Глава 3

Паскаль принял душ, автоматическим движением включил кофеварку. Пока пил кофе, проверил рабочую электронную почту. Теперь нужно было заняться завтраком и, наверное, разбудить гостя, который ещё не спускался. 

Поднявшись на второй этаж, Юнг остановился около двери в гостевую комнату, протянул ладонь к ручке. И на него лавиной обрушились воспоминания – как они с супругой особенно трепетно и тщательно обустраивали эту комнату, как вместе мечтали об одном и том же. Раньше это была детская.

Когда-то Паскаль считал себя счастливчиком. Добился той, кто покорила его ещё на первом курсе университета и, как оказалось, симпатия их была взаимна, просто Аврил не показывала её из-за очаровательной скромности, хоть и была красавицей, за которой бегали толпы парней. 

Встав на ноги после учёбы, они купили этот самый дом, посчитав, что детям будет лучше расти не в душном многолюдном городе, а в уютной деревеньке. Они оба безумно хотели детей. Паскаль не раз представлял себе, как расплачется, впервые взяв на руки своего сына или дочь, и этот момент виделся самым прекрасным в жизни.

Но мечтам не суждено было сбыться. Попытки зачать ребёнка не приводили к успеху. Аврил поставили страшный диагноз – бесплодие. Не помогло ни лечение, ни старания, ни молитвы. И спустя одиннадцать лет брака Аврил тихо собрала вещи, пока супруга не было дома, и ушла, оставив записку на его подушке:

«Паскаль, я люблю тебя, и всегда буду любить, но так больше продолжаться не может. Ты заслуживаешь лучшей женщины, полноценной, которая сможет подарить тебе ребёнка, а я, к сожалению, не могу исполнить твою мечту. И от этого мне больно.

Я желаю тебе счастья, от всей души желаю. И прошу – не ищи встреч со мной, не пытайся переубедить. Так будет лучше…».

Так развалилась их маленькая, любящая, отчаянно борющаяся за своё счастье семья. Меньше чем через год Аврил вышла замуж за другого мужчину, у которого уже был четырёхлетний сын.

Паскаль больше никого не смог полюбить так сильно, как любил бывшую супругу, и оставил мысли о семейной жизни. Ближе к сорока годам начал задумываться о том, чтобы усыновить ребёнка из детского дома – ведь мечты об отцовстве по-прежнему теплились в душе, но дальше редких размышлений дело не шло.

Отогнав прочь непрошенные, вызывающие щемящее ощущение в груди воспоминания прочь, опомнившись, Юнг собрался и дважды постучал в дверь. Ответа не последовало. 

Постучавшись ещё раз, Паскаль несмело повернул ручку и заглянул в комнату. Джерри всё ещё был в кровати: спал прямо в свитере, а штаны висели на спинке стула. Сонно щурясь, он сел, видимо, не совсем понимая, где он и как он здесь оказался, и, окончательно проснувшись, остановил на мужчине вопросительный взгляд, ожидая того, что тот что-то скажет.

А Паскаль вдруг растерялся под внимательным взглядом тёмных глаз. Зачем он вообще пришёл? Разбудить хотел? Пусть бы спал мальчик, сколько ему хочется. 

- Доброе утро, месье Юнг, - первым заговорил Джерри, прервав уже становящееся неловким молчание. – Вы чего-то хотели? 

- Доброе утро. Да, - кивнул Паскаль. – Я хотел позвать тебя к завтраку. Или ты хочешь ещё полежать? 

- Нет, я выспался и не отказался бы от еды, - юноша сдержанно улыбнулся, по глазам было видно, что искренне.

Паскаль не стал сдерживаться и улыбнулся в ответ.

- Тогда я жду тебя на кухне. Спускайся, как будешь готов, - произнёс он и удалился, чтобы гость мог спокойно одеться. 

Джерри переоделся в ванной в свою одежду, умыл лицо прохладной водой и, кое-как расчесав пальцами волосы, пришёл на кухню. 

- У меня есть хлопья, каша быстрого приготовления или могу приготовить что-нибудь нормальное, но в таком случае придётся немного подождать, - проговорил Паскаль.

- Вы мне меню на выбор предлагаете? – удивлённо рассмеялся юноша.

- Лучше, когда есть выбор. Я же не знаю, чего ты хочешь.

- Пусть будет каша. 

