Глава 10. Тонкое искусство лжи. 

Люди такие странные, частенько думала Р'Нат, да и эльфы ничуть не лучше. Делают верные выводы, но при этом способны не заметить очевидного, пусть оно даже валяется прямо у них под ногами. Сложили уйму баек и глумливых историй про глупых хаджитов, только и способных, что целыми днями пожирать лунный сахар, а ночами – совокупляться со всем, что движется. Хаджиты поголовно тупы, уверяет людское мнение, ленивы и бестолковы. Они собственную задницу не в силах отыскать без посторонней помощи, подчиняются тому, кто громче на них рявкнет, делают лужицы по углам, неспособны чему-либо научиться и вообще являют собой ошибку Создателя. 

Однако и эльфы, и люди единодушны во мнении о том, что в Тамриэле не сыскать более ловких воров и удачливых торговцев, чем те же самые хаджиты. 

Мы так удачно притворяемся, ухмылялась про себя Р'Нат, а глупцы склонны верить тому, что лежит на поверхности. Вот и пусть прозябают себе в ошибочном мнении, пусть чешут языками и ржут, в тысячный раз пересказывая друг другу сальные истории про похотливых кошечек. А маленькая сметливая Р'Нат займется своими делишками. 

Которые шли так замечательно, что хаджитка вознесла краткое благодарственное слово Великой Матери, среди многих дел и хлопот не оставляющей попечением одну из тысяч своих непутевых дочерей. Глаза Р'Нат всегда были широко открыты, уши пребывали настороже, улавливая легчайший шепоток, ее разум бодрствовал, ненасытно пожирая и переваривая чужие речи. Знания, а не золото – вот что нынче движет миром. Чужие секреты, государственные тайны. Разузнай их, опередив прочих – и преуспеешь. За сведения, которыми нынче располагала Р'Нат, могли заплатить очень и очень щедро. А потому не следовало торопиться. Надо было тщательно все обдумать, принять решение и не ошибиться. Если она сможет осуществить свой план, то прежняя жизнь обернется дурным сном. Она станет богата и свободна. Уедет туда, где не бывает снегов и дождей, где только солнце и теплые морские волны. Где ей никогда не придется исполнять чужие приказы. 

Но это – в далеком будущем. Новости о Трусливом принце – неограненный алмаз, тщательно припрятанный в ее кошеле. Есть время мечтать и строить замыслы, а есть время исполнять то, ради чего она терпит лишения и рискует своей драгоценной шкуркой.

Свет солнца не проникает под землю. В Черном пределе время узнавали по истечению капель в клепсидрах, по мере сгорания толстых полосатых свечей и размеренному тиканью часовых механизмов двемерской работы. Р'Нат вдобавок полагалась на свои ощущения, уверявшие хаджитку, что идет уже третий день их пребывания в гостях у беглых Клинков, и шестой не то седьмой — Игрищ. Ужасно хотелось наверх. По ночам ей снилось голубое небо и яркое солнце. 

Халаг где-то пропадал. Несгибаемый альтмер Падшая Звезда внезапно проникся страстью к человеку-механикусу. Р'Нат улучила миг и проникла в их комнаты, ведомая нестерпимым желанием хоть одним глазком увидеть эдакое диво, достойное занесения в хроники. Нагляделась всласть, обеими ладонями зажимая рот и нос, чтобы не выдать себя громким хохотом. Верно говорили, нет ничего смешнее и нелепее, чем занимающиеся любовью меры и люди. Торчащие во все стороны неуклюжие руки-ноги, суматошное поспешное дерганье и такое зверское пыхтенье, будто они не развлекаются, а тащат в гору воз с камнями. 

Милуйтесь-милуйтесь, пока можете, мысленно пожелала им Р'Нат. Как выберусь отсюда, обещала она себе, первым делом отыщу сородича, который знает толк в деле постельных утех. Или даже двоих… нет, лучше троих! Буду кувыркаться с ними день и ночь напролет, и не стану вылезать из постели, чтобы поесть, ибо жажда моя велика и неутолима.

Среди множества обитателей Черного предела встречались и хаджиты, на Р'Нат никто не обращал внимания и не лез с дотошными расспросами, куда это она навострилась. Все занимались своими делами, а рыжая хаджитка, натянув на склоненную голову широкий капюшон и держась как можно неприметней, шныряла по запутанным коридорам и галереям. 

