День четвертый

Едва я проснулась, как мне доложили, что лорд Натан Кларк передумал принимать участие в состязаниях за руку принцессы и рано утром покинул дворец.

Папенька позвал меня на завтрак в Малую Королевскую столовую, где стоял столик на четверых, а сидели двое — я и Его Величество.

— Как проходят твои изыскания? Капитан передал мне твои вопросы. Недурно, недурно.

Я и не ожидала, что капитан оставит папеньку в неведении.

— Я могу ожидать ответов?

— Разумеется. Насколько мне известно, его люди сейчас выясняют все обстоятельства.

— Благодарю. Могу я узнать, по каким причинам лорд Кларк покинул дворец?

— Отчасти. Нам неизвестно, была ли смерть предыдущих двух жен Кларка естественной, или же он приложил к этому руку, но твое замужество должно вызвать в наших подданных восхищение моей жесткостью, а не смех. Поскольку ты все равно получила бы эти сведения сегодня, и надеюсь, сделала бы правильные выводы, я решил избавиться от Кларка пораньше.

Мне удалось спокойно вынуть ложечку изо рта и даже набрать новую порцию крема. Про Кларка я жалеть не буду. Он не показался мне интереснее остальных, а третья жена... и правда, это уж слишком.

— В свою очередь, я бы хотел узнать, сколько кандидатур ты на самом деле рассматриваешь. Очевидно, что не всех шестерых. Ты ни разу не поинтересовалась командором.

— Как и он мной. Не знаю, ради чего он в свои сорок пять решил потягаться с молодыми, но явно не за мою руку.

— Нет, конечно. Ему пришлось уйти в отставку из-за слишком жаркого спора с адмиралом. Но думаю, синяки адмирал получил заслуженно — дальнейшие события показали, что командор был прав.

— Он проник во дворец, чтобы похлопотать о возвращении на службу?

— Именно. Сегодня маршал сообщит Брауну, что тот принят в штаб флота. Итак, сколько?

Я нахмурилась, пересчитывая: Сантион, Вольф... и... и все? Включать ли Дженкинса?

— Трое, — я решила назвать цифру посолиднее.

Его Величество кивнул, и больше мы до конца завтрака не произнесли ни слова.

Вернувшись в апартаменты я в ярости разорвала листок с именем Кларка. Нет, сам дважды вдовец был ни при чем. Бумаге досталось за решение моего папеньки использовать судьбу списанной со счетов дочери как назидание для народа.

Агни принесла от капитана два листка. Первый гласил, что Дженкинс занимается посредничеством между крупными негоциантами, разъезжая по королевству, нигде не задерживаясь на одном месте. Этот "жених" откровенно дал мне понять, что моя рука ему не очень-то нужна, но может быть, это хитрый ход? Заинтересовать девушку отстраненностью, пробудить в ней желание доказать, что она его привлечь? Дженкинс торгует сведениями, но для такой торговли ему нужно доверие со стороны всех участников. Он небогат, но и не беден, значит, какой-никакой вес в его кругах уже имеет, но все-таки жениться на принцессе, пусть и опальной, прибавит вес его репутации.

Действительно в тот вечер он сидел в ресторации "У западных ворот" — весьма, весьма дорогое заведение. Они отмечали с мэтром Каперсом и лордом Гренком удачную сделку. Гренк уже покинул столицу, но мэтр Каперс, столичный поверенный высокого ранга, сообщил, что разговаривали они о поставках шерсти и металла для Короны, которыми занимается Гренк, об экспедициях к местам новых месторождений, которые отправил Гренк, об отставке любовницы герцога Тальма, о новых танцовщицах в варьете — обычные мужские разговоры. Единственная странность — по словам мэтра они с Гренком убеждали Дженкинса отказаться от этого безумия, а вовсе не ловили на слове, как тот утверждал. Но скорее всего, Дженкинс к тому времени подвыпил и постеснялся признаться, что ляпнул глупость.

Про Сантиона было известно меньше. Служит при герцоге Тальме, но это не было новостью. Часто разъезжает по его поручениям по королевству. В дни маскарада был в столице. Больше ничего выяснить не удалось. Что ж, такой, каким я увидела Сантиона, ни за что не пропустил бы празднество в доме своего патрона, а значит, и танцевать мы с ним могли, и разговаривать.

Оба молодых человека не сидели на месте, но это вполне естественно для многих мужчин их возраста.

