Chapter 1

«Упасть без чувств, очнуться исступлённым,

И щедрым, и скупым, покорным, властным,

Живым и мёртвым, кротким и опасным,

Предателем — и верным, непреклонным,

Не знать покоя, с милой разделённым,

Стать яростным, счастливым и несчастным,

Непостоянным, стойким, хладным, страстным.

Пресыщенным, несытым, уязвлённым,

Отраву звать божественным напитком,

Забыть о пользе, гнаться за убытком,

Поверить в то, что Раем Ад бывает,

Закрыть глаза на ложь, на заблужденье,

Вложить всю жизнь, всю душу в наслажденье -

И есть Любовь: кто сам любил, тот знает.

Лопе Феликс де Вега Карпио «Любовь» «Сонеты»

Пролог

***

— Добрый вечер. Как вы, как ваши дела? — начала спокойно и доброжелательно.

— Дела? Дела — лучше некуда, — раздался в ответ хриплый надломленный шёпот, полный сарказма и горечи. Но слышалось в нём что-то ещё, какое-то неуместное чувство... радость?!

Сердце вдруг провалилось куда-то, забилось загнанным зайцем в силках. Желудок сжал тревожный «пустой» холодок, как при свободном падении. Что со мной?! На что выдаю такую реакцию?! Это далеко не первый контакт с пациентом, да и «анонимы» случались в моей практике, так какого же чёрта?!

Рванув «поводок» не к месту взыгравших эмоций, сжала кулак с такой силой, что ногти вонзились в ладонь.

— Как мне вас называть?

— Никак. И на «ты». Если можно.

Привык, что ему подчиняются? Непростые условия, задача стала сложнее. Телефонный контакт, анонимность, да ещё шёпотом — придётся напрячься, распознавая его эмоции. Но за это он мне и платит. Смутная вспышка чувств в начале беседы была ликвидирована, я от неё отрешилась - он пришёл за помощью, за душевным покоем, за ответами на вопросы. Я должна помочь ему найти эти ответы. По позвоночнику пробежала волна возбуждённых, азартных мурашек — так я всегда реагирую, если случай интересный и сложный.

— Хорошо. Ты хочешь сохранить анонимность. Я уважаю твоё желание. Впрочем, ты должен знать — с анонимами в частном порядке почти никто не работает.

— Поэтому ты мне и нужна, — прошептал с такой интонацией, что все мои нервные окончания обдало кипятком. — А почему с анонимами не работают? — шёпот пропитывался любопытством.

— Опасно. Сложно, — бросила кратко.

— Так ты — смелая? Или любишь сложности? Или... очень деньги нужны? — в шёпоте — хриплая вкрадчивость и интерес. Ну, что ж, уже лучше. Интерес лучше, чем безысходность в его первых словах. Однако он ставит контакт между нами на грани фола — ни в коем случае нельзя обсуждать себя, личные качества и обстоятельства. Тем более — с анонимом.

— Дело не в деньгах и смелости. Но мы разговариваем не для того, чтобы меня обсуждать, не так ли? Расскажи, что побудило тебя обратиться ко мне? В чём причина? — голос мой лился на низких, бархатных нотах, успокаивал и обволакивал. У нас был педагог по постановке голоса при обучении.

— Что побудило? Я — в полной заднице, — он помолчал.

Меня охватило непривычное чувство, что мне знаком этот голос, знакомы его интонации. Если бы он не говорил этим странным, сорванным шёпотом...

— Давай не будем драматизировать! В жизни нет ничего окончательного и бесповоротного, — я усмехнулась, как только могла, ласково — улыбка всегда слышна в голосе и действует ободряюще. — Рассмотрим подробнее твою ситуацию. Уверена, из неё масса выходов. Будем вместе искать! Что именно так тревожит тебя?

— Я потерял женщину... я люблю её больше жизни, — шёпот предательски дал слабину, дрогнул и охрип ещё больше.

«Люблю» — в настоящем времени. Значит жива. Но почему у меня стойкое чувство, что это лишь усложнит мне задачу?!

— Что произошло?

— Мы расстались.

Тяжёлый пациент — не привык жаловаться, из таких всё нужно клещами вытягивать. Такой, как он — редкий гость у психолога. Уверена, он привык всегда решать сам все проблемы. Что же его заставило ко мне обратиться? Что в угол загнало?

