе, к собственной жизни, к собственным душам, от которых мало что осталось... и ко всему этому миру. Они уже не захотят вернуться. Они могли бы бросить вызов гильдии — но им уже без разницы, кого уничтожать...
Так есть ли разница, кто уничтожит их?..
Он понимал их гнев, их боль, их ненависть, он понимал и разделял их чувства. Если бы они направлялись прямиком в гильдию чародеев, Эйвинд в самом деле пошёл бы с ними. Теперь же — он не мог позволить им идти. Не ради мирных жителей деревни, не из согласия с братом насчёт того, что с гильдией можно договориться. Клинки стали похожи на бешеных зверей, которых уже не получится усмирить ни добром, ни силой. Это было проблемой, а проблемы... нужно решать.
— Значит, вы оставляете мне выбор между тем, чтобы перейти на вашу сторону... или же защитить остальной мир от вас? — Эйвинд разочарованно вздохнул. — Вас мало, Харальд. Слишком мало. Ну что вы сможете?.. По сравнению с целым миром...
Пламя в его руках стало сильнее. Клинки насторожились. Эйвинд продолжил говорить:
— ...подобных нам и так считай что уже нет...
Теперь пламя отгородило заклинателя стеной от остальных. Он всё ещё был окружён и безоружен, но Клинки отпрянули назад.
Помня, что те, кто находятся сейчас в форме оружия, не слышат его голос, Эйвинд продолжил мысленно:
«Последний шанс одуматься — это хорошая идея. Поверните назад. А после вместе навестим гильдию чародеев».
Реакция на его слова была у всех примерно одинаковой:
«Нет. Мы тебе не верим».
«Да пошёл ты...»
«Это не тот случай, когда ты сможешь отсидеться в стороне».
«Что с него взять, он же и сам колдун...»
«Хватит! Пора с этим заканчивать!»
«И в самом деле...» — решил Эйвинд и погасил пламя.
— Ты был отличным соратником, Харальд. Но теперь мы стоим на пути друг у друга. Опомнись, если ещё можешь.
— Скажи ещё, будто не хочешь драться, — зло огрызнулся его собеседник.
— Ну почему же. С радостью бы дал тебе по морде, чтобы привести в чувство. Но вижу — не поможет. Мне правда жаль.
Точнее, будет. Потом, когда он наконец решит себе это позволить...
Пламя вспыхнуло вновь.
«У меня не было другого выхода».
***
Рэйниру снова снился сон о тонкой грани, что будто разделяла на две части мир. Но в этот раз вокруг была не пустота. Рядом горел костёр, и вылетавшие из него искры... нет, ничего не освещали, скорее открывали взгляду то, что раньше было недоступно восприятию. Сперва он видел только пламя, затем пустота отступила, показав камни вокруг...
Камни?.. Огонь горел прямо на них, не требуя какого-либо топлива. Впрочем, заклинатель не удивился. Духовное пламя может гореть именно так. Он подошёл поближе, сел возле огня. Не знал, зачем всё это делает — просто хотелось...
Одна из искр вылетела дальше остальных, коснулась той странной стены, от чего она вновь стала прозрачной...
Сознание вернулось резко, рывком.
«Я должен...»
Попытка так же резко встать обернулась головокружением. Прикоснувшись к разбитому виску, Рэйнир обнаружил, что рану кто-то уже заботливо обработал. Клинок был в доме мастера, сидел на той же лавке, на которой спал этой ночью.
— Лучше лежи, уж очень сильно он тебя.
— Мастер...
— Не нужно тебе туда.
— Куда?.. — не понял Рэйнир.
— Да никуда не нужно, — недовольно бросил мастер.
— Где Эйвинд?.. Куда он ушёл?! Он что-то говорил?..
— Сказал, что «выбрал сторону». Что бы это ни значило, — Вернер пытался вести себя как обычно, однако несколько нервные движения выдавали беспокойство. — Сказал, что вернётся. Поэтому мы будем ждать его здесь, ясно?
— Вы его отпустили одного?!
— Да. Ну а что? Куда тебя было девать?! Да и не даст Чёрный себя в обиду, они не чародеи и не демоны... — всё-таки мастер беспокоился, своими словами он будто сам себя хотел убедить.
