Глава 10

Меня разбудил громкий стук в дверь. Перед тем, как смыть пыль, переодеться в сорочку и лечь в кровать, я заперла дверь спальни на засов, потому что не желала никого видеть. Я сделала свое дело, какого стрикса от меня еще хотят?

На дверью оказалась незнакомая горничная с тележкой, на которой стояла тарелка, накрытая крышкой, чайничек и чашка. Опустив глаза вниз она попросила прощения, что разбудила меня так рано, но Его Высочество приказал привести меня в порядок перед возвращением в Большой дворец. Рано? Я отодвинула штору. Рассветное солнце смотрело в окно.

Внутри разлилась противная слабость. Спать я легла до ужина, и судя по всему, проспала больше половины суток. Вчера я съела несколько ломтей хлеба и выпила бокал вина. Неплохая диета, но не сегодня.

Хотелось снова влезть в мундир, но меня остановило, что он был невозможно пыльным и местами с грязными разводами. Пришлось надеть платье из тех, что хранилось в Белом дворце. Через полчаса я спустилась вниз.

— Избежать боя не удалось, — сообщил мне мрачный Альфред. — Есть с дюжину убитых. Офицеры Эгберта арестованы, дворец уже очистили. Отец жив, его нашли в казематах под дворцом. Там же сидел капитан охраны и караульные — их попросту усыпили.

Я перевела дух. Все-таки как бы я ни относилась к папеньке, смерти от руки сына он не заслужил.

— Значит, все закончилось? Отец возвращается на трон?

Альфред развел руками.

— Сидя в каземате, он подписал отречение по всей форме. Его подняли в полночь с постели и кинули в камеру. К утру он сломался. Ты же помнишь, как он психовал, стоило ему спуститься вниз. — Невесело усмехнувшись, он уточнил: — Отец потерял корону, встретив рассвет под землей, именно потому, что после того предсказания опасался подземелий.

— О...

— Так что, я принимаю корону, отец остается герцогом.

Может, это и к лучшему.

— Что с остальными во дворце, с теми, кто оставался на нашей стороне?

— Твой Прастон с верными остатками гарнизона занял ту часть подземелья, где королевская сокровищница с хранилищем артефактов, и продержался до нашего прихода. Магов заговорщики использовать побоялись, там все-таки охранные заклинания и артефакты, а обычных вояк Прастон с командой избил и выкинул. Никто не ранен, но у каждого, кто туда сунулся, сотрясение мозга, сломанные ребра, рука или нога. То, что Эгберт не добрался до сокровищницы, очень сильно сыграло нам на руку. Довольно много сомневающихся перешли бы на сторону заговорщиков, если бы им предложили изрядный куш, а про артефакты и говорить не приходится — успели бы растащить половину. Думаю повысить Прастона сразу до капитана.

— Ни в коем случае. Где ты еще такого учителя для молодняка найдешь? Дай ему капитанское жалование и оставь сержантом, иначе он мне всю душу проноет. Что с Эгбертом?

— Эгберт — идиот.

— Скажи мне что-нибудь новое.

— Я и говорю. Эгберт — идиот. Он попытался принять яд, но не рассчитал дозу, и теперь пускает слюни, улыбается и издает нечленораздельные звуки.

Стрикс. Эгберт — идиот.

В кавалькаде, которая отъезжала от Белого дворца, я заметила Эрика, но приблизиться ко мне ему не дали.

Меня посадили в карету к Миринде и детям. Жена Альфреда была бледна, но держалась неплохо. Жутко представить, какой страх за жизни детей она вытерпела в эти сутки.

Высунувшись из окна я разглядывала разоренные лужайки с остатками лагеря. Здесь Второй полк оставался на ночь, чтобы охранять Белый дворец. Слухи разлетаются со скоростью пожара, и про застолье под навесом наверняка уже знает последний сержант в обозе. Могу поспорить на серебряную шпильку, что полночи судачили про принцессу с бокалом вина, которая угрожала дуэлью полковнику. Только этим я могу объяснить, что отдавая честь королевской процессии солдаты смотрели больше на меня, чем на Альфреда. Братец, который ехал верхом рядом с нами, тоже это заметил, и я поймала его полный ревности взгляд. Скверно.

