Глава 3.  Рифтен, город-на-озере. 

 Мир побелел. Выглянув утром из хижины, Тони шумно втянул покалывающий острыми иголочками воздух и зажмурился. После ночного снегопада развиднелось. Тонкая корка свежевыпавшего снега ослепительно переливалась на солнце алмазной крошкой. Дальние горы подернулись светлой голубизной, а недосягаемая вершина Глотки Мира казалась не остроконечным пиком, но истинной обителью богов, исполненной великолепия и торжественности.

Преображение мира Тони созерцал уже в пятый раз, и все равно не переставал удивляться этому чуду – приходу зимы в Скайрим. Отлично зная, что здешняя зима не приносит с собой ничего, кроме суровых морозов, снегов, заметающих избушку почти по самую крышу, и полнейшей невозможности выбраться за порог. Знал – и все равно восхищался.

От накатившей полноты чувств Тони сплюнул в начавший расти подле крыльца сугроб и шустро юркнул обратно. 

Альтмер возился около печурки, размеренно подкармливая огонь тонкими полешками. В ответ на радостные вопли человека он только дернул плечом и скривил угол рта:

— Твой дом совершенно не приспособлен для зимовок. Удивительно, как ты умудрился не окоченеть в лед.

— Я согревался тем, что целыми днями и ночами бегал по лесу за медведями и накручивал им хвосты, — выпалил Тони. Корноухий чуть поднял бровь:

— Полагаю, образчик человеческого чувства юмора?

— Самого низменного и примитивного, совершенно несвойственного высшей и благородной расе альтмеров, — поддакнул Тони. – У меня небольшие потребности. Конечно, ближе к концу зимы приходилось затягивать пояс и грызть гнилую морковку позапрошлогоднего урожая, но живут же как-то люди! Поколение за поколением. И ничего, не жалуются. 

— Они не живут, а выживают, — Рингилл пристроил на печь сковороду и принялся нарезать тонкими ломтями бекон. – Фалмеры, укрывшись под землей, тоже наверняка сперва не жаловались, считая, что им крупно повезло.

— Конечно, повезло, — не унимался охотник за сокровищами, принюхиваясь к ароматному запаху жарящегося мяса. – Им не сыпется на головы снег и дождь, они не платят налогов и сидят в тепле. Пользуются благами опустевших двемерских городов и мастерски режут глотки любым незваным гостям. Правда, теперь фалмеры слепее кротов, но это такая малость. Интересно, отчего двемеры не захватили своих приятелей, когда подались в увеселительную прогулку невесть куда? На них приглашение покинуть Тамриэль не распространялось? 

Альтмер молча бухнул на стол выщербленные деревянные тарелки. Он быстро усвоил, что единственный надежный способ вынудить человека заткнуться – поставить перед ним миску с едой. 

— В твоем складе бесполезного хлама отыщется карта провинций? – спросил он, дождавшись, когда Тони расправился с завтраком. 

— Никакой это тебе не хлам, а мое имущество, — обиделся гордый владелец хижины. – Конечно, у меня есть карта. Даже не одна. Тебе которую? – он бросился перелопачивать содержимое полок в книжном шкафу. Часть фолиантов немедленно шелестящей лавиной съехала на пол, над ними взметнулось серое облачко пыли. Тони выудил несколько длинных, разлохматившихся по краю, пергаментных свитков, и широким жестом раскатал их по столу. – Вот Сиродиил, вот собственно Империя… ага, вот и Скайрим, кстати, весьма подробной и недурной работы. Ты что, собственно, ищешь-то? 

— Безопасную дорогу, — показалось или нет, но в интонациях Рингилла звучала нотка извинения. – Я собираюсь уйти. Ты не обязан оказывать мне помощь и давать приют. Это твой дом, твое убежище… не хотелось бы навлекать на тебя неприятности. 

— Какие крамольные для отпрыска Старшей крови речи, — подивился Тони. – Разве не вы на всех углах кричали о том, что люди – прах под вашими ногами? Ладно-ладно, я пошутил. Тебе совершенно необязательно прямо сейчас срываться в путь. Во-первых, — для наглядности он загнул указательный палец, — грядет зима. Седмица-другая, и нас по пояс завалит снегом. Во-вторых, куда бы ты ни сунулся, с тебя потребуют денег. Наличности в твоем кошеле — два септима серебром. На них даже пожрать в трактире толком не удастся. Отправляться в путешествие на север лучше по весне, когда сойдут снега и просохнут дороги. Если тебе совсем невмоготу тут оставаться и ты сумеешь очень шустро перебирать своими хромыми ногами, то успеешь до снегопадов добежать до Белой Долины. Там начинается Серебряный тракт в Бруму. В долине стоит имперский гарнизон, но альтмерскому магу не составить труда прикинуться невидимкой и проскользнуть мимо туповатых солдат, верно?

