Кантилена вторая. Об усердии и разочаровании

И Бетти кинулась к лесной избушке,

Которую для чародейств когда-то

Ей завещала бабушка-старушка.

Там среди трав, волшебных экспонатов

Хранилась тыква – годик где-то пятый.

В ней возжигала колдовские свечи

Осенней ночью Бетти ежегодно,

Ей посвящала праздничные речи.

Должна быть Духу тыква та угодна.

Там сто таких поместятся свободно.

Избушка к празднику была готова.

Огни в ней Бетти быстро засветила,

Сказала тыкве ласковое слово,

Вином себя, родную, угостила

И свечку внутрь тыквы поместила.

Разделась Бетти, свиток развернула

И прочитала нужное заклятье,

Вздохнула трижды, восемь раз моргнула,

Потом легла на сброшенное платье,

Похабнейшую песню затянула,

Соски, смеясь, раз двадцать ущипнула.

Раздвинула как можно шире ножки,

Лобок погладила, с утра побритый,

Пощекотала клитор свой немножко,

Себя вообразила сеньоритой 

Из песни, застонала нарочито.

А после запустила пальцы в щелку,

Пошурудила там, себя до крика

Успешно доведя. Да все без толку.

От разочарованья взвыла дико,

Распатлана, пьяна, розоволика,

От возбужденья с легким нервным тиком,

В разгульный пляс пустилась с криком Бетти

И ноги задирала выше носа,

И бились груди, словно два кокоса,

Хлестали плечи волосы, как плети.

Скакать ей самый раз в кордебалете.

Но вот она отплясывать устала.

Хрипело глухо сбитое дыханье.

Подумала она, что все пропало.

Грудей тяжелых вызвав трепыханья,

Воздела руки. Очи полыханья

Исполнились. Заклятие пропела.

Пол задрожал. Раздался треск ужасный.

Счет до пяти закончить не успела,

Как, в мощи героической прекрасный,

Из пола фаллос вырос. Бетти страстный

Стон издала и на него уселась,

Поерзала, тихонько подвывая,

Потом поглубже на него наделась.

И тут пошла работа чумовая.

Трудилась Бетти, сладко изнывая.

Она кончала струйно раз за разом.

Соски терзала пальцами нещадно

И бедный клитор терла беспощадно,

Визжала, рыкала, косила глазом

И все быстрей, быстрей вращала тазом. 

Добили Бетти жгучие оргазмы,

И сок с нее натек изрядной лужей.

Как ветошку, ее крутили спазмы.

Рвал горло бедолаге рев белужий,

И Дух уже был вроде и не нужен.