Дом шестнадцать, квартира двадцать три. Я уже выезжал на этот адрес. Тогда хозяева наняли сиделку для полоумной старухи. А эта сиделка оказалась ещё более полоумной. Закрылась в квартире и бухала там по-чёрному. Дверь открывать отказывалась, орала, что хата её и даже ментов вызвала, дескать, в квартиру ломятся уроды какие-то, то есть мы. Тогда её быстренько повязали, но дело на том не закончилось. Бабку-то из квартиры убрали, а сиделка снова там поселилась. Соседа за пузырь наняла, тот через балкон перелез, и ей квартиру открыл изнутри. Она там с месяц жила, пока хозяева не надумали квартирантов пустить. Тогда пришлось просто внутреннюю защёлку сломать.
– Она замки поменяла, – пояснила миловидная женщина – хозяйка квартиры. – И снова думает, что там живёт. А там бабушка…
– Опять бабушка? – уточнил я.
– Мы её из клиники забрали, медсестричку наняли, хорошая такая девочка. А тут эта явилась, медсестру нашу выгнала, дочерью бабушки представилась. Я так боюсь, что она с бабушкой что-нибудь сделает, – женщина всхлипнула.
– Сейчас открою.
Возле квартиры уже стояли менты и Женька. Я достал отмычки. Замок оказался самым простым, дешёвым. Вскрыл так быстро, будто работал на скорость. Хоть медаль мне вручай.
Первыми в квартиру вошли менты, выволокли рыжеволосую тётку лет пятидесяти в полувменяемом состоянии. Она отбивалась из последних сил и орала так, будто её в мясорубку засунули.
Хозяйка квартиры вцепилась в мою руку.
– Можете со мной пройти? Мне так страшно, что с бабушкой что-то не так.
Я вздохнул, но согласился. Хотя тоже не особо люблю на трупы смотреть. И ещё меньше люблю утешать кого-то. Из меня неважная подушка для слёз получается, грубая и неотёсанная.
Но старуха оказалась в норме. Её разум пребывал уже в том состоянии, в котором иллюзорная реальность полностью замещает объективную. Старушка что-то лепетала о том, что муж её заходил, о внуках и блинах, которые она испекла. Ага, как же, испекла она. Бабулька и до туалета самостоятельно дойти не может, какие уж там блины. Но её внучка успокоилась и посмотрела на меня с благодарность. А затем протянула мне плату за вызов.
Я собрался уже уходить, но тут сиделка, видимо, вырвавшись из лап блюстителей закона, ворвалась в квартиру с криками:
– Я хочу забрать кота!
– У вас есть кот? – спросил я у хозяйки.
Та отрицательно помотала головой.
Я попытался задержать сиделку, но тётка оказалась не робкого десятка. Сходу врезала мне в живот кулаком и закрылась в ванной. За ней влетели двое ментов, затарабанили в дверь.
– Я только заберу кота! – слышалось из ванной.
– Могу выбить дверь, – предложил я хозяйке.
Но мои услуги не понадобились. Дверь открылась сама, а рыжая баба вышла из ванной с видом победительницы, держа на руках кота. Серенького. С пятнышком на лапке.
– Это мой кот! – выкрикнул я.
Точнее, сказать хотел совсем не это. Имел в виду, что знаю этого кота, видел на фотке. И цыганка про него говорила. А вышло совсем бредово.
Менты снова скрутили тётку, на этот раз заковали в наручники, а кота торжественно вручили мне. И что, спрашивается, мне теперь с ним делать?
– Правда, ваш кот? – удивлённо спросила хозяйка.
Животное вцепилось в меня мёртвой хваткой, запустило когти в куртку так, что оторвать теперь его от меня можно было только вместе с одеждой.
– Почти. Знакомый кот. В общем, не знаю. Наверное, мой, – объяснения вышли бредовыми, но иных я придумать не успел.
Я поспешил покинуть квартиру, пока за мной ещё какая-нибудь хрень не увязалась. Женька всё ещё стоял на лестничной клетке.
