Chapter 3

Тут вопрос возникал не раз — почему про войну ту рассказывает немного, а только про бытовуху свою, отношения?

Но, оно, неэтично как-то... Знаете, это как раны разглядывать чужие и корочку отдирать.

Тем более, он-то войну с мирной стороны видел, если и имел дело с военными, когда грузы двойного назначения возили. Да и так — приехал, выгрузил и затем обратно быстро гнали. А то как бы иностранный гражданин не пострадал, хлопот потом не оберешься... С военными работать — милое дело, хоть и грохочет совсем рядом, и под обстрел пару раз попали.

А в страданиях мирных жителей никакой ремарковской романтики нет — все это очень мерзко, страшно, вонюче... Тут немалая выдержка нужна, чтобы подобным заниматься, у него вроде в порядке все с этим... ну, сейчас в относительном порядке... но нелегко было.

Делить рис и прочие продукты нелегко.

Видеть детей, которых какие-то дебилы-родители отказываются эвакуировать из прифронтовой зоны, тяжело.

Видеть дома без крыш, без окон, в которых люди живут — жутко... Какие там фильмы ужасов — вон там страшно. И привыкнуть к этому сложно. Как можно привыкнуть к тому, чего не бывает, потому, что не может быть никогда?

...Ну, вот, если хотите, может рассказать, про то, что больше всего напрягло.

Привезли однажды машину всякого гуманитарного барахла местным коллегам, у которых там, в небольшом населенном пункте база была — они распределяли среди местных жителей. Коллеги просили, раз машина пустая, доставить несколько местных стариков, которые все-таки согласились оставить свои халупы, в безопасную зону, передать органам соцзащиты.

Ладно, сделают. Напихали в семиместный джип десять человек, поехали. Стариканы эти все страшно пахли, кряхтели и ныли. Ну, очень удачно не понимал, чего они там ноют, но Заправидла переводить начала, чтобы «западный капиталистический индивидуалист» проникся их бедой...

Да проникся уже от одного их вида!

...нет, они не сироты, у них есть дети. Хорошие дети. Уехали, своих детей спасая. А некоторые еще давно далеко жили... Да, ехать, вроде бы, есть куда... Но как же они туда поедут? И что они там будут делать? Они даже не знают, где там магазин... А дом на кого оставить? Поэтому и ждали до последнего...

Конечно! Эти, выжившие из ума, стариканы ждали до последнего, а Даниель теперь должен откапывать их из подвалов...

Да, да, лично с ребятами откапывал пожилую пару — они в погребе прятались, дом развалился, погреб цел... Вот они решились ехать к детям, которые давно звали

...и везти, прямо скажем, под бомбами — не очень-то... В смысле, очень страшно. Это первый раз, когда грохотало так сильно и пару раз попало по дороге, на его глазах... Как чемпион экстремального вождения, должен был между воронок выруливать и от снарядов убегать... Ну, нормально? Вообще нет.

Но не так страшно, как тогда от танка убегали. То ли потому, что не видел источник смерти, то ли порог перейден... То ли сублимировал страх свой животный и человеческий в ненависти к этим стариканам...

Такое со всеми бывает, только не все признаются.

...Ненавидел за нытье, за то не выбрались вовремя. За то, что они старые, ненавидел. За то, что без него, молодого и крепкого Даниеля не справятся... Опять он. Почему их спасает? Вообще не обязан их спасать... Зачем их спасать — все равно скоро помрут, только нагрузка органам соцзащиты, а и без них полно хлопот...

— Кодекс выполняется вне зависимости от рациональных обоснований, — говорил командир, самый рациональный человек в мире. Ковбой старый! Заморочил голову своими рассказками... И бросил!

...Да этим стариканам самим жизнь в тягость — на старости лет, кроме бедности и болезней, еще и такое... Не знают они где магазин! Ну, блин!

Лучше до такой старости не доживать.

...Вот, может, прилетит все-таки по их джипу и все закончится...

Первый раз поймал себя на суицидальных мыслях. Никогда такого не было. Много чего тут случилось с ним в первый раз.

...Заправила положила свою ладонь на его руку, что руль держала.

