***
Мы договорились встретиться недалеко от центра города. Ехать минут десять на автобусе. Можно пешком, но погода настолько отвратительная, что мне хочется развернуться домой, спрятать голову под подушку и заснуть как можно скорее.
Мое первое свидание. От него совершенно нет никаких предвкушений или ожиданий. Но зато как звучит. Для Ани, наверное, много значит. Поэтому он решила встретиться не сразу возле дома, а доехать до места и уже оттуда начать наше путешествие.
Мне стоит купить цветок. Я обращал внимание на гуляющие за ручки молодые пары. Девушки почти всегда держали цветок. Либо это рисует мне мое воображение. И пустая трата денег. Надо ли вообще что-то дарить в первый раз? Хотя с другой стороны, в Израиле я никогда не встречал пар, где девушка несла бы цветы. Это так странно, обычно у них в руках стаканчик айс-кафе или какого-нибудь разноцветного фруктового льда.
Поднимаюсь на автобус и сажусь в самый зад, подальше ото всех. Людей немного. Автобус грязный. Со старыми потертыми коричневыми сидениями, из пары торчит развороченный поролон. Сидеть на таких невозможно.
Смотрю в окно. Автобус, покачиваясь от усталости, останавливается возле свежей лужи, оставленной ливнем. Наступаю аккуратно, в надежде что она только кажется глубокой. И черпаю кроссовком холодную воду.
- Бля. Да твою ж.
Прихрамываю, под звуки шмякающей подошвы, но не останавливаюсь.
Аня ждет меня возле кафешки, адрес которой прислала буквально через пять минут, как мы распрощались. Судя по тому как она одета можно понять, что я ничего в девушках не понимаю, либо она не умеет одеваться. Недоюбка-полуштаны, как такая хрень называется? Кеды и какая-то мешковатая простыня, кажется это пончо. Это непривычно, особенно, когда видишь ее постоянно совершенно в другом стиле или спортивном костюме.
- Классно выглядишь, - признаюсь, когда мы поравнялись. На автомате бросаю взгляд на свои ноги. Старые кроссовки, один из которых вот-вот выдаст, что я промок, те самые джинсы, отлично сидевшие на манекене и куртка. Сразу ясно, что мы не сочетаемся внешне.
Рядом с Аней должен находиться совершенно другой парень, но не я. И это расстраивает. Мне кажется, что сразу видно по паре если они подходят друг другу. Именно со стороны.
«Вытащи руки из карманов», - в голове проносится Кирин голос. – «Ты же не еблан!»
Но куда эти руки девать сейчас? Засовываю их обратно в карманы.
«Еблан!», - вывод заставляет меня улыбнуться.
- Спасибо, - скромно произносит Аня и застенчиво говорит. – Я рада, что мы вышли.
Какая же она все-таки маленькая, ну такая. Я по сравнению с ней бугай. Мне часто дают больше двадцати. Я это просек, когда мать отправила меня за тем самым отцовским пивом, которое и так не заканчивается в холодильнике. Продавщица сначала пялилась на меня как на врага народа, потом также недоверчиво спросила: «Паспорт дома оставил, я так думаю?». Но спиртное продала все равно. Хотелось ей возразить, до сих пор хочется, что это для мертвого отца, прихоть моей слегка поехавшей мамаши, а я вообще не пью, не пил и пить не собираюсь.
- Ты бы хотел пройтись или все-таки посидеть?
- Да, мне как-то все равно.
Неправильный ответ! А чо тогда приперся, раз все равно? Дебила кусок! Так ведь? Да Марко?
- Я бы с радостью посмотрел город, я в центре ни разу толком не был, - быстро нахожусь.
Аня кивает. В этот раз она не целует меня в щеку.
Первое время молчим. Хоть и в отличии от всех предыдущих мест жительства этот город на удивление тихий.
В Тель-Авиве жизнь бурлила. Вообще в Израиле было достаточно сложно найти тихий уголок, если это конечно не какой-нибудь киббуц на севере. Здесь же было очень серо. По неуютным улицам ветер гоняет городской мусор. Пятиэтажные муравейники разделяют дворики с частными домами, на застекленных балконах вместе в вывешенном бельем толпятся спутниковые тарелки. Кое-где стоят одинокие овощные палатки, пара магазинов. Автобусные остановки и пустующие трассы. Это город тишины.