Тони сам не понимал, отчего намерение Рингилла вскоре уйти так задело его. Альтмер был логичен и прав – наступающей зимой двоим придется очень и очень тяжко. Однако Тони успел свыкнуться с мыслью о том, что альтмер останется в Ореховом урочище до весны. Вместе куда веселее. Хотя Корноухий чаще всего сидит и молчит, размышляя о своем, недоступном примитивному человеческому разуму. 

— Ни в Бруме, ни в каком-либо из городов Сиродиила мне показываться не стоит, — покачал головой альтмер. 

— А что так? – не унимался Тони. – Ты крупно задолжал Имперскому банку? Тебя повсюду ищут разъяренные приставы с дубинками?

— В месяц Последнего зерна я убил Брандона Карвейна, графа Брумы, и Тута Руделлиуса, командующего тамошним гарнизоном, — отчетливо и размеренно произнес Рингилл. – Не считая дюжины солдат, чьими именами я забыл поинтересоваться, и людей, которые пытались мне помешать. 

Тони осекся:

— Упс. А… Э-э… А можно спросить? Они косо поглядели в твою сторону или действительно заслужили того, что с ними случилось?

— Почему ты не возмущаешься? – свою очередь удивился альтмер. 

— А что, надо? – состроил удивленную физиономию Тони. — Ну, убил. С кем не бывает. В недавнюю войну вообще все подряд резались со всеми. За что ты невзлюбил брумских управителей? 

— В городе уже много лет жила большая община моих сородичей, — Рингилл уставился на карту, словно в ожидании того, что сквозь пергамент проступят огненные письмена древнего заклятия. Лицо его было бесстрастно, но левое ухо с обрубленным кончиком мелко подергивалось, выдавая нешуточное волнение. – После завершения войны Карвейн решил, что, подобно вашему Императору, имеет полное право с чистой совестью грабить общину. Ведь вы победили, а не в правилах людей щадить побежденных. Он обложил моих сородичей непомерными налогами, постепенно разоряя их. Они обратились за помощью и законной защитой к командующему гарнизоном. Тот, получив щедрую мзду от Карвейна, отмахнулся от просьб. Альтмеры хотели уехать из Брумы. Им не позволили, пригрозив обвинить в шпионаже в пользу Доминиона. Потом Карвейн положил глаз на двух младших отпрысков семейств. Сулил оставить общину в покое, если те согласятся отдать подростков на службу в графский замок. Старейшины наотрез отказались… и вскоре дети исчезли. Карвейн уверял, якобы не имеет к этому никакого отношения. Может, дети ушли погулять и заблудились в окрестном лесу. Или альтмеры сами спрятали их, чтобы коварно обвинить графа в похищении. 

Тони скривился. В любой ситуации люди неизменно оставались людьми. 

— Я в это время был в Бруме… и решил вмешаться. Мне удалось разыскать и вернуть родителям девушку, но мальчика я не нашел, — альтмер помолчал и вполголоса бросил: — Может, оно и к лучшему. Спустя несколько дней девица приняла решение отправится тропой предков в небеса. Родные не сумели ее переубедить. Она больше не хотела жить. Значит, и графу Корвейну вместе с господином командующим не стоило задерживаться на этом свете. 

— Не стоило, — подумав, согласился Тони. – Поэтому егеря так рьяно гнались за тобой? Что, неужели от самой Брумы?

— Гарнизон Долины будет ждать возвращения моих загонщиков либо вестей от них, — подтвердил Рингилл. – Уже почти месяц, как они ушли в земли Скайрима и не вернулись. Их наверняка разыскивают, причем всеми имеющимися силами. Да, здесь медвежий угол, горы и непролазные леса, но вы, люди, упорнее и настойчивее голодного вампира. Дозорные пройдут по моему следу и отыщут твой дом. Вопрос в том, как скоро это произойдет. Поэтому мне лучше уйти. Попытаюсь добраться до побережья, в Солитьюд или Данстар. Прежде там жили мои друзья. Может, кому-нибудь из них повезло уцелеть. Может, они сумеют посадить меня на корабль до Солтсхейма. Тамошнюю альтмерскую общину норды вроде бы не притесняют…

— Глупейший план, какой мне только доводилось слышать, — решительно оборвал Тони. – Уши вянут и в трубку сворачиваются. Не забывай, скоро зима. Только безумец отправится в плавание по морю Призраков зимой. Солитьюд и его наместник хранят верность тяжелой руке Империи. Альтмер, показавшийся на улицах Солитьюда, рискует очень и очень многим. И, наконец, подобный замысел требует вложений. Больших денег. Которых у тебя нет. А у меня, вот совпадение, — охотник за сокровищами самодовольно хмыкнул, — у меня есть. Целая куча золотых монеток скучает в банке Рифтена, ожидая меня. Так что мы отправляемся в Рифтен!