Юнг кивнул, отвернулся к шкафчикам, возясь с тарелками-коробками.

- Обычная или с фруктами-ягодами? 

- Обычная.

Залив кипятком две порции каши, Паскаль добавил в них молока и сливочного масла, чтобы было вкуснее и сытнее. Налил себе ещё полчашки кофе и поставил тарелки на стол.

Джерри ел с аппетитом, открыто разговаривал, смотрел на собеседника и слушал его с интересом. И в глазах его таилось что-то ещё, едва заметное: не то страх, не то вопрос.

Когда с завтраком было покончено, Паскаль заварил для Джерри чай, дал к нему шоколадку, которая так кстати нашлась в холодильнике. От такой заботы юноша смущался и улыбался во все тридцать два зуба. А Юнгу хотелось делать больше и больше, чтобы ещё раз увидеть его улыбку и искорки в карих глазах. 

Паскалю позвонили по работе. Взглянув на экран, он сказал:

- Извини, клиент звонит, - и вышел с кухни, чтобы ответить.

Когда он вернулся за стол, Джерри спросил:

- А разве те, кто лечатся у психиатра, называются не пациентами? 

- Да, всё правильно. Психиатр – врач. А те, кто проходят лечение у врача, - всегда пациенты.

Джерри понятливо покивал.

- Я спросил, потому что вы говорили, что работаете психиатром, а сейчас сказали, что звонит клиент, вот мне и стало интересно, может, я что-то путаю.

Паскаль усмехнулся той наивности, с которой юноша говорил, и ответил:

- Я работаю не только в больнице, но и частным кризисным психологом, у меня два образования. А именно по второй моей работе мне звонили, поэтому я и назвал этого человека клиентом. Не волнуйся, те, кто не связан с этим, крайне редко знают, чьих посетителей правильно называть пациентами, а чьих клиентами. 

- А в чём заключается работа кризисного психолога? Чем он отличается от обычного? 

- Понятие «обычный психолог» не совсем верно, потому что каждый психолог должен иметь специализацию и круг проблем, с которыми он работает. В противном случае это уже не самый хороший специалист, потому что он знает всё, но поверхностно, а этого для квалифицированной помощи недостаточно. А кризисный психолог занимается тем, что помогает человеку пережить травматический опыт, например, насилие, помогает благополучно выйти из жизненных кризисов.

- Звучит очень интересно, - Джерри улыбнулся, подпёр голову рукой. – И это очень благородно с вашей стороны – помогать людям сразу в двух направлениях. Вы очень хороший человек, месье Юнг. Но, должно быть, у вас совсем не остаётся времени на отдых?

- У меня есть выходные. А в остальное время мне хватает ночи, чтобы отдохнуть. И с другом тоже успеваю встречаться, так что не настолько я занятой, - Паскаль улыбнулся, опустил взгляд к чайной ложке, которую крутил в руках, - так только кажется.

- А с детьми вы часто видитесь? 

- У меня нет детей.

Заметив то, как погрустнел Юнг, Джерри произнёс:

- Извините… Наверное, я лезу не в своё дело.

- Всё в порядке. Когда-то у меня была жена, но, к сожалению, детей мы так и не нажили, и она ушла от меня, - Паскаль выдавил из себя улыбку, ему не хотелось, чтобы Джерри чувствовал себя виноватым просто за то, что интересуется его жизнью и по незнанию затронул больную тему.

- Жаль… Я думаю, вы бы были отличным отцом. 

- В теории, может быть, когда-нибудь и стану… Но это очень ответственный шаг, ребёнок ведь не вещь и не щенок, его не вернёшь туда, откуда взял. 

- А я слышал, что в приют возвращают…

- Да, ты прав, Джерри. Но я бы никогда не смог так поступить, это предательство. И я считаю, что, каким бы ни был ребёнок, в этом всегда виноват взрослый. Все люди рождаются хорошими, а плохими, как говорится, их делают жизненные обстоятельства, социум. Это я тебе говорю как специалист.

- А как же генетика? Разве она не влияет на то, каким является человек?

- Генетика может стать причиной отклоняющегося поведения только в том случае, если человек унаследовал психическую болезнь или расстройство. В остальных случаях такое поведение является приобретённым.

Джерри медленно растянул губы в улыбке, подперев голову уже двумя руками, не сводя взгляда с собеседника.