Клинок вскочил с лавки. Голова вновь закружилась, но он был к этому готов.
— Нет, он... То есть... — мысли немного путались, но Рэйнир был уверен, что он не должен был позволить брату уходить. — Я просто должен проследить, чтобы он не наделал глупостей...
— Ты сам делаешь глупости! Куда собрался?!
— Найти Эйвинда.
— И что ты сделаешь, когда найдёшь?
— Не знаю. Но я должен как-нибудь его остановить... Его... их... всех...
— Дома сиди. Тебе по голове досталось.
Не слушая запретов мастера, Рэйнир направился к двери.
— А ну стой, я сказал! — Вернер внезапно оказался прямо перед ним.
— Нет. Я должен быть там.
— И что ты сделаешь там?! С братом подерёшься?! Белый! Хватит вести себя как обезумевший самоубийца!
Последнее слово как-то уж очень сильно резануло по и без этого давно истерзанному всем пережитым восприятию. Да, он не ценит свою жизнь... и признаёт это. Но что, в конце концов, неправильного в том, что он понимает, насколько много зла причинил миру — прямо или косвенно?.. Что такого плохого в том, что он желает всё исправить — какая разница какой ценой?!
— Я понимаю, что я делаю. Я должен всё это остановить.
— Я запрещаю! — мастер недовольно посмотрел на него, но больше ничего не сделал. Они часто и по многим поводам спорили, но до того, чтобы и в самом деле запретить им с братом что-то силой, не доходило никогда. И тем не менее сейчас всё выглядело так, будто бы это всё-таки произойдёт — впервые...
— Я не спрашиваю разрешения, — медленно произнёс Клинок.
— Я не интересуюсь, спрашиваешь или нет.
Вернер нахмурился. Да, он настроен попытаться задержать, остановить. Но Рэйнир даже и представить не мог, как... Мастер всегда был грозным, но в то же время и спокойным, а сейчас...
Клинку очень не хотелось применять силу против своего учителя и почти что отца. Но зная и его упрямство, он понимал, что по-другому просто не выйдет отсюда. Рэйнир печально вздохнул. Ему не нравилось происходящее. Но он тоже в каком-то смысле выбрал сторону. Точнее, выбрал никогда не оставаться в стороне. Не быть безразличным к тому, что ещё может хотя бы попытаться изменить...
— И что вы сделаете?! — с вызовом выкрикнул он. — Что, ещё раз ударите меня по голове?! Нет, мастер! Я сделаю то, что будет правильно! И если вы со мною не согласны... делайте с этим что хотите!..
Резко оттолкнув Вернера, Клинок распахнул дверь и выбежал наружу.
— Ну и разбирайтесь сами тогда! — в гневе выкрикнул мастер ему вслед. Догонять и пытаться останавливать не стал. Рэйнир почувствовал себя просто ужасно, но бега не замедлил.
Голова уже почти не кружилась. Он направился по тропе через лес — никаким другим путём идущие из соседней деревни пойти не могли, а значит, если они ещё не здесь...
Узкая тропка петляла между деревьев. Такой она и должна была быть почти до самой деревни. Но Рэйнир вышел на поляну.
Нет, он не заблудился. Раньше её здесь не было. Поляна была выжжена, причём недавно. Огромный ровный круг земли, покрытой пеплом. Эйвинд стоял на самом краю. Просто стоял. Просто смотрел на то, что сделал.
Трудно было поверить, что брат и в самом деле использовал духовное пламя против своих, но...
«В самом деле, какая разница — что оружие, что магия... что огонь... Для нас конец всегда один...»
В любом случае их судьба — превратиться в оружие, что рассыплется в пыль... Из-за того, что он так и не смог это исправить...
Эйвинд поднял взгляд только когда между ними осталось всего несколько шагов. Взгляд был пустой, лишённый всех эмоций... вообще лишённый жизни. Рэйнир не знал, что сейчас вообще можно сказать.
— Ты их убил?..
Прозвучало ужасно глупо. И пусть — всё лучше, чем эта давящая тишина... Ему было важно услышать что-нибудь в ответ.
— Да. Всех, кто хотел продолжать эту войну.