— Мы? – с неподражаемо саркастичной интонацией переспросил Рингилл. 

— Именно что мы, — подтвердил Тони. – Вскоре через Горькие Воды проедут мои знакомцы. В их фургоне наверняка найдется местечко для двух путешественников. В Рифтене я перемолвлюсь словечком с нужными людьми. Они недолюбливают власть Империи и умеют хранить секреты. Уверен, они найдут способ быстро и незаметно переправить тебя на побережье. Не в Солитьюд, а в какую-нибудь неприметную гавань. Откуда ночами украдкой выскальзывают лодчонки под черными парусами и плывут себе на все восемь сторон света и Истинный полдень. 

— Тебе-то какой прок мне помогать? – недоумевал альтмер.

— Будем считать, я засиделся на месте, — отмахнулся Тони. – Эти унылые Горькие Воды у меня уже в печенках сидят. Перезимую для разнообразия в Рифтене. На людей погляжу, а то совсем одичал в этой глуши.

— Ты непохож на человека, которому нравится одинокий образ жизни, — с неожиданной проницательностью заметил Рингилл. 

— Я смотрю, ты хорошо разбираешься в моем племени, — хмыкнул Тони. – Наверное, был знаком со многими интересными людьми? Правда, ваше знакомство длилось недолго – ровно до того мгновения, как ты перерезал им глотки. 

— Я не всегда убиваю встреченных людей, — с достоинством заметил альтмер. 

— Правда? – ухмыльнулся Тони. – Иногда ты просто ломаешь им руки или ноги, и оставляешь помирать? 

— Одного чрезмерно болтливого я сбросил в сухой колодец, — поделился воспоминаниями Рингилл. – Не знаю, что с ним сталось. Я постоял, слушая, как он надрывается внизу, и ушел. 

Фургон, принадлежащий торговому дому Лотара и компаньонов, неспешно полз по заснеженной дороге. Колеса с повозки сняли, установив ее на пару широких полозьев, а вместо коротконогих пони в оглобли был впряжен крупный соловый конь с флегматичной мордой. Жеребец уверенно шагал по снежной целине, взметывая вокруг себя снежные фонтанчики. Босмер Фендал в обнимку с неразлучным арбалетом сидел на козлах, Гарт правил. Завидев две стоящие на обочине фигуры, закутанные в плащи и меха, норд натянул вожжи, останавливая фургон. 

— Здорово, парни! – жизнерадостно помахал рукой Тони. – Гарт, пляши и ликуй, ты добился невозможного – ты меня уговорил. 

— А кто твой дружок? – настороженно осведомился Фендал, нацеливая арбалет на молчаливого спутника охотника за сокровищами. 

Предусмотрительный альтмер надвинул капюшон и замотал лицо шарфом, так что видны были только глаза. Солнце и отраженный сугробами искрящийся свет придали им ослепительный ярко-голубой оттенок. 

— Это вам не конь нассал, а последний на всем Тамриэле двемер! – торжественно объявил Тони. – Бедолагу позабыли. Он почти две тысячи лет одиноко болтался по брошенным подземельям, пока я не наткнулся на него и не вывел к свету. Он желает взглянуть на изменившийся мир. Мог ли я отказать ему в такой малости? 

— Тони, ты все-таки свихнулся, — высказал свое веское мнение Гарт. – Какой, мать его ети, двемер? Они все давным-давно передохли. Кого ты притащил?

— В вас обоих нет ни капли полета фантазии, — огорчился Тони. – Ладно, будь по-вашему. Это беглый убийца из Мораг Тонг с руками по локоть в крови. Его нужно поскорее вывезти за пределы Скайрима. Он заплатит столько, сколько запросит Гильдия. Так лучше?.. Фендал, у меня яйца отмерзли и скоро звенеть начнут! 

— Запрыгивайте, — переглянувшись с напарником, разрешил босмер. – Да постарайтесь ничего не разбить и не сломать, не то хозяин с нас живьем шкуру снимет. 

Тони забросил в фургон мешок с припасами и нераспроданными трофеями, и забрался сам. Следом через бортик перевалился Рингилл. Он все еще прихрамывал, хотя и уверял Тони, что способен ходить и сражаться не хуже закаленного в боях легионера. 

Норд присвистнул и щелкнул языком. Соловый, громко фыркнув, размеренно затрусил вперед, выбивая широкими копытами в снегу глубокие лунки. Фургон слегка раскачивался на полозьях и, повозившись и потолкавшись, две путников обустроили себе из шкур и одеял лежбище среди ящиков, плетеных коробов и накрытых холстиной корзин. 