— Убери, мешаешь, — грубовато ей ответил. Но было приятно. И еще она все-таки сказала стариканам, чтобы потерпели, прекратили ныть, а то водителю мешают — сами, что ли, не видят, какая дорога...

А чуть позже наказан был Максичек за свои желания — они ведь и сбыться могут, знаете ли...

Потому, как, когда до города доехали, на вокзал привезли стариканов, к эвакуационному поезду, то воздушную тревогу объявили, в убежище все вместе поволоклись...

А как вышли, то обнаружили, что их джип, что на привокзальной площади оставили — в хлам.

Ну, сам-то философски ко всем относится, а Заправидла вдруг на колени опустилась, давай рыдать, чуть ни по земле кататься...

Блин! Ну, никогда бы не подумал... При все своей бестолковости и инфантилизме общем, тетка крепкая, нервишки как надо. А тут такое...

А оказалось, что ревела она, как дурная, не из-за машины, не из-за того, что вот только на дороге под обстрел попали и чуть не сдохли, не от того, что в стране ее война и что завтра — никто не знает... А потому, что это материна машина и она не знает, как той сказать, что угробила дорогой материн джип.

Нет, ну представляете! Мама девочку заругает... Это что-же за люди такие! Это что за женщины, если главная задача той матери — извести дочку, которой, судя по всему, по этому желанию угодить всему миру, внимания не уделяла и не воспитывала толком...

Мать — главный враг дочери, так говорила мудрая Эльвира, а она уж разбиралась в этом женском мире и его законах куда лучше.

...Смотрел, как те стариканы, от которых за всю дорогу ни одного слова нормального, кроме жалоб на судьбу, не услышал, начинают поднимать Заправидлу. В прямом смысле и переносном, поднимать.

Бесполезные и вздорные стариканы превратились в родителей, которые укрепляли эту маленькую девочку под сорок лет и под сто кило... Ворковали с ней, прикрикивали, подавали руку и подставляли плечо.

Блин, это очень было трогательно. И даже подумал, на минуточку, что в существовании этих стариканов даже есть какой-то смысл — каждый может быть рядом с ними маленьким. Уж, кто как не Максик, знает как это иногда нужно.

Блин, блин, блин... Остался Даниель снова без дела и, судя по всему, без, нормально функционирующего, партнера.

Посадил рыдающую Заправидлу в поезд со стариканами, пусть домой едет, отдохнет. А сам поехал в тот банк, где свой пакет с наличными держал — не так там и много осталось...

Купил «тойоту», очень сильно подержанную, Джи починила, как могла. В лучших традициях голливудского кино — правда, единственный раз позволил такую тупую романтичность! — приехал под окна многоквартирного дома, где Заправидла обитала, и давай там сигналить смешным сигналом(специально просил Джи установить). Махал рукой, надеясь, что увидит — банально звонить на мобильный ради романтичности не хотел.

С верхних этажей в джип полетели ругательства, а потом еще что-то потяжелее...

Но, ребята, это не тот джип, за который переживают — его Джи подготовила, чтобы, что посерьезней пивной бутылки, прилетало, можете на надрываться!

А потом выбежала Заправидла в розовой пижаме...

Блин, ну, как же женщина, которая так мало ест и столько бегает, может такой толстой быть! Наверное, кортизола много, нервы... Убил бы ту мамашу!

...заглянула в машину, хохотала в восторге. Изумительно хохочет — зубы-«восьмерки» видно, ну, чистое дитя, честное слово!

— Ах, Даниель, — так сказала и в машину полезла.

И Даниель начал срочно расстегивать джинсы, а она стягивать розовые пижамные штаны...

А потом вышел злой, подвыпивший сосед с верхнего этажа — бить того, кто разбудил громким сигналом. Заглянул в машину:

— Ну, вы даете... Вообще офигели! Тут же детская площадка рядом...

И ушел. И бить не стал, и права детей охранять тоже.

...Тут стоит заметить, что «западный, капиталистический индивидуалист» Даниель, не был уж совсем романтичен и бескорыстен, как можно подумать. У него свой расчет был.