Проследив за Николеттой и ее чешуйчатым помощником, Р'Нат выяснила местоположение Зала Созерцания и озадачилась. Да, подле круглых створок не торчали бдительные караульные, но проникнуть внутрь на первый взгляд было почти невозможно. Массивные двери двемерской работы запирались изнутри на сложный замок. Пребывавшие при Всевидящем Оке дозорные отпирали зал только при смене наблюдателей или когда доставляли еду. Р'Нат обдумала возможность нападения на одного из тех, кто тащил котелки с горячей пищей, хмыкнула и решила, что обстряпает все куда ловчее и проще. 

Затаившись поблизости и подкараулив миг, когда рядом с залом никого не было, хаджитка метнулась к покрытым чеканной резьбой створкам тускло-золотистого металла. Отыскала узкую скважину для замка и, довольно пофыркивая, щедро плеснула в механизм бесцветной жидкости из глиняной узкогорлой бутылочки. Закончив, Р'Нат спряталась. Она набралась терпения, приготовившись ждать, и только едва пошевеливавшийся кончик хвоста говорил о том, как нелегко дается шустрой хаджитке полная неподвижность. 

Очередная явившаяся с провиантом четверка обменялась условным стуком с находившимся в Зале Созерцания, лязгнул замок… и ничего не произошло. До чуткого слуха хаджитки долетел хрустящий скрежет и встревоженные голоса, становившиеся все громче. Встроенный в толщу дверных створок механизм наотрез отказывался отпираться. Поспорив и до хрипоты наоравшись, перекрикиваясь с запертыми внутри дозорными, люди решили отправить гонца за Николеттой. Примчавшаяся редгардка несколько раз в раздражении пнула неприступную дверь, заковыристо выругалась и ушла. Вернулась она в компании с пожилым нордом, волочившим на спине здоровенный кожаный мешок, ощетинившийся острыми выступами. Норд уселся рядом с дверью, развязал горловину, извлек набор слесарных инструментов и принялся ковыряться в скважине, пытаясь исправить повреждение. Николетта какое-то время маячила у мастера за плечом, подавая советы, но вскоре неотложные дела призвали редгардку в другую часть Черного предела. Она ушла, прихватив с собой помощников. Норд корпел над двемерской механикой, и та не устояла – лязгнув, двери открылись, выпустив на свободу взволнованных и проголодавшихся наблюдателей. Мастер попытался запереть створки, но не преуспел: при повороте ключа что-то не срабатывало и засовы оставались неподвижными. Озадаченно почесав в затылке, умелец принялся откручивать пластины, скрывающие замок. Поврежденная дверь осталась стоять нараспашку, и со своего места Р'Нат различала тягучие отблески на вращающихся золотых дугах Всевидящего ока. 

Выждав для верности еще немного, Р'Нат осторожно извлекла из поясной сумки фарфоровую склянку, отвинтила крышечку и кончиком языка осторожно слизнула выступившую темно-лиловую каплю. Скривилась, дернув усами, и слизнула еще одну. С телом Р'Нат начали происходить какие-то странные изменения – она словно превращалась в живой хрусталь, обращаясь отлитой из тягучего стекла статуэткой. Теперь сквозь нее можно было разглядеть каменную стену и протянувшуюся вдоль нее жестяную трубу. 

Призрачная Тень, так именовалось это редкое зелье. Принявший его на некоторое время утрачивал телесность, становясь невидимкой. Требовалась большая аккуратность в перемещении, дабы кто-нибудь из окружающих не заметил диковинных эффектов преломляющегося света. На руку Р'Нат играло то, что в коридоре царила полутьма, а мастер всецело погрузился в противостояние с древним механиком, изобретшим хитроумный замок. Легко ступая и контролируя каждое свое движение, хаджитка просквозила мимо сосредоточенного норда, вступив в покой, наполненный золотыми и зелеными переливами Всевидящего Ока. Из наблюдателей в зале оставалась только женщина-данмер, бдительно следившая за перемещениями расплывчатых изображений на синеватой пластине лазурита. Подкравшись к ней, хаджитка стремительным движением прижала к лицу серокожей эльфийки остро пахнущую тряпицу. Данмерка сдавленно охнула, дернулась, безуспешно пытаясь вырваться, но быстро обмякла. Напрягая мускулы, Р'Нат продолжала поддерживать усыплённую женщину в стоячем положении. Если возившемуся с замком мастеру вздумается заглянуть в зал, он увидит обычную картину – наблюдателя за работой. Данмерку, которая сперва стояла, а затем для удобства присела в одно из колченогих кресел и малость наклонилась вперед. 