Предстоял долгий, не меньше седмицы, спуск с горного плато вниз, к берегам реки Тревы, с посещением всех мелких хуторов и деревушек, что встретятся по пути. Фургон неспешно покатится вдоль реки, пока не достигнет ее истоков у озера Хонрик. Там, в больших Осенних лесах, на озерном берегу, раскинулся Рифтен, город торговцев, медоваров и рыбаков – переживший дни своей славы, но упрямо цепляющийся за обрывки былого достоинства. 

В годы поиска места для убежища Тони проездом побывал в Рифтене, сохранив воспоминания об окутанных золотистой дымкой вечной осени рощах и выстроенных на сваях старинных, разрушающихся от гнили и влаги домах. Несмотря на уличное многолюдье, Рифтен показался ему городом-призраком, прихотью могучего колдуна вынырнувшим из озерных глубин. Изъеденные жучком деревянные стены ветхих зданий, затянутые поверху плющом, а снизу – зеленой плесенью. Нависающие над давно нечищенным от ряски каналом узкие балконы, впитавшаяся в камень и дерево вонь разделанной рыбы… Одно хорошо – в Рифтене наверняка не будет треклятого снега. В силу природных особенностей там очень мягкие зимы, а озеро с бьющими со дна горячими ключами почти никогда не замерзает. 

«Весной вернусь назад, — уверял себя Тони. – Спроважу альтмерское недоразумение на север, перезимую и вернусь. Интересно, Корноухий врал насчет резни в Бруме или сказал чистую правду? Наверное, правду. Альтмеры же считают ниже своего достоинства лгать таким, как мы. Эк его припекла жажда справедливости. Ну, а чего ожидать, если императорские указы открыто поощряют подданных при всяком удобном случае пинать альтмеров в задницу? Сколько столетий Высшие безмятежно помыкали всеми вокруг, снисходительно раздавали указания и играли в престолы. Нечего теперь удивляться, что все так ополчились против них. Хотя брумский граф все равно скотина редкостная. Дети-то чем виноваты? Только тем, что в их жилах текла Высшая кровь, и у них были смазливые личики?» 

Снег визгливо скрипел под полозьями, хутор Горькие Воды оставался все дальше и дальше. Пару раз Тони ощущал подступающую к горлу удушливую горечь паники, но захваченная с собой в дорогу хитроумная головоломка двемеров исправно возвращала охотнику за сокровищами ясность мыслей. Рингилл по большей части дремал вполглаза либо жестами предлагал Гарту сменить его на посту возницы. Норд забирался в фургон, закутывался в шкуры и тут же начинал громогласно храпеть. Фендал насвистывал, озираясь по сторонам и держа арбалет наготове. 

На пятый или шестой день пути впереди переливчатым малахитом заблестели волны Тревы. Потеплело, сугробы исчезли, сменившись сухим трактом, и странствующие торговцы сделали остановку в маленьком поселке углежогов. Общими усилиями с повозки сняли лыжи и вновь установили фургон на большие, обитые медными полосами колеса с толстыми спицами. Окончание работ отметили шумным ужином и кувшином медовухи десятилетней выдержки с клеймом медоварни «Черный вереск». Тони отчётливо помнил, как Фендал откупоривал и разливал, как они смеялись незамысловатым шуткам Гарта… а потом все тонуло в белесом тумане. Наверное, мед оказался слишком забористым, он перебрал хмельного и незаметно задремал. 

Пробуждение вышло не самым лучшим. Толком не придя в себя, Тони подивился тому, что не в силах шевелить руками. Окончательно проснувшись, он судорожно дернулся и завертел головой по сторонам. Выяснив, что руки у него связаны, сам он притянут ремнями к колесу фургона, Рингилла нигде не видно, а норд и босмер вполголоса яростно спорят между собой. Гарт, заметив подергивания Тони, оборвал спор резким:

— Он очухался. Я считаю, надо ему все сказать. Все, как есть. 

— Вот и говори, — Фендал раздраженно выдохнул через нос и задергал острыми ушами. В точности злящаяся собака, что и хочет укусить, и боится. 

— Парни, что здесь творится? – хрипловатым спросонья голосом осведомился охотник за сокровищами. – Вконец спятили? Вы чего это удумали? 

— Слушай сюда, — норд поднялся с бревна и присел на корточки перед Тони, — тока не перебивай, не ори и не дергайся. Тони, мы с этим остроухим уже сколько лет тебя знаем. Сколько добра перетаскали из твоего логова в город и обратно. Заметь, мы с Фендалом тебе в душу грязными сапогами никогда не лезли. Не выспрашивали, кто ты есть таков, откуда взялся и почему протираешь штаны в такой дыре, как Горькие Воды. Честно замолвили за тебя словечко перед хозяином, не крысили твою долю и добывали ту алхимическую дрянь, что ты просил. Так ведь?

Тони согласно кивнул – воистину, так. 

