Глава 8. Всевидящее око. 

Как завороженный, Тони бродил по большому помещению идеально круглой формы, впиваясь взглядом в очередное порождение пытливого и не ведающего преград ума двемеров. Прежде Тони доводилось только читать путаные описания подобных машин, Всевидящих очей – способных прозревать сквозь камень и передавать движущиеся изображения на огромнейшие расстояния, от одного двемерского города к другому. Обследуя руины Бталфта, он однажды наткнулся на останки сооружения, которое могло быть маленьким Всевидящим оком. Но бталфтский механизм был так безжалостно и непоправимо искорежен оползнем, что Тони не удалось восстановить его первоначальный вид. 

— Незаметному не удалось узнать, как именовали это место двемеры. Мы называем его Большим залом Созерцания, — сказал ящер. 

— Если это — Большой зал, то где находится Малый? – немедленно пожелал узнать Тони.

— Под руинами крепости Устенгрев, — ящер слегка кивнул плоской головой, одобряя сообразительность бывшего охотника за сокровищами. – Там заправляют имперцы. Думают, что заправляют. Залы Созерцаний связаны между собой. Наверху видят лишь то, что позволяем им увидеть мы. Они считают, что держат Игру под контролем и всегда могут в нее вмешаться. 

— Понятно, — рассеянно обронил Тони. 

Здесь, в Черном Пределе, чародейская махина сохранилась целенькой и невредимой. И действующей. Тони мог прикоснуться к ней, мог сколько угодно заглядывать через плечо пожилому данмеру, с удивительной ловкостью манипулировавшему рычагами, и созерцать сменяющиеся туманные картинки, возникавшие на большой пластине из полированного лунного лазурита.

В центре зала красовалось сооружение, похожее на невысокую ступенчатую пирамиду. Над ним нависало закрепленное на высоком, выложенным шестигранными плитками потолке, Всевидящее око — сложнейшая конструкция из золотых обручей и спиралей, пересекающихся колец и разомкнутых дуг. Слегка раскачиваясь под собственной тяжестью и повинуясь указаниям наблюдателя, Око плавно и величаво поворачивалось вокруг незримой оси. Множественно преломленный свет отражался в идеально отшлифованных дисках и призмах пронзительно-изумрудного стекла, кружащихся в своих оправах. Всевидящее око полыхало мгновенными и ослепительно яркими радужными вспышками, матово сияло гладью полированного металла, искрилось и переливалось. Оно околдовывало соразмерностью, поразительной выверенностью деталей и точностью их подгонки друг к другу. Тони мог провести тут целую вечность, постигая секреты устройства двемерской машины. 

К сожалению, никто не разделял преклонения Тони перед совершенством двемерского механизма. Здешние обитатели просто использовали его, надзирая за тем, что творится в различных уголках Черного Предела. 

— Надо было побиться об заклад. Я б точно выиграл, — пробормотал Тони. Над его головой неспешно проплыла массивная изогнутая дуга, завершавшаяся кольцом с двумя заточенными внутри линзами. Прозрачные блики на миг придали лицу альтмера зеленоватый оттенок и перетекли на стену. – Они видели все, что с нами происходит. Гнали нас туда, куда требовалось. 

— Нам нужно было узнать, что вы из себя представляете, — невозмутимо подтвердила Николетта. – Как поведете себя в миг настоящей опасности – будете держаться вместе или предпочтете бросить одного из своих на растерзание. Ну, налюбовались? Тогда пошли, потолкуем. Айтрис, есть что любопытного? 

— Группа числом около дюжины человек атакована в Безмолвных руинах морозными пауками, — не отрывая взгляда от циферблатов, сообщил данмер. – Можно поддержать, но пауков там немного. У них есть неплохой шанс управиться своими силами. Трое игроков забрели в Дремлющую башню и вот-вот натолкнутся на Мать-Дымок в очень скверном настроении. Впрочем, я ни разу не видел, чтобы у нее было хорошее настроение. Твое решение? 

— Пусть выкручиваются сами, — не колеблясь, присудила Николетта. – Еще?

— Отряд в здании насосной станции пытается запустить спусковой механизм шлюзов… 

Николетта хмыкнула, сморщив широкий плоский нос:

— Не препятствуй. Глянем, что выйдет из этих стараний.

Она вышла, сделав альтмеру и человеку знак следовать за ней. 

