Мерзкое чувство ответственности преследовало и не отлипало. Теперь не только он должен выбраться отсюда, но ещё и этих вытянуть. Хотя кто они ему? Мульт — придурок, привязался и не отстаёт. Он не виноват, что нейросеть его создала. Написал всякое, и вот что вышло, а теперь ещё и недоволен, что толстый получился. Да ещё и в Гая поверил, и в терем, и в то, во что он уже сам переставал верить. В какое-то время это было поддержкой ему, а потом стало тяготить. Мульт постоянно спрашивал о Гае и не давал забыть. Хотя забыть всё это было бы легче. Серость съедала яркие воспоминания, эмоции, чувства. Становилось никак. По-другому он уже и не назвал бы своё состояние. Движение по замкнутому кругу, приближение Нового года, их суета, и пинание его в обязательствах перед ними.
В дверь позвонили, долго, настойчиво. Идти открывать не хотелось. Было безразлично, кто пришёл и зачем.
— Это к тебе, — открыв дверь его комнаты, отец пропустил внутрь Киру. — Может, ты представишь свою подругу?
Он уже хотел сказать, скидывая ноги с дивана, но Кира опередила.
— Кванта иррациональный разум андроида, сокращённо — Кира, — она сняла с головы чёрную вязаную шапку.
Отец помолчал, смотря на торчащий ёжик из голубых волос девушки, затем вышел, закрыв дверь.
— Нафига ты это сказала, — он подошёл к окну, где серость разлилась, скрывая очертания домов, и сел на облупившийся подоконник.
— Это правда.
Она бесцеремонно плюхнулась на кровать, закинув ноги в армейских ботинках на покрывало, и стала смотреть на стену с постерами.
— Кому нужна твоя правда.
Понимание, что очередной морали не избежать, Аким достал зажигалку и стал крутить её колёсико. Что в этот раз станет долгой беседой? Его друзья, образ жизни, мысли? Да всё им в нём непонятно, чуждо. Он для них как с другой планеты, да и вообще в тягость. Живут всё это время, мучаются с ним. Правда иногда эксплуатируют в виде уборки дома, наверное, только это и компенсирует их терпение. Хотя ещё пытаются сделать из него себе подобного.
— Это отсюда Гай появлялся, — она ткнула рукой с обгрызенными ногтями с чёрным лаком в стену с пожелтевшими постерами.
— Он больше не приходит, — опять Аким смотрел на вспыхивающее пламя, оно было живым в этом неживом пространстве и держало его сознание, приковывая к себе. — Мульт где?
— Во дворе, на качелях.
Он попытался увидеть с восьмого этажа двор, но полумрак сумерек скрадывал очертания того, что там было внизу.
— Пойдём, я знаю, как выбраться отсюда.
Громыхнув армейскими ботинками об старый тусклый паркет, Кира с шумом открыла дверь. Там почему то стояли они, смотря, как девушка прошла в прихожую и открыла входную дверь, натягивая на торчащие голубые волосики чёрную шапку по самые глаза.
— Я скоро приду.
Захватив косуху с вешалки, Аким бросил стандартную фразу, надеясь, что когда-нибудь он всё же не придёт сюда, в этот ненавистный мирок обыденности из которого он так хочет сбежать.
А дальше они шли. Уже стемнело. Очередной день поглотила тьма, и искусственный свет пытался его продолжить, обрекая в веру, что ещё есть время.
Кира решительно шагала впереди, не обращая внимания на лужи и грязь под ногами, дальше шёл Аким, и в конце Мульт. Город не отпускал и не давал шансов выйти из него. Дома окружали, улицы то расширялись, то исчезали, заставленные машинами. Потом опять они вливались в поток тех, кто здесь жил. Все они шли с пустыми взглядами, спешили, толкались, смотрели в телефон, говорили. Для Акима это сливалось в непонятную массу, в которой он задыхался, и хотел выбраться. Только Кира шла вперёд, и тогда он заставлял себя идти, обманывая надеждой, что город закончится.
Поток скоростного шоссе преградил им движение. Они стояли и смотрели на то, что было нереально преодолеть.
— Как думаешь, что там? — Мульт всматривался через несущиеся машины вперёд, но там было темно, — Ты выше нас. Что ведёшь?
— Пошли.
В какой момент надежда опять пробудилась? Аким чувствовал в себе её отголоски, и пошёл вдоль шоссе. Ведь где-то должен быть переход, мост? Должен быть. Но ничего не было. Они брели, заглушаемые шумом проносящихся машин, дыша смогом с капельками измороси. Его отросшие волосы прилипли ко лбу, мешая смотреть, косуха пропускала холод, джинсы внизу давно впитали влагу и неприятно утяжеляли каждый шаг.
— Ты можешь что-нибудь сделать?
Понимание, что этот поток машин им не преодолеть давно уже пришло, но не хотелось сдаться. Только не в этот раз. Хотя сколько их было, и всё бесполезно.
Кира замерла, смотря на несущиеся машины. В темноте они сливались в единое целое, только свет фар разделял их длинное, извивающееся тело, преградившее пространство. Потом всё стало замедляться. И теперь извивающаяся змея разорвалась на фрагменты, которые стали двигаться медленно, слишком медленно.
— Бежим!
Крик Мульта стал командой, и они побежали, огибая разорванные части и продвигаясь вперёд. Какие-то доли секунд, и гул шоссе ворвался в сознание, и поток опять стал един, а они стояли на бетонной разделительной.
— Сделай так ещё раз! — переводя дыхание, Мульт показал на поток, несущейся перед ними в противоположную сторону.
— Больше не могу.
— А нафига тогда было это делать? — ошарашенный Мульт вертел головой понимая, что они в ловушке.