Не то чтобы Рэйнир не понимал этого...
— Ясно... и... кого?..
— Всех... кто оставался.
Клинок почувствовал, как в его сердце вспыхнул гнев. На брата, на погибших от его руки соратников, на чародеев, на весь мир... но больше всего — на себя. Он искренне считал произошедшее своей виной, хоть и не мог уже понять, когда именно так ошибся, чтобы в итоге это привело к...
— ...ну, так или иначе, теперь, кроме нас, не осталось других Клинков. И не будет новых, — тихо заговорил Эйвинд после недолгого молчания. — А значит, не будет и этой войны, вызванной взаимной ненавистью одних к другим — к тем, кто отличается. В каком-то смысле, нам всё-таки удалось хоть что-то да исправить...
Гнев стал сильнее, застилая всё перед глазами огненно-красной пеленой.
— Исправить?! Как?! Ещё больше смертей и разрушений, это, по-твоему, «что-то исправить»?! Ничего мы не можем исправить! Только причиняем вред... уже одним своим существованием! Почему так получилось, ты можешь ответить?! Почему мы не можем никого защитить?! Почему... всё, что мы когда-то создали, мы сами же должны разрушить?!
Эйвинд, ещё мгновение назад казавшийся пугающе спокойным, как будто ожил и тут же набросился на него с криком:
— Да ничего мы не должны, безумный ты идеалист! Опомнись наконец!.. Они разрушили деревню и убили мирных жителей! Они не собирались мстить врагам, хотели просто уничтожить всё живое — и сгинуть вместе с ним!.. Я лишь завершил то, что началось далеко не сегодня!..
— Нет. Ты не прав. Это не...
Брат не дал ему возможности договорить:
— Да! Я не прав! Я знаю! Ну и что?! Что я должен был сделать?!.. Позволить идти дальше?! Как ты это себе представляешь?! Уговорить остановиться?! Я пытался, Рэй. Если тебе от этого вдруг станет легче — я пытался! Всех не спасти, чего бы мы ни делали...
Рэйнир горько рассмеялся от собственного бессилия:
— Нет, это просто всё какая-то ошибка... вся моя жизнь и всё, что я в ней делаю...
Он развернулся и хотел уйти, но был внезапно схвачен за руку.
— Нет. Если это и была ошибка, то точно не твоя. Стой!
Клинок дёрнул рукой, но вырваться из хватки брата не сумел. Это лишь только больше злило.
— Отпусти!
Эйвинд ничего не ответил. Попытки вырваться оказались безуспешны.
Гнев оказался сильнее здравого смысла.
Другая рука в этот момент была свободна, её можно было использовать, чтобы ударить, или... да для чего угодно, но вместо этого Клинок схватил брата за запястье так крепко держащей руки и призвал в ладонь духовное пламя, любой ценой желая освободиться...
А Эйвинд... просто не сопротивлялся...
«Да что же я творю такое...»
В этот миг брат воспользовался его замешательством и всё-таки перехватил контроль над пламенем. Огонь погас, Эйвинд вывернул руку, разом освобождаясь сам и отпуская.
— Осторожнее, чтоб тебя! — выругался он. — Думай, что делаешь! Кого другого так убить можно!
Угасший было гнев вернулся.
— Без тебя знаю!
— Вот и отлично!
Отвечать не хотелось. Вообще не хотелось никого видеть. Рэйнир просто молча развернулся и пошёл в лес, не разбирая дороги...
Без разницы куда, лишь бы остаться одному.
***
Чёрный вернулся ближе к вечеру. Хмурый, злой и неразговорчивый. Молча передал мысленный образ всего, что с ним случилось, так же молча сготовил себе поесть, заговорив лишь для того, чтобы попросить разрешения поработать в кузнице.
Белый вернулся когда уже совсем стемнело, а Вернер собирался отправиться его искать. Тихо пробормотал что-то похожее на извинения и почти сразу же упал на лавку и уснул. А вот Вернеру не спалось, и потому он стал свидетелем того, как его ученик проснулся где-то через час, да с таким видом, будто бы ему кошмар приснился. Рэйнир пошёл в кузницу, но вернулся — наверное, потому что увидел там брата. Снова лёг спать и в этот раз проспал до утра, чего самому Вернеру сделать так и не удалось.