Николетта относилась к числу тех редкостных женщин, с которыми не отважится спорить даже прошедший три изнурительных компании центурион Имперского легиона и собаку съевшая в своем деле трактирщица. Высокая, крупная редгардка, широкая в кости, с кожей цвета жженной кости и коротко обрезанными темными волосами. Она двигалась с тяжеловесной грацией скайримской медведицы, взирая на мир глубоко посаженными карими глазами в красноватых прожилках, спутниках постоянной усталости и недосыпа. Мешковатая одежда Николетты таила множество колюще-режущих сюрпризов, не считая качавшейся на поясе тяжелой дубинки. Да и сама она была – одна сплошная недоговоренность вкупе с пригоршней загадок. У Тони сложилось впечатление, что именно эта женщина вкупе с ящером по кличке Незаметный заправляет жизнью в подземельях, решая судьбы угодивших сюда по своему усмотрению. И никакая Империя ей не указ. 

Аргонианин по прозвищу Незаметный вовсе не коротал дни, живя отшельником в уединенной башне на островке. В башне скрывалось устройство, издающее пронзительный, стонущий звук. Он был чрезвычайно не по душе фалмерам – заслышав его, они стремились оказаться как можно дальше. Наверное, он терзал их чуткие уши, привыкшие улавливать мельчайший звук, отражающийся от стен пещеры. 

Из башни Незаметный повел компанию искателей приключений по узкой, осыпающейся лестнице вниз. Они прошли лабиринтом соединяющихся коридоров и залов, вышли на поверхность и снова нырнули в подземелья Черного Предела. Запутавшийся Тони окончательно утратил представление о том, в каком направлении они движутся, и тут ящер проковылял по ступенькам к порталу, врезанному в каменный массив и украшенному бесстрастными ликами двемерских воителей. За толстыми воротными створками они окунулись в теплую полутьму, наполненную приглушенным гулом человеческого поселения и мерцанием светильников, наполненных оранжевым и голубыми газом. Здесь обитали люди, много людей – Тони видел силуэты, движущиеся по галереям и переходам, слышал перекликающиеся голоса, обонял запахи готовящейся еды и человеческого жилья. Долгий путь завершился в комнатушке, где незваных гостей, как и обещал Незаметный, накормили – без особых изысков, но щедро и сытно. Объевшаяся хаджитка прикорнула в углу и задремала, Халаг наотрез отказался вылезать из-за стола, а человека и альтмера Незаметный провел в расположенный ярусом ниже Зал Созерцания, со всем почтением представив рослой, хмурой женщине. 

Редгардка, глянув на Тони и Рингилла, вскинула бровь:

— Свихнуться можно. Альтмер заодно с человеком и орсимером!

— Это временно, — холодно бросил Рингилл. Тони не сказал ничего – его вниманием с первого взгляда всецело завладела сияющая двемерская машина. 

— Кто бы сомневался, — темнокожая женщина ткнула руки в крутые бока. – Я Николетта. Помешанный механикус, надо полагать, Тони. А ты – Павшая Звезда, последняя надежда Талмора? 

— Он самый, — буркнул альтмер. 

— Наслышана, — ухмыльнулась Николетта. 

Позволив Тони всласть налюбоваться на Всевидящее око, редгардка вернулась в маленькую комнату и уселась за вырезанным из камня столом, взмахом руки предложив человеку и альтмеру устраиваться напротив. Ящер взобрался на высокий колченогий табурет, свесив когтистые нижние лапы и обвив хвостом деревянную ножку. Дремавший Халаг приоткрыл один глаз, недовольно проурчав:

— Снова вы. Какого дремора вы шляетесь туда-сюда, не давая уставшим воителям спокойно вздремуть? 

— Помолчи, большой и зеленый, — прошипел Незаметный. 

— Хозяйка, а выпить нальют? – не унимался орсимер. 

— Эй, кто-нибудь! – рявкнула Николетта. – Принесите эля! Зимнего, с ледника! Да пошустрее, не то уши на ходу обрежу!

Когда вытребованный бочонок и кружки заняли свое место на столешнице, редгардка сложила руки домиком перед собой и шумно вздохнула:

— Вы вроде ребята сметливые. Наверняка догадываетесь – мы не таскаем в Зал Созерцания случайных бродяг…

— Тогда зачем вы позволили нам заглянуть туда? – озадачился Тони. 

Николетта в задумчивости потерла пальцами тяжелую челюсть и скосилась на Незаметного. Ящер ловко обмахнул морду длинным лиловым языком и сделал волнообразное движение всем телом – словно человек пожал плечами. 