В основном наш контингент, захлёбываясь, спешит вывалить свои проблемы на голову тому, кто готов слушать. Междометия не успеваешь вставлять — не то, что вопросы! Иногда людям необходим тот, кто просто выслушает — ведь другие не слушают, даже близкие. Я окончательно «сделала стойку» — интересный случай, таинственный «аноним». И связь телефонная ведь для того, чтобы никто не смог увидеть лица!

— Кто из вас разорвал отношения?

— Я.

— То есть, ты... бросил её?! — теряюсь уже окончательно. Чувствую себя маленькой девочкой в волшебном лесу — чем дальше, тем всё страшней и запутанней!

— Нет! — шёпот сорвался. Вы когда-нибудь слышали, как кричат шёпотом?! Я часто слышала, как кричат в голос. Как кричат шёпотом — в первый раз слышу! Страшно. — Я её освободил от себя. Я не смог бы бросить её. Никогда. Я люблю её! Чёрт!

— Освободил? Можешь мне объяснить? Мне нужно полное понимание ситуации.

— Я разбился на... — он осёкся. — В общем, попал в аварию, — помолчал, собираясь с силами. Я ждала с замиранием сердца: сейчас он должен собрать всю свою волю в кулак. Собрать всю свою смелость произнести вслух и признать всё, что с ним произошло. На девяносто девять процентов я уверена в том, что он скажет дальше. И знаю — легко Анониму не будет.

— Я стал... калекой. Прикован к постели. Ей не нужен такой! — боль, что он в себе сдерживал, выплеснулась на меня огненной лавой. Он произнес вслух свой приговор, признал окончательно.

Чёрт, «пограничник»! Вот угораздило! Да ещё одно из самых тяжёлых пограничных психических состояний — ПТСР! Посттравматическое стрессовое расстройство, будь оно проклято! Да... тут — шаг вправо, шаг влево... Нужна предельная осторожность — идти придётся по тонкому льду.

И стресс, как вишня на торте! Активность снижена и эффективность падает с катастрофической скоростью. Позиция пораженца: «Зачем бороться — всё уже кончено.» Он сильный, я это чувствую, но растерялся. Для сильного человека, когда жизнь загоняет его в такие жестокие рамки, бессилие — самое страшное. Невозможность временно совладать с ситуацией, невозможность всё решать самому, заставляет сильного опустить руки. Он не понимает, как ему быть — его методы не работают. Да, жизни не врежешь, дружок, хуком справа!

Почему мне пришло в голову сравнение с боксом? Странная ассоциация...

Будет нелёгкой задачей переключить его, но я это сделаю! Найду и нажму заветную кнопку, чтобы он поднял голову, заставлю «расправить крылья», которые сломаны. Сколько я их уже видела, этих сломанных крыльев... Сколько их исцелила.

Когда наступит повышение активности и вырастет эффективность деятельности — я обеспечу ему максимально положительную резистенцию*. Потом уже выведу полностью из состояния стресса. Главное — не дать в дистресс провалиться! Но с этим я уж как-нибудь справлюсь! Зубами его у депрессии выгрызу!

---------------------

* - фаза резистенции в психологии стресса. Первая фаза — «тревоги и мобилизации», вторая фаза стресса — период максимально эффективной адаптации или резистенции. Третья фаза — срыв адаптации в случае неблагоприятного исхода. Если помощь не оказана — наступает дистресс. Срыв адаптации грозит истощением психическим и физическим, возможна гибель.

---------------------

Всё это пронеслось молнией в голове, пока он говорил. Раскачать или начинать тормозить? Ситуация сложная, действовать нужно с большой осторожностью. Мужик очень сильный, из тех, кто не в состоянии признать своей слабости. Похоже, наворотил сгоряча, сожалеет и сам не знает, как теперь выпутаться! Психика человека — очень хрупкая штука: в мгновение ока она превращается в ломкий хрусталь и в обращении с ней нужна ювелирная точность. Что ж, пожалуй, рискнём... тонко-тонко прощупаем почву.

— Вы привыкли всё решать сами, брать всю ответственность на себя? Решили, что так для всех будет лучше? — придаю интонации капельку строгости для провокации — мне нужно вызвать его на откровенность.

— Зачем ей мучиться со мной... таким?! Она молодая, красивая, умница... — в шёпоте раненым волком в капкане билась тоска, просто звериная. — Она нормального ещё встретит. Здорового, — Аноним полосовал своей болью, как бритвой.

