Глава 25. Летославль, Солнцестояние

Моя любовь оказалась ненастоящей. С самого начала, с первого порыва пойти и проверить, как там дела у Джанны, которая так плохо выглядела, с простого человеческого желания ей помочь, с поступка, который мне даже и признаком влюбленности не казался, а так, просто проявлением сочувствия, все было ненастоящим. Я влюбилась в Джанну просто потому что она этого захотела. А она знала об этом с самого начала — и принимала это, допускала, да что там, она это начала. И ее до недавнего времени ничего, видимо, не смущало.

Все было ненастоящим, она просто украла те чувства, которые я испытывала раньше к Дану, и обратила их на себя. И кстати, не так уж сильны оказались эти чувства, ведь если бы меня Варя не ткнула в происходящее прямо носом, то я бы так ничего и не поняла... Не поняла, что именно тянет меня к Джанне, чего я хочу. Да и хотела ли я — даже тогда, даже лежа с ней в одной постели? Я уже не знала. Я теперь ничего не знала, не могла верить собственным чувствам и тому, что я о них помнила.

Я искала тот поворотный момент, тот щелчок, после которого все изменилось и закрутилось в другую сторону — и не могла найти. Все было как будто бы естественно. Меня не корежило, не ломало, ничего не происходило неожиданно и вдруг. Как будто это все были мои решения, мои мысли и чувства. Я искала, вспоминала — и не находила в них никакой фальши или странности. Но это значило только одно: больше я не могу доверять самой себе, возможно, никогда. Я была обманута. А раз меня можно обмануть, значит, я именно та доверчивая дурочка, которой никогда себя не считала. Как я тогда взъелась на маму, стоило ей предположить, что Джанна меня провела!

А мама была права.

И Варя была права.

И я потеряла семью только из-за того, что недостаточно им доверяла. Возомнила, что лучше знаю Джанну, разбираюсь в чувствах, нашла свою судьбу и настоящую любовь, а мамой, конечно, движет только неприятие таких отношений... фобия, шовинизм, материнская ревность и самодурство. А мама просто была права. Но я не то что не задумалась над ее словами и не прислушалась, я вообще пропустила всё мимо ушей — сама себе главный враг. И ничего назад не отыграть.

Я потеряла связь с семьей из-за Джанны, и теперь эта потеря стала огромной, куда больше, чем день, неделю, месяц назад. Потому что раньше я утешалась своей новой, такой уютной жизнью со своей любимой, а теперь Джанна больше не годилась для того, чтобы заткнуть эту дыру. Джанна была ненастоящей. Не было у меня никакой Джанны. Я вспомнила походя устроенную ей лекцию о том, что чувства, вызванные приворотным зельем, - настоящие. Ну что же, мои чувства, может быть, и были такими. А вот наши — нет. Наши чувства были фальшивкой, потому что пока я очаровывалась Джанной, она просто наблюдала за действием зелья.

И что хуже всего, избавиться от этих чувств тоже будет непросто. Они ведь — мать их — настоящие. Я теперь действительно влюблена в Джанну Грин. И пусть мне в страшном сне не могло присниться, что эта спокойная, рассудительная, умная девушка может опоить кого-нибудь приворотным, пусть зазор между образом, который я любила, и настоящей Джанной оказался так велик, этого не хватило, чтобы я остыла. Хватило только на постоянное мучительное ощущение, будто мою любовь изваляли в грязи. Ну ведь она же не такая!.. Но нет, на самом деле - именно такая. И я все равно ее люблю? Кто я сама-то тогда?

Я ходила по квартире, собирала ее вещи, и каждый предмет был как удар то ли по сердцу, то ли по голове.

Все это было, все это было так прекрасно, все оказалось так уродливо. Это никогда не повторится. Никогда не будет как раньше. Я все потеряла. Вернее, у меня все отобрали. Джанна отобрала. И любовь, и легкость, и уверенность, будто я что-то понимаю в людях и в мире.

Я доставила ее вещи в Пятихолмье, попросила передать ей и больше никогда не интересовалась, что с ними стало. Думаю, Джанна их получила, она же не идиотка, тоже понимала, что никак иначе я не смогла бы их передать. Я просто не могла встречаться с ней и смотреть ей в глаза. Может быть, осенью... но не тогда. Ведь прибила бы к темным богам. То ли от того, как она меня обманула, то ли просто от обиды, что испортила мне любовь. Ну что, что ей стоило ничего не говорить? Хотела бросить — бросила бы молча. Не хотела бросать — тем более молчала бы. Совершила плохой поступок — ну и страдай от него сама. Зачем перекладывать это на меня?

И зачем мне это знание, что если бы у меня был выбор, я предпочла бы спрятать голову в песок и ничего не знать, лишь бы остаться вместе с Джанной, лишь бы никуда ее не отпускать?