— Потому что мы рассчитываем на вашу помощь, — было заметно, с какой тщательностью редгардка подбирает слова, стремясь одновременно завоевать чужое доверие и не сболтнуть более необходимого. – Но сперва мне придется рассказать вам историю. Длинную, запутанную и местами смахивающую на страшную сказку. Верить или не верить – ваш выбор, но здесь и сейчас мне совершенно незачем вам лгать. Да, мы долго следили за вашими похождениями. Вы показались нам подходящими людьми. Заслуживающими того, чтобы узнать хотя бы часть известного нам. 

— Безмерно польщены, — булькнул в кружку Тони. Альтмер ограничился тем, что скептически поднял бровь – мол, говорите-говорите. Так и быть, послушаю. 

— Начало этой истории было положено где-то за месяц до начала Великой войны, — Николетта тоже приложилась к элю, промочив горло и громогласно откашлявшись: – В последний день месяца Морозов, когда посланец Альтмерского Доминиона прибыл к императорскому двору, размахивая ультиматумом. В те дни, если кто подзабыл за давностью лет и суетностью бытия, альтмеры и их союзники завладели бОльшей частью земель Империи. Они имели все основания полагать, что сей факт дает им право диктовать людям свои условия. Эльфы требовали дани, официальной передачи захваченных провинций Доминиону, сбора налогов в пользу Талмора, роспуска Имперского Легиона, запрета поклонения Девяти Богам и разрушения храмов, и опять-таки денег. 

Тони покосился на альтмера. Рингилл мрачно созерцал прихотливые извивы резьбы на каменной столешнице. 

— Доминион получил отказ. Тогда посол велел охране открыть повозку, что альтмеры привезли с собой. Дверцы распахнули, и оттуда выкатились головы. Как капустные кочаны. Ровным счетом сто шестьдесят четыре отрубленные головы агентов Имперских Клинков, работавших на Саммерсете и в Валенвуде. Я так уверенно говорю об этом, потому как стояла в тот день в Посольском дворе Золотой башни и видела их своими глазами, — она сглотнула, но голос ее не дрогнул. – Позже я помогала с опознанием убитых. Среди голов отыскалась та, что принадлежала моему мужу, Рассимону – он руководил лазутчиками на Саммерсете. Должна была быть и моя, но за несколько седмиц до того я уехала с докладами в столицу. 

— Ты – Клинок? – опешил Тони. Орден Клинков, легендарная личная гвардия, преданно служившая императорам из рода Септимов и по наследству доставшаяся Мидам, образец преданности и верности трону. По слухам, почти все Клинки погибли в Великую войну, прикрывая отход императора из осажденной альтмерами столицы. После войны Тит Мид не стал возрождать Орден, напротив, во всеуслышание объявил о его роспуске. Клинков сменили созданные по личному указу императора Бдящие – мастера тайных дел, слежки, вынюхивания подозрительных личностей и умельцы ведения допросов. 

— Один из немногих уцелевших, — с достоинством кивнула Николетта. – Я, Незаметный, да еще дюжины две людей и меров. Те, кто помнит о принесенной клятве и хранит ей верность. Нынешнему императору мы без надобности. Слишком много знаем, о слишком многом догадываемся и подозреваем. Да, мы укрылись под землей, но это не означает, что мы дружно подали в отставку и позабыли, кто мы есть. Клинок всегда остается на службе. Даже когда те, кому мы служим, оказываются недостойны нашей верности. 

— Значит, вы точите зуб против Тита Мида – за то, что вместо благодарности он харкнул вам в душу?

— Дело не в этом, — редгардка все-таки запнулась, вертя между ладонями опустевшую кружку. – Первые Клинки отковали по слову великого Тайбера Септима. Его преемник был волен прекратить наше существование. Мы бы смирились с решением императора, будь на троне действительно Тит Мид… 

«А кто же там?» — хотел задать вопрос донельзя удивлённый Тони, но альтмер опередил его, негромко проронив:

— Значит, вам стало все известно. Из-за этого знания вас стерли с лица земли, так? 

— Все ведомо только богам, а мы – просто люди, — возразила Николетта. – Но мы умеем смотреть, подмечать и делать выводы. 

— Перестаньте говорить загадками! – взвыл охотник за сокровищами. – Я ничего не понимаю! Кто правит Империей, как не Тит Мид? Несколько дней тому я видел его сам — живого и здорового, в Солитьюде на открытии Игр, провались они совсем! 