* * *

— Где моя камеристка и горничные? Энни, Агни и Дагни? — наседала я на трясущегося распорядителя.

— Ва... ваше Высочество, я не знаю. То есть, знаю.

— Яснее!

— Ваша бывшая камеристка Энни весной вышла замуж. Его Высочество Эгберт посылал людей отыскать Агни и Дагни, но их не нашли.

— Они живы?!

— Ваше Высочество! — взмолился тот.

— Живы они, Ваше Высочество, живы! — откликнулась пробегавшая мимо горничная. — Они в холодном погребе прятались, за сырами лежали. Сейчас их в кухне горячим молоком с медом отпаивают. Прикажете прислать к вам?

— Не к спеху, пусть придут в себя сначала. Благодарю вас за хорошие новости, — кивнула я женщине. Повернувшись к распорядителю, который перевел дух, шепотом приказала: — лорда Эриха вон Краальда разместить на втором этаже в синих покоях.

— Но я еще не получил рекомендаций... Простите. Слушаюсь.

Агни и Дагни прибежали через час. Они все еще шмыгали носами, и я попросила слуг принести побольше отваров от простуды. Мне тоже после моих вояжей не помешает.

— Ваше Высочество, Ваше Высочество! — Наперебой защебетали девушки. — Тут такое было, такое!

Еще бы, заговоры и попытки переворотов в самом дворце нечасто случаются.

— Энни вышла замуж за сына командора, представляете?

Э... М... Да, с точки зрения моих горничных женитьба лорда-офицера на служанке — это похлеще заговора. И они правы — такие мезальянсы случаются реже дворцовых переворотов.

— Погодите, она же была помолвлена с помощником кузнеца?

— Он, гад разэтакий, видел ее накрашенную и в красивом платье, разозлился очень. Как вас увезли, так решил, что у Энни больше защиты нет. Накричал на нее по-всякому, нехорошими словами обозвал и решил... ну это... что с нехорошими словами делают. А она его стукнула, как вы нас учили, и убежала.

— Дурак. Другой бы радовался, что жена будет красавица.

— Вот-вот! Энни плакала, он грозился, я капитану охраны пожаловалась, этого подмастерье взашей из дворца погнали. Как вы уехали, Энни в горничные отправили, а там ее гнобить всячески стали. Как же, бывшая камеристка принцессы, а теперь рядом с ними. Ну она и решила взять во дворце расчет. Помните, у вас в женихах ювелир был, он Энни в цветочную лавку тетки своей звал? Вот туда она и пошла работать. Она в лавке платье хорошее носила, чуть красок добавляла, ей хозяйка сказала, что так надо. Командор в лавку за букетом зашел, узнал ее, сыновей потом привел знакомиться, представляете? Она удивилась, мол, она же дочь прислуги, сама была служанкой, даром, что во дворце. А командор говорит, что у него дед лавочником был, только отец через службу лордом стал. Младший сын командора, целый капитан, крутился вокруг нее, крутился, а потом женился на ней и увез в гарнизон на северном берегу!

— Я очень рада за Энни, — улыбнулась я.

Командора и его сына можно понять. Редкая благородная девушка поедет в гарнизон на север, где берег изрезан скалами, и вечно дуют холодные ветра. Местные красотки уже наверняка все расхватаны. Энни была обучена хорошим манерам, читать и писать умела, даже какие-то книжки иногда рядом со мной листала, и не только любовные романы. Бывшая камеристка принцессы — в провинции это звучит весомо, не то, что в столице. Вполне достойная жена офицера получилась.

— Агни, Дагни, я не хочу привлекать никого чужого. Готовы ли вы взять на себя обязанности Энни? Я, разумеется, увеличу вам жалованье.

Девушки переглянулись, перемигнулись какими-то своими знаками, и Дагни ответила:

— Ваше Высочество, я бы попробовала быть камеристкой, я много за Энни смотрела, а иногда помогала, если вы помните. Агни с делами горничной сама управится.

Нам принесли отвары, мы выпили за счастье Энни и за свое собственное здоровье. Для девушек треволнения заговора постепенно отходили в прошлое. Но не для меня.