Магу Тобальду однажды повезло найти нечто странное. Путешествуя летом по небольшим горам за городом он нашел что-то вроде куска слизи и забрал домой на опыты. Благо у него была отличная лаборатория, а уж после того, как с практикой пришлось завязать после несчастного случая, так и времени предостаточно.

    Изначально этот кусок слизи он поместил в одну из колб и отправил постоять на столе, рассматривал так и эдак на просвет, а после решил начать с простого. С воды. И вот когда он налил колбу в воду, слизь… ожила. Тобальд ничего не имел против, хот поначалу немного испугался, когда этот комок чуть увеличился в размерах, дотянулся до графина и впитал оттуда всю воду. Потом в колбу уже не влез, устроился в графине и там валялся до следующего утра, словно бы ничего и не было.

    Тобальду стало интересно, и он уже начал придумывать программу опытов, когда внезапно оказалось, что слизь весьма самостоятельна и уже пробует содержимое его склянок. Кислоты и щелочи ей явно не понравились, а вот лечебные зелья она впитала только так. Маг уже хотел было препарировать это несчастье, но оно заползло в корзину для фруктов и стало цветом имитировать яблоки. Выглядело это до того потешно и похоже, что ругаться Тобальд просто не смог, посмеялся и оставил все, как есть.

    Слизь ставила на себе опыты самостоятельно. То влезала в горящий очаг и с ужасом улепетывала прочь, то ныряла в кастрюлю с супом и впитывала все без остатка, то выпивала его зелья и меняла цвет в зависимости от вкуса и вида зелья, то ныряла в бадью с горячей водой, где маг мыл посуду, и булькала пену. Потом научилась и посуду мыть, правда, выглядело это так смешно, что Тобальд пару раз нечаянно бил тарелки. Вскоре стало ясно, что его новоприобретенный питомец меняет цвет тела по настроению и ведет себя довольно любопытно — порой копирует действия хозяина, порой игнорирует его, а порой чудит что-то самостоятельно.

    Пожалуй, из-за некоторых моментов Тобальду хотелось эту слизь выкинуть. Потому что с приобретением питомца его личная жизнь стала желать лучшего. Слизь обладала свойством просачиваться под закрытыми дверями, пролезать в замочные скважины, выглядывать из окна, проползать по вентиляции и даже по каминной трубе и всячески находить свой объект интереса, порой в весьма недвусмысленных позах. Это было даже хуже ребенка, потому что ребенка можно хоть запереть где-то или отправить гулять с друзьями, дав несколько мелких монет, а это…

    Маг начал изучать новые способы защиты своего жилища, потому что это несчастье порой напрочь игнорировало магическую защиту, порой пролезало над или под нею, а порой вообще могло просочиться сквозь пол. И что тут сделать? Слизь пролезала везде, где бы прошел воздух. Пришлось поумерить пыл. Единственной причиной, по которой Тобальд не выкинул слизь обратно на улицу, стало то, что однажды, когда он был уже сильно зол и собирался запульнуть в нее шаровой молнией, слизь эту молнию повторила. Над ней повис такой же шипящий и мерцающий шар, и маг надолго задумался. А потом решил, что боги покарали его эдаким странным учеником за гордыню и нежелание смириться с ситуацией.

    С тех пор он стал показывать слизи разные заклинания, а она как могла их повторяла. И росла. Росла она странно — рывками, порой долго отъедалась и отпивалась, порой вообще валялась в бочке с водой, а порой даже уменьшалась, если долго пребывала в камине прямо в огне. Огонь она все же потихоньку полюбила. Кроме огня ее не брали и молнии, но это уже Тобальд выяснил опытным путем гораздо позже.

    В один не самый прекрасный день к нему заехал в гости давний друг и привез с собой дочку — статную красавицу лет пятнадцати, румяную, пушную во всех нужных местах и довольно острую на язык. Тобальду не нравилось это дело, но выгнать друга он не мог и наказал слизи не отсвечивать ради ее же блага. И точно, все три дня, пока друг с дочкой гостили, это мелкое чудовище шуршало где-то на чердаке. «Мыши» — привычно отмахивался Тобальд, а на все просьбы протравить их отвечал, что собирается завести кота. На чердак гости не рвались, что уже радовало, а большего ему и не нужно.

