Глава 21

Катрин притянула к себе Лили и поцеловала. Девушки находились в комнате Шван. Клара сидела в гостиной с неизменным Гёте и не подозревала, что происходит за закрытыми дверьми спальни. А Катрин позволила Штейн немного себя поласкать, обрадовав ту новостью, что кровотечение уже практически прекратилось и скоро они уже полностью смогут предаться любовным утехам. Сегодня же Катрин дарила восхитительные ласки девушке, заглушая её тихие стоны поцелуями.

- Мне ни с кем не было так хорошо, Катрин! – Лили упала на подушку. То, что Клара находилось за дверью возбуждало ещё сильнее. Была опасность того, что женщина может в любой момент войти в комнату без стука. Но Катрин почти была уверена, что фон Гинсбург так не поступит. – Мне кажется, что я в тебя влюбилась.

Шван прикрыла глаза. Только этого ещё не хватало! Она не хотела этого. Лили ей нравилась. Очень, но не более того . Она была симпатична, умна и, положа руку на сердце, если бы не было Ангелы, то Шван бы могла решиться на отношения с этой девушкой. Пусть тайные, но отношения. Но была Ангела. Ангела, которая боялась своих чувств, но Катрин знала настоящую Шмид. И она любила её. А делать больно Лили ей не хотелось. Хотя бы сейчас. 

- Катрин? 

Шван открыла глаза и улыбнулась.

- Ты мне тоже очень нравишься, Лили. Но я пока не знаю. У меня никогда ещё не было постоянной девушки. 

- Так у нас, всё-таки, отношения? – обрадовалась Штейн. 

- Думаю да, - скрепя сердце прошептала блондинка и поцеловала Лили. 

Катрин посмотрела на чистый бланк и улыбнулась. 

- Ты чудо, Лили! Ты это знаешь? 

Штейн приобняла Катрин и коснулась её губ проникновенным поцелуем. 

Тут в дверь постучали и с той стороны послышался голос Клары: 

- Девочки, может быть попьём чаю? 

- Да, мама, мы сейчас, - отозвалась Шван. А потом прошептала Лили. - Мне нужно в Нойенхаген. Не придумаешь, как это сделать? 

- Ты ненормальная, Катрин, - рассмеялась девушка. – Смотри, я на самом деле начну ревновать тебя к этой еврейке.  

- Скоро она уедет и … 

Лили взяла блондинку за подбородок двумя пальцами и легонько чмокнула в нос. 

- Знаю. Пойдём пить чай.  

А за чаем Лили предложила Катрин прогуляться, сославшись на то, что ей уже наверняка можно покидать дом. И дышать свежим воздухом. С чем Клара согласилась, сказав, чтобы только её девочка не переутомлялась.  

Такси остановило их перед домом Якова Кацмана. Штейн сказала, что она прогуляется, а через минут тридцать будет ждать Шван в кафе на углу. Катрин поцеловала девушку в щёку и пошла по дорожке, ведущей к дому Якова.

Катрин тут же угодила в крепкие объятия Роберта, как только оказалась в комнате Шмидов. 

- Катрин! Ты пришла! Я знал, что ты придёшь! Мама!  

- Здравствуй, Катрин, - улыбка преобразила напряжённое и бледное лицо Ангелы. 

Шван открыла сумочку и достала оттуда серый бланк паспорта. У брюнетки распахнулись глаза. 

- Что это? – она не верила тому, что видела.

- Это чистый Kennkarte серого цвета! Разве не видишь? – рассмеялась девушка. 

Ангела нахмурилась. Она понимала, что одного бланка было мало. Нужны были печати. Но улыбка не сходила с лица блондинки.

- Роби, ты можешь попросить у гера Кацмана одну картофелину и уксусную кислоту? 

- Ага! 

Когда мальчик убежал, Катрин не удержалась и, приобняв Ангелу, нежно коснулась её губ поцелуем: 

- Сейчас ты увидишь настоящую магию, моя родная. 

Она видела, как расширились зрачки брюнетки, среагировав на прикосновение губ. Но Катрин знала: не время и не место. Может, чуть позже. 

Роберт вернулся, когда Катрин уже заполнила бланк. На счастье, у Шмид нашлась даже и фотография для паспорта. 

- Я, конечно, не Гудини, - Катрин подмигнула мальчику, - но основы волшебства знаю даже я. 