— Не перебивай, — грозно зыркнула на Тони редгардка. – Имей терпение дослушать до конца. Я не знаю, как именовать то, что сейчас носит корону, сидит на троне, разъезжает по стране и издает эдикты. Но я точно знаю – это не Тит Мид, принимавший мой обет служения. Это кукла в мантии, которую дергают за ниточки, чтобы она вовремя открывала рот и произносила нужные слова. А кукловода зовут леди Катария. 

— Кто такая леди Катария? – обреченно спросил Тони. – Знаете, в последнее время я малость отстал от придворных сплетен…

— Императорская советница данмерской крови. С послевоенных лет неразлучна с Мидом, — прошелестел Незаметный. – Куда он – там и она. Тихая, замкнутая, всезнающая, исполненная терпения и понимания. Всегда носит кожаную маску – в сражении на Красном Кольце ее ранили магической вспышкой. Угодили прямо в лицо, какая трагедия. 

— Нельзя ли чуток подробнее? – Тони торопливо заглотнул остатки эля в кружке и плеснул еще. – С какой стати эта леди вдруг заполучила такую власть над императором? 

— Когда после битвы Красного Кольца столица была освобождена, альтмеры отброшены прочь, но еще не разбиты окончательно, силы наших легионов иссякли, — тяжелые, набрякшие веки Николетты опустились, наполовину прикрыв глаза. Она говорила медленно, стараясь как можно точнее описать события, свидетельницей которых ей довелось стать больше десятка лет назад. – Все в окружении императора и сам Мид понимали, что победа – лишь краткая передышка. Альтмеры отступят, соберутся с силами и вернутся. Либо же втянут императора в бесконечные переговоры, где им нет равных. Империя разорена и обессилена войной, половина солдат в легионах выкошена, а у эльфов на Саммерсете наверняка сохранились нетронутые резервы. В ставке царила сдержанная паника: нельзя останавливаться, но нет возможности продолжать бои дальше. Пока у альтмеров остается призрачный шанс, они никогда не смирятся с поражением. Даже если они изволят подписать мир, не уставал твердить скайримский генерал Джонна Старк, то лишь на своих условиях. На тех самых, с которыми они явились к императору в самом начале войны. Требовалась решительная, безоговорочная, полная победа, которая вынудит Доминион смириться, — редгардка остановилась перевести дух и продолжила: — И вот тогда в ставке объявился этот парень с севера. Назвался Лойдуром. Молодой совсем, еще молоко на губах не обсохло, а уже чародей второй ступени из коллегии Винтерхолла. У него имелись потребные бумаги, заверенные личной печатью Верховного мага, а вдобавок – отлично подвешенный язык. Он клялся, якобы придумал надежный план, как спасти Тамриэль. С ним изрядно потолковали агенты из младших Клинков, сочли неопасным и привели ко мне… Я поговорила с Лойдуром и сочла нужным представить его императору. Да, это моя вина, моя ошибка, мне с ней жить и мне её исправлять. Император внял горячим речам магика, сделав его одним из своих советников. Для начала Лойдур потребовал немедленной, публичной и жестокой казни Наарфина, одного из пленных полководцев альтмеров. Это предложение целиком и полностью совпадало с яростным желанием большинства уцелевших жителей столицы, командующих легионов и самого императора. 

— Его живьем приколотили к стене Золотой Башни, — подал голос орк. – Все парни из Восьмого, что остались в живых, притопали на церемонию и стояли в первых рядах. Как он визжал, заслушаться. И живучий оказался, гад. Почти месяц извивался, ровно червяк на крючке, прежде чем издох. Когда зашла речь о том, кто полезет снимать дохлятину, в городе не сыскалось ни одного желающего. Даже деньги хорошие сулили, да никто не захотел марать об него руки. Я из столицы ушел тогда с армией на Саммерсет, вернулся спустя полтора года и первым делом пошел глянуть, как он там? Болтается, родимый. Волосья с черепа облезли, глаза вытекли…

— Халаг, дрых бы ты дальше, — торопливо попросил Тони, глядя, как на лице альтмера медленно, но верно проступает ледяное бешенство. – Уймись, очень тебя прошу. Во избежание. 