- Расскажи о себе, - вдруг говорит одноклассница, наверное, она понимает, что сам я не решусь заговорить первым. – У тебя есть братья или сестры?
- Да, мелкий. Его зовут Авив.
- Ого, - восторгается девушка. - Какое необычное имя, что оно значит:
- Весна.
Мы переходим дорогу. Кроссовок все еще хлюпает, но ноге уже не холодно. Снова черная лужа, поэтому поддерживаю Аню. Так же поступают галантные кавалеры? Или мне надо снять куртку и расстелить перед ней, чтобы не намочить ноги.
На мои прикосновения они никак не реагирует, позволяет себя трогать.
- Я бы хотела тоже иметь младших, - мечтательно произносит Аня. – В смысле быть старшей сестрой.
- А ты младшая?
- Я одна.
- Принцесса, - усмехаюсь я.
- М? – переспрашивает она.
- Да, так.
Аня немного смущается, молчит. Поправляет пончо. Кутается в него и выглядит еще уютней чем была. Постепенно мне нравился ее образ, но он все-равно контрастировал со мной.
- Не, - реагирую я. – Не подумай плохого, просто. Это немного странно.
- Что странно?
- Ну, знаешь, - попытка номер два. – Ну. Я, если честно, - стыдливо говорю. - Впервые кого-то пригласил на свидание.
- У тебя не было девушки в Израиле?
- Б-была, - хочу сказать, вспоминая Лизу, но тут же сдаюсь. - Нет, не было.
- Ой, - говорит Аня. - Правда? - удивляется она. - В жизни бы не подумала.
- Почему?
Подруга посмеивается.
- Блин, они меня убьют, если расскажу. Ну, тебя часто обсуждают.
- В смысле?
- Ну, в каком смысле девочки, могут обсуждать мальчиков? - скромно произносит Аня и кажется краснеет. - Ну, скажем так, ты на особом счету.
Не могу не сказать, что услышанное меня не обрадовало. Я даже распрямляю плечи и кажусь немного выше. Вот бы еще знать, что означает этот особый счет в девичьем кругу. И бывает ли такой же особый счет у парней. У геев.
- А ты знал? - говорит моя подруга. – Что мой папа и твоя мама вместе в школе учились? Он говорит, что до того, как она уехала, они хорошо дружили, - произносит неуверенно и прячет за ухо выбившийся светлый локон.
- Серьезно? - усмехаюсь я и с сожалением думаю, что мать в свое время совершила гигантскую ошибку
Дальше моя подруга начинает говорить о себе. Я слушаю. Мои уши заполняются бесконечными историями об ее спортивных достижениях. О желании поступить в престижный экономический ВУЗ за пределами страны и двигать дальше родительский бизнес. Аня из кожи вон лезет, чтобы стать лучше во всем. Она говорит так много и почти безостановочно, что мне не всегда удается вставить слово.
Подруга делится сокровенным желанием – пожить заграницей. Как только она закончит школу, так сразу рванет покорять Европу или даже континент. Своей наивностью чем-то напоминает отца. Такая же выдумщица. Но я ее понимаю. В этом городе делать не то что нечего, тут и жить не особо хорошо получается.
Ежусь от холода. Вот бы не заболеть. Прячу руки в карманы, опускаю глаза на землю. Слушаю дальше, пока в какой-то момент она не выдергивает меня из размышлений:
- А ты бы что хотел, Марк?
Перехватывает дыхание. Такой простой вопрос, на который ответа у меня нет.
- Не знаю. В армию, наверное, - пожимаю плечами, хмурю лицо.
- В армию? – переспрашивает девушка. – Кхм.
- А что?
Она улыбается еще радушнее. Берет меня под руку.
- Ты первый парень, который хочет пойти в армию. Из наших все ищут возможность откосить. А ты. Это, хм, странно. А почему?
На этот вопрос я конечно же знаю ответ. Чтобы свалить как можно быстрее от материнской опеки. Не думаю, что армейский режим для меня будет чем-то отличаться от нынешнего распорядка. Мать иногда лютый деспот и могла бы прапорам составить конкуренцию. Но Ане вру, выпячивая свой героизм.
