Глава 27

Наконец-то наступили выходные, можно было всласть выспаться и отдохнуть. Ленивый завтрак: что по процессу приготовления, что по приёму. Паскаль и Джерри провели на кухне больше часа: болтали, неторопливо ели, пили чай, а потом кофе, потому что вставать из-за стола не хотелось. Слишком прекрасным и уютным было это утро, плавно перетекающее в полуденный час. 

Джерри включил телевизор и стал листать каналы. На одном из них транслировали «Тома и Джерри», но он не удостоил мультфильм вниманием и переключил дальше. Паскаль ощутил лёгкий укол грусти. Джерри, безусловно, был прекрасным мальчиком, лучшего ребёнка он и пожелать не мог, но у него всё же был один минус – он был почти взрослый. Его не надо было учить кататься на велосипеде, помогать с уроками. И мультики с ним тоже не нужно было смотреть, у него уже были совершенно другие интересы. Интересно, какие? 

Паскаль украдкой покосился на Джерри, думая о том, чем же тот на самом деле живёт. Что его увлекает, что пугает? О чём он молчит? Ведь каждый о чём-то молчит. Взгляд скользнул по торсу юноши, где под тканью скрывались шрамы.

Словно прочитав невесёлые, овеянные тоской мысли опекуна, Джерри вернул канал с мультфильмом и подпёр подбородок кулаком, внимательно наблюдая за происходящим на экране.

- Любишь этот мультик? – добродушно поинтересовался Юнг через секунд десять. – Точнее, любил, когда был младше?

- Это смешно, но я видел максимум три серии, - Джерри чуть улыбнулся, продолжая смотреть в телевизор.

- Правда? А я думал, что «Тома и Джерри» смотрели все.

- В детстве этот сериал не особо увлекал меня, потому прошёл как-то мимо. Но, может быть, я был несправедлив к нему, сейчас и проверю.

Джерри немного прибавил звук и, подперев челюсть уже двумя кулаками, продолжил просмотр. А Паскаль смотрел то на экран, то на него и давался диву. 

Потом Джерри помог Юнгу убраться на кухне и ушёл на второй этаж. Паскаль бесцельно прошёлся по дому и, не найдя себе никакого дела, закрылся в своём кабинете, чтобы немного поработать: в понедельник должны были быть готовы два предварительных заключения по пациентам, а заодно покурить. 

Сигарета тлела в руке, дым струйкой утекал в открытое окно. Сосредоточено хмурясь, Паскаль вчитывался в записи. Сложно, когда ведёшь пациента не с самого начала, а этого ему передали на днях, раньше им занимался его коллега, который, к слову, заслужил в отделении славу человека слишком легкомысленного для врача. 

До слуха донеслись звуки музыки, отвлекши от психических неполадок и диагнозов; губы тронула улыбка. Джерри играл впервые с тех пор, как переехал, и живая музыка всегда сама по себе наполняет душу радостью. 

Скурив ещё треть сигареты, Паскаль затушил её и, отложив работу на потом – всё-таки ею нужно было заниматься на работе – пошёл к Джерри. Зайдя в его комнату, тихо прикрыл за собой дверь. 

- Джерри, я не помешаю, если посижу с тобой и послушаю?

Юноша остановился, обернулся к нему и улыбнулся.

- Конечно, не помешаешь. Когда кто-то слушает, только приятнее играть.

Паскаль кивнул, поставил стул поближе к мальчику и сел. Джерри театрально выпрямил спину и провёл по всем клавишам слева направо, быстро перебирая пальцами, заиграл что-то заводное, а затем плавно перешёл к мелодии спокойной, настраивающей на созидательный лад: под неё хотелось думать, а потом творить. 

Юнг знал, что музыкальным слухом он не отличался никогда, но ему казалось, что, несмотря на то, что композиция была медленной, она исполнялась в мажорных тонах. Интересное сочетание: покой и энергия, полумрак и яркий свет. 

- Джерри, а что это за мелодия? 

Юноша пожал плечами, не прекращая играть.

- Не знаю. Она пришла мне в голову ночью. 

Паскаль уважительно покивал. Он уже знал о том, что Джерри не просто играет, но и сам сочиняет музыку, но это по-прежнему вызывало почтенное восхищение. 

- Думаю, тебе стоит её записать, звучит очень оригинально и приятно.

- Я и так не забуду, - Джерри перекрестил руки, ускоряя ритм, добавляя больше низких нот. – Но, может быть, действительно запишу, мало ли, - он мельком посмотрел на опекуна, улыбнулся ему.

Паскаль опустил взгляд к его кистям и в недоумении поднял брови. Ногти у него были покрыты глянцевым чёрным лаком.

- Джерри, ты накрасил ногти?

- Да. 

- А зачем?

- По-моему, это красиво и привлекает внимание к рукам, а я ведь музыкант. 

Юнг вновь посмотрел на его руки. Да, действительно, внимание такой акцент привлекал и очень эффектно смотрелся на фоне бледной кожи, тем более что пальцы у Джерри были красивые: длинные, тонкие, истинно музыкальные. 

