Вода забытым, но таким родным холодком обволакивает тело. Она будто пробирается к легким, которые сразу отвечают внутренним жаром. Я проплываю по дну пару метров, выставив руки перед собой. Всплываю, чтобы вздохнуть и снова скрываюсь под гладью. Движения плавные. Я спокоен. Сейчас не нужно стараться, не заставлять себя насильно. Прийти первым не главное. Важно показать, что я умею и как.
Моя стихия. Только в воде, а скорее под ней, я чувствую себя более комфортно и защищенным. Дело в том, что с отцовской подачки меня таскали по разным секциям. И так уж случилось, что, наверное, в бассейне я провел большую часть своей жизни чем на суше. Мечта детства научиться серфить. Обещание, брошенное отцом, что как-нибудь мы конечно же этим займемся так и осталось где-то на задворках истории.
Группы разделились: те, кто умел и мог, как парни, так и девчонки плавают в одной секции, остальные занимаются физическими нагрузками. Все, кроме Киры. Она с важным видом, как розовый попугай сидит рядом с физруком и не отводит от нас взгляд. Она пытается казаться безразличной. Но сдается мне, что завидует. Вопреки всему, моя неформалка очень стеснительная. Мне приятно называть ее своей.
- И где ты был раньше, парень? – классный руководитель хлопает меня широкой ладонью по мокрому плечу. – Вы за каникулы разленились как поросята, - с укором и легкой насмешкой бросает он остальным одноклассникам. – А ты юркий как лягушонок.
Кира и еще несколько ребят гоготнули. Такого комплимента мне еще не доводилось слышать. Я стаскиваю шапочку и очки. Тело немного дрожит от непривычного холода, в носу стоит приевшийся запах хлорки.
- Давно плаваешь? - не унимается Виктор.
Я чувствую раздражение ребят, особенно той троицы, имена которых уже знаю. Наверняка тут не любят зазнаек, поэтому такое внимание со стороны учителя меня немного смутило. Невольно краснею, сердце неожиданно ускоряет ритм. А вот и мое любимое состояние паники. Как же без него? А все потому, что сейчас я в центре внимания.
Миша, глубоко дыша садится на край бассейна. Опускает ноги в воду. Денис со Львом следуют его примеру. И удивительно, что Денчик не пришел первым, он куда массивнее остальных.
- С детства, - тихо отвечаю я.
- Разряд?
- Эм, - пожимаю плечами, совершенно не знаю какой он у меня.
- Не скромничай. Двадцать восемь секунд, - он тычет на секундомер и еще раз переводит на меня довольный взгляд.
Препод, улыбаясь, еще раз дружелюбно хлопает по плечу. На миг его горячая ладонь обжигает мои воспоминания. Я тихо ахаю, но учитель этого не замечает и обращается ко всем.
Кантри клаб, куда мы пришли с семьей “отлично провести время, Марк. Потому что нам это необходимо”. Любимая фраза матери, напоминать что нашей семье что-то необходимо. Народу немного, но в раздевалке все равно тесно.
Я прячусь за широким полотенцем наскоро переодеваясь, как в тесную комнатку заходит парень. Он не обращая на меня никакого внимания, будто меня тут нет, стаскивает с себя футболку обнажая мускулистое тело. Сглотнув, я в страхе отворачиваюсь, но уже могу позволить себя рассматривать его в зеркальном отражении. Он снимает шорты, оставаясь в одних трусах-боксерах. Я застыл, ощущая как к горлу подступает комок. Почему я не могу отвести от него взгляд, почему какой-то рандомный чувак настолько сильно приковывает мое внимание?
В какой-то момент я понимаю наши взгляды встречаются в зеркальном отражении. Он усмехается и тихо, но так чтобы я услышал роняет оскорбительное: “йа hомо” (ивр. педик) и снимает трусы, чуть ли не хвастаясь. Я не слышал его оскорбления, вообще не замечал вокруг других людей, в этой вселенной на какое-то мгновение существовали только мы. Я, он и хтонический ужас, от действительности, которую только что обозначили одним словом.
- Чтоб на Марка равнялись, - возвращает меня в реальность.
А это уже вовсе лишнее. Никто особо не разделяет его ликований. Мне совсем не по себе, готов хоть сейчас провалиться сквозь землю.