    Слизь шифровалась до самого их отъезда и даже не воровала продукты. Чем она питалась, Тобальд не знал, но на всякий случай втихаря подкладывал под двери чердака то яблоко, то хлеб или даже сладкий пряник. Он потихоньку смирился с необычным питомцем, и оставлять его голодным было совестно. Мышей, кстати, он больше никогда в доме не видел.

    Когда он проводил гостей до ближайшего стационарного телепорта и с облегчением выдохнул — рассказывать о находке и ее способностях не хотелось вовсе — то обнаружил у себя дома дочку приятеля. Все такую же статную, красивую, румяную, черноволосую и чернобровую.

    — Ты чего здесь делаешь? Я же тебя только в телепорт… отправил… — выдохнул Тобальд, заметив, как у «дочки» поплыло лицо и правый уголок рта стек вниз. — Ох ты ж горе… ну хоть цвет волос смени, а то соседи решат, что я дочь у друга сманил и женился…

    Слизь, а теперь уже молодая симпатичная девушка, выправила лицо, попыталась улыбнуться и действительно стала из чернявой светло-русой, почти желтоватой. И тут же перестала походить и на приятеля, и на его дочь. Лицо у нее едва заметно изменилось.

    — Ну вот, давно бы так, а то слизняк да слизняк… — вздохнул Тобальд и пошел заваривать ей травяного чаю, а себе искать чего покрепче, больно уж слизь хорошо маскировалась. Удивительно, как его еще не грохнула и не заменила собой.

    — У меня… — тихий журчащий голосок раздался почти над самым ухом. — Не получалось… — она надолго умолкла, словно бы училась говорить. Тобальд уже видел, как дергалось ее горло — странно, непривычно, будто бы там нет ни связок, ни костей, просто шея идет рябью, подстраивается…

    — Ничего, научишься, дурное дело нехитрое, — проворчал маг.

    С тех пор он объявил, что взял себе ученицу, а девчонку нарек Эльзой, чтобы просто и понятно было. Сама она ничего против имени не имела, да и училась прилежно. Конечно, получалось не все и не сразу, но по сравнению с другими учениками до нее… выходило весьма прилично. Теперь, когда она могла говорить, Тобальд старался приучить ее к человеческим правилам. Входить только постучавшись, с утра здороваться, есть ложкой и вилкой, а не мордой в тарелке, не брать голыми руками раскаленную сковороду — люди не поймут, будут бояться будь ты хоть трижды магом. Да и оставлять ее ночевать в камине стало уже как-то совестно, тем более, что девчонке пришлось выделить новую одежду — повторить трюк с созданием чего-то нового она не сумела, а полная копия одеяний той несчастной девушки на каждый день не годилась. Купленная одежда горела, Тобальд ругался и учил девчонку ставить защиту от огня на все, что вокруг нее.

    Постепенно жизнь вошла в свою колею. Тобальд привык к Эльзе, к ее странностям, а порой и к откровенным ненормальностям. Многих вещей она не понимала и не знала, приходилось учить ее буквально всему от самого начала, как младенца. Объяснять постоянно, зачем одежда становится все теплее и менее удобной, почему на улице холодно и желтеют листья, почему птицы улетают, почему небо из синего стало свинцово-серым, почему то, почему се…

    Читать он ее научил быстро, но в книгах порой не было ответов на самые простые вопросы. Магические книги Эльза проглатывала влет, знай только формулы правильно объясняй, да не давай тренироваться в магии прямо в доме. Сила у нее прибавлялась с завидным постоянством, Тобальд уже начинал даже откровенно завидовать и переживать, как бы ученица не перещеголяла его самого. Полученная в ходе аварии на дамбе травма порой давал о себе знать, и маг валялся целыми днями дома, укутавшись в теплое одеяло и положив на ногу компресс.

    В один из таких дней Эльза самостоятельно продала парочку его поделок, сняла с какой-то бабки легонькое проклятье от ее же соседки и даже сходила за продуктами. Она уже довольно бойко торговалась, а нрав имела очень упрямый, так что многие торговцы предпочитали сбросить пару медяков цены, лишь бы эта ученица уже ушла к учителю.

    Она видела, что Тобальда что-то мучает, но пока не понимала, что именно. Присела рядом, положила руку на больную ногу, долго водила пальцами по колену, а потом просто пожелала: «Хочу, чтобы тебе не болело». Тобальд поначалу не понял, почему пропали все ощущения, а когда проверил колено, то рассмеялся.

