Глава 26

Полтора года назад. Франция, Морестель.

В небе солнышко светит,
Погода теплей,
Жди - тебя скоро встретит
 Сотня новых друзей.

Слот, Real time©

- Пап, я гулять! – крикнул Том, сбежав вниз по лестнице. 

Он всё-таки сумел добиться от отца послабления и разрешения ходить на прогулки в одиночестве. Только по их улице и только когда светло. Но всё же это было огромной победой. 

- Хорошо, сынок, - отозвался Феликс с кухни.

Вышел к нему и поцеловал в лоб. Заботливо добавил:

- Только не задерживайся и будь осторожен.

- Не беспокойся, пап, - Том чмокнул отца в щёку и, вывернувшись из его рук, убежал на улицу.

Солнце светило ярко и приветливо, ласкало последним теплом лицо. В вышине пели птицы, но их было никак не разглядеть, потому что каждый раз, когда задирал голову, приходилось щуриться от лучей. 

Каждый соседский дом Том уже знал наизусть. На этой стороне улицы и на противоположной. Цвет фасада, форма окон, забор. Знал и их хозяев. Например, в этом домике с тёмными рамами жила молодая бизнес-леди, которую непонятно как занесло в пригород, и было похоже на то, что она недовольна местом своего проживания. Она всегда ходила в строгих костюмах, в основном предпочитала юбки и громко разговаривала по телефону. А там – где окна были круглые, как на корабле, раньше жила семья с тремя детьми-погодками, а теперь он пустовал и дожидался нового владельца. Том даже расстроился, когда они переехали, ему очень нравилась мама этого семейства: уютная, кудрявая, с усталостью в глазах от трёх сорванцов, но всё равно почти всегда улыбающаяся. 

Том остановился около одного из домов, во дворе которого на расстеленном на траве покрывале играли очаровательные двойняшки лет двух: мальчик и девочка. 

Мальчик с самым сосредоточенным видом строил что-то из кубиков, а его сестра, пока он отворачивался за очередной деталью, портила сооружение, надувала губки и отворачивалась, чтобы на неё не подумали. Том обхватил тонкие доски забора ладонями и припал к нему, наблюдая за малышами. 

Девочка продолжала пакостить, видимо, привлекая внимание брата, а может, просто так развлекаясь. А он терпел и не реагировал на провокацию, раз за разом возвращал пирамидке первоначальный вид. Такие забавные.

Губы Тома тронула улыбка. Хотел бы он иметь брата или сестру. Или хотя бы друга. Последнее по-прежнему оставалось для него главной несбыточной мечтой. 

Он помахал детишкам. Мальчик, увлечённый своим делом, не заметил этого, а девочка надулась, несколько секунд угрюмо смотрела на него, затем неуверенно махнула рукой в ответ. Её брат тоже поднял голову, но в чём дело так и не понял. 

К ним вышла мама, села рядом, говорила что-то, Том не слышал, что именно, поправила сыну съехавшую кепку. Малышка указала ей в сторону Тома, и женщина тоже посмотрела на него. Взгляд её вмиг стал настороженным, колким, будто она подозревала, что он сделал или собирается сделать нечто плохое её малышам. Посадила детей ближе к себе, обняла каждого одной рукой, вновь недружелюбно посмотрела на Тома. 

Том не мог понять, чем он заслужил такое её отношение, но всё равно было неприятно. Он ведь всего лишь хотел понаблюдать за детишками и поздороваться. Том пошёл дальше по улице. 

Мимо него, болтая, прошли два парня и девушка примерно его возраста и даже не взглянули в его сторону, будто его вовсе не было. Он знал, где они жили, знал их имена – слышал. А они его не знали.

Когда он впервые вышел на улицу без сопровождения, Том был уверен, что его жизнь в корне изменится, что прямо там, в десяти метрах от калитки, его будут ждать улыбчивые люди, с которыми он непременно подружится, которые примут его. Но за несколько месяцев, которые он гулял, этого так и не случилось. 