Косясь одним глазом на дверь, Р'Нат гибко опустилась на корточки и, сосредоточенно хмурясь, начала осторожно перемещать рычаги и вращать управляющие рукояти. Всевидящее око над ее головой плавно сдвинулось с места, некоторые из прозрачных линз и дисков поменялись местами. Из глубины лазурита постепенно проступили голова и плечи молодого мужчины, коротко стриженного и облаченного в форменный доспех имперского гвардейца со значком младшего легата. 

— Эй, — приглушенно окликнула Р'Нат. – Я здесь. Я Летящая стрела, слышишь меня? 

Силуэт имперца склонился ближе, подозрительно вглядываясь в пластину. Там, в зале под развалинами Устенгрева, он видел только внезапно обратившуюся к нему пустоту. 

— Позови Таросси, срочно! – зашипела Р'Нат. – Передай, стрела поразила цель. 

— Назовись, — решительно потребовал легионер. – И покажись, кто ты есть?

Невидимая хаджитка оскалилась, беззвучно рыча. 

— Идиот, я Летящая стрела, — терпеливо повторила она. – Мне нужен генерал Таросси. Немедленно. Ноги в руки – и пошел!

— Не указывай мне, что делать, — построжал гвардеец. – Генерал не обязан подпрыгивать и мчаться, высунув язык, невесть по чьему слову!

— Ты что, и впрямь полный болван? — не выдержала Р'Нат. – Значит, слушай сюда: я запомню твою мерзкую рожу. Память у меня крепкая и длинная. Представляешь, что вытворит с тобой начальство, когда узнает, что в тупости своей ты вынудил ждать полевого лазутчика? Завершишь свои дни в самом занюханном и отдаленном гарнизоне, начиная всякое утро с проклятий тому дню, когда дырявая память навсегда испоганила твою никчёмную жизнь! Живо, кому сказано!.. 

К несговорчивому младшему легату кто-то приблизился. Р'Нат увидела только смутные очертания человеческой фигуры. Видимо, было сказано что-то, вынудившее служаку злобно зыркнуть в сторону невидимого собеседника и отправиться на спешные поиски главы ордена Бдящих. Хаджитка проверила биение жилки на запястье обеспамятевшей данмерки – та пульсировала ровно и сильно. Таросси мешкал, и это заставляло Р'Нат с каждым мгновением нервничать все сильнее. Действие зелья подходило к концу. Данмерка могла очнуться от дурмана, в зал могла заявиться Николетта или ее подручные, а тот, кого так страстно желала увидеть Р'Нат, все не показывался. 

Наконец ее терпение было вознаграждено – лазуритовая пластина явила облик имперца средних лет, преждевременно поседевшего и с рубленым лицом, весьма подходящим для чеканки на памятных медалях и монетах. 

— Стрела, говоришь? – осведомился он, заглядывая в пустую пластину. – Которая из? 

— Ваба маасзи ладжито («Бегство разумнее битвы»), — прошелестела Р'Нат на языке своих сородичей, называя условленный пароль. 

— Рыжая, — без заминки опознал имперец. – Сказал бы, что рад тебя видеть, но ты, похоже, укрылась Призрачной Тенью. Докладывай. 

— Я нашла их, — хаджитка подобрала золоченый стилос и аккуратно вывела на лазурите ровную строчку символов. – Как мы предполагали, они скрываются в Черном пределе, в одной из заброшенных башен. Верховодят уцелевшие Клинки, их предводитель – Николетта. Та самая Николетта Яростная, которую вы поторопились схоронить. Их много, не меньше тысячи душ. Они крепко здесь засели, но бОльшая часть – не бойцы и разбегутся, лишь бы уцелеть. Павшая Звезда тоже здесь. Они рассчитывают убедить его принять участие в покушении на императора и советницу Катарию, но альтмер пока не дал согласия. У мятежников есть кое-что… вещь из коллекции Старков, которая может дать им неплохой шанс на успех. Клинки пытаются сорвать Игры, давая прибежище удравшим игрокам. Передайте своим людям, пусть будут начеку – тут фалмеров расплодилось как грязи. 

— Отлично, — размашисто кивнул Таросси. – Я всегда говорил, ты далеко пойдешь. Затаись и жди гостей. Они доберутся до вас приблизительно через полсуток, так что не дай покамест себя прикончить, — он хохотнул. – Молодцом, Рыжая. Я горжусь тобой. Мы все гордимся. 

