Глава 4

Мечты всегда сбываются, если это кому-то выгодно.

Валя Шопорова©

В воскресенье Джерри всё ещё гостил в доме Юнга. Паскаль позволил себе поспать подольше, потому что, хоть у него и была запланирована на сегодня работа, но она заключалась во встрече с одним клиентом вечером, а это всего лишь час плюс время на дорогу туда и обратно.

Выкурив одну сигарету и оставив окно открытым, чтобы проветрилось, мужчина вышел в коридор и замер на месте, непонимающе хмурясь, вслушиваясь в звуки тихой живой музыки. Его даже посетила мысль о том, что он всё ещё спит, или, что у него начались слуховые галлюцинации. Но мелодия была слишком явной: минорной, но не тоскливой, с внутренним светом, как сказал бы музыкант, которым Паскаль никогда не являлся.

Словно завороженный, Юнг медленно пошёл по музыкальной нити, не переставая напряжённо вслушиваться в мелодию, даже с какой-то опаской приближаясь к цели и разгадке. Спустившись на первый этаж, он огляделся и остановил взгляд на двери в комнату отдыха, где они с лучшим другом иногда любили вспомнить университетские годы за игрой в настольный хоккей или запереться от всего мира, пропустить бокальчик-другой чего-нибудь крепкого, утопая в сигаретном дыме. Музыка определённо доносилась оттуда, если, конечно, ему вдруг не отказал слух.

Паскаль открыл дверь и так и обомлел на пороге. За пианино сидел Джерри и играл ту самую мелодию, что привела его сюда. Юнг беззвучно сглотнул, с отстранённым удивлением наблюдая за ним, за порханием тонких кистей над чёрно-белыми клавишами. 

Он уже и забыл, что у него в доме есть пианино, оно давно стало подставкой для цветочного горшка и временным пристанищем всякой мелкой ерунды. А ведь когда-то они с супругой мечтали, что у них будет всесторонне развитый ребёнок, и пианино было первым вкладом в его музыкальность и творческую сторону личности. 

А теперь на нём играл этот юноша, играл так, что невозможно не заслушаться и в то же время так легко. Чужой сын, о котором Паскаль мог только мечтать.

Заметив присутствие хозяина дома, Джерри остановился, развернулся к нему в пол-оборота. 

- Я разбудил вас, месье Юнг?

- Нет, - мужчина мотнул головой, выходя из транса, в который его вогнало увиденное и услышанное.

- Извините, что я играл без разрешения, - юноша украдкой посмотрел на инструмент и вернул взгляд к Паскалю. – Просто я рано проснулся, а тут была открыта дверь…

- Всё в порядке, не беспокойся, - мягко произнёс Юнг, прерывая виноватую речь гостя. – Даже хорошо, что оно наконец-то кому-то пригодилось.

- А вы не играете? – Джерри удивлённо поднял и без того изогнутые брови.

- Нет, я абсолютно не музыкален. А пианино… Не важно. Продолжай, если хочешь, а я пока приготовлю завтрак. 

Джерри кивнул и снова отвернулся к пианино, опустил руки на клавиши, извлекая из сердца инструмента мелодичные звуки. Паскаль оставил дверь на кухню открытой, чтобы слышать музыку. Она действительно была прекрасна, душа отдыхала, пропуская через себя переплетение нот. В голове роилось множество спокойных, ленивых размышлений, ползали подобно разомлевшим на солнце ящерицам. И где-то на фоне маячком вспыхивала мысль: «Сегодня он уйдёт. Нужно будет отвезти его домой». 

- Приятного аппетита, - произнёс Паскаль, когда Джерри пришёл на кухню, и поставил на стол его тарелку. 

- Спасибо. И вам приятного.

Взяв и свою порцию, Юнг сел напротив юноши, подождал, пока тот дожуёт, и спросил:

- Давно ты играешь?

- Лет с четырёх.

Мужчина удивлённо посмотрел на собеседника.

- Но ведь обучение в музыкальных школах начинается с семи лет, если я не ошибаюсь?

- Я самоучка.

- Вот это да… А играешь очень профессионально.

- Наверное, у меня талант, - пожал плечами Джерри.

- Скорее – у тебя бесспорный талант, - улыбнулся ему Паскаль. – Не думаешь связать свою жизнь с музыкой?

- Может быть… - юноша опустил задумчивый взгляд в тарелку. – Я ещё не определился, кем хочу стать. Но играть вряд ли когда-нибудь перестану, мне нравится это делать. Только в последнее время… - он осёкся и закусил губу, обрывая мысль.

По выражению лица, по взгляду, который Джерри всё никак не поднимал, пряча его под длинными ресницами, было понятно, что он затронул что-то личное для себя и, видимо, не очень приятное. И поделиться хотел бы, и не решался это сделать, так казалось Паскалю, он очень часто сталкивался с подобными вещами в своей психологической практике.

- Почему ты замолчал? – мягко спросил Юнг, подталкивая юношу к тому, чтобы он продолжал.

Джерри покачал головой и махнул рукой.

