Глава 9
Пятнадцать лет назад. Германия, Франкфурт-на-Майне.
Феликс почти бежал по коридорам всё той же, давно ставшей родной больницы. Каждый шаг он старался делать более бесшумным, чем предыдущий – и звуки их терялись в гулком сердцебиении, с ловкостью кошки огибал места, в которых были установлены камеры видеонаблюдения. Тенью скользил вдоль стен.
«Только не кричи».
Не моргающий взгляд впился в цель – дверь, ведущую к старой запасной лестнице, о которой уже успели забыть даже работники больницы, многие из них. Но он помнил.
Нужно ступать мягко, иначе быть беде – и шум, и тряска. Будто самое дорогое на свете сокровище, Феликс прижимал к груди живой свёрток. Разговаривал с ним безмолвно: одними губами, мыслями.
«Осталось совсем немного. Скоро всё закончится. Только не кричи».
И младенец не кричал. Только сопеленько тихо, убаюканный музыкой сердца, бьющийся под ухом. Смотрел самые невинные и прекрасные детские сны и не подозревал, что происходит вокруг. Что происходит с ним.
Много ли понимает новорожденный ребенок?
Ему бы сладко поспать и грудь материнскую после пробуждения. И чтобы кто-то любил.
Феликс выскочил на лестничную клетку, в противовес его напряжению осторожно прикрыл за собой дверь и заглянул вниз, на нижние пролёты. Мало ли, кто там притаился: усталый ночной сторож или пациент-подросток, наш самый укромный уголок, чтобы покурить. Осторожность превышает общий уровень.
Затаил дыхание, прислушиваясь, изгибаясь, чтобы не занести сокровище на высоту.
«Главное не кричи, маленький мой. Потерпи».
Внизу никого не было, либо же он тоже затаился. Феликс побежал по ступенькам, скатился с водой, прижимая к себе теплый хрупкий комок. Наконец-то толкнул тяжёлую, надсадно скрипнувшую дверь.
«Тише ты! Тише, предательница!»
Оказавшись на улице, открыл всю грудью свежий, влажный от осеннего воздуха и, сощурившись для пущей остроты, окинул взглядом двор. Остановился взором на участке забора, утопающим в дальнем конце фонаря и тени низкорослых деревьев и кустарников, растущих по ту его сторону. Там была дыра, обнаруженная на днях, и не спешили экстренно заделывать. Не психиатрическая же и не наркобольница, вряд ли кому-то в голову придёт сбегать. Да и находится она не на парадном месте, не найдёшь, если не знаешь, что есть.
А там, на четвёртом этаже, в кроватке с чужим именем лежал мальчик-отказник. И тоже мирно спал.
Настороженно оглядевшись по сторонам, Феликс приблизился к проходу в заборе. Машину он припарковал у входа в больницу и, посетив ее, осторожно опустил свёрток на переднее пассажирское сиденье.
Младенец покряхтел, чувствуя, куда-то ушли тепло и объятия, и проснулся. Феликс улыбнулся, погладил его по голове и заглянул в большие карие глаза, в полумраке, кажущиеся совсем чёрными.
- Я знал, что ты не подведешь, - произнес он тихо. – Ты у меня молодец, Томми. Не волнуйся, совсем скоро мы будем дома.