    — Э, нет, дорогая, так дело не пойдет. Ты мне почитай все нервы выключила, эдак я и ходить не смогу. Давай, сделай, как было, а я тебе дам учебник для целителя. Раз ты и таким даром обладаешь, то грех его не развивать…

    После ее прикосновения нога у него разболелась пуще прежнего, но зато стало любопытно, как мелочь, которая ничего никогда не учила подобного, смогла это сделать. Эльза же принялась за учебу с новым рвением, будто поставила себе некую цель. И глотала книжки одну за другой, Тобальду пришлось даже заказать новые — он никогда не был целителем, всегда был водным мастером, а после травмы научился немного зачаровывать маленькие артефакты да потихоньку осваивал другие направления, в том числе огонь и воздух. Теперь же пришлось и самому с ней учиться, потому что Эльза спрашивала такое, чего порой в учебниках не было. А потом воспроизводила многое на себе, смотрела на вывернутые наизнанку конечности и словно вытащенные наружу внутренности, перебирала кишки на собственном животе, что-то исправляла, хмыкала, фыркала, но неизменно возвращалась к своему стандартному виду.

    Тобальд привык и к этому, чего уж там. Если Эльза чего надумала, то проще было перетерпеть, чем отговаривать. Да и профессия целителя всегда нужна, тут девчонка не прогадала. Он даже обещал сводить ее к давнему знакомому на заслуженном отдыхе, которых еще ему рану правил, тот знал в разы больше и без всяких книг. Но пока холодало, ходить никуда не хотелось, тем более, тащиться в поселок в сутках пути от их городка. Дожди развезли дороги и превратили их в грязь. Путешествовать в такое время было не лучшей идеей.

    Однажды похолодало настолько, что это отметила даже Эльза.

    — Что за странное такое чувство, будто у меня отмирают конечности? — спросила она, кутаясь в тонкий осенний плащ.

    — Это называется мороз, — деловито пояснил Тобальд и нахмурился. — Видишь, как потемнело небо? Ночью будет снег.

    Про дождь Эльза уже знала и ходила под ним много раз, а вот снега еще не видела.

    — Это опасно? — тут же спросила она.

    — Обычно нет, — пожал плечами Тобальд. — Это весело. Опасно становится весной, когда снег тает, стекает в реку, река выходит из берегов и затапливает окружающие деревеньки, а иногда и город может подтопить. Там, за городом есть дамба, она помогает сдержать большую воду, но десять лет назад мне пришлось напоить ее собственной кровью. Не удержал… — Тобальд надолго задумался, вспоминая тот страшный случай и невольно коснулся болящей ноги.

    — Напоить кровью?.. — непонимающе переспросила Эльза.

    — Я маг воды, дитя, ты это уже должна была понять. В первую очередь именно воды. И именно я пытался сдержать напор и укрепить дамбу вместе с другими магами. Но ее прорвало, а меня задело обломками. Вот оттуда и кровь. Теперь там работают молодые, а я так, оказываю мелкие услуги, изучаю другие стихии в меру скромных сил и учу тебя. Ты маг универсал и можешь делать что угодно, тебе несколько проще будет, если не сможешь трудиться только с одной стихией. А сейчас пошли на рынок, нам нужно тебя утеплить, пока ты окончательно не закоченела.

    На словах про рынок глаза Эльзы загорелись. Тобальд понял, что это верное решение. Так он отвлек и ее, и себя от плохих воспоминаний.

    На рынке он решил не мелочиться и купить ей шубу. На зиму хватит, девчонка пока вроде бы не росла больше, а там будет видно. В крайнем случае, если подрастет, то шуба станет полушубком, а снизу можно будет натянуть поверх штанов еще и теплую юбку с толстой подкладкой. Впрочем, Эльза никогда особо не жаловалась и пока ничем не болела, что Тобальд счел хорошим знаком.

    Шубу выбрали шикарную, из темно-рыжего меха. Эльза как надела ее, так больше и не сняла, так и осталась ходить в ней поверх своего осеннего пальто, будто и тяжести не чувствовала. В придачу к шубе Тобальд приобрел ей вязаную шапку и шарфик, больно уж торговка красиво сделала — с цветами по краям да к шапке приделала большой смешной помпон. А там и на сапоги расщедрился, хоть и не планировал. Нечего девке мерзнуть. Каких бы она ни была кровей, откуда бы ее не занесло в их относительную глушь, лучше пусть будет в тепле. Это всякий знает — бабу надо держать в тепле, а мужика в холоде.