- Вы думали, что на физру пришли и вам на дом ничего задавать не будут? Не у меня, - по-армейски строго произносит Виктор, обратив на себя внимание всех. Но тут же меняется в голосе и продолжает мягче. – Короче, зарядку по утрам. Разминку, чтоб обязательно делали. Это касается всех, даже тех, кто сидит в сторонке, Решетникова, - он косится на Киру. Она ничуть не стесняясь отмахивается, будто они закадычные друзья, хотя мне кажется именно так и есть. – Ясно? Мыться! Свободны, - командует он. – Кроме Юдина. Саша, задержись.
Пока все, переговариваясь бегут в раздевалку, Кира тут как тут, возникает возле меня и ее появление как манна небесная, вовремя. Я перевожу дыхание.
- Божечки, Марк, - чуть ли не визжит она. – Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты зайчик?
- Мама. Считается?
- И еще с чувством юмора, - она машет ладонью как веером, даже немного краснеет. – Как тебе Витя?
- Крутой, - не вру я и ловлю себя на мысли, что не отвожу от него взгляд.
Только сейчас разглядел его татуировки. От кисти правой руки взмывает вверх и теряется под спортивной футболкой кельтская вязь, которая кажется совсем свежей и ярким контуром выделяется на жилистых мускулах молодого преподавателя. Вторая рука в россыпи маленьких татушек, как пятен на шерсти гепарда. Их точно магнитов на холодильнике хаотично натыкано то тут, то там.
Виктор о чем-то говорит с Сашкой. Наверное, расспрашивает о свежей ссадине и пальцем указывал ему на ногу.
- Ты бы видел, какая тут течка была у девочек, когда он пришел, - тупо лыбится моя подруга. – Да и у некоторых парней тоже. Недели три в женском туалете о нем только и говорили. Но угадай, кто первый нашел с ним общий язык?
Мы стоим возле двери в мужскую раздевалку. Я уже собираюсь войти, как до меня доходит, что она только что ляпнула.
- Что? – изумляюсь я.
- Ох, - Кира стучит меня по лбу. – Дурак. Вик играет в местечковой группе на гитаре, а у меня знакомый как раз барабаст тамошний. Я его знала еще до того, как он сюда работать пришел. Я с его без пяти минут женой на спектакли хожу, она мне кстати татушку и набивала. Заметил, что у него тоже кельтская вязь? Вот ведь повезло ей, да?
- Да, - тяну я, завороженно разглядывая препода. Он продолжает разговаривать с Сашкой, скрестив руки на груди. Свисток как талисман свисает с шеи. Препод похож на викинга. – В смысле, э-э… - поперхнулся и дрожь бежит по телу. Я вспоминаю, что до сих пор стою в плавках. Волоски на ногах вздыбились.
- Вот и я о том же, - Кира подмигивает и направляется к женской раздевалке. – Жду тебя на выходе, я жрать хочу с ума сойти. С меня кофе, с тебя бутерброды.
Иной раз мне кажется, что она заливает мне в уши неправдоподобный бред. Куда прется в рок-группы? Но с другой стороны, я смотрю на нее и понимаю, что да, именно она и именно в рок-группы взрослых мужиков. Почему нет? Мне даже кажется, что большинство Кириных друзей гораздо старше ее самой, а со сверстниками ей просто очень скучно.
В раздевалке молчать не нужно. В месте, где ты тоже проявляешь себя, например, наличием мускулатуры и даже размером члена. За маленькую сосиску могут и по лицу прописать. Что удивительно! Какого черта, вообще, кого-то должен волновать размер моего хера?!
Из душа я выныриваю первый, как мне казалось. И не был особо удивился увидеть тут Сашку. Он буквально прижался к шкафчику и копошится в своей сумке. Парень стоит в черных боксерах. Худощавый, но жилистый. Он как котенок дрожит то ли от холода, то ли от смущения. Парень наскоро натягивает дырявые узкие джинсы, в то время как я протираю подмышки махровым полотенцем.
- Ты мыться не стал, - напоминаю я, наблюдая, как по наспех протертой спине все еще стекают капельки хлорированной воды.
- Не хочу, - едва слышно бурчит он.
- Как нога? Болит? – все еще пытаюсь наладить отношения. Но в то же время ощущаю такое неродное мне превосходство в общении с ним, поэтому позволяю себе еще немного вопросов.
