Глава 4

Следующие два месяца Мишка помнил смутно. События мелькали, сменяя друг друга. Скромные похороны матери, на которые пришли только бабушки-соседки, одна за другой операции Мотьки, ежедневные поездки к нему в больницу, работа в смену и расходы, расходы, расходы…

Когда Матвея, наконец, выписали, Мишка не сразу узнал брата, хоть и видел его в больнице почти каждый день. Из уверенного в себе парня он превратился в своё подобие, жалкую тень себя прошлого. Удар бутылкой по голове не прошёл даром, Матвей почти полностью ослеп. На его изувеченном жутким порезом лице поселились очки с толстенными линзами, сквозь которые он подслеповато щурился в попытках рассмотреть ставший чужим для него окружающий мир.

После того, как стало понятно, что Матвей не сможет полностью оправиться после произошедшего, братья приняли решение вернуться   жить домой, в свою квартиру, хоть и было страшно оставаться там, где умерла мама, где так пострадал Матвей. Но работать теперь мог только Мишка, а его заработка не хватало и на съём жилья, и на лекарства брату, да и долги уже накопились за это время приличные. Так что выбора у них, собственно, никакого и не было. Мишка за неделю привёл квартиру в более-менее пригодный для жилья вид, отмыл следы крови, убрал последствия многолетних пьянок, отскрёб санузел и кухню.  И братья перебрались в дом своего детства.

*****

Мотька был дома один, когда в дверь позвонили. Он, не спрашивая, открыл. На пороге стоял невысокий щуплый мужчина с потрёпанным чемоданом в руках. Он поставил его на пол и протянул руки к Мотьке, пытаясь того обнять.

- Вы кто? Чего нужно? - отшатнулся от мужика Мотька.

- Сынок, ты что, совсем-совсем меня не узнаёшь? Я же папка твой!

-Ээээ…- недоумённо протянул Мотька, силясь рассмотреть визитёра сквозь очки.

Отца он не помнил. После его ухода из семьи мать уничтожила всё, что так или иначе напоминало о нём, не оставив даже ни одной фотографии. Отец же все эти годы никак себя не проявлял, он ни разу не пришёл к сыновьям, ни разу не поздравил с днём рождения или с новым годом, не говоря уже об алиментах или подарках. И вот так вдруг объявился на пороге их с Мишкой квартиры.

- Простите, но я вас не знаю! – Мотька захлопнул дверь прямо перед носом мужчины. Он прислонился к двери и облизнул пересохшие губы, сердце гулко бухало в груди.

Его размышления над «Что же делать?» прервал настойчивый звонок в дверь. Мотька попытался заглянуть в дверной глазок, скривился в раздражении, не увидев ничего, и глухо спросил:

- Кто?

- Это же я, твой папка! Что же ты меня за дверью держишь?

- Я не знаю вас! Уходите, а то я полицию вызову!

- Сыночек! Как же полицию? На родного отца и полицию?

- Уходите! – дверь он не открыл, этот непонятный человек не внушал ему доверия.

Тихо уйдя в гостиную, Матвей залез с ногами на диван и набрал Мишку.

- Мишико́! Тут такое дело! Да не волнуйся ты так, всё нормально у меня, цел, жив и почти здоров! Мишико́!.. Да дай же мне сказать! Тут вроде как отец нарисовался. Какой-какой... Наш с тобой родной папаша… Не, я его не впустил, конечно! Зачем он нам нужен-то? … Не, не уходит, под дверью всё ещё топчется. Я звоню предупредить тебя, чтоб ты не пугался, если он не уйдёт. Да чего ты приедешь-то, зачем? Работай спокойно. Я сам справлюсь. Если что, полицию вызову. Всё! Успокойся! Всё хорошо!

Звонки продолжались ещё некоторое время, но Матвей больше не подходил к двери. Он улёгся на диване в гостиной, надел наушники, включил аудиокнигу и полностью растворился в её замысловатом фэнтезийном мире.

Мишка вернулся домой поздно вечером, под дверью уже никого не было, он открыл дверь своим ключом и вошёл в тёмную прихожую. Матвей ещё не спал, на шум он вышел из спальни.

- Мишико́! Ты поздно сегодня, я уже волноваться начал.

- Ай, гости засиделись. Кое-как выпроводили, – Мишка скинул обувь, убрал её в обувницу, сразу прошёл в ванную, стягивая на ходу футболку. – А ты чего до сих пор не спишь?