    Эльза вертелась, на ходу рассматривая шубу, крутила меховые рукава, то и дело доставала из-за пазухи шарф с большим красным цветком на краю и любовалась им. Для нее все это было внове. Дома она поначалу и раздеваться не хотела, но Тобальд уже имел кое-какой опыт и просто хорошенько прогрел комнату. В итоге Эльзе стало жарко, и она волей-неволей сняла шубу. Шарфик уже оставила чисто поиграть, что маг счел невинной шалостью ребенка.

    Он до сих пор так и не понял, сколько Эльзе лет, да и лет ли вовсе. Выглядела она все так же ровесницей пятнадцатилетних, вот только порой, когда сводила сурово брови или зачитывалась чем-то интересным и серьезным, то становилась в разы старше, будто прибавляла сразу годков десять, а то и все пятнадцать. Так сразу и не поймешь, девица или взрослая женщина перед ним. Впрочем, Тобальд не мог не отметить, что Эльза стала красавицей, а уж в обновках так и вовсе повеселела. Она еще не умела строить глазки, как городские прелестницы, не знала многих тонкостей отношений, но старалась быть доброй хозяйкой и ученицей.

    Ночью пошел снег. Тобальд это понял по тому, как разнылось колено. Спать стало решительно невозможно, он уселся у окна и лениво наблюдал за большими белыми хлопьями, сыплющимися с небес. Снег падал мягкий, пышный, чистый, укрывал дома, деревья, заборчики и дороги, стелился по земле. Сыпался и сыпался. Тобальд привычно потянулся к родной стихии, натянул потоки силы, ощутил, как сила проходит по телу и тихонько пульсирует где-то в груди. Снег был красивым, снег был чистым и настоящим. Еще не тронули его ни грубые сапоги простолюдинов, ни колеса повозок, ни лошадиный навоз, еще никто не выбросил кучу отходов в сторону, где как бы не заметят. Никто не вылил грязную воду из заднего входа или дальнего окна. Пока еще все было настоящим… Тобальд не заметил, как уснул у окна.

    Утром Эльза подхватилась первой, заметила учителя в необычном месте для сна и пошла посмотреть. Выглянула в окно, пытаясь понять, что же он там высматривал, и удивленно взвизгнула. Вся улица стала белой, покрытой чем-то пушистым и интересным. Так вот какой он — снег. Ничуть не страшный, очень красивый.

    Тобальд проснулся от ее вскрика, тихо помянул божью матушку, которая послала ему это наказание, и отправил девчонку умываться и одеваться. Все равно теперь дела не будет, пока она не наиграется новинкой по самое не балуй. Заодно игру можно превратить в неплохую тренировку.

    Эльза выскочила на улицу довольная, нырнула в самый большой сугроб и там шуршала несколько минут, пока не вылезла вся в снегу, мокрая и улыбающаяся. Вода не стекала по волосам, нет, она впитывалась прямо в ее тело.

    — А хочешь чего покажу? — заговорщецки спросил маг и подмигнул.

    — Хочу! — тут же заявила девчонка и устремила все внимание на него.

    Тобальд зачерпнул пригоршню снега, утрамбовал в ладони и показал небольшой шарик.

    — Это называется снежок. Старинная детская забава — бросать друг в друга снежки, — он метнул снежок в стену дома, и тот рассыпался на кусочки от удара. — Но поскольку мы с тобой маги, то будем играть магически. А ну-ка, сможешь сделать снежок без рук?

    Эльза смогла. Не с первого раза — снег пока еще был слишком рыхлым и рассыпался возле нее — но смогла. Накрутила большой снежок размером с детскую голову и запульнула в стену. Этот уже прилип, а не рассыпался. Тобальд сделал снежок поменьше. Потом научил ее бросать снежки в него, потом стал бросать ответно и постепенно увлек в игру. Это неплохо тренировало ее навыки и заставляло его активнее шевелиться. Вот только проклятое колено…

    После очередного попадания Эльзы Тобальд свалился в снег и застонал.

    — Разве я сильно?.. — ошарашенно спросила она и кинулась к нему, обхватила за плечи и вдруг легко подняла, словно бы и не тащила взрослого мужика.