- Вас так интересно слушать, месье Юнг. Будто на лекции побывал. 

Паскаль тоже улыбнулся. Своим искренним восхищением Джерри раз за разом смущал его, но это было очень приятно. Заметив, что юноша так и не притронулся к своему чаю, увлёкшись слушанием, он сказал:

- Пей чай, а то совсем остынет.

Джерри кивнул, придвинул к себе чашку и, шурша фольгой, открыл шоколадку, разломил на кубики полоску и один сразу отправил в рот. Тёмный шоколад, тая во рту, обволакивал его приятной не приторной сладостью, ласкал вкусовые рецепторы. Паскаль наблюдал за тем, как юноша обсасывает сладость, невольно вытягивая губы, и с трудом удерживался от смеха. Это выглядело презабавно и настолько мило, что хотелось по-отечески потрепать этого мальчишку по волосам, обнять, но это можно будет очень неправильно истолковать. Чужих едва знакомых детей нельзя трогать, тем более, если они оказались в сложных жизненных обстоятельствах и доверились тебе, взрослому. Потому Юнг воздерживался от любых действий и только чуть улыбался. 

- Любишь сладкое? – поинтересовался он.

- Не очень. Но иногда бывает, что хочется, - ответил Джерри и, взяв кружку, сделал глоток.

- И правильно, сладостями не стоит увлекаться.

- Согласен.

Паскаль помолчал секунду и, усмехнувшись, спросил:

- Неужели ты принципов правильного питания придерживаешься?

- А что вас так удивляет? – Джерри поднял брови.

- То есть, я угадал? Извини, я не хотел смеяться. Просто… редко когда можно встретить ребёнка, который задумывается о полезности пищи, а не только об её вкусе. 

Юноша пожал плечами.

- Я не задумываюсь, просто так получается, что мне не хочется всякой гадости. А вы с таким знанием дела говорите о детях… этому тоже психология учит? 

- Я просто сказал очевидное, - Паскаль улыбнулся, на мгновение опустив взгляд в стол. – Но да, психология этому учит. И как психолог я в основном специализируюсь на работе с детьми и подростками, потому волей-неволей узнаю многие вещи на практике.

- Вы так любите детей?

- Да, люблю. И я всегда в радости, когда удаётся помочь ребёнку, пережившему что-то плохое.

Джерри покивал, снова отхлебнул уже почти остывшую чашку, оплетая длинные пальцы белую кружку. Паскаль скользнул взглядом по своим кистям, которые теперь не были спрятаны под длинными рукавами, и невольно нахмурился. Тыльная сторона левой стороны юноши была покрыта непонятными шрамами, касающимися пальцев. 

Проследив за его взглядом, Джерри объяснил, что Юнг его ни о чём и не спрашивал:

- Это ожог. Когда был маленьким, неудачно поиграл около костра, - убрал ручку рукой под столом.

- Не стыдись своих шрамов, - зачем-то сказал Паскаль.

- Мне казалось, что вам неприятно это видеть…

- Да, шрамы привлекают внимание, но они есть у всех, в этом нет ничего зазорного. У меня тоже есть.

Джерри окинул его взглядом.

- Под одеждой? – спросил, обведя мужчину пальцем и, смутившись, рассмеялся, закрыл ладонями лицо.

Юнг расплылся в добродушной, искренней улыбке. Непосредственность этого мальчика подкупала, влюбляла. Общие с ним, Паскаль всё больше забывал, что он взрослый и серьёзный, что у него тяжёлая в эмоциональном плане работа, не самая счастливая жизнь, в которой многое не сбылось.

«Повезло его родителям», - с светлой грустью и такой же завистостью ответил Паскаль:

- Да, под одеждой: на животе от аппендицита и на спине в памяти об армии. И на голове один, на макушке. Я в детстве с велосипеда упал, перекувырнулся через руль.

Они просидели за столом, болтая, ещё какое-то время. Когда и чай, и кофе закончились, Юнг пошел на второй этаж покурить. Потом выдал гостю мобильный телефон и оставил его один, чтобы не подслушивать его разговор с родителями. 

По итогам этого разговора Джерри ничего не сказал, только тупо взглянул. А Паскаль не стал его ни о чём спрашивать, посчитав, что юноша либо вновь не дозвонился до отца и матери, либо дозвонился, но что-то пошло не так и ему было стыдно об этом сказать.