Джерри выдержал паузу, остановился и, развернувшись к мужчине, добавил:

- А что, тебе не нравится? 

«Это странно» - это был бы честный ответ. Но Паскаль точно знал, что так говорить нельзя. Нельзя ущемлять право ребёнка самовыражаться, даже если ты в силу своей старомодности не совсем понимаешь его. 

- Это немного неожиданно, - максимально корректно выразил Юнг свою мысль, - но смотрится весьма неплохо. 

Джерри улыбнулся, видно, что ответ успокоил его, и вернулся к игре, а Паскалю вновь не осталось ничего другого, кроме как слушать и думать.

Юнг пропустил тот момент, когда Джерри перешёл к новой композиции, но музыка теперь определённо была другой. От неё где-то под сердцем рождалась тревога, заражала каждую клетку крови, заставляла разум пылать в поисках ответа на неизвестный вопрос. Подумать только, на что способна живая музыка. 

Джерри скосил глаза в сторону, наблюдая за реакцией опекуна, и так же плавно, как и в прошлый раз, ушёл в мажор.

День, как это обычно бывает в выходные, когда ты занят исключительно приятным праздным времяпрепровождением, пролетал незаметно. Они съездили в город, и там их настиг звонок от Яна, он предлагал сегодня встретиться. Посоветовавшись с Джерри, Паскаль согласился. 

Бакюлар приехал к семи вечера.

- Привет, - поздоровался он, зайдя в дом. – Ну что, собирайся и поехали. 

- Куда?

- В город. Посидим где-нибудь, культурно отдохнём. Паскаль, ты хоть сам помнишь, когда мы в последний раз куда-то выбирались? А это было, между прочим, в январе. Нельзя же всё время жить от дома до работы. Собирайся. 

- Я бы не против, но не думаю, что это хороший вариант. Не хочу оставлять Джерри одного.

- А, точно… - покивал Ян. – Я совсем забыл о том, что ты теперь человек несвободный. 

- Не надо говорить так, будто я в тюрьме.

- Или в браке, - вновь кивнул Бакюлар, дополняя ответ друга. – Может быть, объяснишь, почему ты не можешь оставить его? Ему же пятнадцать лет, а не пять месяцев, он в состоянии самостоятельно поесть и во всём остальном позаботиться о себе.

- Я могу оставить его, но не хочу. Мне кажется, что это неправильно, он и так сидит в одиночестве в будни. И я планировал, что выходные мы проведём вместе.

  - Понятно всё с тобой. Ладно, не буду уговаривать тебя и портить в тебе «идеального отца», посидим дома.

- Ян, давай без сарказма? Я в «идеального отца» играть не пытаюсь, просто не хочу быть одним из тех, кому наплевать на всё, кроме самого себя. Это элементарная забота, не более.

И снова Ян покивал.

- Скажи лучше, где сам Джерри? Надо хоть поздороваться. И будет ли он сидеть с нами? 

- Он наверху, сейчас позову. Джерри! 

Юноша спустился быстро. 

- Привет, Джерри, - поприветствовал его Ян.

- Здравствуйте, рад вас видеть. Как вы?

- Я в порядке. И давай договоримся, что ты будешь обращаться ко мне на «ты». Всё-таки Паскаль мой лучший друг, значит, мы с тобой теперь тоже друг другу не чужие люди.

- Хорошо, как скажете… скажешь, - Джерри поправился и смущённо улыбнулся.

Он выждал немного, проверяя, не хочет ли гость что-то сказать, и обратился к опекуну.

- Паскаль, можно мне поехать в город? Я договорился встретиться с одноклассницей. 

- А почему ты раньше не сказал об этом? – удивился Юнг.

- Не успел, она минут десять назад позвонила и предложила погулять. Но я могу остаться.

- Нет, иди, конечно. Я всё равно тут буду с Яном.

- Спасибо, - Джерри расплылся в улыбке, казалось, бросился бы на опекуна с объятиями. 

Он переоделся и вернулся к мужчинам, поправил джинсовую куртку с потёртостями и местами торчащими нитками. 

- А как хоть зовут одноклассницу? – спросил Ян, когда Джерри обувался.

- Кристина, - ответил юноша и разогнулся. – Паскаль, я вернусь не позже половины одиннадцатого.

- Гуляй сколько хочешь.

Ян незаметно пихнул Юнга локтем в бок, но тот проигнорировал это и только когда Джерри вышел за дверь, спросил:

- Чего ты меня толкаешь?

- «Гуляй сколько хочешь»? Паскаль, ты серьёзно? 

- Да, я так сказал. А что тебе не нравится?

- То, что ты только что дал ему полную свободу действий, а этого лучше не делать. Детям нужны хоть какие-то рамки, иначе…

- Будет анархия? – предположил Юнг, не дав товарищу договорить. – Вот только не надо мне про это рассказывать. И ты сам сказал, что Джерри уже достаточно взрослый, почему я должен приказывать, во сколько ему быть дома? 

- Потому что он ещё не в том возрасте, чтобы уметь правильно распоряжаться своей свободой.

- А когда этому ещё учиться, если не в юности? 