— Мы считаем, что ты – отличный парень, — продолжил свою речь норд, въедливо уточнив: — Не без придури, конечно. Какой-то не от мира сего. Ты хоть разок задался вопросом, кого приютил и кого по доброте душевной тащил на хвосте в Рифтен? 

— Вот кого! – Фендал сунулся через широкое плечо напарника, ткнув почти в самое лицо охотнику большим куском пергамента. Гарт отодвинул босмера назад, отобрал загадочный лист, расправил на колене и показал Тони. 

Пергамент оказался розыскным листом с ало-золотой печатью Бдящих, особого имперского департамента по разысканию злоумышленников. Обычно на таких листах более-менее правдоподобно малевали лица разыскиваемых преступников, но здесь потрудился талантливый маг, ожививший изображение. С пергамента на Тони испытующе и сурово взирал, как живой, альтмер со светлыми глазами и выбритой налысо головой, запечатленный анфас и в полный рост. Картинка была черно-белой, но ошибки и сомнения не возникало – это Рингилл. С подрезанными на кончиках ушами. 

— Так, — пробормотал Тони, вглядываясь в идущие понизу убористые строчки. – Приметы… Может использовать имена… Неоднократно уличен… Публичные призывы к мятежу и учинение заговоров против законного правительства Империи… Скрывался с места преступления… Разыскивается властями Сиродиила, Нибенея, Коловиана и Хаммерфельда… Безжалостное и коварное умерщвление представителей имперских властей в Бруме… Вознаграждение за живого или мертвого… Двести тысяч?! – у него невольно сорвался голос. – Да кто он такой, чтобы за его голову обещали двести тысяч звонких септимов?

— Кто он такой – этого тебе в точности никто не скажет, — Гарт бережно свернул пергамент. – Но объявился он сразу после того, как Большая война закончилась. Болтали, якобы он – единственный выживший из Талмора после того, как случилась та шумная заварушка в столице Саммересета, как бишь ее?..

— Алинор, — подсказал Фендал. 

— Ага. Она самая. Всех прикончили, а один шустрый оказался, ускользнул, — норд восхищенно цокнул языком, отдавая дань упрямству противника. — Прошмыгнул на материк и давай пакостить везде, где только можно. Альтмеры его между собой прозвали Последним Мстителем и еще Павшей Звездой, не знаю уж, отчего. Ты в своей глухомани ничего не слышал и не знаешь, а этот выкидыш дреморы сколотил целую шайку таких же сорвиголов и изрядно пошумел по всем городам. Бдящие их долго выслеживали, гоняли по Империи… В прошлом году зимой или весной, не помню уже, наконец накрыли где-то под Скавеном. Резня была – в точности вторая битва при Моэсринге! Отряд положили, да вот незадача – вожака упустили. О нем долго ничего не слышно было. Бдящие обрадовались, может, помер где в глуши. Или на Вварнедфелл ушел, с последними данмерами пепел глотать. А он раз – и вынырнул нынешним летом в Бруме. Графа тамошнего прирезал и рванул на север. Двести тысяч за него дают, да… Сам понимаешь, Тони, такое дельце подворачивается раз в жизни. Облажаться никак нельзя.

— Так что мы улучили миг и плеснули в мед малость настойки болиголова, — снова влез босмер, явно раздраженный неторопливой манерой повествования норда. – Ты-то почти сразу захрапел, а дружок твой стойким оказался. Пришлось добавить ему слегка дубинкой по затылку, чтобы лег и не брыкался. Мы, значит, размотали с его морды все тряпки, поглядели так и эдак. Точно, он. Как есть он. Я Высшую кровь издалека чую, но надо ж было удостовериться!

— А если бы вы обознались? – спросил Тони. – Если бы это оказался совсем другой альтмер? 

Торговцы дома Лотара удивленно переглянулись.

— Да какая разница, — пренебрежительно махнул широкой дланью норд. – Прикончили бы, и всего делов. Альтмером больше, альтмером меньше. Кто их сейчас считать-то будет? Ты о другом лучше подумай. Ты, простая душа, что собрался делать? Обратиться за помощью к господину Лотару, чтоб тот вывез твоего дружка куда подалее.

— Ну, — осторожно подтвердил Тони. 

— А господин Лотар, как пить дать, прямиком метнулся бы за советом к Матушке Мавен, — подхватил Фендал. — Матушка – она ведь какая? Хлебом не корми, дай швырнуть горсть песочку в имперские жернова. Ей побоку, сколько золотых сулит император за эту Упавшую Звезду. Старушка Мавен навроде тебя, Тони – любит упираться рогами в свои принципы. 

— Из-за которых вместо ста тысяч дрейков на брата два отличных парня получат шиш с маслом, а альтмерский убийца и преступник смоется от правосудия, — веско припечатал Гарт. 

— Можно подумать, вас так заботит правосудие, — заметил Тони. 