Солнце уже стояло высоко в небе, а Чёрный всё ещё был в кузнице. Белый же, не желая приближаться к брату, занялся какими-то мелкими домашними делами, которые Вернер обычно игнорировал до тех пор, пока они не становились уже необходимостью. В итоге ему самому осталось только бестолково ходить по дому и двору из угла в угол. Через какое-то время вынужденного бездействия Вернер просто устал от всего этого и, грязно выругавшись, напутствовал братьям не поубивать друг друга, а сам отправился в деревню — купить свежего молока и может быть чего-нибудь ещё.
Когда вернулся, Чёрный с Белым уже нормально разговаривали. Выдохнув с облегчением, он объявил ранний обед, а за едой, не выбирая выражений, высказал обоим, что думает об их недавнем поведении. Оставшись удовлетворённым реакцией на его речи, Вернер наконец-то позволил себе немного поспать, оставив братьев хозяйничать.
По его настоянию оба остались жить в его доме, снова в качестве подмастерьев. Сначала они собирались вернуться обратно в опустевшее поселение, но Вернер запретил — нечего им теперь там делать. Подумав, запретил даже и вещи забирать. Ничего, новые будут. Меньше плохих воспоминаний. Раньше он почти ничего не запрещал, зато сейчас, похоже, будет, и часто... только правильно ли это?.. Хотя в текущей ситуации Вернера это мало волновало — он просто хотел, чтобы его дети были в безопасности.
Прошло две недели. Братья всё время были мрачными, но понемногу оживали. Вернер старался не напоминать им о произошедшем. Он не был воином и многое, наверное, воспринимал совсем не так же, как они, но всё-таки считал, что знает их достаточно, чтобы понять, что именно покой парням сейчас нужнее.
Чёрный теперь почти всё время проводил в кузнице. У Вернера как раз был крупный заказ на оружие для княжеской дружины, и теперь он просто не мог не восхищаться мастерством ученика. Вот уж в чём, а в изготовлении мечей тот его явно превзошёл — ещё бы, вряд ли теперь кто-то мог разбираться в этом лучше, чем его дети... Эйвинд, скорее всего, надеялся, что, пока он занят, со стороны кажется, будто бы он чувствует себя нормально. Ему и в самом деле становилось легче, когда он работал, но ненамного, по крайней мере Вернер прекрасно видел его истинное состояние...
«Ему и раньше куда больше нравилось не делать артефакты, а именно что работать с металлом... — думал он, наблюдая за работой Чёрного. — Да, я, пожалуй, его понимаю. Быть поближе к огню и чувствовать, как отзываются в плечах удары молота... всё это позволяет не забывать, что ты живой. Ему это сейчас нужнее, чем кому бы то ни было... быть кузнецом, а не оружием. Творцом, а не разрушителем».
Впрочем, Чёрный справлялся. Смущало только то, что ничего, кроме мечей, Клинок теперь не делал. Как будто бы считал себя не в праве создавать что-то другое... Как будто бы это могло вернуть всех тех, кого он...
Об этом Вернер предпочитал не думать.
Намного больше его беспокоило состояние Белого. Ему каждую ночь снилось что-то такое, от чего он просыпался. В отличие от Чёрного, который теперь тоже крепким сном не отличался, заснуть он после этого не мог подолгу... Хотя если не считать всё увеличивающихся тёмных кругов под глазами, то Рэйнир чувствовал себя не так и плохо. В последнее время они много беседовали — о прошлом Вернера, о гильдии, о том, почему он решил однажды прекратить с ней контактировать, и о том, почему ему за это так ничего и не было. Сначала Белый очень уж боялся оставаться — думал, что так они подвергают его опасности. Но Вернеру всё-таки удалось объяснить, почему его дом — как раз то место, куда гильдия сунется в последнюю очередь. Особенно теперь. А если всё-таки попробует... Ну что же, в отличие от его детей, он был готов противостоять не только силе членов гильдии, но и их подлости...