Невидимая Р'Нат взъерошила шерсть за загривке и налегла на туго сдвинувшийся с места рычаг. Изображение Таросси пропало, данмерка зашевелилась, в точности просыпающийся после краткого внезапного сна человек. Торопливо оглянувшись, не оставила ли она по себе каких следов, хаджитка мягко затрусила к дверям. Протиснулась в щель между тяжелыми створками, едва не задев кончиком хвоста усердно трудящегося мастера, выскочила в коридор и бросилась наутек. Душа ее ликовала, беззвучно распевая победные гимны. Она победила. Никто не верил, даже Таросси сомневался, хоть теперь говорит обратное, но ей хватило упрямства настоять на своем. Она нашла тайное убежище заговорщиков и мятежников. Теперь остается только дождаться подхода отряда из Устенгрева и полюбоваться, как он выжжет подземелья дотла. 

Утро в Солитьюде началось с изрядной суматохи. Ручная сорока Ноктюрнал, любимица скайримского наместника, тайком проникла в Хмурый замок и вдоволь нашкодила в покоях императора. Слуга, явившийся наводить порядок в комнатах, заметил прыгающую на столе черно-белую птицу и отважно ринулся на злодейку, размахивая тряпкой. Сорока заметалась от стены к потолку, истошно голося во все горло. Вскоре по полу звонко разлетелись осколки случайно задетой вазы и грохнулся опрокинутый подсвечник литого серебра. Испуганная птица щедро наделала липких украшений на коврах, разметала бумаги и выпорхнула в окно. Под скорбные вопли слуги унося в клюве драгоценную добычу – похищенный малый перстень с личной печатью императора. Несшие дозор на стенах лучники, не разобравшись толком в ситуации, но поняв, что стряслась беда, дали залп по удирающей сороке. Проявив чудеса верткости, Ноктюрнал счастливо разминулась с десятком летящих стрел и сгинула промеж скопища острых башенок Синего замка. 

Улизнув от неминуемой погибели, сорока описала крутую дугу и, сложив крылья, влетела в распахнутое окно кабинета наместника. Шлепнулась на стол, выронив звякнувший перстень, и радостно застрекотала, подсовывая голову под руку Лофта. Наместник с величайшей охотой оторвался от изучения разложенных перед ним свитков. 

— Что опять стянула? – поинтересовался он, почесывая сороке горлышко. 

— Сокр-ровище! – бодро каркнула Ноктюрнал, для хозяина и близких друзей – просто Нона. – Сахар-рок!..

— Ты неисправима, — покачал головой Локи, разглядывая сверкающий перстень. – Жаль тебя разочаровывать, но эту красивую безделушку придется вернуть. 

— Кр-раса! – Нона попыталась выхватить кольцо из руки наместника. – Мой-мой-мой! 

— Вовсе не твой, — возразил Локи. – Не совестно, грабительница? Обокрала правителя страны, и еще хвастается. 

— Скайр-рим? – щелкнула острым клювом сорока. – Нор-рды? 

— Оно конечно, Скайрим для нордов, — согласился Лофт, — асе-таки — согласился Лофт, — атола и отправился возвращать перстень законо треща, Тита Мида. колечко все-таки императорское. Пойдем-ка, прогуляемся.

Но птица совершенно не желала быть изловленной и представленной пред гневным взором Тита Мида. Увернувшись от протянутых рук хозяина, Ноктюрнал вспорхнула на подоконник и, возмущенно треща, сиганула вниз. Ветер подхватил ее, и вскоре Нона обратилась быстро снующим пятном, угольно-черным среди белооперенных чаек. 

Локи Лаувейссон тяжко вздохнул, выбрался из-за стола и отправился возвращать похищенную собственность законному владельцу. На своем долгом пути по множеству лестниц и переходов он несколько раз останавливался: перекинуться словом с удачно подвернувшимся капитаном городской стражи Алдисом касательно состояния дел в столице; с Эрикуром, фактором Восточной компании – о последних ставках на участников Игрищ; с помощником дворецкого – о большом ужине нынешним вечером и совершенно неисполнимых капризах придворных дам императора… К тому времени, как Локи добрался до Хмурого замка, там воцарилась сдержанная паника. Упустивший коронную ценность слуга трясущимися руками ладил петлю, твердо вознамерившись повеситься на воротах Штормового бастиона. Побледневшие свитские метались туда-сюда, рыцари лязгали доспехами, готовясь разить неведомого врага, император сурово хмурил брови, Бдящие рвались искать заговорщиков.

Попытка Локи обернуть похищение кольца из преступления против трона в шутку не увенчалась успехом. Мид раздраженно рявкнул на наместника, приказав набить из бедной Ноктюрнал чучело. Локи в ответ предложил запечь сороку в пироге и резким мановением императорской руки был выставлен прочь. Он ничуть не огорчился царственной немилости. В этот прекрасный день ему совершенно не хотелось размышлять над запутанными делами Скайрима, а тянуло подняться на одну из галерей, откуда открывался вид на затянутый льдом залив и зимующие в солитьюдском порту корабли. 