— Закон меня не гребёт, — не стал отпираться норд. – Но вот звонкая монета – дело другое. Да еще ты. Если отвезти тебя в Рифтен и бросить без присмотра, ты ж немедля начнешь трепать языком. Вдруг люди из Гильдии прислушаются к твоей болтовне и начнут задавать неудобные вопросы, на которые нам с Фендалом совершенно не хотелось бы отвечать? Мы просто хотим заполучить денежки и свалить по-тихому. Готов поспорить, ты прям-таки жаждешь вернуться в Горькие Воды, к своей берлоге и вонючим колбам. Сговоримся по-хорошему, в память нашей долгой дружбы. Мы захватим тебя в Рифтен и подыщем укромный уголок, где ты тихо-мирно просидишь денька три-четыре. Как только золотишко окажется в наших руках, мы доставим тебя обратно на хутор и распрощаемся навсегда. Согласен?

— У меня есть выбор? – уныло поинтересовался Тони. 

— Конечно, — ухмыльнулся Гарт. – Вот Фендал вообще предлагал незамысловато тебя шлепнуть. Он у нас тварюка кровожадная, как и все босмеры. Да, остроухий? 

— Да, мой большой глупый друг, — согласился Фендал. Рука босмера совершила молниеносное, едва уловимое глазом движение сверху вниз. Зажатый в ладони тонкий кинжал по самую витую рукоять вонзился под ключицу норда, перерезав шейную жилу. Гарт разинул рот, захлебываясь криком и кровью, пошатнулся, грузно рухнув на колени и пытаясь зажать рану. Черная кровь упруго хлестала во все стороны, с каждой ее каплей из огромного тела норда стремительно утекала жизнь. Фендал отпрыгнул назад, опасаясь испачкаться, и с интересом созерцал агонию бьющегося напарника. Тони застыл, ни жив, ни мертв, гадая, кого внезапно сдуревший босмер решит прикончить следующим. 

— Я не спятил, — рассеянно уверил его Фендал. – Не вижу смысла делить пополам то, что может достаться одному, — подобрав сук покрепче, он осторожно подобрался к неподвижному норду и потыкал в него палкой. Гарт отозвался глухим стоном, и босмер удовлетворенно кивнул. – Тони. Я сейчас буду слегка занят, а ты не делай глупостей, хорошо? Знаешь босмерскую поговорку: стрела летит… и всегда догоняет?

Под остекленевшим взглядом человека Фендал, кряхтя, за ноги оттащил тело бывшего напарника ближе к речному берегу. Сбегал к фургону, вернувшись с небольшой пилой, молотком и запасным крюком от упряжи, и присел рядом с Гартом. Усердно трудясь, он где распилил, где выломал мертвому норду ребра, вскрыв его, точно панцирь грязекраба. Просунул руку внутрь и аккуратно извлек капающий сгустками крови комок сердца. Облизнулся и подмигнул Тони, судорожно дёргавшемуся при каждом тошнотворном хрустящем звуке ломающихся костей:

— Понимаешь, сегодня такой важный день. Моя судьба наконец повернется к лучшему. Конец попрошайничеству. Конец вечным побегушкам на посылках у людей. Надо сделать все, как положено. Согласно традициям. К тому же он мне никогда не нравился. Шутки у него были дурацкие. 

Бережно держа вырванное сердце в ладонях, Фендал пинками скатил изуродованное тело норда по пологому берегу и столкнул в воду. Трева с негромким «плюх» приняла подношение, повлекла так нелепо и внезапно расставшегося с миром Гарта за собой, прочь от Рифтена. Босмер уселся поудобнее – Тони горячо поблагодарил Девять божеств за то, что Фендал оборотился к нему спиной – и впился в сердце зубами. 

Обитатели Империи частенько посмеивались над босмерами, уроженцами бескрайних Валенвудских лесов, именуя лесных эльфов туповатыми дикарями, умеющими только скакать с ветки на ветку да ловко стрелять из луков. Болтали, якобы на заре времен босмеры поклялись своим богам не причинять вреда и не употреблять в пищу ничего, растущего из земли. Мало кто задумывался над тем, что Зеленая Клятва отнюдь не запрещала босмерам поедать мясо любых живых существ. В том числе охотничью добычу, погибших соплеменников или убитых в бою противников. 