Шван достала из сумочки свой паспорт и швейцарский нож и начала манипуляции, за которыми с напряжением и восхищением следили две пары глаз. 

Девушка разрезала картошку пополам и насухо вытерла носовым платком.
Заполнив бланк, Катрин вспомнила и достала из сумочки специальный степлер, который дала ей Лили и прикрепила фото Ангелы в нужное место. Осталось нанести печати, подписи и… отпечатки пальцев. Но на немой вопрос Шмид Шван улыбнулась и попросила Роберта найти обычный простой карандаш. Положив чистый бланк снизу, а свой паспорт сверху, девушка аккуратно смочила верх картошки в уксусной кислоте и приложила её к первой печати.

Секунд через двадцать все увидели результат и Катрин понравилось, как выпучили на неё глаза брюнетка с сыном. Тоже самое девушка проделала с другими печатями и необходимыми подписями. 

С отпечатками пальцев вышло ещё проще. Катрин достала графит из карандаша и измельчила его в мелкую, практически пылевую, крошку. 

- Вот, - гордая улыбка была на губах Шван. – Теперь ты, Ангела Шмид – чистокровная арийка! 

Брюнетка держала в руках новенький паспорт всё ещё не веря, что она – свободна! Всё выглядело очень правдоподобно. Просто идеально. Даже, наверное, слишком идеально.

- Это… - пробормотала брюнетка.

- Немного подожди. Должно подсохнуть, а потом будешь ахать. Её Kennkarte немного пострадал после всего, но это было не страшно.  

- Когда мы уедем? – Ангела отложила новенький паспорт и посмотрела на Катрин.

- Скоро. Дай мне немного времени ещё кое-что уладить. 

- Катрин, не надо… Просто давай прямо сейчас поедем на вокзал и сядем в первый попавшийся поезд. Деньги, что ты мне дала я не тратила. 

Шван прикоснулась ладонью к щеке Ангелы и покачала головой. Искушение было велико. Просто огромно! Они и правда могли прямо сейчас взять и сорваться с места. Уехать из Берлина куда угодно, хоть на самом деле, за океан. Там их точно не найдут. Но Катрин обещала себе, что отомстит Лохмеру и фон Гинсбургу за всё, что они заставили пережить Ангелу. Она не могла оставить их разгуливать по Берлину и наслаждаться жизнью. 

Она осознавала, что может поплатиться жизнью за такое безрассудство. Но где-то в глубине души девушка надеялась. Надеялась на то, что они с Ангелой смогут жить вместе как семья. Странно, конечно было осознавать, что две девушки могут жить семьёй. Но Шван было плевать на человеческие законы: она любила Ангелу и, если бы они смогли бы построить свой маленький рай на Земле, это был бы предел её мечтаний.

- Если через два дня я не вернусь, то ты и Роберт должны будете уехать. Хорошо? Пообещай мне, - с камнем на душе попросила блондинка. 

– Но…- пыталась было возразить Ангела.

- Пацан, ты слышал меня? – Шван посмотрела на мальчика. – Ты же умеешь считать? 

Шмид утвердительно кивнул. 

- Завтра будет первый день, - Катрин показала ему один палец, - послезавтра – второй, - Шван показала уже два пальца. – Когда будет утро третьего дня, - блондинка уже показывала три пальца, - ты берёшь за руку маму, и вы идёте на вокзал. – Всё понял?

- А ты? – мальчик не хотел верить, что Катрин-лебедь их оставит. 

- Я постараюсь вас потом найти, - пообещала Шван, хотя она уже сама себе не верила.  

- Ты обещаешь? – малыш поднял обеспокоенные карие глаза на блондинку. Глаза, так похожие на глаза его матери. Потрепав мальчика по голове, блондинка кивнула. 

- Можешь дать нам с мамой побыть вдвоём?

Когда Роберт вышел, Катрин закрыла дверь на ключ. Она повернулась к Ангеле, которая стояла возле окна, сцепив руки в замок. Девушка была бледна и тень беспокойства была на красивом лице. Она знала, что Шван что-то задумала. Что-то опасное, что может стоить ей жизни. Но также девушка осознавала, что не сможет переубедить блондинку не делать этого. 