Его любимое место оказалось занято. Чинно сложив руки в перчатках, на узкой скамеечке восседала закутанная в темно-лиловый плащ женщина. Заслышав шаги на скрипучей лестнице и признав наместника, она повернула голову, быстрым движением откинув на спину широкий капюшон с опушкой из белой куницы. Солнечные блики отразились от гладких, стянутых в тугой узел волос блекло-русого оттенка. Лицо дамы полностью скрывала маска тонкой черной кожи с золотым тиснением, в прорезях чуть поблескивали прищуренные глаза. 

— Господин Лофт, — голос женщины был мягким, струящимся, как шелк отличной выделки. 

— Леди Катария, — в тоне ей откликнулся наместник. – Могу я нарушить ваше уединение? 

— Почту за честь, — судя по интонациям, женщина улыбнулась. Незаменимая и преданная трону советница Катария, данмерка знатного рода, трагически обезображенная в боях Великой войны – и, как было ведомо только узкому кругу посвященных, смертное воплощение Принца Боэтии, владыки обманов. Живой сосуд, некогда носивший имя леди Араннелии, альтмерки-воительницы с острова Саммерсет, отважно сражавшейся против людей, но проигравшей. 

Локи смахнул тонкий слой снега с резных перил галереи и боком запрыгнул на них. Налетевший с моря ветер немедля затеребил свисающие края его плаща. 

— Мы так давно не виделись, — с неподдельным сожалением в голосе произнесла Катария. – Эти постоянные заботы и хлопоты… вопреки провинциальным сплетням, при столичном дворе так скучно. За столько лет мне не встретилось ни одного человека, способного задумать и осуществить достойную интригу. Бдящие вылавливают всякую мелочь, но это не то, совсем не то… Ты не представляешь, как там недостает тебя!

— Спасибо, мне и здесь неплохо, — откликнулся Лофт. – Свежий воздух, дикая природа, простые нравы, красивые девушки… Как я могу бросить этих несмышлёнышей на произвол судьбы, даже ради твоих прекрасных глаз и острого ума? Они сразу затеют очередную гражданскую войну или перегрызутся, сражаясь за корону Скайрима. Нет-нет, я не покину их. Кстати, все не выдавалось случая спросить – как поживает стадо твоих овечек? Сколько их уже набралось?

Леди Катария провела быстрый отсчет по пальцам:

— Ровным счетом девять, и каждый сполна наслаждается оставшимися годами жизни. Надёжные люди заботятся о том, чтобы они ни в чем не испытывали нужды, окружающие уважают их за победу в Играх. Их не коснется бедность, болезни или преждевременная кончина. Мои дорогие победители! – она изящным движением сложила ладони в подобии молитвенного жеста, проворковав: – Я так горжусь каждым из них. Они идеальны!

— И совершенно не подозревают о своем истинном предназначении, — хмыкнул Локи. – Жемчужины для твоего ожерелья. Ступеньки к будущему трону. Жертвенные овечки на алтарь во имя твое. Сколько еще душ осталось собрать для совершения церемонии, пять или шесть? Если победит альтмер, чьим воплощением ты его объявишь – Гирцина-Преследователя или Мерунеса-Разрушителя? 

— Мерунес был идиотом. Он не заслуживает такого симпатичного воплощения, — надменно вздернув подбородок, заявила Катария. – Все, на что достало его скудного воображения – заполонить прекрасный Тамриэль армиями демонов. Ну, и чем закончилась его попытка завоевать мир? Несколькими разрушенными городами и крепким пинком по самолюбию Мерунеса. От которого он до сих пор не оправился, — она тихонько захихикала под маской. — Да, мой план рассчитан на несколько десятилетий, но зато ни единая живая душа не заподозрит божественного вмешательства. Люди и меры сделают все собственными руками, а я… я ведь только даю советы, правда? К которым можно прислушиваться, а можно и пропускать мимо ушей. Выбор за вами. Выбор всегда за вами. Я же не виновата, что из двух возможных путей люди всегда выбирают наихудший? 

— Какая ты коварная, — подольстился Локи. 

— И безумно одинокая, — кожаная маска лишила Катарию возможности пользоваться традиционным оружием женщин, игрой взглядами и многообещающими улыбками. Она нашла выход, придав небывалую выразительность свой жестикуляции. Дрожащая тонкая рука взметнулась в исполненной трагичности мольбе и тут же обессиленно упала. – Ты единственный, кто понимает меня. Но уже который год ты упрямо отказываешься переехать в столицу, чтобы скрасить мое одиночество! 