Да, мне бы простую измену, а тут такая... «конфигурация»!

— Нормального — да. Здорового — да. А любимого? — усмехаюсь как можно мягче, сбавляя накал пред одним из целевых «ударов». — Вы ведь не юноша, человек зрелый, взрослый. Независимый, так? Сколько вам лет?

— Почти пятьдесят.

Твою мать...

— Вы полагаете, что эта влюблённость — последняя? — выясняю для себя степень сложности. Давай, Аноним, откройся «сим-сим»... колись, парень, колись!

— Это — любовь, — шепчет он твёрдо. — Единственная, — между нами гудит напряжённая тишина. Вот, значит, как всё радикально! Почему мне всегда достаются всякие сложности?!

— Чувства взаимны — я правильно понимаю?

— Да.

Секунду он нерешительно медлит, но повторяет отчаянно и уверенно:

— Да.

— Вы ситуацию с ней обсуждали?

— Нет. Я так решил сам! — хрипнул он, как отрезал.

Властный. Тяжело ему, если решил ко мне обратиться. Похоже, совсем край. Действительно любит.

— Вы всегда были сильным? — делаю паузу — возражений не следует. — Вы в прошлом... спортсмен? Возможно — чемпион в своём виде спорта? — спортсмены всегда тяжело переносят беспомощность и увечья. Особенно чемпионы. Часто их это ломает, если сила воли подводит, даёт слабину. Ох, мать же твою, зачем я на всё это подписалась?! И ведь назад уже просто не сдашь!

— Да... откуда ты знаешь? Меня кто-то «сдал»?! Ты знаешь, кто я?! — в шёпоте слышна паника.

— Нет, ну что вы! Есть кто-то, кто вас может «сдать»? Кто-то знает о нашем сеансе? — я улыбаюсь.

— Да в том-то и дело, что — нет!

— Не волнуйтесь — это всего лишь логические выводы, — я усмехаюсь: надо же, растерялся, словно мальчишка, которого застали за воровством конфет! — Вы консультируетесь анонимно, у меня о вас нет совершенно никакой информации, — как могу, успокаиваю. После беседы со мной он должен быть абсолютно спокоен, стабилен. В нём должна родиться надежда, он должен быть уверен, что выход есть, что мы уже на пути к этому выходу!

Восхищённо и недоверчиво повела головой: как же он выдержал, когда на него, чемпиона, обрушилась участь калеки?! Напрасно он так со своей женщиной — думаю, она бы его не подвела! У мужика с таким характером и женщина, скорее всего, стоящая. Он погорячился и сейчас не знает, что делать. Сам себя в угол загнал.

— Как вы думаете, ваш отказ обсудить ситуацию с вашей женщиной не был немного поспешным и... — но он не даёт мне закончить.

— Я не хочу, чтобы она меня таким видела! Не хочу, чтобы осталась со мной только из жалости! — шёпот хрипит, боль захлёстывает с головой. Боль так сильна, что заставляет его выдать причину поступка. Мне всё больше кажется знакомым тембр голоса... я знаю его... Нет, этого быть просто не может!

— Но ведь вы говорите — ваши чувства взаимны. Она любит вас...

— Калек не любят! — снова перебивает меня. — Жалеют — да, но не любят. Не любят, — шёпот снова становится хриплым и безнадёжным. Он старается убедить себя, что он поступил правильно? Или нет? Хочет, чтобы я убедила его в обратном? Ну, хорошо, хитрец...

— То есть, если бы это произошло с ней — вы бы её оставили? Или она должна была уйти сама? Объясните мне, как вы видите ситуацию.

— Нет! Я носил бы её на руках!

— Вот, видите — вам всё равно, какая она! Она же — любовь, единственная! Когда человека любишь, его любишь любым, а вы не дали ей шанса. Вы ей не доверяете?

— Верю я, верю ей. Никогда в жизни не верил женщинам, а ей верю. Если б узнала — в жизни б не бросила! Но я ж не какой-то мудак, чтоб приковать молодую, красивую женщину к... калеке! — горько хмыкает мой визави.

— Она знает, что с вами?

— Нет.

Кремень, а не мужик! И такой же упрямый.

— Вам кажется, вы проявили мужество. С одной стороны — да, это так. Большое мужество — отпустить любимого человека, чтобы не мучать его. Но есть и другая сторона ситуации, — делаю паузу и перескакиваю. — А что говорят вам врачи?