- Нормально, - еще тише произносит Саша, бросает мне: «Пока», и выбегает из помещения, надевая на ходу черную футболку. Даже не зашнуровался.
Походу его здесь затюкали, что он уже боится подавать голос.
Через некоторое время дверь душевой открывается. В прохладное помещение врываются клубы пара. На несколько секунд большое зеркало возле запотевает, скрывая мое присутствие в отражении. Несколько парней шумно переговариваясь входят в раздевалку. Голые кроме одного. Миша подвязал белое полотенце вокруг пояса.
Пытаюсь не привлечь внимание, но краем глаза рассматриваю их мокрые тела. Цепляюсь взглядом между ног. Прикидываю про себя насколько у Дениса больше чем у меня. Перепрыгиваю на Льва. Костлявое тело, покрыто мурашками. Соски красными прыщами оттопырены. Щеки зарделись от горячей воды.
Миша направляется ко мне.
- О, привет, - он чуть-чуть пониже меня и коренастее. Белокурый, но с красным, как жопа бабуина, лицом. Мне он сразу показался неприятным. Обычно такие любят понтоваться. По сути в каждой жопе затычка. Вполне возможно, что у него тут самое весомое мнение.
Я внутренне напрягся, предугадывая дальнейшие действия. Возможно именно от этого разговора зависит моя будущая позиция, либо я аутсайдер, либо мы сейчас быстренько побратаемся.
- Ну чо, будем знакомиться, пловец? – на удивление дружелюбно говорит он и протягивает руку. – Я Миха.
- Да, привет, - жму мокрую ладонь парня и представляюсь. – Марк.
К нам подходит Лева, с которого все еще льется вода и тоже тянет свою пятерню.
- Лев, - густо произносит он, но голос еще не сломался.
- Хочешь с нами зависнуть сегодня? Покажем район. Расскажем че да как. Тут правда показывать нечего.
Ошибки научили меня, что в первый день знакомства куда-то с кем-то идти не самая хорошая идея, так проверяют характер, либо ты беспозвоночный червь или все-таки стержень есть. Мой стержень сегодня воспламенился походу из-за их утреннего перфоманса, поэтому на удивление отказался. Либо чувство превосходства еще не отпускало. Ведь чаще всего я скромно принимаю любую подачку и радуюсь, что меня вообще заметили.
- А че? – вдруг спрашивает Денис и выпрямляется, расправляя плечи.
- Дела.
- Занятой, а, - Мишка толкает своего приятеля локтем и кивает на меня. - Ты, кстати, как к вандализму ради искусства относишься?
- В смысле? – переспрашиваю.
- Граффити не увлекаешься?
- У меня мать художник, а я разве только малярной кистью могу махать.
- Ясно. Уже познакомился с нашим пидарком? – голос Миши заглушается шумом воды, который исходит из открывшейся двери душевой.
Еще пара ребят заходят в крохотную раздевалку. Запах смешивается с хлоркой, разных сортов мыла и шампуней. Тут становится тесно. Мне душно. Жарко.
Я догадываюсь о ком он говорит, но решаю переспросить на всякий случай.
- Ты о ком?
- О Юдине, - встревает Лева, который уже стоял с расческой возле зеркала. – Его Денчик однажды струхнул, тот разрыдался, - гыкает он.
- А что разрыдался? – натужно улыбаюсь, делаю вид, что мне смешно.
Пока что ничего кроме отвращения к этим ребятам я не испытываю. И где те самые хваленые слова Киры, что с ними есть, о чем поговорить?
Я поравнялся с Левой. Мы встречаемся взглядами в отражении. Парень не обращает на это внимания. Я смущенно отворачиваюсь и резко взъерошиваю челку. Пусть упадет соломой. Гнездом.
- Потому что пидарок, - безразлично отвечает Миша.
Пи-да-рок. Слово прыгает в ушах. Отскакивает от прутьев грудной клетки и падает на дно желудка. Меня передергивает. От ног до самых кончиков ушей. Обидное слово пи-да-рок, болезненно неприятное. Оно что-то обо мне рассказывает. Но я не хочу это слышать.
Внутри себя я сажусь на холодный пол. Закрываю глаза и кричу настолько сильно, насколько позволяет воображение. Перекрикиваю позывы хоть как-то согласиться с правдой. Заглушаю саму правду.