Тем временем Шван подошла к брюнетке и, расцепив её руки, положила себе на плечи. Приобняв девушку за талию, притянула к себе и, соприкоснувшись своим лбом с её, посмотрела в такие любимые карие глаза.

Ей хотелось стоять вот так вечность, ощущать её руки на своей шее, чувствовать прикосновение лба. 

Неожиданно Шван почувствовала лёгкое касание губ к своим губам. Нежное и трепетное. Она приоткрыла свой рот навстречу языку Ангелы и неожиданно всхлипнула. У неё вдруг появилась стойкая уверенность, что они видятся в последний раз в жизни. Что они больше не увидят друг друга. Что она никогда уже не будет держать в объятиях ту, которую полюбила всей душой.  Что в последний раз губы Ангелы… стирают лёгкими поцелуями слёзы с её щёк.

Катрин потянула за кончик бантика на блузке Шмид, расстегнув пуговицы очень нежно коснулась ложбинки между грудями. Брюнетка закрыла глаза и позволила Катрин снять с неё блузку и бюстгальтер.  Когда пальцы Шмид коснулись пуговиц на платье Шван, Катрин позволила с себя его снять, но, когда Шмид захотела большего, с грустью покачала головой. 

- Прости… - прошептала блондинка. Она не собиралась ничего скрывать от Ангелы и рассказала ей, что на днях у неё случился выкидыш. – Но я умру, если ты не позволишь мне любить тебя… 

И Ангела позволила. Катрин была очень нежна. Она любила её, как в последний раз. Хотя, скорее всего, это и был их последний раз. Она пыталась насладиться каждой клеточкой любимого тела.  Сколько отчаянной боли было в её ласках, сколько слёз было в глазах обеих. 

Но как бы Катрин не хотелось остановить время, это было невозможно. Она помнила, что её ждала Лили, которой она обещала прийти через полчаса. Она не могла ей врать, так, как только благодаря ей Шмиды были в безопасности. 

И с болью в сердце девушка покинула дом Кацмана. 

Келлер обнаружил Катрин и Лили в дворике на лавочке. Казалось, девушки безмятежно ворковали о своих девичьих делах: Штейн что-то шептала блондинке на ухо, а та заливисто смеялась. 

- Я смотрю, твоя подруга уже вывела тебя прогуляться, лапуля? Здравствуй, Лили! – фон Гинсбург склонился и, взяв руку девушки, поцеловал. Шван нахмурилась: ей неприятно было видеть «жениха», но она ничего не могла поделать. Пока. 

- Гер фон Гинсбург… Келлер… - будто смущаясь, пробормотала Лили.

- Ты позволишь мне украсть у тебя мою невесту? – фон Гинсбург протянул Катрин руку и ей ничего не оставалось делать, как встать. – Прости, что не приглашаю войти, у нас серьёзный семейный разговор. 

- Что случилось? – спросила Катрин.  

- До свидания, Лили, - губы Келлера растянулись в подобии улыбки, которая напомнила Катрин волчий оскал. Он взял Шван за плечо, и они вошли в дом. 

Фон Гинсбург с широкой улыбкой сообщил матери, что всё решилось очень быстро. Он женится завтра и на свадьбе будет присутствовать сам фюрер, чтобы поздравить нового начальника Дахау. На место своего нового пребывания они отправятся послезавтра. Услышав эту новость, Катрин подавила возглас отчаяния. Всё было неожиданно и очень молниеносно. 

- Келлер, дорогой… - она умоляюще глянула на Клару. – Я ещё слаба для брачной церемонии. Да и видеть заключённых мне не очень хочется.

- Ты дурочка, любимая, - Келлер снисходительно потрепал девушку по щеке. – Наш дом находится не на территории концлагеря. Так что никого ты не увидишь.

- Дети мои! – Клара сложила на груди руки, а её глаза сияли счастьем. – Я так рада за вас! 

- Но у меня нет свадебного платья! – Катрин вставила последний аргумент.

- Это мы сегодня же исправим, лапуля, - широко улыбнулся мужчина.  

После семейного обеда Келлер отвёз Катрин в магазин, где сам лично подобрал девушке наряд. 

Катрин же была в отчаянии. Она ещё не продумала план мести. Она не ожидала, что всё случиться за такое короткое время. Свадьба, отъезд в Дахау. Теперь она точно больше не увидит Ангелу. Нет! Она не должна позволить этому произойти. Но что делать? Если бы у неё было оружие! 