– А ты зачем вообще на этот вызов поехал? – спросил я у него, когда мы спускались по лестнице. – Не твой же профиль. Серёга где?
– Да вышел покурить и пропал. Не знаю, телефон вне зоны. Чертовщина какая-то. А ты зачем кота украл?
– Я не крал, – ответил и пожал плечами, потому что сам не знал, зачем забрала этого кота.
Машина Серёги стояла у подъезда, а вот его самого не было. Я вытащи мобильник, осторожно придерживая одной рукой котяру, набрал номер. Абонент, в самом деле, оказался не абонент.
– И что делать? – спросил Женька.
Вопрос был риторическим. Я понятия не имел, что ему ответить.
– Ты не знаешь, случаем, где тут заброшенный недострой? – вместо ответа спросил я.
– Знаю, – ответил он. – Где пустырь, слева, там ещё деревья такие здоровые, их не успели попилить. Вот за ними увидишь сразу. А с Серёгой что делать?
– Забухал, может, – пожал я плечами. – Знакомых встретил и свинтил, – я отдал ему половину денег, что дала мне клиентка. – Иди в контору к Михалне, скажи, что Серёга… ну, не знаю, ногу подвернул или ещё чего. Придумай, короче.
– Ладно, – каким-то безвольным голосом произнёс он и пошёл к машине.
Я же со всех ног помчался в сторону пустыря, прижимая к себе кота. Я быстро пересёк двор и оказался на пустыре. С одной стороны виднелись горы, похожие на двух гигантских каменных слонов. Меж них протекает узкая речка, впадающая в озеро Зааннур, что за горами. Говорят, если смотреть с другого берега озера, можно увидеть, как слоны пьют воду, но сам я никогда этого не видел – мешал высокий забор. Да, по ту сторону находится зона. И я там сидел.
Я повернул в противоположную сторону от гор к высоким тополям, которые так и не успели срубить, дабы возвести ещё одну новостройку. Пройдя меж деревьев, я едва не свалился в овраг, но зато сразу увидел заброшенный недострой. Апокалиптический вид. Строение успели возвести лишь наполовину, но выглядело оно так, будто бы ракетой снесло крышу. Стены исписаны граффити, а кое-где виднелись обгоревшие балки. Видать, тут кто-то успел развести неплохой костёр. Мерзенькое местечко. Холодок прошёл по телу, когда я представил, как шастал тут тощий Димка. Ведь если он сам не вернулся, я обнаружу только его труп. Хотя, может, не было его здесь? Девчонка могла ошибиться…
Я гнал от себя гнусные мысли. Я просто обшарю эту заброшку и, скорее всего, ничего не найду. Нет, не мог он сюда сунуться. Димка осторожен и даже немного трусоват. Чтобы ночью в одиночку сюда залезть, он должен был стать кем-то другим. Например, мною.
Кот жалобно мяукнул, когда мы с ним спускались в овраг. Под ногами хлюпало, ботинки скользили по мокрой листве. Тут почти болото образовалось, того и гляди ухватить за ногу трясина и затянет в грязевой омут.
Но нет, нам с котом удалось преодолеть овраг, выкарабкаться, цепляясь за корни деревьев. Точнее, я цеплялся за корни, а кот за меня. Вот так мы и добрались до заброшенной постройки.
От руин веяло холодом. Таким неестественным, почти могильным холодом. Я даже поёжился, а кошак ещё крепче впился мне в куртку и даже зашипел.
– Мне тоже здесь не нравится, но мы только посмотрим, что там внутри, и я тебя заберу, – пообещал я коту.
Чем ближе мы подходили к зданию, тем труднее давались шаги. Словно сам воздух сделался густым и колючим, как кусты малины. Пространство сопротивлялось, явственно давая понять, что мне здесь не рады. Я ненавижу этот район, но по сравнению с этим местом новостройки – просто идеальное жилище.