— А сплетни? – напомнил Лофт. – У меня в ваших столицах и так не самая лучшая репутация. 

— Когда-нибудь это завершится, — леди-советница поднялась со скамьи, тщательно оправив складки платья. – У нас будет шестнадцать победителей и несметное количество плененных душ, мы проведем ритуал и исполним задуманное. Никто не сможет вмешаться, никто не помешает нам. Ведь никто ни о чем не догадывается. Ни здесь, на земле, ни там, в небесах. 

— И мы будем вместе, — подхватил Локи, спрыгивая с пошатнувшихся перил. – Навсегда. 

— Конечно, навсегда, — охотно согласилась Катария. Что-то случилось с ее голосом – только что он тек нежными переливами, теперь же его тембр больше подходил молодому мужчине. – Мне так тебя не хватает, — ее взметнувшиеся руки легли на плечи наместника. Глаза в узких прорезях маски призывно мерцали. Локи понятия не имел, каков был нрав леди Араннелии, но захвативший теперь ее тело и разум Боэтия всегда был безмерно охоч до удовольствий плоти. К сожалению, в столице советница Катария была вынуждена строго блюсти образ дамы, далекой от любых связей, а ее единственный союзник обитал в Скайриме. Она и хотела бы чаще навещать его, да случаи отправиться на север выпадали так редко... 

Оттого Катария была полна решимости хоть немного возместить себе месяцы вынужденного целомудрия. Локи едва успел отмахнуть рукой, вычертив в морозном воздухе слабо искрившийся голубым символ заклятия невидимости. Исподволь шелестящие слухи о подозрительной близости с императором вовремя пресекаются Бдящими, но какой полыхнет скандал, если кто-нибудь из обитателей Хмурого замка случайно узрит наместника Скайрима задирающим юбки безупречной леди Катарии! Норды – люди бесхитростные, открытые и совершенно не способные хранить секреты. Свидетель тут же помчится в ближайший трактир и радостно поведает в подробностях всем встречным-поперечным о том, как господин Лаувейссон охаживал столичную гостью. Вот так, а потом еще вот эдак. И холод им нипочем, и стылый ветер с моря!..

Тело Катарии под множеством нижних юбок было гладким и горячим. C телом альтмерки у них тогда все вышло безупречно. Локи надеялся сохранить и прекрасное лицо леди Араннелии, но потерпел неудачу. По ходу вселения божественного духа упрямая эльфийка сопротивлялась до последнего, не желая уступать место захватчику. Лицо получилось бесформенным и перекошенным в застывшем вопле ужаса, черты наезжали друг на друга. Попытки Локи подправить дело с помощью магии и личины фальшивого заклятия не удались – отчего-то заклятие не желало удерживаться и спадало. Пришлось заказать у мастера спасительную маску и сочинить трогательную историю о обгоревшем лице советницы Катарии. В общем, Лофт ничуть не рвался снимать с женщины маску, да и зачем? Ему всего лишь нужно добраться до расщелинки промеж ее ног и убедить даму в том, что никого лучше ей не найти. 

Они как раз близились к бурному финалу, когда внизу, наискосок через пустынный двор пронесся один из писцов наместника. Сопровождали его две личности мрачно-сосредоточенного вида, которых Локи уже приметил среди Бдящих императора. Озираясь по сторонам, почтенный господин жалобно выкликал его милость Лаувейссона, заклиная наместника поскорее объявиться, ибо у генерала Таросси есть до него важнейшее дело, не никак терпящее отлагательств. 

Между Таросси с его делом и неудовлетворенной Катарией Локи все-таки выбрал даму. Лишь различив ее глубокий довольный вздох, он позволил себе отстраниться, нежно пробормотав в острое ушко:

— Пойду узнаю, что у них стряслось. Таросси в своем упрямстве не угомонится, пока не перевернет мой город кверху дном… 

Советница расслабленно кивнула. Локи оставил ее, укутанную защитной пеленой невидимости, и, нарочито громко хлопнув дверями и стуча каблуками по обледенелым ступенькам, скатился вниз, окликая гонца:

— Я здесь!

Глава Бдящих встретил наместника коротким и не слишком-то уважительным кивком, с ходу перейдя к делу:

— Мне нужны ваши люди. 

Локи вопросительно вскинул бровь:

— Для какой надобности?