- Кто-нибудь, пристрелите этого гада…. 

- Могу одолжить пистолет.

Ей же это не приснилось? Или приснилось? Или Лили на самом деле предлагала ей оружие? Или всё-таки приснилось? Или её подруга просто пошутила? 

Нужно это выяснить. 

Утро свадьбы выдалось холодным, промозглым и мокрым. Но Келлер и его мать выглядели очень довольными. Лишь Катрин была очень напряжённой. Фон Гинсбургу было на это плевать, а Клара, скорее всего, просто списала состояние невестки на мандраж перед таким событием. 

- Я сама чуть не сбежала с собственной свадьбы, - подбодрила женщина Катрин.

- Угу, - пробормотала, ухмыльнувшись, блондинка. Ей было плевать с высокой колокольни, что чувствовала мать её «жениха» в день её свадьбы. То, что она чувствовала в этот момент в корне отличалось от того, что чувствовала когда-то Клара. И пусть земля будет пухом отцу Келлера. 

Перед ратушей собралась толпа, каким-то образом узнав, что фюрер – главный гость на свадьбе намедни назначенного директора Дахау.  

В этой толпе много членов Гитлерюгенда, которые яростнее всех выкрикивают лозунги во славу Гитлера.  Фюрер и все гости уже в ратуше. Катрин, как во сне, выходит из «Мерседеса» за Келлером. В руках её букет белых роз. Но она ненавидит розы. Хотя, кого это волнует? На ней – длинное со шлейфом белое шёлковое платье. В волосах – диадема, которая давит ей на виски. Келлер в парадной форме гауптштурмфюрера гордо идёт рядом. На груди – железный крест, а на рукаве – свастика. Мужчина важно вышагивает, словно петух. Мальчик и девочка (оба из Гитлерюгенда) несут шлейф невесты. Катрин хочется завыть, послать всех и всё происходящее к чертям собачьим. Но девушка понимает, что ничего этим он не добьётся. Поэтому нужно взять себя в руки и на время отдать себя на волю Судьбы. 

Всё происходит слишком торжественно и слишком медленно. Катрин видит, что все мужчины одеты в военную форму. Она даже замечает гера Лохмера среди приглашённых в первом ряду. Но ей всё равно. Все женщины в вычурных длинных платьях.  Среди них, будто в тумане, она видит улыбку Лили и ей становится немного легче. 

- Могу одолжить пистолет.   

- Сегодня вся Германия светится от счастья, - начал мэр, ведущий церемонии. – В далёком 1459 году ястреб фон Гинсбургов приземлился на берегу Одера и осел. Сегодня наш город может гордиться тем, что Келлер фон Гинсбург является почётным гражданином Берлина. Да, я говорю, что вам, гауптштурмфюрер присвоено звание почётного гражданина Берлина, города, где находятся усыпальницы великой династии Гогенцоллернов.

Все сидят. Гитлер, в первых рядах, скрестив на груди руки, внимательно слушает.

Церемония только началась, но Шван уже утомила пафосная речь Юлиуса Липперта. (Прим. Мэр Берлина) Ей хочется, чтобы всё поскорее закончилось.  

- Гер фон Гинсбург, сегодня утром принявший на себя руководство Дахау олицетворяет для нас нерушимость империи Третьего Рейха! Келлер, юный побег древа фон Гинсбургов решил связать себя узами брака. Во славу Германии и нашего фюрера. Фрёйлин Катрин Шван, красивый юный лебедь и член нашей партии. (Шван вступила в партию ещё вчера, чтобы не нагнетать раньше времени гнев фон Гинсбурга) Это – знамение Судьбы, поэтому этот нежный цветок, выросший в далекой провинции, совсем нам не чужой. К невесте нашего гауптштурмфюрера фон Гинсбурга мы испытываем такие сильные уважение и любовь, что она вскоре увидит, что обрела здесь, в рядах НСДАП поддержку и признание. Думаю, что выскажу мысли всех здесь присутствующих, что будущая фрау фон Гинсбург будет любящей и преданной женой. Ведь её мужу потребуется поддержка и ласка, учитывая место его будущей работы. Его работа очень ценна для нашего государства. Не зря сам фюрер пришёл поздравить сегодня молодых! И мне хочется выразить надежду, что Катрин родит для нашей страны и для нашего фюрера прекрасных сильных и верных делу детей! Истинных арийцев! – услышав эти слова Шван еле сдержалась, чтобы пренебрежительно не фыркнуть. 