На меня нечасто накатывает такая иррациональная неприязнь. Обычно я не особо чувствителен. Подумаешь, заброшка. Что я заброшек, что ли, не видел? Но нет, в этом несбывшемся детском садике было что-то настолько неправильное, что сознание не умело этой неправильности уловить. Лишь в смутных ощущениях передавало мне только одну мысль – уноси ноги.
Но я не слушал свой внутренний голос. Вошёл в тёмный проём того, что должно было стать дверью. Внутри пахло сыростью и гарью – само по себе сочетание странное. Несмотря на то, что снаружи царил день, внутрь свет будто бы вовсе не проникал, хотя я чётко видел светлое небо в оконных проёмах, не обзаведшихся ни рамами, ни стёклами.
Придерживая кота левой рукой, право полез в карман и достал телефон. Включил фонарик и поводил по сторонам, чтобы осмотреться. Чёрные стены не то обгоревшие, не то специально выкрашенные, окружали со всех сторон. Даже кирпичной кладки не видно, хотя я сильно сомневался, что стены тут хоть кто-то штукатурил. Совершенно ровные чёрные поверхности.
Под ногами хрустели листья, палки и какой-то мусор, а шаги эхом разносились по коридорам.
На первом этаже не хватало перегородок, строители успели возвести только несущие стены. Мне довольно быстро удалось обойти все закутки, но Димку я так и не нашёл. Вообще никаких следов чьего-либо недавнего пребывания не обнаружил.
Возможности добраться до второго этажа, точнее, того, что должно было стать вторым этажом, я придумать не смог. Лестницу просто не успели возвести. Конечно, мальчишки могли ещё каким-нибудь путём туда забираться. Например, из дома принести верёвку, перекинуть через балку под потолком первого этажа, а потом влезть в проём, ведущий на второй. Но если бы Димка залез наверх, то осталась бы верёвка. Или как он ещё туда мог влезть? Вообще, присутствие человека всегда оставляет следы. Если б тут тусовались подростки, остались бы окурки, пивные банки, обёртки от жевачек да хотя бы просто следы. На улице грязно, я и сам оставлял за собой коричневое месиво – как в говне потоптался после этого оврага. Но то были единственные следы.
Напоследок, я решил обойти округу. Двинулся в противоположную сторону от оврага, набрёл на стихийную свалку. Но и здесь – ничего…
Кот вдруг зашипел, вцепился когтями в крутку и заорал так истошно, будто его пополам разрезало. Он задёргался, впился зубами мне в кисть, и я разжал руки. Кошак тут же соскочил на землю и рванул обратно к недострою.
Я огляделся по сторонам. Ни собак, ничего такого, что могло бы напугать кошана, не увидел. Из ладони сочилась кровь и так больно стало, будто кошара мне кости переломал. Кровь капала на кучу мусора, растекалась лужицей у ног. Сильно прокусил, зараза.
– Кот! – крикнул я. – Ты куда, кот?!
Руку засунул в рукав и двинул обратно к заброшке.
Что-то переменилось. Я вошёл внутрь и ощутил запах гари. Пахло вовсе не так, как будто здание давно обгорела, а будто едва затушили костёр. И ещё пахло серой. Я даже усмехнулся, портал в ад, что ли, тут разверзся? Но не успел обдумать всё это, как вдруг меня сбили с ног.
В затылке ныло, потолок надо мной кружился.
– Саня? – послышался голос откуда-то сверху. – Ты что тут делаешь?
Я сфокусировал взгляд. Надо мной стоял Серёга. Или же просто похож. В камуфляжной куртке – впрочем, он такую иногда надевал, ничего особенного, но теперь он держал в руках автомат. И дуло зачем-то направил на меня. Совсем сбрендил. И оружие где-то раздобыл.
Целиться в меня он всё же перестал. Помог мне подняться – башкой я знатно приложился. Но тут же толкнул меня в угол, сам пригнулся, прополз под окном, осторожно в него заглядывая.
– Серёг, ты чего? – спросил я и снова попытался встать.
– Тихо сиди!
Он вдруг вскинул автомат и выстрелил в окно.
Запах. Не гарью тут пахло – порохом.