Герой с хлюпающим кроссовком.
- Ну, надо послужить. Что в этом такого?
- Как? – удивляется девушка. – Ты не боишься дедовщины?
Еще раз пожимаю плечами. Дедовщины я точно не боюсь. Не думаю, что меня тронут. Да даже если и тронут, какая разница. Значит либо мне придется дать сдачи, либо полежать в лазарете.
- Извини, - добавляет Аня, поправляет сумку. – Я не совсем понимаю. У тебя есть европейское гражданство, - рассуждает девушка. Мы снова подходим к светофору. Еще раз придерживаю ее и помогаю переступить через лужу. Становлюсь той же ногой, обувь снова наполняется холодной водой. Уже плевать, - Ты после школы можешь спокойно взять и уехать к черту из этой дыры, пойти учиться, найти работу. Но ты выбираешь армию, - продолжает девушка немного с отвращением на последнем слове.
Да какое там. Мать мне такой измены точно не простит. Деду с бабкой я не нужен, наверное. Раз за все это время они не разу не вышли на связь. Кроме подаренных денег. Хотя сдается мне, что никто их не переводил, мать сама решила меня побаловать. А я так и не придумал куда их потратить. Беру понемногу на булочку в школьной столовой, либо Глебусу с Иванкой покупаю сладости. Поэтому толку мне с этой Европы, если я без денег и без работы.
Как же тупо.
- Ну, - отвечаю. – Почему бы нет? Дедовщина. О ней я не думал как-то. Не думаю, что в Израильской армии она есть.
- А, - соглашается Аня. - Ты про Израиль. Просто представляешь. Двоюродный брат, - голос немного дрожит. – Он там периодически получал. Однажды позвонил, рыдал прям, просил, чтоб забрали. Представляешь? Уже папа поехал разбираться в их часть. Короче, не пойми неправильно, я не расистка, но кавказские ребята… - затихает. - В общем, они их ставили по пояс голыми и писали на спинах: «Кавказ сила!», - мрачно. – Ужас. И ты, Марко Новак, говоришь мне, что хочешь пойти служить и не боишься дедовщины?
Я не понимаю это восхищение или она считает меня сумасшедшим. Но на всякий случай поддакиваю.
- Чем быстрее отслужу – тем быстрее от меня отстанут. Я не хочу скрываться вообще. А так приду в военкомат, скажу берите меня. Может и за целеустремленность попаду в лучшее место.
Она мне не верит и качает голову. Все-таки я сумасшедший. Молчим. Мне кажется, все складывается неудачно. Восторга в ее глазах я не вызываю, даже скорее всего отвращение.
Мы идем медленно по узкой улочке унылого квартала. Людей вокруг также мало. Уже стемнело и значительно похолодало. И честно, зря согласился таскаться на улице. Было бы неправильно с моей стороны не пригласить Аню куда-нибудь перекусить, даже вопреки ее желаниям. Тем более такое бесполезное скитание меня вообще не радовало.
- А, ты слышала, что случилось с Сашкой?
После моего вопроса девушка заметно напрягается и, вероятно, обдумывает дальнейший ответ.
- Ну. Да. Это, конечно, ужасно.
И все?
- Мне звонили из школы.
- Всем звонили, - холодно отзывается Аня.
- Как думаешь, что случилось?
- Марк, честно не думаю и даже не хочу. Саша постоянно вокруг себя весь негатив собирает.
Соглашаюсь. Да, лучше не сплетничать.
Выходим на большую оживленную площадь с каменной кладкой. Аня говорит, что сейчас проходит ежегодная осенняя ярмарка, о которой она совершенно забыла. Площадь заботливо украшен гирляндами и действительно становится более уютным. По бокам от небольшой сцены выстроены деревянные прилавки со сладкой ватой, яблоками в карамели, блинчиками и прочей едой. Воздух наполняется приятным запахом свежей выпечкой и медовухой.
На сцене местная детская самодеятельность отплясывает под хриплые завывания из колонок народные танцы. Поодаль музыканты, факиры и прочие собирают вокруг себя народ. Было достаточно шумно. Вдохновленные ярморочным колоритом и точно сомнамбулы двинулись по торговым рядам маленьких палаток.