В действительности никому не было до него дела. Том не решался подойти к кому-то сам, а у других он не вызывал интереса. Большинство его сверстников учились в одной школе, пересекались в компаниях, проводили вместе свободное время. Он же был для них странным и нелюдимым парнем из дома в конце улицы, хотя на самом деле всей душой Том тянулся к людям. Но этого никто не видел. 

Дойдя до конца улицы, Том несколько минут стоял и смотрел на противоположную сторону улицы; лучи солнца играли на черепице крыш, бликовали в идеально вымытых окнах. Хотелось перебежать туда, в другой мир, с которым его разделяла река дороги, пройти мимо заборов, заглянуть за чей-нибудь, а ещё более отчаянно – перелезть через него. Совершить сумасшедший поступок, окунуться в мир других людей, подсмотреть их жизнь. 

Но нельзя. Отец строго-настрого запрещает переходить дорогу.

Том сделал несколько несмелых шагов к проезжей части, ещё два, коснулся мысками кед поребрика. Страшно, но так хочется рискнуть. Он посмотрел по сторонам и перебежал дорогу; сердце наполнилось радостью от такой глупой мелочи, которая для него совсем не являлась таковой. Это ведь рывок вперёд, а каждый новый шаг был для Тома невообразимо важен.

Он несколько раз развернулся, как волчок крутясь вокруг своей оси, оглядываясь, стремясь всё изучить, запомнить вблизи, а не через «пропасть». Вытянул шею, настороженно смотря в сторону дома, если отец увидит его здесь, то наверняка расстроится и может больше не отпустить. Но Феликса во дворе не было. 

Том вновь обернулся к дому, около которого стоял, протянул руку к забору, крашенному белой краской, но не коснулся его. Безмолвно попрощался глазами до возможной новой встречи и вернулся на свою сторону улицы, побрёл в сторону дома.

- Том! – громко прозвучало где-то за спиной.

Том не обратил внимания на оклик. Он был уверен, что звали не его. 

- Том! 

Том не оглядывался и продолжал идти; до дома оставалось чуть больше половины пути.

- Том! – вновь повторили сзади. – Каулиц! 

Собственная фамилия, услышанная из чужих уст, прошла сквозь тело подобно молнии. Том остановился и в недоумении обернулся. К нему шёл Александер – приятный, харизматичный блондин шестнадцати лет. Том много слышал о нём и втайне мечтал познакомиться, потому что Александер слыл душой любой компании, заводилой и человеком, с которым не бывает скучно.

«Он, наверное, ошибся. Точнее, я», - подумал Том, повертел головой, ища того, к кому мог обращаться Александер.

Но блондин подбежал к нему и сказал:

- Привет. Тебя не дозовёшься! – широко улыбнулся, скользнул беглым взглядом по собеседнику.

- Привет, - слова выходили с трудом, застревали разрастающимся комком в горле. Том не мог поверить в то, что это происходит на самом деле. – Я… думал, что ты зовёшь не меня. Меня? 

Он поднял брови, во все глаза смотря на Александера. Тот рассмеялся.

- Тебя-тебя. Сам же слышал, что я говорил: «Том Каулиц». Или ты знаешь ещё кого-то с таким именем и фамилией?

Том мотнул головой. Не дожидаясь от него более внятного ответа, блондин продолжил:

- Ладно, не в этом суть, я тебя для другого звал... А, кстати, ты хоть знаешь, как меня зовут?

- Конечно. Ты – Александер. 

- Чудно. Значит, заочно мы уже знакомы.

- Да…. Я… - что же говорить? – Я много слышал о тебе, видел тебя часто…

- Правда? Прикольно. А как относишься к тому, чтобы познакомиться поближе?

- Я согласен, - ответил Том, совершенно не понимая, что именно имеет в виду Александер, и на что он соглашается. – Ты погулять хочешь?

- И это тоже, - усмехнулся блондин. – Но пока у меня к тебе есть более интересное предложение. Я устраиваю в следующую пятницу вечеринку в честь Хэллоуина, там будут все наши, заодно и познакомишься со всеми. Будет весело, гарантирую. Придёшь? 