- Да что-то не идёт сон. Всё думаю про отца. Знаешь, я же совсем не помню его, может, это и не он вовсе. Может, бандит какой, – Мотька стоял у двери ванной и смотрел, как Мишка закинул футболку в стиральную машинку, отправив вслед за ней и носки.

- Я тоже не помню его, только смутный образ и всё. Странно, да?

- Мелкими были, вот и не помним, – Мотька пожал плечами. –  Ладно, ты мойся, ешь, я там макароны приготовил, как бы по-флотски, а я спать.

Утром звонок в дверь разбудил парней довольно рано.  На сей раз открывать отправился Мишка, сонно потирая глаза.

- Кто? – сурово спросил он, пытаясь заглянуть в глазок. Но стоящий за дверью человек был слишком близко, и рассмотреть его не удалось.

- Это я, Алексей, – чуть замявшись, незваный гость добавил, – твой отец.

Мишка мгновенно проснулся.

- Кто там, Мишико́? – Матвей выглянул из спальни

- Он опять пришёл.

- Отец?

- Да.

Мотька, чуть помятый со сна, пытался попасть ногой в запутавшиеся штанины домашних шортов. Мишка подошёл к брату, помог распутать коварные шорты, оделся сам и направился к двери, в которую так упорно звонил этот так называемый отец.

- Миш! - с беспокойством окликнул его брат. - Ты что, его пустить хочешь?

- Нужно же узнать, что ему нужно!

Мишка резко открыл дверь. Его глаза распахнулись в изумлении. Перед ним стояла его собственная копия, постаревшая, замызганная, но тем не менее легко узнаваемая копия.

- Вот, сынок, я приехал! – торопливо заговорил мужчина – Я как узнал, что мамка-то наша того, так всё бросил и сразу к вам примчался! Как вы тут, одни-то?

- Ты зачем приехал? - Мишка оторопело смотрел на отца.

- Как зачем? - тот отодвинул Мишку в сторону и вошёл в квартиру. - Мамка-то померла! А я ж наследник! Вот, приехал на наследство посмотреть, ну и вас заодно проведать.

Мужчина, более не стесняясь, сбросил в прихожей грязные драные башмаки, некогда бывшие кедами, и, подхватив чемодан, прошёл на кухню. Мишка и присоединившийся к нему Мотька проследовали за ним.

- Какое наследство? – не понял Мишка.

- Да, какое? -  поддакнул Мотька.

- Как же это, какое? – мужчина поставил чемодан на стол, раскрыл его. – Мы ж с мамкой-то женаты были, – тут он задумался, пошевелил губами, – почти двадцать пять лет! Душа в душу! Как один день! – он вернулся к чемодану. Поверх каких-то застиранных маек и трусов лежала початая бутылка водки. Он обрадовался ей, как ребёнок конфете, достал и торжественно водрузил на стол. Закрыл чемодан и пинком загнал его под стол.

- Мииишкааа, – растягивая гласные, как бы пробуя на язык имя сына и удостоверяясь, что он правильно угадал, кто из парней Мишка, а кто Матвей, произнёс мужик, – давай стаканы и это, ну, закусь организуй!

Мишка было дёрнулся к подвесному шкафчику над мойкой, но остановился.

- Как женаты? Какие двадцать пять лет?

Отец махнул рукой.

- Ай, с вами каши не сваришь! – он по-хозяйски достал стакан из шкафа, из холодильника вытащил литровую банку огурцов и поставил всё на стол. – Ну, тогда я один! – он плеснул в стакан водки и одним махом выпил, крякнул, занюхал огурцом.

Мотька молча наблюдал за происходящим, потом толкнул Мишку в бок и прошептал:

- Может полицию вызовем?

- И что мы им скажем? – так же шёпотом ответил Мишка.

- Да, сынок – вмешался вновь обретённый отец. – Что вы им скажете? Что отца родного хотите на улицу выгнать?

- Да какой ты нам отец? – одновременно возмутились братья.

- Родной! - философски произнёс папаша и налил ещё водки в стакан.

Мишка потянул Мотьку в гостиную.

- Идём, обсудим всё.

Парни вышли из кухни и прикрыли за собой дверь.

- Моть, мне на работу скоро, а тут этот. Что делать-то?

- Мишико́! Я справлюсь! Ну не выгонять же его в самом-то деле.

На том и порешили.