Заказываю нам блинчики с шоколадной пастой и безалкогольного глинтвейна. Мы проходим к маленьким столикам. Облокачиваемся на самый крайний, так что музыка и шум толпы не мешают разговору.
Аня делает небольшой глоток и ерзает на месте.
- Бр. Я даже и не поняла, что замерзла, бывает же, - сжимает ладони на пластиковом стаканчике и закрывает глаза. Улыбается сама себе как улыбаются при «эстетическом кайфе». Это так Кира говорит. «Эстетический кайф».
Я тоже замерз, нога продрогла. Теперь кажется покрыта льдом.
- Вкусно, - протягивает девушка, откусывает от блинчика, на губах остается шоколад. – И еще я проголодалась, оказывается.
- Угу, - соглашаюсь, обдумывая дальнейшие действия. Вот мы сидим, кушаем. Что нужно делать дальше?
Аня смотрит на меня и улыбается. Есть в ней, что-то доброе. Так не улыбаются другу и не товарищу. Совсем другой блеск в глазах, румянец на щеках, а может мне просто кажется, от света гирлянд и фонарей, которые на ярмарке натыканы где только не попадя.
Вокруг витает такая романтическая обстановка, прям киношная. Ламповый свет огоньков, подруга на их фоне будто в фокусе, даже одеждой вписывается. Уличная музыка сменяется атмосферной темой Криса Айзека.
- Черт, - говорит девушка. – Обожаю эту тему.
Она снова закрывает глаза и не убирая улыбки поет. По коже бегут мурашки. Анька не только попадает в ноты, но еще и вытягивает. Они с Айзеком прям дуэт. Затих, наблюдая как она меняется и расцветает. По телу разливается неожиданное тепло. То ли я захмелел, то ли в глинтвейн что-то добавили.
Это может быть намек? Песня-то прям подходящая. Может быть стоит взять ее за руки и согреть их, если они в друг холодные. А может не стоит?
- Вау! – восхищаюсь. – Ты классно поешь.
- Спасибо.
Повисло невольное молчание.
- А почему вы не разговариваете с Кирой? – самый идиотский вопрос, которые пришел
- Ну, - отмахнулась девушка. – Честно… она очень классная, странная немного, но ничего плохого не могу сказать. Если честно, то тут Миша виноват.
Еще одна тайная правда про Мишу, и я его окончательно возненавижу. Ну конечно, а из-за кого еще может быть? Серьезно! Это первый такой особенный мудак за всю историю школ, которые я успел поменять, во всех городах.
- Не знаю, зачем я тебе это рассказываю, - признается Аня, вытирая пальцы салфеткой.
Она смотрит на свои пальцы, наверное, чтобы не встречаться со мной взглядом. А я, напротив, пялился на нее во все глаза.
- В общем, Миша с Кирой вроде как парой были одно время.
- Да ну, - не верю и даже хохотнул.
- Угу, - сухо подтверждает девушка. - Встречались они, ну может полгода, больше даже. Мы с Кирой никогда особо не дружили, но и врагами не были. А тут, в конце прошлого учебного года Миша напился. Да мы все тогда не в очень хорошем состоянии были. Ну, мы вроде как уединились, - Аня совсем сникла. – Извини.
- Что ты, - не верю услышанному. – Все нормально.
- Просто я так долго в себе это хранила. Не с кем поговорить, понимаешь?
Киваю. Конечно понимаю. Еще как. И даже самому захотелось признаться во всем и вывалить все свои страхи. Но от этих мыслей стало еще страшнее и я как обычно глотаю сомнения. Лишь глубоко вздыхаю. Теперь понятно почему Кира так прям ее ненавидит, от того становится еще хуже, не коснется ли меня эта ненависть. Ей нельзя дорогу переходить. Наверняка, все черные коты ее за версту обходят.