– Блять, ты чего?! – заорал я.
– Чехи! – прошипел он.
– Какие, нахуй, чехи? Ты башкой поехал?!
Ох, зря я это. Рядом со мной псих ещё и при оружии. Может, он порошка того всё-таки хапанул? А автомат откуда.
Серёга снял с пояса гранату и швырнул в окно. Послышался грохот, крики. Блять! Он кого-то убил!
Мой друг сел спиной к стене. Он тяжело дышал – видно, совсем не в себе.
– Там, – выдохнул он, – их немного осталось. Надо продержаться. Сейчас вертушка прилетит. Ты просто сиди и не высовывайся. Всё будет ништяк. У меня ещё магазин есть.
Только теперь я заметил, что на нём не просто куртка камуфляжной расцветки. На нём форма. Самая настоящая военная форма. Только грязная очень. И в крови.
– Ты ранен? – спросил я.
– Хуйня, – отмахнулся Серёга. – Сейчас вертушка будет. Всё, конец.
И он снова подполз к окну и дал очередь.
– Слышь, давай я тебе помогу, – я придвинулся поближе. – Тебе в больницу надо. Я тебя отвезу. Пойдём.
– Вертушку ждём, – снова заладил он за своё.
– Серёг, война давно закончилась. Пойдём домой, – я старался говорить тихо и спокойно, мне пришлось привстать, чтоб подойти ближе, а то он бы меня не услышал.
– Ложись! – он резко дёрнул меня за куртку, и я снова упал.
И в этот момент над головой просвистело. Пуля.
– Блять! Это что за хуйня?! – заорал я, не понимая, кто мог по нам стрелять. Тут сходняк психов, что ли? Вооружённых психов?!
– Сказал же, сиди на жопе ровно! Там снайпер работает.
Снова выстрелили. Совсем рядом с окном. Я слышал, как пуля врезалась в кирпичную кладку. Посыпалась каменная крошка. Потом где-то рядом прогремел взрыв.
Запах. Пахло гарью и кровью. Пахло горелой плотью и тухлятиной. Пахло разложившимися мертвецами и самой смертью. Так пахнет война.
Я не был на войне, но знал этот запах. Его ни с чем не спутаешь. Он въедается в подсознание, передаётся на генетическом уровне и внушает беспредельный страх. Такой страх, который человек не в силах выдержать. Слишком много смертей, слишком близка сама смерть, чтобы себя держать в руках.
Совсем рядом лежал человеческий труп. На нём была такая же камуфляжная куртка, как у Серёги. Только не было головы. Вместо неё – кашица из костей черепа и мозгов.
– Серёг, это кто? – спросил я, глядя на мёртвое тело.
– Потерпи, Сань, сейчас вертушка будет, – он поглядывал на клочок неба, видневшийся в окне.
Я сидел в углу, закрыв руками голову. Я всё равно ничего не смог бы сделать. Серёга отстреливался. До меня доносились крики на незнакомом языке и ругань Серёги.
Нет, всё это не могло быть по-настоящему. Это бред какой-то, морок, глюк и хуйня на постном масле. Война давно закончилась, уж двадцать лет прошло, как закончилась. Может, больше?..
Я снова выглянул в окно – там больше не было ни свалки, ни деревьев. За окном виднелся полуразрушенный город и горы вдали. Не наши горы. Чужие.
И я не мог отвести взгляд от изменившейся картины мира. Так странно, что даже не страшно.
– Блять, снайпер, Саня! – заорал Серёга, оттолкнул меня.
Выстрел. Он схватился за грудь и тоже упал. Изо рта потекла струйка крови.
– Это всё ненастоящее, – пробормотал я. – Морок, глюк…
Серёга умирал. Он смотрел в потолок, моргал, но уже ничего не мог сказал. Каждый вздох – нет, это не вздох – бульк. Кровь булькала. Он пускал пузыри и смотрел в закопченный потолок. А потом и пузыри пускать перестал. Просто смотрел. Мёртвыми глазами.
А где-то вдали слышался шум вертолёта.