Ювелир создавал украшения из дорогих камней с обилием золота, которые по большей части раскупали обеспеченные горожане и мелкие аристократы, у которых водились деньги. До сих пор его попытки завести клиентов в высшем свете не увенчались успехом.

Ни у кого из них не было ни жен, ни детей, по крайней мере, известных.

Мотивы всех троих выглядели разумными. Дженкинс хочет покрутиться во дворце, завести знакомства, а если удастся прибавить к репутации довод "зять короля", это будет приятным дополнением, даже если принцесса в опале. То же самое можно сказать о Сантионе, с той лишь разницей, что я могла ему понравиться. С женой-принцессой он встал бы совсем рядом с Тальмом, а если жена еще симпатична — да, за это стоило побороться. Для ювелира я была пропуском в великосветский мир.

Где-то внутри заскребло от циничности их побуждений, но я никогда не питала иллюзий, что женятся прежде всего на Малой Короне, даже если мне будет дозволено выбрать себе жениха самой. Без расчета к принцессам не сватаются.

Что ж, будем выбирать. Я позвала свою команду, чтоб приготовить испытание Сантиону, Вольфу и непременно Дженкинсу.

Я села за секретер и собственноручно написала Сантиону просьбу прийти к оконечности восточного крыла дворца в три часа пополудни и выразила надежду, что сегодня он в хорошей форме. Дженкинс получил такое же приглашение на четыре. И Вольф — на пять.

За обедом я съела лишь немного легкого бульона и крохотную порцию салата.

Около трех пополудни я стояла в тренировочном дворике охраны в мундире кадета с саблей в руке. Прастон, стараясь сдержать улыбку, нарочито суровым голосом выговаривал мне, что негоже так с мужчинами обращаться. Они существа нежные, и если я мужчину поколочу, что будет с его гордостью?

— Прастон, зачем мне муж, которого я могу поколотить?

— Ваше Высочество, я совершенно уверен, что муж, который может поколотить вас, вам тоже ни к чему.

Я рассмеялась, но не успела придумать ответ, как из-за угла показалась Агни с Сантионом.

Его лицо выразило восторженное удивление, и взгляд прошелся с кончиков сапог до макушки и обратно. Не могу сказать, чтобы меня это порадовало.

— Лорд Сантион, не желаете ли попрактиковаться?

Прастон с готовностью подал ему саблю. Тот скинул камзол, взял оружие, взмахнул саблей пару раз и отвесил мне поклон:

— Ваше Высочество, я надеюсь, вы пощадите мое достоинство и не станете ронять в лужу на глазах у всего двора?

— Здесь нет любопытных, милорд. К бою!

Сантион хорошо двигался, но начал работу вполсилы, за что дважды получил: по предплечью и по бедру. Взмахом бровей оценив мою подготовку он принялся фехтовать всерьез. Его школа отличалась определенным изяществом, он будто не дрался — танцевал. Разумеется, он был научен лучше, чем я, но давал мне возможность то почти его достать, то чиркнуть концом тупого оружия по его манжете. Несколько раз он даже разрешил коснуться себя кончиком сабли, но я уверена, что будь я готова его убить, он бы этого не допустил.

— Ваше Высочество, ваши таланты раскрываются все ярче, что ни день.

— Увы, у меня нет возможности развивать все способности, которые я пожелала бы.

— Как жаль. Я бы помог вам во всем, что в моих силах.

Сантион так улыбнулся, что на мгновение я уже представила, как называю его имя Его Величеству, мы поженимся и уедем к нему... где он живет? ах, неважно. А после он станет тренировать меня каждый, каждый день!

Я тряхнула головой и улыбнулась в ответ:

— Лорд Сантион, вы знаете, как очаровать леди.

Тот отвесил шутливый поклон, вернул Прастону саблю и удалился.

Оставшееся время до прихода Дженкинса я отдыхала в тени. Сержант задумчиво сидел рядом.

Дженкинс появился неожиданно, и я вскочила на ноги с недостойной принцессы поспешностью.

— Ваше Высочество, вы вызываете меня на дуэль?

— Нет, лорд Дженкинс, — улыбнулась я, — всего-лишь экзерциции, если вы не против.

— Я не против поучиться у прекрасной дамы, — Дженкинс отвесил куртуазный поклон.

— Если учиться, то у сержанта Прастона, а мы с вами немного разомнемся. К бою!