Шван думала, что она уснёт на церемонии. Но вот они, наконец вышли из городской ратуши. Толпа скандирует «Зиг Хайль!», но Катрин по барабану, что народ пришёл поглазеть на фюрера, а на не директора Дахау и его жену. Она на самом деле чувствовала слабость, но гордость не давала ей показать этого. Поэтому она с улыбкой приняла поздравления фюрера и офицеров из его окружения. С той же улыбкой прошла под руку уже со своим мужем к ожидавшему их «Мерседесу». И уже в машине позволила себе выдохнуть и закрыть глаза. 

- Только посмей мне тут упасть в обморок, любимая, - Келлер наклонился к самому уху Шван. – Если ты меня опозоришь перед фюрером…

Катрин открыла глаза и с насмешкой посмотрела на фон Гинсбурга. Может стоило сыграть на публику умирающую лебедь? Келлер наклонился и, впившись в губы блондинки жёстким поцелуем, одной рукой сдавил её горло. Заметив, что шофёр кидает на них взгляды через зеркало заднего вида, рявкнул:

- Следи, блядь, за дорогой, ублюдок!

- Простите, гер фон Гинсбург, гауптштурмфюрер… - пробормотал парнишка за рулём. 

В ресторане, где с размахом праздновалась свадьба директора Дахау было сказано много пламенных речей: фюрер поздравил Келлера со свадьбой и назначением, похвалил скромность невесты, вернее уже жены: Катрин всё время сидела, потупив глаза. Фон Гинсбург благодарил Гитлера с доверием и клялся, что послужит рейху на своём посту. Лохмер что-то сказал про то, как горд, что является другом такого человека, как гауптштурмфюрер. Даже Гюнтер, брат Лили взял слово, чтобы поздравить молодожёнов и сказать, как горд, что благодаря его сестре, которая является лучшей подругой фрау фон Гинсбург смог увидеть горячо любимого вождя и лично выразить ему свою преданность.

Подобрав ненавистный шлейф, Катрин шепнула фон Гинсбургу, что ей срочно нужно в уборную. 

- С тобой всё хорошо? – нахмурился мужчина. 

- Могу я просто сходить в туалет? – усмехнулась девушка. 

Мужчина посмотрел на шлейф, что блондинка держала в руке. 

- Мне поможет Лили. 

Когда девушки остались вдвоём в уборной, Катрин прикоснулась спиной к стене и закрыв глаза, прошептала: 

- Как же меня всё это достало! 

Штейн метнула взгляд на дверь и, взяв подругу за руку, потянула в кабинку. Закрыв на дверце на шпингалет, Лили коснулась губ Катрин поцелуем. Катрин застонала.

- Убей меня… Это невыносимо! 

- Расслабься, - Лили погладила подругу по щеке.  

- Как, чёрт возьми! А ещё мы завтра уезжаем. Келлер не намерен оставлять меня в Берлине. Ему плевать, что я не хочу ехать. 

- О… - Штейн выглядела расстроенно. – Вот же сучёныш!  Я обещаю, что буду навещать тебя. 

Катрин стукнулась головой о стену. Лили думала, что девушка в отчаянии от того, что они расстаются. На самом деле Шван думала об Ангеле и Роберте. И о том, что теперь вряд ли сможет их увидеть, если… Слёзы вдруг высохли и остатки их девушка смахнула со щёк. Она посмотрела на шатенку.

- Лили… Ты говорила, что сможешь достать оружие? 

Девушка нахмурилась. 

- Что ты задумала? – с опаской спросила она. 

- Тсс, – Шван приложила палец к губам. – Молчи. У стен могут быть уши. Я буду ждать тебя в гости. 

Катрин хотелось верить, что если она сможет осуществить задуманное, то сможет воссоединиться с Шмидами. Да, она предаст Лили, но это был единственный шанс, чтобы увидеть любимых ей людей. Если же она не сумеет, что ж. Главное, что Ангела и Роберт будут в безопасности. Она очень надеялась, что Ангела уедет и не станет дожидаться её дольше, чем они условились.

Шван улыбнулась и поцеловав Лили, прошептала: 

- Ты чудесная…