Ответом ему стало раздраженное фырканье, очень похожее на ворчание разъяренного кабана. Таросси явно ожидал, что наместник промерзшего Скайрима встанет по стойке смирно и почтительно осведомится, сколько именно воителей потребно всесильному старшине грозных Бдящих, а также к какому сроку их необходимо представить. Но Лофт совершенно не торопился мчаться исполнять приказание столичного гостя, и генералу сквозь зубы пришлось ответить:

— Мой лазутчик среди игроков прислал весточку. Он проник в логово мятежников, бывших Клинков – тех, что засели в двемерских подземельях Черного предела. Они намерены сорвать Игры… и в безумии своем, кажется, затевают штурм города с целью убить императора. Мои люди, к сожалению, не обладают опытом сражений под землей. Потребуется сотня, а лучше две толковых бойцов, которые не дрогнут перед двемерскими пещерами, спустятся вниз и железной рукой наведут порядок. Причем сделают это быстро и незаметно. Мы спустимся через туннели под Устенгревом… Так найдете людей?

— Мне надо подумать, — невозмутимо откликнулся Локи. Думал он, впрочем, быстро, прокручивая в уме вероятное развитие нескольких ситуаций. В своих планах они с Катарией приняли в расчет и Черный предел. Советница полагала, что надо опасаться внезапно явившейся на поверхность лавины разъяренных фалмеров. Локи больше тревожился за то, что у кого-нибудь хватит ума или неосторожности поджечь огромные угольные пласты – и тогда Скайрим за несколько лет задохнется в чаду и пепле. А тут, извольте видеть, скрывающиеся Клинки. Очень остроумно. – Говорите, покушение на императора? Это ужасно. Конечно же, наш долг – сделать все, дабы предотвратить его. Чем же я могу помочь вам? – он приложил палец к подбородку. – В Солитьюде есть неплохая городская стража, но они нужны в городе, на случай штурма или обороны. Мою личную гвардию составляют всего десять человек… но зато у нас есть Соратники. Отличные парни, вольный наемный отряд с историей от времен Исграмора. Немного помешаны на идеях личной доблести, но, думаю, охотно согласятся поддержать вас. Двести человек, говорите? Их обычная цена – пять дрейков в день на человека, ваш поход займет два-три дня… стало быть, готовьте три тысячи септимов. 

— Что? – вытаращился Таросси. 

— Три тысячи полновесных септимов, — повторил наместник. – И то лишь потому, что у города договор с Соратниками, и мы совершенно безвозмездно позволили им разместиться в старом поместье «Высокие шпили». Иначе они содрали бы с вас все десять, и не поморщились. 

— Но жизнь императора в опасности!..

— Это Скайрим, — развел руками Локи. – Понимаю, наши традиции кажутся вам, человеку приезжему и столичному, несколько диковатыми. Но здесь так принято. Хочешь кого-то нанять, неважно, шлюху или солдата – плати вперед. Хочешь, чтобы за тебя отдали жизнь – гони монету. А раз речь идет о расправе над злоумышленниками во имя императора – платите вдвойне. Вы же хотите, чтобы за императора сражались лучшие, которые не предадут и не отступят? 

Таросси побагровел и пошел лиловыми пятнами, намереваясь то ли выхватить меч из ножен и срубить голову нахальному наместнику, то ли разразиться речью о том, сколько почетно бесплатно сразиться во имя Империи. Остановило его только скучающее выражение лица Лофта. Тот не собирался ни уступать, ни торговаться. Он предложил свои услуги и назвал их стоимость. Не нужно – справляйтесь сами. Тут вам не блистательная столица. Тут суровый край Скайрим, где все имеет свою цену. 

 — Ладно, — с ненавистью процедил Таросси. – Три тысячи. Но чтобы через два часа ваши Соратники в полном вооружении стояли у Нижней сторожевой башни и были готовы быстрым маршем пройти до Устенгрева. У них хотя бы лошади найдутся? Если нет, одолжим. 

— Лошади – это хорошо, — согласился Локи. – Договорились, через два часа у выхода из города. Позвольте откланяться. 

Выйдя из покоев, отведённых императорской охране в Хмуром замке, Локи немедля развил бурную деятельность. Гонец с наскоро чёркнутой запиской помчался в «Высокие шпили», к Вигнару Серогривому. Локи не сомневался, что магические слова «три тысячи золотых» и «Черный предел» окажут на почтенного воителя нужное воздействие, и к нужному сроку две сотни отборных головорезов будут ожидать у городских стен. Забавно выйдет, если надутый важностью бурдюк Таросси вздумает отдавать приказы Соратникам. Они подчиняются только своим командирам, а Вигнар наверняка смекнет поставить над отрядом самого упрямого и несговорчивого. Скажем, Ольфинну или своего племянника Торольда... 