Дженкинс отшвырнул камзол, принял у Прастона саблю и перетек в стойку. Зубы горгульи, где их всех учат, что его, что Сантиона?

Первой связкой атак, защит и контратак Дженкинс будто пробовал, достаточно ли умелый противник перед ним, или же Ее Высочество решила покрасоваться, забрав вчера мундир от швеи. Впрочем, по мундиру видно, что мной не раз обтерли плац.

На лице Дженкинса мелькнула улыбка — видимо, меня сочли достойным оппонентом, и начался бой. Нет, не бой — танец, где завлекают, заманивают, и тут же отступают, оставляя разочарование, где приближаются на невозможное расстояние, и сразу оставляют вместо себя пустоту, где обещают легкую победу, которая превращается в сладкое поражение, а сабля моего противника движется, будто еще одна конечность, и за те намеки, которые она рассыпает по моему телу, мне хотелось одновременно дать пощечину и... сдаться окончательно. Если бы мне сказали, что на саблях можно флиртовать, я бы подняла фантазера на смех, но именно это и происходило.

Сантион танцевал для меня. Дженкинс танцевал со мной.

Разорвав связку, я отбежала назад и глянула на Прастона. На его лице застыло напряженное восхищение, и он поглядывал на меня с сомнением, будто решал, выдавать ли дочь за наглеца, или пусть тот еще помучается. Я уже замечала, что Прастон относится ко мне с большими родительскими чувствами, чем родной папенька.

— Довольно, благодарю вас, — я глубоко дышала, и, кажется, вовсе не от быстрых движений.

— Как угодно, Ваше Высочество. Сержант, могу я попросить вас если не об уроке, то о небольшой разминке?

Шевельнув усом, Прастон кивнул.

В следующие двадцать минут я пребывала в полнейшем блаженстве. Так художник-любитель восторженно взирает на полотна мастеров, так начинающая певица слушает арию в исполнении примы, так принцесса, которая учится бою ни шатко, ни валко, следит за поединком виртуозов. Кажется, я не дышала.

После боя Прастон пожал Дженкинсу руку:

— Благодарю вас, милорд. Если желаете размяться, я к вашим услугам в любое время. Давно у меня не было такого противника.

— Я непременно воспользуюсь вашим предложением. Ее Высочеству можно позавидовать, ей довелось учиться у настоящего мастера.

Дженкинс раскланялся и ушел.

— Они оба хороши, не правда ли, сержант?

— Ваше Высочество, не смею с этим спорить, но я так и не понял, что это за школа. Верней, две школы, их учили разные люди. Но учителя такого уровня я бы знал, и это весьма странно.

Я ничего не могла ответить Прастону. Вскоре пришел Вольф. При виде меня он застыл. Аристократов обязательно учат бою, но из горожан тренируются только желающие идти по военной стезе. Наверняка Вольф не из них, поэтому для него я заготовила иной подход.

— Господин Вольф, проходите к нам. Если вы намереваетесь получить благородное достоинство, вам придется учиться держать саблю в руках и уметь себя защитить. Не желаете взять первый урок?

Вольф осматривал меня в мундире, но не с тем интересом, который старались прятать придворные сластолюбцы, встречая меня в коридоре. Нет, в его взгляде было иное.

— Ваше Высочество, знает ли Его Величество об увлечениях его дочери?

— Разумеется, господин Вольф, я тренируюсь открыто в казармах при дворце.

— В казармах? Вы? В казармах? Ваше Высочество, но вы же благородная дама!

— Я тренируюсь, господин Вольф. Тренируюсь. Надеюсь, вы знаете, что это такое.

— Вы учитесь владеть оружием? — недоумевал мой "жених".

— Оружие убивает и тех, кто им не владеет, господин Вольф.

Он начинал меня злить.

— Вы упражняетесь в таком малопристойном виде? Нет, Ваше Высочество, я решительно отказываюсь в этом участвовать. Надеюсь, мне удастся поговорить с Его Величеством. Уверен, ему сообщили не все сведения об этих, с позволения сказать, занятиях.

Вольф отвесил поклон, развернулся на каблуках и быстрым шагом удалился.

Минус один.

— Да, Ваше Высочество, — заговорил Прастон. — Я был неправ. Ваш метод отбора женихов — выше всяких похвал.

* * *

Я вернулась в покои, созвала нашу команду и дала задание: придумать, как выманить Дженкинса в определенное место и определенное время в саду.