— А я что, я чистую правду говорю… — пробурчал Халаг. – Так ему и надо. И Наарфину, и всему их поганому эльфячьему племени. Вы б видели, что альтмеры творили в столице – сами со мной согласились. Драные Уши, хорош исходить пеной из пасти. Про тебя я покамест ни единого дурного слова не говорил. Ты ж не виноват, что уродился альтмером. 

— С Наарфином более-менее понятно, но про таинственную Катарию мы ничего и не услышали, — напомнил Тони.

— Дойдет очередь и до нее, — заверила Николетта. – Почтенный гро-Харр очень верно описал казнь Наарфина. С ним покончили, однако в руках людей императора оставалась еще одна высокородная эльфийская пленница, леди Араннелия. Та самая, что командовала войсками альтмеров в битве Красного Кольца. Ее тоже намеревались казнить, но чародей потребовал сохранить леди жизнь. Араннелию разместили в камере с видом на Золотую Башню, чтобы днем и ночью она могла видеть агонию своего соотечественника и соратника. Лойдур убедил императора в том, что единственный выход из положения, в котором оказалась страна – рискнуть напрямую обратиться к богам. Не к Кругу Девяти, раз они не вняли мольбам страдающих и пальцем не шевельнули ради помощи людям. К тем, кто древнее, старше и неизмеримо могущественней – к Принцам Даэдра. Мучения Наарфина, как я понимаю, соткали некий путь из Тамриэля в Обливион, план бытия высших существ. Чародей провел ритуал, и одно из божеств, как по ступенькам, спустилось оттуда сюда, воплотившись в предложенном сосуде из плоти и крови. В леди Араннелии. Ставшей с тех пор бесконечно умудренной, искушенной в понимании душ и донельзя преданной трону советницей Катарией. 

Тони изумленно цокнул языком. Рингилл, казалось, обратился в статую, внимающую каждому слову бывшей предводительницы Ордена Клинков. Халаг скептически хмыкнул. 

— Знаю-знаю. Звучит в точности как байки пьяного нордского сказителя, — размашисто кивнула Николетта. – И все же это – правда от первого до последнего слова. 

– Наш мир пережил нашествие демонов-дремора и захват власти троицей данмеров, умудрившихся стать живыми богокоролями Морровинда, — присовокупил Незаметный. – Что в сравнении с этим Принц Даэдра, занявший тело альтмерской воительницы? Досадная мелочь.

— А кто из Принцев это проделал, вы знаете? – отверз уста альтмер. – Боэтия, верно? Принц интриг, король обманщиков и предателей. Тот, чьи жрецы до сих пор не сошлись во мнении, считать свое божество принцем или принцессой, женщиной или мужчиной. Тот, в чью честь проводятся Игры. 

— И он же — покровитель воинов и мстящих за нанесенные обиды. Катария оказалась гениальным стратегом, — неохотно признала редгардка. – Следуя ее подсказкам, Мид, располагая только изрядно оскудевшими легионами, вынудил армию альтмеров отступить к Золотому берегу. Его поход был триумфом тактики и военной мысли. Но вот методы, которые он применял к провинциям, отобранным у Доминиона и возвращенным Империи… Тит Мид, которого я знала, испытал множество трудностей и тягот. Он был суровым человеком, но разумным и мудрым правителем. Сознавал, что для сохранения добрых отношений порой лучше закрыть глаза на проступки и простить, чем карать оступившихся подданных налево и направо. Но Тит Мид, за спиной которого пряталась Катария, не моргнув глазом, отдал приказ сжечь дотла босмерские святилища и вырубить под корень валленвудские леса. Босмеры не простят нам этого. Никогда не простят. Вместо союзников мы заполучили заклятых врагов. Да, босмеры притихли и делают вид, что смирились, но я уверена – они ждут подходящего мгновения, чтобы воткнуть людям нож в спину и развязать новую Великую войну. Этого можно было избежать, но Тит Мид не желал ничего слышать. А потом был Лонгхэвен. Явившиеся драконы и полыхающие корабли альтмеров. Драконы! – Николетта в раздражении треснула кулаком по столу. – Драконов умели призывать Септимы, они сами были от драконьей крови. Да только последний Септим помер в год Кризиса, двести лет тому! 

— Еще существуют Довакины, — прошелестел Незаметный. – Обычно они рождаются среди нордов. Довакины – причудливый каприз судьбы. Внезапно она наделяет обычного человека голосом столь могущественным и властным, что даже драконы не в силах противостоять его приказам. Сие диковинное свойство обычно проявляется в юных годах, но может оставаться скрытым до самых преклонных лет, если какие-нибудь внезапные испытания и потрясения не пробудят в Довакине его удивительную способность. 