— Мне всегда хотелось узнать, кто ты такой, Тони, — заметил Фендал, ритмично работая челюстью и пережевывая твердые волоконца мяса. – Что ты скрываешь. Гарт твердил, мол, не наше это дело, а меня грызло любопытство. Ты непохож на обычного алхимика или мага. Но ты же не захочешь поделиться со мной своими тайнами? Ну и ладно. Знаешь, что я придумал относительно тебя? Гарт намеревался тебя отпустить… но я лучше тебя продам. В Рифтене всегда околачивается кто-нибудь из Тирской братвы. Такие шустрые деловые парни, которые никогда не смотрят покупателю в лицо и не выспрашивают, кого это ты приволок на продажу. Они охотно купят искусного алхимика и увезут тебя из Скайрима на юг, — он сдавленно хихикнул. – Ты никогда-никогда не проболтаешься. Я получу свои двести тысяч и тоже уеду. Куда-нибудь подальше отсюда, где тепло и много зелени. Куплю особняк, заведу свое дело и позабуду Рифтен, как страшный сон. Так что, Тони, давай ты не станешь портить мою мечту и пытаться сбежать. Иначе мне придется влить тебе в глотку скуумы. Будешь спокойный, сонный и совсем дурной. Вряд ли это тебе придется по душе. Веди себя смирно, и мы отлично поладим. 

Он дернул головой, с усилием сглатывая очередной шматок сердца, и задумчиво поделился:

— Надо было сперва его обжарить. Сырое совсем невкусно. 

Тони стиснул зубы, заклиная себя не блевать. Это просто кусок мяса. Ага, выдранный из груди человека, с которыми он недавно разговаривал. 

Оставшуюся часть пути до Рифтена они преодолели всего за полдня. Босмер непрерывно нахлестывал коня. Соловый шел крупной рысью, фургон подбрасывало и качало из стороны в сторону. 

Имея дело с альтмерским магом, Фендал проявил изрядную предусмотрительность. Тщательно связав Рингилла по рукам и ногам, он счел, что этого будет недостаточно. Обматывая пленника тонкой железной цепью, босмер заметил, что тот начинает возвращаться к жизни. Фендал немедля зажал пленному нос и влил в приоткрывшийся рот щедрую порцию сонного отвара, пробормотав: «До заката не сдохнет, а потом дело не мое». Удостоверившись, что зелье подействовало и альтмер пребывает без сознания, Фендал заботливо укрыл драгоценный трофей шкурами и довольно хихикнул:

— Бдящие столько гонялись за ним, вывалив языки, а поймал его я. 

Босмер отвязал Тони от колеса и пинками загнал в фургон, усадив поближе к месту возницы и старательно связав. Поить сонным зельем, правда, не стал, лишний раз предупредив, что удирать не стоит. 

— Вы же оба – меры, — попытался воззвать к голосу крови Тони, елозя по дощатому полу раскачивающегося фургона. Острый край какого-то ящика то и дело врезался ему в спину. – Собратья и сородичи, старшие из рас Тамриэля. Как ты можешь продавать людям одного из своих? 

— Очень даже могу, — огрызнулся Фендал. – Талморские болтуны втянули Валенвуд в войну с людьми. Сулили нам легкую победу. И что мы получили? Наши древние леса и святыни обратились в пепелище. Люди подозрительно косятся на нас и не желают иметь с нами дел, потому что мы, босмеры – младшие сородичи саммерсетских выскочек. Альтмеры затеяли войну, проиграли и бросили нас на произвол судьбы, предоставив выкручиваться самим. Вот я и выкручиваюсь. Пусть его везут в столицу и там режут на тысячу кусочков, мне-то что. Я этой войны не хотел и в ней не участвовал. Я просто хочу получить обещанную награду и свалить отсюда. 

Эту краткую и ёмкую речь почти теми же словами босмер повторил перед ярлом города Рифтена, стоя в полутемном внутреннем дворе крепости Миствейл.

Ярл Лайла по прозвищу Рука Закона — невысокая, коренастая женщина-нордка средних лет с чуть подернутыми сединой рыжими волосами, затянутая в кожаный плетеный доспех – молча слушала, хмуро взирая на двух пленников в фургоне. За спиной ярла каменной глыбой громоздился телохранитель-хускарл, здоровенный и мускулистый, с украшенной татуировками мрачной физиономией, гребнем торчащих поперек лысого черепа жестких бурых волос и облаченный в редкостную диковину – золотистого оттенка броню эльфийской работы. Дополняли картину четверо солдат, двое из которых держали фонари, сгущающийся вечер и робко высунувшая серебряный краешек из-за зубчатой стены Секунда. 

Рингилл лежал без сознания — босмер откинул с его головы холстину, дабы госпожа Лайла собственными глазами сравнила изображение на розыскном листе и лицо альтмера. Тони сидел, привалившись спиной к мешкам. Ему очень хотелось заорать, взвывая к справедливости и закону, или проклясть Фендала в три загиба. Босмер предусмотрел все: перед въездом в город повернулся к человеку, вздохнул, вытащил из-за пазухи свернутый трубочкой пергамент и резким движением разодрал его пополам. Тони хотел спросить, с какой целью он это сделал, открыл рот – и не сумел издать ни звука. Беспомощно зашлепал губами, ощущая себя рыбой на берегу. Голос не возвращался. Фендал и заклятие временной немоты позаботились, чтобы ничьи истошные вопли не прерывали деловую беседу. 