— Ваше Высочество, кажется, слуги говорили, что вечерами он гуляет, но где и когда, неизвестно. Думаю, у него нет одного пути, он ходит разными. Питер говорит, что Дженкинс очень осторожен, а мы подозреваем в Питере соглядатая тайного отдела, а значит, он-то знает. — Проследим. Мешок вешать не будем, для него нужно место знать, к тому же, без меня в этой шутке нет смысла. Но жаба... жабу мы непременно устроим.

— А сплетни?

Я задумалась.

— Сплетни будут, но другие. Агни, я напишу записку для распорядителя. После завтрака хочу созвать оставшихся "женихов" для обсуждения интересных книг в библиотеке. Энни, возьмешь какую-нибудь девицу посмышленнее, и пощебечете так, чтобы слышал Дженкинс, о том, что Ее Высочество сушит мозги над картами и книгами по истории. Скажешь, что правильная дама выбрала бы любовные романы, а эта странная, про любовь ненавидит. Дагни, за тобой найти жабу.

В кустах мы засели вдвоем с Катрионой. Большой зеленый шар в моих руках издавал возмущенные звуки, будучи завернутым в полотенце так, что только нос торчал.

Мы обогнали Дженкинса, который вышагивал по темной аллее и вот-вот должен был поравняться с нами.

Катриона постучала по моему плечу, я выпутала из ткани нашу сообщницу, и под яростное кваканье мы с Катрионой потоками воздуха подбросили ее на Дженкинса. В последний момент тот развернулся и поймал негодующую амфибию в руки.

— Кто же это тебя так, бедняжка? — Дженкинс рассматривал дрыгающего лапками переростка. — Ай-яй-яй. Кто-кто? У-у, нехорошая девчонка... — Дженкинс будто бы прислушался к "собеседнице". — Нет-нет, ты преувеличиваешь, и вовсе она не стерва.

Что он себе позволяет, покусай его Цербер?!

— Ей скучно во дворце. Представь, если бы ее выдали замуж за какого-нибудь принца или короля... Да-да, ты права, бедные подданные...

Нахал!

— Но ведь и ей несладко.

Катриона, зажав себе рот, беззвучно тряслась рядом от смеха.

— Видела бы ты, как у нее горели глаза, когда она мазала петли ворот.

Что? Он заметил меня?

— Направить бы ее пыл на научные опыты, в исследования, но где ж ты во дворце науку найдешь, а магии у нее мало. Или в путешествия по неизведанным местам, да кто же ее отпустит, пока она принцесса.

Жаба издала протяжное "ква", и Дженкинс почесал ее по шейке:

— Сейчас помогу, не кричи.

Он достал из-за ворота какой-то маленький предмет на цепочке, коснулся жабы, и та уменьшилась до обычного размера. Дженкинс посадил ее в кусты по другую сторону дорожки, отвесил ей!!! поклон и поспешил прочь.

— И вовсе я не стерва! — прошептала я ему вслед.

— Он так и сказал, — всхлипнула Катриона, не в силах больше сдерживать хохот.

В покои я вернулась в отвратительном настроении, и не потому, что Дженкинс меня раскусил и устроил показательное выступление. Его слова про научные опыты и про путешествия по неизведанным местам пробудили внутри глухую тоску. Дженкинс будто заглянул внутрь моего существа и вытащил на свет желания, которых я сама не осознавала. Но… кто же меня отпустит, пока я принцесса.

Позже появилась Энни и смущаясь, сообщила, что Дженкинс продрался сквозь кусты, поймал обеих сплетниц за юбки и допросил о пристрастиях принцессы в чтении и в науках.

Похоже, этот негодяй решил влюбить в себя гордую принцессу и покинуть дворец. Да, наверняка Дженкинс от меня откажется, зачем ему опальное Высочество... Но позабавиться он не прочь.

Я швырнула одну подушку в другой конец спальни, избила другую и запинала ногами третью. Я уже, было, подскочила, чтоб кинуться в кабинет и порвать листок с именем Дженкинса, но сообразида, что тогда останется один Сантион. Может быть, сделать Дженкинсу пакость и избрать его женихом? Папенька не потерпит от него отказа, и я посмотрю на бледный вид этого мерзавца. Вот только придется выйти за него замуж.

Стрикс!

Я придумаю что-нибудь другое.