У Тома закружилась голова. Полчаса назад он мечтал о том, чтобы на него просто кто-нибудь обратил внимание, заговорил с ним, а теперь Александер приглашал его на настоящую вечеринку, где будут все-все! Он даже представить не мог, что ему настолько повезёт.

- Да, конечно, с радостью приду. А где она будет? У тебя дома?

- Нет, не у меня, у моего кузена. Он сам как раз в пятницу уедет, а мне разрешил погулять у него. Запоминай: он живёт в двадцати километрах на запад, там посёлок маленький, садись на любой автобус, который едет в том направлении, не ошибёшься. Номер дома – сорок четыре. Начинаем в девять, но можешь приехать к десяти, много не пропустишь.

- Так поздно начинается? Это что, на всю ночь?

- Конечно! А чего спать-то в такую ночь? Или тебя не отпустят? 

«Никогда в жизни не отпустят», - обречённо подумал Том, но вслух сказал другое.

- Отпустят. Всё в порядке, я буду.

- Вот и отлично, - Александер вновь улыбнулся ему. – Запомнил, как добираться? 

- Любой автобус. Посёлок в двадцати километрах отсюда. Сорок четвёртый дом, - закатив глаза к небу, отчеканил Том, вернул взгляд к лицу собеседника. 

- Всё правильно. Значит, сложился договор – в пятницу мы все ждём тебя. 

Том расплылся в улыбке, с восхищением и нескрываемой радостью, смотря на Александра, ловил каждое его слово. 

- Приятно было поболтать, Том, - продолжила блондинка. – До встречи. И не забудь – пятница в девять, – подмигнул.

- Не забуду. Пока…

Том провёл Александра взглядом, и, когда тот повернулся за поворотом, прометью бросился домой. Вбежал в него взбудораженным вихремом: глаза блестят, с губ не сходит улыбка, и, только оказавшись в условиях родных стенок, попытался перевести дыхание. В голове бесконечном повторении звучали их диалоги, слова Александера, их хотелось прокручивать вновь и вновь, смаковать. К нему объявил Феликс. 

- Всё в порядке, сынок? Как погулял? 

- Отлично. Погода просто потрясающая. 

Так хотелось поделиться с отцом желанием, но Том понимал, что этого делать не следует, потому что это поставит крест на его мечте. Отец ни в жизни не позволит ему одному поехать-то в ночь, снова начнёт, куда учёба о том, как это опасно, и в конце концов заставит его самое мысли в то, что так и есть. 

«Прости, пап».

Том отошёл к двери, наблюдал за отцом, боясь того, что тот догадался, что что-то произошло, и начнёт задавать вопросы. Он ведь не сможет солгать.

- Я пойду к себе, пап.

- Хорошо, Томми. Но ты же помнишь, какие у нас на вечер планы?

- Конечно! Как можно забыть? – Том улыбнулся отцу и, получив ответную улыбку, обнял его и побежал в свою комнату. 

Дверь плотно и бесшумно закрылась, ограждая его мирок фантазий, его бетонную коробку. Его капкан. Во всём доме было непростительно тесно. 

Сердце неистово трепыхалось в груди птичкой, всю жизнь проведшей в армии, которая наконец-то дала революцию. Он и был этой самой птицей: с несмелыми, ещё слабыми, но с видимыми крыльями, страстно желающей неба и полёта, с душой, открытым всему миру. Только бы он, мир, принял его. 

И он принял. Устами Александера и через его улыбку дали, что полёт вот-вот начнётся. И это было прекрасно. 

Том не знал, как попадёт на этот вечеринку, одинаково, что отец его не отпускал: хоть умоляй, хоть плачь, но в то же время был уверен, что должен это сделать. Это его шанс найти друзей и стать частью того чудесного и волнующего мира, который раньше он видел только со стороны. Ради этого сделать это невозможно. Ведь мечта сама шагнула ему навстречу, следующий ход должен был сделать он.

Том прикусил кончик большого пальца, как делал всегда, когда нервничал.

- Нужно записать всё, пока не забыл…

Он вырвал лист из тетради и, облокотившись на стол, вывел на него: «31 октября, пятница, девять вечера, 44 дом».