Поначалу, конечно, и сам сомневался — но новости, что доходили до деревни, скорее радовали, чем заставляли беспокоиться. По версии гильдии, одну из принадлежащих чародеям крепостей разрушил... несчастный случай, ошибка в ходе проведения какого-то магического эксперимента. А о Клинках и вовсе ничего не говорили — они как будто бы просто для всех исчезли...
Белый, конечно, предлагал воспользоваться этим и уехать на Каръялу — туда, где власть гильдии чародеев не так сильна, а большинство простых людей и вовсе ничего не слышали о демонах и убивавшем их оружии. Надеялся, что так их с братом присутствие перестанет подвергать опасности Вернера.
— Ещё чего! Я вас одних не отпущу! — возмущался он каждый раз, когда такое слышал. — Да вы недавно чуть друг друга не убили, какое ещё, в бездну его, путешествие на другой континент!..
Тем более он был уверен, что именно подобных действий гильдия и ждёт от них теперь. Так что ни отпускать братьев одних, ни соглашаться уезжать всем вместе он не собирался — по крайней мере пока не будет уверен, что чародеи в самом деле поумерили своё стремление вновь лезть в их жизни...
В один из дней, когда он наведывался в деревню, его нашла там Вирра. Старая знакомая коротко остригла волосы и выкрасила их в чёрный цвет, что, впрочем, чародею совсем не помешало узнать её с первого взгляда.
Вернер пригласил её домой и чуть было не пожалел о своём решении — Вирра не ожидала, что увидит там Чёрного с Белым. Она должна была помнить братьев ещё детьми, что никому не делали вреда... и всё-таки боялась их. Старалась это не показывать, но у неё не вышло.
Эйвинд, разумеется, не стал делать вид, что не замечает её страха:
— Да. Я бы мог сделать из вас оружие, — сказал он, криво усмехаясь и, разумеется, не уточняя, прочёл он её мысли или просто догадался. — Нет. Я не буду. Нет необходимости. Кого-то, кто не демон, можно убить простым металлом.
Рэйнир, обычно останавливавший брата, когда тот кому-то грубил, в этот раз промолчал — будто хотел сказать примерно то же самое, но вежливость всё-таки не позволила. В общем, беседа как-то с самого начала совсем не задалась, Вирра ушла, так почти ничего и не сказав, и Вернер было думал, что она больше не придёт.
Но вопреки всем мрачным мыслям кузнеца через три дня она опять стояла перед ним. Сегодня они встретились на окраине деревни, и теперь просто мирно шли по уже скошенному полю и наконец-то разговаривали.
И из этого разговора Вернер выяснил, что непомерная подлость совета начала, судя по всему, играть против него же. По крайней мере оказалось, что гильдия пыталась настраивать местных против него... и у неё не вышло.
— Не понимаю. Почему? — нахмурился он, спрашивая.
— Ну, ты не ставишь себя выше остальных. И ты кузнец. Думаю, это тебя защищает. Простые люди, они, сам знаешь... не очень умные. Назови чернокнижником их нелюбимого соседа — и завтра же его забьют камнями на площади. Но назови чернокнижником кузнеца или, к примеру, травника — и всё будет совсем наоборот. Начнут бояться, это да. Но и ценить его расположение к ним — тоже. Кто-то, кого они считают, хм... в определённом смысле сильным, и кого не любит гильдия — это не шутки. Гильдия может «не любить» лишь тех, кому есть что ей противопоставить. Простым крестьянам, что бессильны против всего, что происходит в мире, свойственно просить покровительства у сильных мира. А если они ещё и совсем уж близко, почти свои — то и подавно. Этого гильдия, похоже, не учла. Понятно почему — ведь колдуны привыкли манипулировать князьями и представителями благородных домов, а там совсем другие нравы. Стилет всё-таки можно спрятать в рукаве, а вот топор там или вилы — нет, — Вирра внезапно улыбнулась. — Меч тоже, видимо, нельзя. Знаешь, я больше не боюсь твоих детей... Они, конечно, страшные, и видно, что теперь не только колдуны, ещё и воины... но в чём-то такие наивные...
С чего она вдруг так решила — Вернер не понимал. Её недавний разговор с Чёрным и Белым едва ли можно было назвать дружеским. Но всё же сказанное Виррой прозвучало хорошо. Как знать, возможно, был и смысл надеяться, что всё наладится...