Надоело на побегушках быть у этой дурочки, избалованной и экзальтированной — она видите ли, главная и Даниелю зарплату платит!

Ага, ага... Если бы Даниель не посчитал, сколько на зарплату ему выделять, то и без этого бы куковал.

Бестолковая в бытовом плане, Заправидла с людьми умела общаться великолепно — она такие песни пела благотворителям, такие картины им рисовала, куда донаты пойдут, что бессердечные богатеи, многочисленные знакомые ее мамаши, пускали скупую богатейскую слезу и давали денег. Иногда много давали, без отчета, наличные, под честное слово... Другой бы обогатился, дом построил бы, а эта почти всегда в минусе была — ну, не приучен человек деньги считать, просачиваются сквозь пальцы... Еще и дурят поставщики нечистоплотные, когда раздуплят, что она не вдупляет ни хрена...

А Даниель на все свои разумные замечания и рациональные предложения слышал только одно: Он «западный капиталистический индивидуалист», а она тут главная.

А купив машину — основное средство производства их благотворительного бизнеса, Даниель стал инвестором, который мог требовать отчета и влиять на ведение дел.

Заправидла разобиделась, конечно, на свержение с трона, но, когда увидела, что дела идут явно лучше — согласилась разделить власть, смирилась... Но капиталистическим индивидуалистом все-равно продолжала обзывать.

И это так. Она полностью права. Капиталистический индивидуалист. При таком подходе, все люди живут хорошо — новости посмотрите.

...а после того страшного случая, вообще с руководства ее отодвинул. Само разрулилось, как и говорил.

К войне быстро привыкаешь. К опасности постоянной, угрозе, алгоритму действий — когда бежать, когда падать... Главное — взаимодействие с людьми наладить.

К ним с Заправидлой все хорошо относились — и военные, и представители госструктур. Считали парочкой безвредных дурачков. Ну, к Заправидле сложно по-другому относиться, а Даниель — иностранец, с него вообще никакого спроса — те все дурачки, в жизни ни хрена не смыслят. Да и еще, когда в таком виде...

Да, блин, нормальный у него вид! Вот, вообще не понимает, с чего все ржут. Он такие спортивные штаны с тремя полосками в школе носил — самая удобная одежда, особенно, если за рулем долго. Да, ну, блин, что он, виноват, что в некоторых местах такая одежда — признак определенного социального слоя общества... Нет, ну, когда он в школе такие штаны впервые надел, то, возможно, тоже к этому слою принадлежал... Но это же обычные спортштаны! Хорошее качество, ткань гигроскопричная, к телу приятная, кучу денег стоят... А все ржут. Потому что к внешности «голубоватой, вежливой мямли», которой был Даниель по легенде, эти штаны с тремя полосками вообще не соответствуют...

Года три назад, перед новой командировкой, выдали желтую папочку с описанием личности Даниеля — культурного учителя, хипстера и вечного холостяка. Образ действительно предусматривал некоторую голубизну, чтобы расширить аудиторию, на которую влияние можно оказывать. Максик вводные заучил и в образ вошел...

Вот тут он не «средненький боец», в этом он лучше всех. Кроме фактической ерунды — как звали бабушку Даниеля и чем он в детстве болел, важно полностью в образ перевоплотиться — аналитический отдел все очень четко разработал, что нужно... Да и подходил Максику образ столичного красавчика — аналитический отдел учитывает данные базовой личности.

А тут образ Даниеля вышел из рамок той желтой папочки. И виноват ли в этом Максик — базовая личность? Ведь образ растет и и меняется, ведь составители папочки из аналитического отдела не рассчитывали, что учитель Даниель будет скакать по прифронтовой зоне сутками, спать где попало, есть что попало, откапывать людей из под завалов и подвергаться риску... Тут, знаете ли, любой культурный учитель и вне папочки видоизменится...

Так, что не надо! Он — профессионал и из рамок образа не выходит. Разве что, штаны выбрал, что в юности нравились.

Учитель Даниель, ведь как выглядел? Пиджачки модные, джинсы по фигуре, рубашечки дизайнерские, туфли итальянские... Волосы его роскошные по плечам элегантно разбросаны или в хипстерскую гулю увязаны, маникюр регулярный...