- Это ерунда. Так, мысли вслух… - ответил непринуждённо, но в голосе слышалось напряжение, и глаза по-прежнему отводил. 

Паскаль отдавал себе отчёт в том, что он не на сеансе, и разводить этого мальчика на искренность не стоит, но любопытство и сочувствие грызли изнутри.

- Джерри, что у тебя случилось? Расскажи, не бойся. Может быть, я смогу чем-то помочь тебе.

«И чем я помогу?», - задал себе Юнг логичный вопрос, но было уже поздно, слова сказаны.

Юноша посмотрел на него с какой-то непонятной эмоцией во взгляде, поколебался немного, но всё-таки ответил:

- В последнее время я не имею возможности играть. 

Паскаль растерялся, не зная, что сказать в ответ. Взгляд сам собой скользнул по рукам Джерри. Очевидно, никаких физических проблем, которые препятствовали бы занятиям музыкой, у него не было. А значит, дело было в чём-то другом. И сразу в голове возникли два довольно печальных предположения: либо у его семьи были материальные проблемы, и родители продали инструмент, либо они по каким-то причинам запретили ему играть. Вторая версия виделась полной дикостью, а первая вызывала жалость.

- Почему так? – осторожно спросил Юнг.

- Когда мы переезжали, пианино вывалилось из грузовика и разбилось. Смешно получилось… - Джерри усмехнулся чему-то своему. - Хорошо, что сзади никого не было, и никто не пострадал. А новое мы не купили. 

- Жаль… Но можешь играть, сколько хочешь, пока ты здесь. Кстати, когда должны вернуться твои родители?

- Вечером.

Джерри отставил тарелку с недоеденным завтраком и взял чашку с чаем.

- Невкусно? – участливо поинтересовался Паскаль. 

- Очень вкусно. Просто я больше не хочу, извините. 

- Ничего  страшного. Есть нужно столько, сколько хочется.

Джерри слегка покивал, смотря в кружку с тёмным напитком. Паскаль дрогнул губами в подобии улыбки и, не найдя отклика, переключился на кофе, аккуратно поглядывал поверх кружки на гостя, пытаясь понять, что с ним. Сегодня Джерри вёл себя совершенно иначе, чем до этого: всё больше молчал, прятал глаза, и в них не было улыбки, отчего становилось тоскливо.

«По маме с папой соскучился, домой хочет, - заключил про себя Паскаль, прокрутив в голове их диалог и отметив, что Джерри загрустил и закрылся именно после того, как разговор коснулся его семьи. – И правильно, ребёнок же ещё. Было бы странно и подозрительно, если бы он не хотел возвращаться».

Несмотря на то, что к еде он больше не притронулся и чай допил, из-за стола Джерри не вставал. Крутил в руках пустую чашку, то и дело поднимал взгляд к лицу мужчины и снова прятал его на дне кружки. Просидев какое-то время в молчании, Паскаль завёл разговор на отвлечённую тему, а потом предложил прогуляться по деревне, подышать свежим воздухом. Как раз сегодня было солнечно, и умытая дождями живописная местность была готова радовать глаз.

Джерри с радостью согласился. Они гуляли по трём улицам, из которых состояла деревенька, наслаждались созерцанием маленьких домиков, утопающих в ещё не зацветшей зелени. Паскаль всеми силами избегал неловких пауз, и за старания ему воздалось. Постепенно Джерри стал прежним, снова улыбался – то смущённо, то во весь рот, со смехом, живо участвовал в разговоре, задавал вопросы. Только когда они подошли к концу деревни, он вновь погрустнел, задумчиво смотря на утекающую вдаль дорогу к городу, но эта минута тоски прошла, забылась.

Юнгу позвонила мама клиентки и отменила сегодняшний сеанс, потому что девочке нездоровилось. Он только порадовался и выдохнул, потому что не был уверен, что родители Джерри вернуться к этому моменту, а оставлять его дома в одиночестве не хотел.

Весь день они провели вместе. Паскаль вновь и вновь удивлялся тому, что они поразительным образом находили общий язык, потому что «подростки не любят зависать со стариками», а между ними была пропасть в двадцать девять лет. Но то ли Джерри был настолько хорошо воспитан, то ли умён и глубок не по годам, итог был один – с ним было легко и интересно вести беседу. 

Но за окнами стемнело. Паскаль бросал взгляды на часы на микроволновой печи и, когда они показали одну минуту одиннадцатого, всё же спросил:

- Джерри, может быть, тебе стоит позвонить родителям? К которому точно часу они вернутся? 

- Да, стоит, - согласился Джерри, но было заметно, что он напрягся.

Паскаль постарался не придавать этому значения. Наверное, мальчик просто боится взбучки от родителей за то, что сбежал. Или волнуется перед встречей с ними и не знает, как просить прощения за свою выходку, которая наверняка стоила им многих нервов. 

Принеся мобильный телефон, он отдал его юноше. Тот набрал две цифры, задумался над чем-то, сосредоточенно хмурясь, смотря в экран, и стёр набранные знаки. Покрутил аппарат в руках и положил его на стол, так и не сделав звонка. Взгляда он так и не поднял.