— Тит Мид не был Довакином, — отрезала Николетта. – Иначе Клинки знали бы об этом. И нордский колдун Лойдур не умел призывать драконов, я в этом уверена. Да только трудно спорить с очевидным! В Лонгхэвене были драконы, и отозвались они именно на клич императора. Спалили корабли, покружили над гаванью, перепугали всех до мокрых портков и улетели. Армия без помех переправилась на Саммерсет. Изрядно струхнувший Доминион поджал хвост и раздвинул ноги, соглашаясь с любыми требованиями. Империя победила. Настало время убрать мечи в ножны и сесть за стол переговоров, вспомнив, что все мы живем в одном мире, под единым небом. В лагере царило ликование, и мы – я, генералы Джонна Старк, Децимус, Цезоний и несколько старших легатов, а также имперский канцлер и верховный жрец Талоса – решили, что настал подходящий момент обратиться к императору. Империя спасена, говорили мы. Со всем, что случится дальше, мы в силах справиться сами, без божественной подсказки свыше. Мы благодарны советнице Катарии за ее помощь, но не смеем более навязывать ей свое общество, намекали мы. Джонна был честнее всех, откровенно заявив: леди Катарии все едино, сколько и чьей крови прольется на полях сражений. Она сделает свое дело и уйдет, а нам тут еще жить. 

Нет, отвечала нам Катария. Вы призвали меня на службу. Вы заключили соглашение. Я уйду, когда сочту нужным. Впереди уйма дел и множество допущенных ошибок, которые необходимо исправить. Спасибо за беспокойство, ступайте. 

— Но мы не согласились и не подчинились. Мы спорили с императором и Катарией. Хотели знать, на каких условиях чародей заключил сделку и как долго божество намерено оставаться среди нас. Никаких ответов мы не услышали. Нас просто вышвырнули за порог, — редгардка скрипнула зубами. — Той же ночью в шатер Джонны проникли альтмерские лазутчики и прикончили его. Легионеры как с цепи сорвались, ринувшись крушить Алинор и резать всех, кто под руку подвернется. Под предлогом мести за Имперский город и убитого Старка заодно избавились от Талмора в полном составе. Когда пыль улеглась, кровь смыли, а трупы эльфов покидали в ямы с известью, Цезонию было высказано высочайшее неудовольствие. Его вышвырнули в отставку. Якобы за то, что не удержал солдатню в узде. Цезония и зачинщиков Инцидента приказали отправить на материк. Они взошли на корабль, но неподалеку от побережья Гленвью врезались в не нанесенные на карту подводные скалы и булькнули на дно. Децимус, герой Красного Кольца, неожиданно оказался замешан в грязной истории с пропавшей казной и злоупотреблением властью по отношению к молодым солдатам. Это Децимус-то, у которого за годы службы ни монетки лишней к пальцам не прилипло! Который был помешан на верности трону и своей незапятнанной чести! – Николетта в ярости сверкнула глазами. – Децимус не дожил до суда. Кто-то протащил в камеру кинжал и помог ему избежать позорного судилища. К тому времени я уже отлично понимала, что следующей в списке Катарии буду я. Она планомерно истребляла всех, кто имел отношение к тайне ее появления. Что ж, не впервые. Я приказала Клинкам из моего окружения исчезнуть и искать способы побыстрее выбраться с Саммерсета. Инсценировала собственную кончину и ударилась в бега. Спустя несколько дней глашатаи объявили о роспуске Клинков. Нашего Ордена больше не было. Империя и альтмеры подписали Конкордат Белого Золота. Мир не видывал прежде столь унизительного для нации договора. Талмор был повержен по всем статьям и публично расписался в поражении.

Она приложилась к кружке, быстрым движением ладони смахнула светлую пену с губ.

— Мне повезло. Я добралась до Тамриэля. Новая тайная служба, Бдящие, мчались за мной по пятам. Земля горела под ногами, и я решила укрыться там, где беглеца сложновато найти. Обосновалась в Черном Пределе. Постепенно сюда сползлись уцелевшие Клинки. Мы принимали всех, искавших убежища – игроков, сумевших вырваться живыми с прошлых Игр. Изгнанных и преследуемых меров, ставших жертвами статей Конкордата. Облыжно обвиненных в заговорах против трона и императора. С каждым годом их становится все больше. Черный Предел огромен, но как прикажете прокормить столько голодных ртов? Мы разрабатываем месторождения и обмениваем руду на продукты, потихоньку торгуем двемерскими трофеями, но этого недостаточно…

— А нордский колдун, который заварил кашу? – вдруг спросил Халаг. – Что сталось с ним?