В голове представляется та смешная ситуация, как неопытный парень сидит с девушкой в кинотеатре. На фильме ужасов, чтобы в страшный момент быть рядом, подставить плечо и снисходительно усмехнуться: «Ну, что ты глупышка, это же все не-по-настоящему», а она как типичная американская черлидерша по имени Нэнси ответит: «Как хорошо, что ты рядом». Но на деле парень боится сделать шаг, и даже того, что происходит на экране. Он сам не ожидал, что кино окажется настолько страшным. А девушка рядом сидит с каменным лицом и монотонно жует попкорн, не обращая на него никакого внимания. В итоге он решает ее обнять. Потягивается на месте. Зевает. Придумывает массу других причин. Но прежде чем коснется хотя бы волоска на ее голове, парень в страхе тормозит. И думает про себя: «Зачем я тянусь к ее голове?». Рука висит в воздухе как лезвие на гильотине, того глядишь сорвется. Сомнения одолевают бедолагу. И он не знает куда деться. Сгорает на месте.
Я преодолеваю страх и скромно погладил Аню по спине. Она поднимает на меня взгляд и улыбается. Интересно что за жесть застыла у меня на лице. Она улыбается не как девушка по отношению к парню, а как подруга, как Лизка в свое время. И это бесит еще сильнее. Только бы не во френдзону. Я аккуратно убираю руку, без понятия сколько надо было ее держать и имеет ли время в данном случае хоть какую-то важность.
- Кстати, - Аня заметно расслабилась. – Как у тебя руки, болят?
- Уже лучше, - голос предательски дрогнул.
Мы снова молчим, разглядывая сцену, на которой устроили представление для детей с клоунами и фокусами. Рядом проходит парочка. Смотрю им вслед, наблюдая за парнем, как он ведет себя со своей подругой. Предугадываю их отношения, допускаю в голову самые странные мысли, что они уже даже живут вместе и спят в одной кровати. Как он себя ведет с ней? Как быстро кончает? Вот парень берет ее за руку, и они неспешно идут вперед. Совершенно не так как это представляется, нежно или нет. Просто взял. Что-то сказал.
Теперь над чем-то смеются. Никакой приторной романтики. Наверняка этот парень совершенно не думает о том, как надо брать девушек за руки и какие слова им шептать на ухо. Уж точно он не рассказывает о смерти на первом свидании. Молодец Марк, вывалил инфу.
Наверное, надо было купить букет цветов, раз это первое свидания.
От этой мысли стыдно, что хочется треснуть себя по лбу. Ну что за идиот. Букет красивых цветов. Красных роз или какие там они еще бывают? В голову настойчиво отказываются лезть названия. Незабудку помню, ее забыть непозволительная роскошь. И ромашку тоже. Да и зачем букет, она же не на сцене выступала? Лучше бы я купил шоколадку и подарил бы ей.
- Марк, - обратилась Аня. – Ты забавный.
Чертов забавный Марк. Этот урод мне портит жизнь. Почему я не могу быть любимым Марком? Или желанным? Обязательно забавный, как клоун. Пеннивайз на минималках. Остается раздобыть красный шарик и желтый дождевик, встать возле слива и ждать, когда оттуда сверкнут глаза кошмарного монстра. Я хочу быть Марком номер один в твоей жизни.
- Ты мне нравишься, - вырывается у меня, и я чуть не прикусываю язык, наполняясь мыслями о том, что вообще натворил.
И этот шаг был сделан настолько спонтанно, что вот только после этих слов спина облилась потом. Я, однажды, пообещал самому себе за версту обходить все эти внутриклассовые конфликты, стараться быть выше этого и походу, что я стал заложником своих же страхов.
Молчу. Но сердце стучит так, что аж трясет. Действительно перестал дышать и не смел посмотреть в ее сторону, хотя надо бы.
- Ты мне тоже понравился, сразу, - признается Аня. – Марко, ты очень классный.
Она целует меня в щеку и кладет голову на плечо.
- С тобой так тепло, - прошептала она.
Захотелось с разгона влететь в стенку и раскроить себе череп к черту. Так будет лучше для всех. Я пытаюсь поверить в то, что только что ляпнул, в свои же слова. Что это значит? Мы теперь пара? Теперь могу позволить себе брать ее за руку и обнимать? Как та парочка? Зачем я все это затеял? Это же все обман, каждое оброненное слово – ложь. И в то же время, как же приятно это чувство.
- Классно, - вылетает изо рта, но Аня не слышит. – Просто классно, Марк.