— С альтмером ясно. Кто второй? – наконец спросила Лайла. Голос у ярла был хрипловатый и низкий, больше подходивший мужчине, чем женщине. 

— Должник господина Лотара, — откликнулся босмер. – Хозяин хотел потолковать с ним. 

— А чего он молчит, словно язык проглотил?

— Сказать нечего, вот и помалкивает, — пожал плечами Фендал. – Знает, что нашкодил. 

— А-а, — Лайла размашисто кивнула. Босмер переступил с ноги на ногу, искательно глядя на рыжеволосую женщину в доспехах и с топором на поясе:

— Так на чем сойдемся, госпожа ярл? 

— Розыскной лист подлинный. Этот альтмер и впрямь как две капли воды смахивает на Последнего Мстителя, — согласилась Лайла Рука Закона. – Только в городской казне Рифтена даже в лучшие дни города было не наскрести двухсот тысяч дрейков…

— Знаю, знаю, — отмахнулся Фендал. – Меня вполне устроят и десять тысяч для начала. С вашим своеручным письмом о том, что именно я схватил Павшую Звезду и мне причитается вознаграждение. Доберусь до Имперского города, а в тамошнем казначействе получу остальное. Идет? – улыбка на его простоватом лице выглядела косо прорезанным шрамом, длинные уши под встрепанными волосами тесно прижались к черепу. – Госпожа ярл? 

Лайла потянула себя за мочку уха. Тони отчаянно пытался поймать ее взгляд, чтобы хоть гримасами привлечь внимание к своей персоне. Альтмеру крышка, но он-то, он не имеет к этому никакого отношения! Он просто случайный свидетель и жертва босмерских интриг! 

— Видишь ли… как тебя, Фендал? Наверное, как представитель закона, я должна поблагодарить тебя, — в задумчивости протянула ярл. — Ты совершил достойный поступок, Империя тебя не забудет и все такое. Но есть некоторые обстоятельства… 

— Десятая часть на нужды города и лично вам за участие, — быстро и горячо прошептал босмер. 

— Имперский наместник в последнее время открыто намекает, что я не слишком-то хорошо справляюсь со своими обязанностями, — продолжала рассуждать Лайла, словно не услышав щедрого предложения Фендала. – Обидно признавать, что в кои веки он прав. Моя семья несколько поколений правила этим городом, а теперь старая Мавен и ее злобные детки полагают Рифтен своей личной кормушкой. Серая гильдия утратила последние крохи уважения к закону, торговля идет из рук вон плохо… Да еще Игрища приближаются, будь они неладны. Наш холд обязан выставить своих представителей. Добровольцев в этом году не сыскалось, с заключенными тоже дела плохи – либо старики, либо юнцы, от которых никакого проку. А хорошие бойцы нужны позарез. 

— Бросьте им альтмера. Пусть сожрут его во славу императора, — Фендал нервничал, от него остро тянуло мускусным запахом, и его голос стал умоляющим: – Госпожа ярл, восьмая доля! Я всего лишь хочу получить мои деньги и больше ничего!

— Я понимаю, — кивнула ярл. – Но пойми и ты меня… Унмид!

Верзила хускарл сорвался с места, облапив не успевшего пискнуть босмера железной хваткой медвежьих объятий. Перехватил и ловко вывернул руку с кинжалом. Нож выпал, жалобно зазвенев на брусчатке. Яростно шипя, Фендал рвался на свободу, пока Умнид не прогудел ему прямо в ухо:

— Не дрыгайся, остроухий, а то руку сломаю. В трех местах. 

— Вы!.. Вы сволочи! – в голос истошно заорал босмер, поняв, что его планы только что рухнули. – Я же предлагал честно договориться!.. Вы не можете так поступать со мной!..

— Можем-можем, — самым дружелюбным тоном заверила его Лайла. – Двести тысяч дрейков на дороге не валяются. Они очень поддержат Рифтен в эти сложные времена, — она отвернулась от выкрикивающего бессильные угрозы Фендала, отдавая быстрые и четкие распоряжения: — Так, парни. Тащите босмера и второго парня в камеру. Альтмера – в нижний подвал. Унмид, проследи, чтобы с него глаз не спускали. Отыщи Вайландрию и дай ей хорошего пинка под тощий зад, скажи – я разрешила. Пусть спешно пороется в своих магических книжках и сплетет для эльфа заклятие покрепче, чтоб не смылся. Содержимое фургона и саму повозку мы конфискуем, — она по привычке дернула себя за ухо. – Ничего не забыла? 

— Нет, — заверил ее телохранитель, с силой встряхивая босмера, чтобы тот перестал орать. – Вы молодцом, госпожа. Так с ними и надо. А то ишь чего удумал, засранец остроухий – двести тысяч ему вынь да положь.