— Отличный вопрос! – редгардка наставительно ткнула в сторону орка пальцем. – Он был на Саммерсете во время заварушки, а после бесследно сгинул. Мы пытались выследить его, но не сумели – Лойдур как в воду канул. Чтобы спустя три года после Конкордата вынырнуть в Скайриме во главе неплохой дружины. Лихим наскоком он ворвался в Солитьюд, прикончил ярла Старка и от лица императора захватил власть. Только теперь он звался Лофтом Лаувейссоном. Имя другое – возможно, подлинное — человек тот же самый. Что характерно, из столицы не примчался скорым маршем и громыхая доспехами, вразумляющий легион. Напротив, Лофта поблагодарили, щедро одарили титулом наместника и оставили сидеть на троне. А Ховарда Старка торопливо схоронили на отдаленном кладбище, ославив предателем и заговорщиком, умышлявшим против законной власти. Сами того не ведая, клеветники говорили правду. Ховард действительно подумывал о заговоре. О небольшом таком заговоре в пользу родного Скайрима и его обитателей – без разницы, кто они по крови. Ярл понятия не имел о том, что произошло в столице и о тайне советницы Катарии, но был сообразителен и наблюдателен. Он не поверил в историю о смерти брата от рук коварных альтмерских лазутчиков, начав свой поиск истины. Разыскивал очевидцев, расспрашивал ветеранов, побывавших на Саммерсете. Он видел, что происходит в стране, мелкие изменения, нараставшие, как снежный ком. Ярл Ховард не ведал скрытых причин, толкавших императора на такое странное отношение к собственным подданным, но прекрасно видел последствия. Он хотел защитить свою землю. Спасти доверявших ему людей. Тогда Незаметный встретился с ярлом и поведал ему правду. Мы были осторожны, не доверяли никому, избегали чужих глаз и ушей… и просчитались. Внезапный удар последовал совсем не с той стороны. Зимний буран, высадившаяся с кораблей армия Лаувейссона… Все, что мы успели сделать, это вывезти некоторые ценные вещицы, доверенные нам Ховардом. Мы пытались спасти его жену, леди Валентию, но не успели. Мы помогли его сыну бежать. Но младший Старк оказался вылеплен совсем из иного теста, нежели его отец. Он повернулся к нам спиной и ушел в Винтерхолл, башню чародеев, заявив, что поиск новых знаний для него дороже мести. Тогда мы распустили слух, якобы младший Старк погиб, пытаясь в шторм пересечь пролив между Синим замком и материком. Ну, чтобы Бдящие не слишком усердствовали в его поисках, — Николетта мрачно уставилась на Тони. Охотник за сокровищами бесстрашно встретил ее взгляд и удивленно склонил голову набок, осведомившись:

— Ко мне прилипло что-то зеленое? Или внезапно рога прорезались? 

— Не отвлекай, я размышляю, — буркнула редгардка. – Младшего Старка звали Эдвардом Антонио – в его родословной встречались и нордлинги, и имперцы. Он с юных лет был помешан на всяких механических штуковинах и двемерских диковинах. Скажи-ка, механикус, чьих кровей ты будешь? Где проживает твоя семья, в каком краю ты родился? Между прочим, Тони – не такое уж распространенное в Скайриме имя. 

— Я с детства сирота, — ухмыльнулся Тони. – Давайте потолкуем об ином. Вы добились своего – лично я поражен, впечатлен и устрашен. Твой рассказ, госпожа Николетта, объясняет многие несуразности, случившиеся за последний десяток лет. В том числе странные, безумные и нелепые игрища в честь Принца Даэдра. Хотя поклонение даэдра среди подданных Империи не поощряется и власти на него смотря косо. Наша вера – Круг Девяти. Но для Боэтии внезапно сделали исключение. Я так понимаю, души убитых по ходу дела игроков превращаются в золотые монетки, которыми расплачиваются за услуги Принца? 

— Верно, — в один голос согласились Николетта и ящер. 