Походив по этому мысленному кругу пару дней, я стала активно интересоваться окружающим миром, потому что поняла, что иначе за неделю поджарю сама себя изнутри. Купила несколько газет — почитать, что у нас новенького в праздновании Солнцестояния, куда имеет смысл пойти и так далее. Почитала. Обнаружила, что проспала какие-то совершенно удивительные изменения. Когда все успело стать таким, неужели за те полгода, пока я бегала за Джанной? С другой стороны, а когда я в последний раз внимательно читала газету?.. И что, собственно, происходит? Когда весь мир успел сойти с ума?

Раньше с такими вопросами я ходила к Варе, но Варя была недоступна. Вернее, Варя-то, может быть, и поговорила бы со мной, но для меня это пока было чересчур. Поэтому я взяла и позвонила Дану. Ну, а кто лучше него объяснит мне, что вообще происходит?

- Это называется «новая религия», - сказал Дан. Он приехал в Летославль на Солнцестояние, ближе к фейерверкам, и предсказуемо потащил меня в «Сонату». Как будто свет на ней клином сошелся. Впрочем, сидя там с Даном, я подумала, что это даже и хорошо. Новое воспоминание затмевает старое, в следующий раз зайду сюда — и вспомню, как мы сидели тут с Даном и трепались о политике и религии, а не про то, как мы ходили сюда с Джанной в выходные, по пути от дома в парк. И да, частично это помогло.

- Ну, религия, и что? Мало, что ли, у нас места для еще одного бога? Из-за чего весь шум?

- Такой наивный вопрос и сразу в точку, вот не зря говорят, что огневики редко промахиваются, - неизвестно чему обрадовался Дан. - В том и дело, что этому богу места мало. Этот бог считает, что он — единственный.

- Это как? А мой Огненный бог, а Темный? А Богиня-Мать? А все стихийные боги, а бог врачевания?

- А это всё — не боги, а мелкие бесы и духи, которые морочат головы людям и искушают их грязными дарами вроде магических сил, чтобы сбить их с истинного пути и заставить поклоняться себе.

- Дан, но это же даже звучит бредово! - схватилась за голову я. - То есть, мы наполовину урезали ритуалы к празднику, потому что так захотели люди, которые не считают наших богов богами?

- Представляешь, какая свежая и оригинальная идея? И эти люди почему-то называют себя консерваторами!

- Но стоп, это что же дальше будет: продолжая их логику, от магии вообще надо отказаться, потому что она искушение и исходит не от тех богов?

- Ну да, примерно так. Только вообще не от богов. Это важно. Не знаю, почему, но важно.

- Слушай, а когда эта хрень началась? Что-то такое я помню, оно было и раньше, но мне казалось, это говорят какие-то странные убогие, которых никто не слушает. Но теперь ради них отменяют ритуал в честь Матери, сокращают стихийные ритуалы и просят проводить основную часть обрядов по домам... это как вообще?!

- Ну, можно считать, «эта хрень» случилась примерно в течение последнего года. До этого Виктор Розен не имел такого веса в Совете Магов. А теперь имеет. И к нему худо-бедно прислушиваются, и чем дальше, тем больше. Он менталист и хорошо давит на мозги.

А я на Равноденствие ничего такого не заметила, никакого урезания ритуалов. Но что я тогда вообще замечала, кроме красивых глаз Джанны?

- Вот теперь мне стало страшно. Если такие перемены буквально за год...

- Добро пожаловать в политическую жизнь Славы, - улыбнулся Дан. - Лично мне тут страшно круглые сутки.

- Ладно, а что это хоть за бог такой? Какую магию, какие дары он дает своим почитателям?

- О, это самое смешное. Он, видишь ли, никакой магии не дает. Он магию забирает.

Я похлопала глазами, переваривая это безумное заявление.

- Но тогда зачем? В смысле... должно же быть хоть что-то, ради чего ему поклоняются?

- О да, - кивнул Дан. - У него такие аргументы - обухом не перешибёшь. Он обещает своим последователям - вдумайся, Верескова! - вечную жизнь.

- В смысле, как некромант? - обалдела я.

- В смысле, как бог. Он забирает души своих последователей, тех, кто жил по его правилам, в какое-то особое место, в котором их души могут счастливо существовать всегда. Со всей своей памятью и сознанием.

- И не уходят в эфир? - ужаснулась я. - Не растворяются, не поднимаются к богам? Неужели кому-то кажется, что это хорошо?

- Не поверишь, оказалось, да. Оказалось, множество людей так цепляются за свою личность и опыт, что будут счастливы сохранить их после смерти, особенно если им обещали счастье.

- Так, ладно, - я потрясла головой, подавила желание еще раз спросить, не разыгрывает ли меня Дан. - А как это проверить? С нашими богами всё понятно, вот наша магия, вот наши дары, вот пути, которыми можно даров лишиться или ослабить их, вот способы просить у богов. А у Единого как?

- А никак, Глена, - развел руками Дан. - Никак не проверить. Умершие последователи Единого даже на зов некромантов не приходят.