— Говорят, что прогнозы отличные. Только гарантий не могут дать, — молчит. — Ног я не чувствую.

— Но это же замечательно. Если врачи рискнули озвучить такие прогнозы — шансы просто огромны! Это же просто огромный шанс!

— Да? Я — бугай весом 120 килограмм, в памперс хожу под себя! Понимаешь?! Огромный шанс... Н-да, — в тоне звучит бессильная горечь сарказма. Первое поражение — нашлось то, что смогло одержать над ним верх. — Так что за вторая сторона, Ника? Можно называть тебя просто по имени?

— Вам — да. Вы у меня исключительный! — а он не так прост! С мысли его не собьёшь и за беседой следит. Усыпим настороженность пациента «привилегией» называть меня просто по имени — так ему будет комфортнее. Заодно усилим и улучшим контакт.

— Ты давно перешла снова на «вы», а я просил тебя...

— Профессиональная деформация. Не обращай внимания. Вторую сторону мы обсудим с тобой в следующий наш сеанс - если ты, конечно, захочешь. Сейчас наш час истекает.

— Но я заплатил... нужно ещё? — теряется неуверенно.

— Я знаю, что ты заплатил. Но есть определённые правила ведения практики, понимаешь? И я — не железная. Да, забыла вам сообщить ваши права: если вас не устраивает результат — остаток средств возвращается. Без проблем, просто скажите, что недовольны... — снова сбилась на " вы «, выдавая стандартную фразу.

— Нет! Я доволен. Меня всё устраивает! — хрипнул шёпот поспешно, даже испуганно.

Удивление непроизвольно отшатнуло меня от экрана — так хорошо он идёт на контакт! Мы с ним проскочили несколько сложных этапов на крейсерской скорости, как будто их не было. Такая эмпатия — редкость!

— Я рада, что наш сеанс вызвал твой... отклик, что между нами такой отличный контакт. Я поработаю с информацией, подготовлю вопросы, план — и мы с тобой завтра продолжим. Завтра, в это же время удобно? — слышу подъехавший джип хозяина дома, который снимаю.

— Да... да, удобно. Ты куда-то спешишь? — шёпот вздрагивает? Да нет, показалось.

— Я не отвечаю на вопросы личного свойства, — говорю очень ласково. — Это непрофессионально. Ещё раз, если ваши планы изменятся и вы захотите перенести или отменить сеанс — сообщите мне об этом заранее, пожалуйста. Договорились?

— Да... Ника. Можно ещё один вопрос?

— Да, конечно, — он, что, пытается меня задержать?!

— Почему с анонимом работать опасно?

Молчу. В голове — красные сполохи ужаса от воспоминаний о случае с моей подругой и однокурсницей. Ей потом пришлось тайно покинуть страну под девичьей фамилией матери.

— Аноним может оказаться маньяком.

— Понятно, — делает паузу. — Я не маньяк.

— Я знаю. До завтра, — прощаюсь дружелюбно, но с лёгкой прохладцей.

— До завтра... Ника.

... к концу часовой консультации картинка сложилась. «Пограничник» с посттравматическим острым расстройством. Но не причина остаться калекой была названа первой — всё гораздо серьёзнее.

«Я потерял женщину, которую люблю больше жизни.» Он оттолкнул её своими руками и сейчас не знал, что ему делать. Сделал это из страха, что она будет чувствовать к нему жалость. Да, для мужчины, особенно сильного, жалость любимой женщины неприемлема в принципе. В панике он совершил поступок почти непоправимый, загнал ситуацию в угол и не мог теперь найти выход. Хоть какой-нибудь выход...

Я поняла — он хочет вернуть свою женщину, но боится. Боится лишиться надежды, ведь может не получиться. Да, так бывает — люди боятся слышать ответ, беспощадный в своей окончательности.

И ещё один важный вывод из первой беседы я сделала: Аноним хочет со мной поиграть. Я это делать умею.

Вспомнила слова нашего преподавателя, которые стали рабочим девизом:

«Белые начинают и... выигрывают! Запомните: вы всегда играете исключительно белыми! Выиграть пациента — ваша прямая обязанность!»

Выпрямилась, расправила плечи, отбросив всё, что мешает. Взяла в руки чашку — чай остыл абсолютно, я забыла о нём, так увлеклась!

Ну, что Аноним, начинаем игру?! Я, как всегда, белыми!