Паскаль непонимающе нахмурился.

- Телефон разрядился? – глупый вопрос с учётом того, что было видно, как горит экран, но это было первым пришедшим в голову объяснением того, почему Джерри не позвонил родителям.

Джерри отрицательно покачал головой. 

- Ты забыл номер? – ещё более абсурдное предположение. 

- Нет.

- Джерри, я чего-то не понимаю… - Паскаль откинулся на спинку стула, потёр переносицу. – Ты не хочешь возвращаться домой? В чём причина?

Джерри украдкой глянул на него исподлобья: напряжённо, испуганно как-то, и тут же вновь упёрся взглядом в стол.

- Я солгал вам, - произнёс тихо.

- В смысле? – Юнг мотнул головой, всё меньше понимая, что происходит. – В чём ты солгал? Твои родители на самом деле никуда не уезжали, а ты просто сбежал из дома? 

Юноша сдавленно покачал головой, сжал ладонь в кулак и разжал, собираясь с духом, всё ещё смотря вниз; пальцы едва заметно дрожали от нервов.

- Мои родители на самом деле поехали в Альпы, - заговорил он, - но это случилось не на этих выходных, а почти два года назад. И они разбились, совсем немного не доехав до курорта.

Джерри помолчал пару секунд и продолжил тяжкую исповедь:

- Я сбежал из детского дома. Не скажу, что мне там настолько плохо, но… бывает тяжело. Это как тюрьма для тех, кто ни в чём не виноват, и мне просто захотелось вдохнуть свежего воздуха, побыть свободным хоть денёк. Но на улице оказалось не так хорошо и просто, как мне казалось, поэтому я и сел к вам в машину, хоть и было страшновато. А потом… я посмотрел, что вы хороший человек, и… рискнул задержаться у вас. Мне было действительно хорошо в вашем доме, месье Юнг. Я хотел остаться подольше, придумать что-то, ведь вы мне верили, вы бы не выгнали меня, но… меня наверняка ищут, и если бы меня нашли здесь, у вас могли бы быть проблемы. А вы были слишком добры ко мне, чтобы так вас подставлять. 

Джерри нашёл в себе силы поднять голову и посмотрел на Паскаля, смиренно ожидая его ответа. Мужчина закрыл глаза и устало потёр их. Признание Джерри выбило его из колеи, оно вызывало очень противоречивые чувства. С одной стороны, этот мальчишка обманул его, использовал в собственных целях, но, с другой стороны, для него это было единственным выходом и у него хватило смелости и порядочности, чтобы признаться во лжи и не довести её до греха. Понимание того, что такое поведение является отклоняющимся, фактически преступным против сочувствия к его жизненной ситуации – дрянная внутренняя борьба. 

- Почему ты не сказал мне правду с самого начала? – строго спросил Юнг. 

- Потому что ни один законопослушный человек не стал бы укрывать у себя беглеца. И я уверен, что вы тоже не сделали этого, если бы знали правду.

Задумавшись на несколько мгновений, осмотрелся мужчина.

- Да, ты прав.

Пусть Джерри толком и не знал его, но он попал в точку. Паскаль действительно не пошёл бы на это.

- Знаю, это мало оправдывает мое вранье… - произнёс юноша, вновь потупив взгляд, ссутулившись от чувства вины. – И я понимаю, что должен вернуться в приют. Я вернусь. Всё равно идти мне больше некуда… - помолчал секунду. - Извините, вам вряд ли это интересно... Я пойду, - он встал и подвинулся за стул. – Из этой деревни же ходят автобусы? 

- Уже поздно, автобусы не идут. Я сам отвезу тебя.

Джерри повернулся, следил за Паскалем в гостиную и остался там, ожидая, пока тот переоденется, обнимая себя одной рукой за плечи. 

Детский дом, воспитанником которого, по сути, был Джерри, находился в противоположном конце города, на самой его окраине. До него они добрались до полуночи. 

- Ещё раз спасибо вам за всё, месье Юнг, и прошу прощения, - проговорил Джерри и вышел на улицу. Паскаль также оставил автомобиль.

Из своих будки отключился охранник, подошёл к захвату, сперва оглядывая юношу, а после перевёл вопросительный, недоверчивый взгляд на Паскаля.

- Месье, вы кто? – спросил он.

- Месье Юн подвёз меня, - ответил за мужчину Джерри и обратился уже к нему: - Благодарю вас за помощь. Прощайте, - коротко помахал и зашёл в открытую для него дверь, которую за его спиной сегодня заперли. 

- Прощай… - немного запоздало ответил Паскаль.

- Джерри, ты отдаёшь себе отчёт в том, что за тобой все переживали, искали тебя?! У тебя будут большие проблемы! – донесся до него отрывок нотации сторожа, провожающего беглого воспитанника до крыльца.

Ответ Джерри Паскаль уже не расслышал, да и вряд ли было, что сказать. Вздохнув, Юнг вернулся в машину и, окинув напоследок взглядом здания приюта, во тьме показывающееся жутким, поехал домой.