 - В юности, - согласился Бакюлар и сразу же возразил: – Но к ней нужно привыкать постепенно. Детям всё же нужны хоть какие-то границы, пусть даже это будет шесть часов утра, но он должен знать, что обязан вернуться домой к этому времени. И я уже говорил тебе о том, что Джерри детдомовский, а это накладывает определённую специфику, потому что продолжительное время он не видел свободы вовсе. Поэтому в его случае к ней надо привыкать с особой осторожностью. Сам же знаешь, что если человеку резко дать полную свободу действий, которой он был лишён, ему, грубо говоря, снесёт башню. 

Паскаль скрестил руки на груди, чуть хмуро, скептически смотря на товарища, хоть внутри себя он и понимал, что Ян во многом прав, со свободой действительно нужно быть осторожными. Но что делать с этим пониманием? И как найти ту золотую середину, чтобы и не ущемить Джерри, и не позволить ему стать одним из тех молодых людей, у которых «нет тормозов»? Юнг относился к нему как к человеку, равному в правах по отношению к нему самому, потому не хотел ничего запрещать, что-то насаждать. Он всегда считал именно такое воспитание правильным – когда ты не воспитываешь в привычном, архаичном понимании этого слова, а сопровождаешь и поддерживаешь ребёнка, помогая ему стать человеком. 

Проблема была только в том, что он не воспитывал Джерри с рождения, не вкладывал в него все эти понятия, а значит, не мог быть уверен, что он способен с ними справиться. Но пока было похоже на то, Джерри ничем не заставил усомниться в себе, потому он не видел причин, чтобы загонять его в рамки.

В воцарившейся паузе особенно отчётливо прозвучал щелчок зажигалки, Ян закурил. 

- Не придём мы с тобой к согласию, - произнёс он, выпустив струю дыма, - потому и учить тебя смысла нет. И вообще, гиблое это дело – учить того, кто этого не хочет.

Паскаль вопросительно поднял брови, вновь смотря на товарища. Тот продолжал:

 - Но я бы на твоём месте хоть немного прислушался к моим словам. Потому что – что ты, по сути, знаешь о Джерри? Ничего. А если он что-то натворит, отвечать тебе. 

Это было по делу, в самую точку, сердцевину – аж до какого-то неприятного свербения между рёбрами. Как и любой прямой человек, Ян обладал удивительной способностью тыкать людей носом в правду, причём не важно, хочет ли собеседник этого или нет.

Паскаль отвёл взгляд, задумчиво почесал нос и ответил:

- Да, ты прав. Но в этом плане есть определённые сложности… Я очень хочу узнать Джерри, понять, что у него в душе, но не знаю, как сделать это правильно. Например, его родители. Он говорил о них всего несколько раз, когда того требовала ситуация, а просто так никогда не упоминает. Понимаю, что ему больно говорить о них, потому что они погибли, но семья – это ведь очень важная тема. А я даже не знаю, как звали его маму и папу.

- Почему просто не спросишь?

Юнг тяжело вздохнул.

- Знаю, что это глупо, но я стараюсь не поднимать тяжёлые темы, чтобы не сделать ему больно и не оттолкнуть. Джерри и так уже поделился со мной тем, чего другие не знают, я не хочу быть навязчивым.

- И чем же он с тобой поделился? – непонимающе нахмурился Бакюлар. Забытая сигарета дымила между пальцами, вскоре грозясь обжечь их.

Паскаль внезапно последовал, огляделся, говоря, боясь, что Джерри на самом деле не угадал, и может услышать, что он рассказывает его секрет.

- Он рассказал мне, что был с родителями, когда они разбились.

Ян нахмурился сильнее, задумчиво потёр указательным пальцем висок. 

- Странный секрет, - ответил он. – И я не совсем понимаю, зачем ему это скрывать.

Юнг пожал плечами. 

- Он не хочет, чтобы его жалели и расспрашивали, как это было. В этом плане я могу его понять. Почти у всех людей реакция на трагические события, произошедшие с ними, одинакова – они не хотят вспоминать о них и говорить. 

Ян покивал. Затушил окурок и сказал:

- Это нормально, что он не хочет что-то обсуждать. Главное, чтобы не лгал, потому что автоматически выдвигается окно подозрений.

- Ян, опять начинается? – Паскаль укоризненно взглянул на другую сторону.

- Нет. Но тебе ведь не нужны сюрпризы? 

- Я уверен, что их не будет. А к разнообразным подростковым выходным я готов.

Тем временем Джерри отошел подальше от дома и набрал номер подруги.

- Привет, Кристина. Не беспокою?

- Привет, нет. А что такое?

- Ничего, просто хотел предложить тебе погулять.

Девушка на том конце связи несколько секунд молчала, думая, а затем ответила:

- Я, в принципе, ничем не занята, дома тухну, так что буду рада развеяться. А когда встретимся?

- Мне нужно добираться часа пол, так что рассчитывай на это время. Изменение? 

- Да. Хорошо, тогда до встречи. Набери меня, когда подъедешь. 

Договорив, Джерри убрал телефон обратно в рюкзак и, сунув руки в карманы, направился к автобусной остановке; уже смеркалось.