А с Заправидлой, кто ездил? Худой паренек неопределенного возраста, в штанах широких, с тремя полосками, ботинках треккинговых — «зимой и летом одним цветом» и волосами, стриженными машинкой под ноль пять..

...Да не мог длиннее! Если чуть длиннее отрастают, то мелкими колечками завиваются — как у барана. Еще в школе прозвище было соответствующее, да тут все ржут, хоть и взрослые люди...

Все, в их, не таких уж и узких, волонтерских кругах знали «придурошного Даниеля» — «в тех штанах» и «на таблетках»...

... Блин, да всего один раз устроил шум в баре, так сразу приобрел репутацию «придурошного». Потому, что, блин, подруга его верная, суетливо прикрывая, чтобы не побили слишком уж сильно, каждой собаке рассказывала, что «Даниель дурной, на таблетках, а тут его рецепт не работает, таблеток купить не может, вот и гонит на всех, проявляет неуважение... Простите придурка, он не зла».

Его перестали бить, умыли, отвезли к доктору и таблетки даже сами купили... «Даниель, очень благодарит... Ну-ка, быстро скажи „спасибо“! Видите, какой вежливый...»

...Короче, очень старался «не отсвечивать», но всегда выделялся. Хотя... В той желтой папочке сказано, что Даниель должен всегда привлекать внимание — так вот этот новый Даниель в спортштанах прекрасно с заданием справлялся. Пальцем показывали.

У них разные были инциденты с вооруженными людьми, как правило военными Иногда люди на нервах были, на адреналине, а тут эти два дурачка под руку подвернулись... Иногда наезд с целью вымогательства — разные тут люди, как и везде в мире...

Жизнь такая, что герои могут быть сущими мерзавцами, а мерзавцы, в силу характера, в герои могут выбиться... Поэтому за себя нужно постоять. А особенно Даниелю — чужой он, пришлый. Вне игры. Не свой.

И доказать, что «свой» невозможно, как не геройствуй. Разве что, Заправидла вступится, скажет, что «ее» он.

Поэтому и пришлось использовать то, что все знают: Даниель — «придурошный» и «на таблетках», устраивая цирк с гранатой. Неоднократный цирк, но никто не хотел проверять.

Блефовал? А вот и не уверен...

Потому, что не знал, есть ли смысл в том, что он делает? Ничего не меняется — такое же бесконечное море слез и река страданий такая же. И добрый самаритянин, хоть в лепешку разбейся, не сможет приблизить окончание войны и повлиять на нее. Не мотивирует жить, знаете ли...

Работы нет, семьи нет, учение не создал, учеников не приобрел... Есть сын, но с ним так мало знаком, что и на жизнь сына отец никак повлиять не сможет. Есть Милли — воображаемая любовь всей его жизни, малознакомая девушка, которая также любит воображаемого Макса, а настоящего почти не знает.

...Не блефовал, короче. И подорвал бы ту гранату, на нервах, если бы не Заправидла. Хорошая женщина, у нее дети — не может так ее жизнью распоряжаться.

Поэтому джип свой переоборудовал. Джи вообще сначала не понимала, чего хочет — «ты ничего не смыслишь в машинах, Даниель». А он хотел, чтобы как у тех ребят, похожих на террористов, было — у них «тойота» такая же:

Водитель прикрывается сбоку и сзади защитными щитами — толстая фанера, общитая стальным листом. Обзорность плохая, но щиты обычно убираются, а, в случае опасности, дерг за веревочку — и водитель, как в ящике. Обзорность в опасной ситуации не нужна, только вперед и на газ сильнее дави... Как ему объясняли ребята на том пустынном джипе — если водителя снять нельзя, то он и всех вывезет...

Да, соглашался с Джи, «так не делается», но мир большой и везде по-разному делается, а тех ребят, у которых вот так все — из дерьма и палок! — делается. И никакая армия победить не может, настолько живучи, свои дерьмо и палки ко всему приспосабливая...

И отличная штука получилась.