— Мы в силах худо-бедно предсказать действия человека. Но как постичь мотивы поступков даэдра? — чуть присвистывая, вопросил Незаметный. – Мы не ведаем, чего добивается Катария. Что у нее на уме. Может статься, ее появление здесь – часть огромного и далеко идущего плана. Сейчас она занята тем, что руками императора стравливает людей и меров. Она хочет вызвать всеобщую ненависть к Империи и развязать новую войну? Уничтожить Саммерсет и окончательно утопить в крови народ альтмеров? – ящер нервно облизнулся, мелькнул тонкий, раздвоенный на конце язык сизого цвета. – Может статься, она готовится к тому, чтобы открыть порталы между мирами и учинить еще один Кризис Обливиона. Незаметный не знает. Незаметный не осмеливается строить предположения.

— Пес с ними, с даэдрическими интригами. Скажите прямо, чего вам от нас-то надобно? – напрямую брякнул орк, высказав тот вопрос, что исподволь все больше беспокоил и Тони, и Рингилла. – Теперь мы знаем слишком много, чтобы отпустить нас бежать на все четыре стороны. Вы ведь не просто так битый час трепали тут языками?

— Вы показали себя отличными напарниками, — Николетта повернула кран на бочонке и ругнулась под нос, когда в кружку не упало ни капли эля. – Клинки, что еще состояли в Ордене, неизбежно стареют или погибают. Мы воспитываем преемников, но лучшим из них далеко до вас…

— Женщина, да ты со своими дружками в этой вонючей дыре совсем умом тронулись! – Халаг аж подскочил, ощерив внушительные клыки. – Я был готов рискнуть башкой заради обещанного в Игре выигрыша… но лезть против даэдры?! 

— Мы уже пытались нанести удар… — возразила редгардка, но ее голосу недоставало былой сдержанной ярости и уверенности. – Совершали покушения на императора и Катарию… 

— Чем закончились ваши попытки, если не секрет? – холодно и сухо бросил альмер. – Много ли ваших людей вернулось обратно живыми? Судя по тому, что император и его советница процветают, вы не добились ровным счетом ничего. Почему нам должно повезти больше? 

— Прежде на нашей стороне не было Падшей Звезды, который уже десятилетие умудряется водить за нос Бдящих, — не замедлила с ответом Николетта. – И человека, разбудившего двемерского Центуриона…

— Я не на вашей стороне, — отрезал Рингилл. – Но отвращение к деяниям твоего племени, госпожа, не мешает мне здраво оценивать собственные силы. Не знаю, на что ты надеялась, да только я не владею магией настолько могущественной, чтобы изгнать из мира повелителя даэдр. Когда в год Кризиса Обливиона демоны вторглись на Саммерсет, многие из наших чародеев отдали свои жизни ради того, чтобы одолеть их в бою. Мы едва не потерпели поражение, утратили нашу гордость и сокровище, Хрустальную башню – а вместе с ней сгинул огромный пласт знаний. Да, я слишком дорожу своей жизнью, чтобы утратить ее в заведомо проигрышном бою с принцем-даэдрой.

— А что скажешь ты, механикус? – редгардка перевела взгляд на Тони. Охотник за сокровищами испытал сильнейшее желание втянуть голову в плечи:

— Не знаю. Правда, не знаю. Слушайте, вам необходим ответ прямо здесь и сейчас? Я… — он в растерянности стиснул пальцы в кулаки. – Я… мне нужно подумать. 

Николетта и Незаметный быстро переглянулись. Ящер сморгнул, по выпуклому глазному яблоку плавно скользнула полупрозрачная белесая пленка. 

— Хорошо, — устало кивнула редгардка. – Эй! – окликнула она, повысив голос. – Трисс! Подь сюда! 

Дверь приоткрылась, в щель сунулся нордский парень, высокий, белобрысый и взъерошенный:

— Хозяйка? 

— Сыщи комнаты для наших гостей, — распорядилась Николетта. – Да получше, чтобы они не жаловались на нашел гостеприимство, — она встала, высокая темнокожая женщина в потрепанной одежде и кожаном доспехе, порыжевшем от старости. – Если им что-то понадобится, ты раздобудешь это и принесешь. Понял?

— Как не понять, — часто закивал Трисс. – Пойдем, — он приглашающе махнул рукой и тут заметил спящую мертвым сном в уголке Р'Нат. – Кошку разбудить? 

— Да пусть дрыхнет, — рассеянно отмахнулась редгардка. – Как продерет глаза, отведем ее к вам.