 Стремительно шагавший через просторный двор Синего замка наместник неожиданно сделал резкий поворот через левое плечо и вместо лестницы парадных дверей направился к входу в бывшее крыло Безумного Пелагия, ныне отведенное под архивы и склады Восточной компании. Пройдя мимо занятых работой клерков и торопливо кланявшихся приказчиков, господин Лаувейссон удалился в задние помещения, где ловко юркнул в неприметный узкий коридор. Пройдя по нему, Локи уткнулся в тупик, завершавшийся давно заколоченной дверью. Пошарил по каменной стене, надавив немного выступающий кирпич – и створка быстро и беззвучно распахнулась ему навстречу. 

За секретной дверью начиналась поднимавшаяся наверх винтовая лестница. Она выводила в небольшую комнатку с низким потолком, обставленную в духе обычнейшего жилья нордлингов – массивный стол, широкая кровать из горбыля, накрытая полосатыми пледами, камин и подвешенный над ним медный котелок. Пара масляных фонарей на стенах и толстые свечи на столе придавали комнатушке обжитой и уютный вид. 

Единственным обитателем уединенных покоев был молодой норд весьма крупного телосложения. Он валялся на кровати, рассеянно подкидывая над собой и ловя то за рукоять, то за лезвие короткий широкий кинжал. Заслышав шаги, лениво перевел взгляд на дверь.

— Подъем, Тор! — скомандовал Локи, ураганом врываясь в маленькое царство полудремы и полутьмы. — Я подыскал тебе достойное занятие. Нечего тут задницу отлеживать. Давай-давай, поднимайся! 

Светловолосый и светлоглазый норд, носивший короткое и звучное имя Тор, нехотя сел и, чуть склонив голову набок, уставился на наместника. 

— Нашим дорогим гостям из столицы не сидится на месте. Господа Бдящие вздумали поохотиться на мятежников, — пошарив на столе, Локи наткнулся на непочатый кувшин с медом и зубами вытащил пробку. – Да не где-нибудь, а в Черном пределе. Мое живое воображение тут же нарисовало жуткую картину, как их там потрошат в мелкое крошево. По доброте душевной я попросил Соратников приглядеть за ними. Ты отправишься с Соратниками, — он отхлебнул из горлышка и сдавленно закашлялся. — Нечего хмуриться! Мне нужен свой человек среди этих чокнутых наследников Исграмора! 

Тор скривился и выразительно отчеркнул большим пальцем поперек горла. 

— Без необходимости резать никого не надо, — подумав, решил Локи. – Просто будь начеку и смотри в оба. Слушай, не мне тебя учить, как быть, когда все дерутся со всеми! 

Тор утробно фыркнул через нос и поднялся. Стоя, он на голову возвышался на наместником Скайрима, едва ли не вдвое превосходя Локи по ширине плеч. Для столь крупного человека Тор производил на удивление мало звуков – двигался легко, так что дощатый пол не скрипел под его ногами, и с момента появления гостя в его обиталище не произнес ни единого слова. 

Тор Безотчий, как его звали обитатели Солитьюда, уже несколько лет был личным телохранителем-хускарлом наместника Лаувейссона. Телохранителем преданным, суровым и удивительно молчаливым – по той причине, что он вообще никогда и ни с кем не разговаривал. 

Хускарл Тор был немым. С рождения, как говорил взявший его на службу Локи. Тор общался только жестами – прибегая при необходимости к помощи кулаков и боевого молота. Последний, как уверяли очевидцы, обладал поразительной способностью победно завершать любой спор или заварушку с участием Тора. 

 Локи весьма ценил своего телохранителя. Настолько, что постарался убрать с глаз столичных гостей на время их визита. Во избежание лишних вопросов и роковых случайностей. Обреченный на безвылазное пребывание в четырех стенах Тор скучал и маялся. Небольшая прогулка за пределами города ему не повредит, рассудил Локи. Соратники давно знают молчаливого хускарла и не станут возражать против его присутствия в рядах, а люди Таросси примут Тора за одного из скайримских воителей. Пусть проветрится. 

Тор собирался, вытаскивая из сундука части своего доспеха, а Локи неотрывно глядел в его широкую спину. Вот она, его маленькая личная тайна. Через несколько дней император и Катария уедут, а Тор останется. Вернется на свое место справа от трона наместника. И будет оставаться там еще несколько лет – пока их с Катарией рискованный план не будет доведен до конца. 

А потом… Кто может знать, что случится потом, в великий день, когда будут принесены собранные жертвы и произнесены нужные заклятия? Зачем загадывать на будущее, если можно жить сегодняшним днем, ведя тонкую, полную опасностей и искушений игру с огнем?