    — Нет, это проклятое колено, — поморщился маг, — подогнулось, сволочь, а я не удержался на ногах.

    — Дай-ка я посмотрю, я уже умею, — Эльза присела возле него, опустилась коленями прямо в снег и взялась творить сложное, уже недоступное для Тобальда заклинание целителя.

    Вскоре колено защипало. Тобальд поморщился — ему казалось, словно внутри шевелятся мышцы и сухожилия. Но он устоял, зная, что его ученица еще ни разу не сделала ничего опасного для его жизни. А ведь могла. Уже давно могла. Он это знал и она это знала, но почему-то не уходила и не бросала его. Оставалась всегда рядом. И даже никогда не отвечала силой на его шутливые, но обидные пинки, когда маг порой бывал в раздражении сразу после ее появления в доме.

    Наконец Эльза отстранилась, и Тобальд на пробу согнул и разогнул ногу. Колено не болело, более того, оно двигалось лучше прежнего.

    — А ты молодец. Скоро сможешь зарабатывать целительством. Уйдешь, наверное, свое дело откроешь, — похвалил он.

    — Не уйду, — упрямо заявила Эльза и зарылась лицом в снег. Оно у нее не краснело и не румянилось от холода, оставалось все таким же белым. — Не брошу тебя, хоть ты и балбес.

    — А это уже обидно, — отшутился Тобальд, ощутив странную горечь в груди. Он слишком привык относиться к Эльзе, как к девчонке, порой забывая, что эта девочка чужого вида и растет так быстро, как может. И, возможно, она уже далеко не девочка, а молодая женщина. — Вылезай оттуда, не морозь красоту…

    Эльза поднялась. Снег таял на ней и впитывался в лицо, словно бы она была губкой или ваткой. На щеках впервые появился румянец — бледный, слабый, почти ненастоящий и едва заметный, но от того тем более ценный.

    — Глупая, ты не думай, я тебя не гоню. Хочешь — можешь свое дело здесь начинать, я не буду против больных в доме. Только вход пристрою отдельный, чтобы они не мешались с моими покупателями…

    — Это ты глупый. Я и сама могу к ним дойти, не увечная, — усмехнулась Эльза и вдруг оказалась на другом краю двора у самой дороги. — Вот как я уже могу. Но ты не бойся, — она за мгновение встала рядом, только волосы взметнулись из-под шапки как волна. — Это не страшно и даже весело.

    — Да чего уж там бояться… — маг почесал макушку — такого он отродясь не видывал, чтоб без телепорта и подготовки перемещаться. Ну да чего только не бывает на белом свете. — Только ты сразу всем этого не показывай, пусть будет твоим тайным козырем. Вот ведь, хрен пойми, сколько тебе лет, а такая уже шустрая.

    — Лет? — смешно наморщила нос Эльза.

    — Ну, раньше прожитые годы считали зимами. Тогда жизнь сложная была, вот кто пережил зиму, тот пережил еще один год. Потом стали считать летами, кто пережил лето… — пояснил Тобальд. — Получается, это твоя первая зима здесь.

    — Первая вообще, — фыркнула Эльза. — Я ведь себя осознала только когда ты на меня воды налил в лаборатории, а то до того совсем была никакая. Бессознательная. Наверное, и не жила вовсе.

    — Да уж, полугодовалые дети выглядят иначе, — скривился Тобальд. — Ну ничего, у магов жизнь долгая, наверстаешь еще все.

    — Такие, как я, никогда не бывают детьми, — грустно выпалила Эльза и подняла на руки большой комок снега. Первого снега в ее такой короткой жизни.

    — Так у тебя все впереди. Бери столько, сколько можешь, — Тобальд понял, что надо разрядить обстановку, на скорую руку сляпал снежок и швырнул ей в плечо. — Давай, играй, пока есть шанс. Через три месяца это все растает.

    Она засмеялась. Впервые за все полгода. Весело, звонко, громко. Слепила красивый снежок и ловко запульнула магу прямо в лоб. Тот картинно раскинул руки и упал на воздушную подушку под спиной. Может ведь, когда хочет. Да, у него вряд ли получилось сделать из нее человека… но магом она будет хорошим. Толковым. А быть может, он как раз сейчас и творил из неизвестного существа то, что хотел и считал нужным. Что-то похожее на его представления о человеке. Ведь слизь гибкая и податливая, она легко принимает нужную форму.