Chapter 7
Эти двое не были из военной прессы и, если и побывали в горячих точках, то в самых безопасных местах и в окружении охраны.
Потому, что совсем недавно вели репортажи о личной жизни политиков и кинозвезд — создали на этом достаточно большую аудиторию. Потом перешли на проблемы климата и экологии — аудиторию несколько расширили, а прежней дали иллюзию интеллектуальной значимости. А теперь телеканалу стали платить за освещение политических проблем, как внутри страны, так и снаружи — а из тех, что снаружи, этот конфликт выглядел наиболее привлекательно для редакции. Поскольку давал той же самой аудитории иллюзию собственной значимости, собственной исключительности — они потребляют «другое мнение».
Тут не нужно особо хитрой политтехнологии — внушить дуракам, что они умные несложно, внушить слабым людям, которые не хотят ничего решать даже в своей жизни, что жертва сама виновата — очень просто, представить насильника героем, таким образом давая право на насилие самому зрителю(да хотя бы над своей женой!) — весьма востребовано... Просмотры поднимаются, целевая аудитория растет, «желтая пресса» превратилась в «уважаемое издание» — короче, схема типичная, при наличии финансового вливания.
Источник финансового вливания также очень доволен, получив рупор среди налогоплательщиков и избирателей, прежде дружественной, ну а теперь не очень, страны... И решение про интервью с высшими офицерами являлось очень своевременным и взаимовыгодным. Закрепить победу. Распространить «другое мнение». Изменить мнение общественное... Повлиять на помощь. Закончить войну. Способствовать наступлению мира. Спасти людей от гибели...
Да, современная пресса может подавать потребителю весьма причудливые логические цепочки.
Вы хотите прекратить войну, граждане избиратели и налогоплательщики? Так вот мы покажем вам как ее прекратить, в нашем кино. Голосуйте правильно и вы спасете несчастных детишек от бомбежек!
...Ездили по прифронтовой зоне уже целую неделю — снимали материалы. Планировался целый документальный фильм о войне, материала нужно много, а то самое интервью должно стать вишенкой на торте...
Журналист и оператор не были трусливы, но и не были героями, адреналиновыми наркоманами, как многие военные журналисты, что бегают по горячим точкам и попадают под обстрелы, ради интересного репортажа или красивого кадра — романтики войны. Это обычные жители большого города, разведенные, с потребностями в роскоши и некоторым личностным нарциссизмом, не верящие ни в бога, ни в черта, а поклоняющиеся исключительно маммоне.
Не то, чтобы они были особо плохие, не то, чтобы у них была какая-то особая любовь к тому государству, что вливало финансы в их телеканал, не то, чтобы ценности те разделяли, за которые якобы война ведется... Это просто работа. Ну, обычная работа, не хуже других, за которую очень хорошо платят — за их журналистский дар, за талант творцов, за способность рисковать и идти против общепринятого....
Ну, что тут такого? Они же не убивают никого. Не участвуют в военном конфликте. Единственное нарушение — у них только вон той стороны разрешение ездить тут есть, а местных властей нету... Но ладно, подключат свои каналы, может даже получат такое разрешение. И разве такое, очень маленькое нарушение, стоит того, чтобы так с ними обращаться, наручники одевать... Согласно закону о прессе, представителей прессы нельзя держать в наручниках... Пригласите консула, пожалуйста.
...Ну, а кто ж знал, что так подло джипиэс глушить будут. Разве можно джипиэс выключать? Это же нарушает работу многих людей... Надо бы разобраться, а согласовано ли это отключение, и на кого жаловаться?
...«Никакие люди»... Почему-то снова Заратустру вспомнил. «После них только смерть и морок»... На стороне смерти и морока они, с той стороны линии разграничения, с которой теперь все для себя сверял. "Не наши" они, хоть и наши Даниелю по языку и паспорту.
И, как с категорией определился, про корыто вспомнил. Корыто нужно, чтобы полковника не подвести — следов чтобы не оставить. Но здоровые такие, не справится сам. Но чисто физически не справится, морально уже полностью в образ вошел... Чеховская ли система, или Станиславского?... Наверное, уже не играет. Наверное, это уже он сам.
Блин! Открыл в ад еще одни врата. Еще кое-что случилось с ним тут в первый раз.
А не много ли для одного человека?
И как далеко готов зайти любознательный полковник? Не придется ли отвечать полковнику за все, даже если следов не будет. Зачем это ему надо? Полковник даже не знает, что с той информацией делать.
А ты, Максичек? Какой приз получишь за то, что новые врата в ад откроешь?
Знает, знает... Но нужен ассистент, от этого все зависит. Найдет ли полковник среди ночи доверенного человека?
Полковник нашел. Полковник приберегал этого товарища для какого-то особого случая, на черный день, так вот видимо день этот сейчас.
Дядьке тому чуть за сорок. Видел того уже в прошлый раз. Этот дядька был в составе той группы, которая их возле балки встретила. И именно этот дядька предлагал «уронить» Даниеля, чтобы не задерживать эвакуацию.
Дядька этот в группе той совсем не главный был, хотя военную квалификацию имел наивысшую из всех. Молодым в спецназе служил и проявил себя там настолько хорошо, что послали миротворничать от оон в горячую точку — он и английский за полгода, пока готовился выучил — такой способный, рад был в новых местах служить... А потом там что-то случилось такое страшное... уж пусть сам рассказывает, что там с ним такое страшное случилось... что списали его на гражданку. Он стал странный...
Вот, если кому показалось, что Даниель странный, то в сравнении с этим миротворцем, то вообще нормальности образец.
...Поэтому того мобилизовали — сам добровольцем явился, но старшим никуда не назначали, не смотря на опыт и знания, боялись, что учудит чего. А слушался он неплохо, можно управлять вполне. И доверять можно.
Доверять можно, поскольку его внутренний кодекс джентльмена был очень короткий, написанный крупными жирными буквами: Существуют «свой» и «чужой. «Своего» — защищать, «чужого» убивать...
Непросто с таким кодексом даже тут, на прифронтовой линии, жить. А на гражданке вообще мученье было...
С женой развелся. Ну, ничего женщина, но такая дура деревенская, не смог с ней жить. Особенно после того случая, с котятами... Кошка на дачу приблудилась, котят там родила. А женушка налила ведро воды, кинула туда котят новорожденных и крышкой закрыла...Чего, говорит, плодить тут котов, лучше сразу утопить, чтобы не мучились в жизни своей сиротской... Нет, ну вообще она человек? Как это можно — существо живое, созданье божье, котеночка пушистенького, слепого — еще глазки не открыл, да вот так, в ведре утопить? Что за варварство и живодерство!
И остался жить один на той даче, что по разводу досталась, с кошками...
И этот же человек деловито спрашивал Даниеля о необходимых параметрах корыта. ...А подойдет ли ведро или бочка? Или обязательно корыто?
Уставший Даниель предложил тому самому выбрать подходящий сосуд, исходя из целей мероприятия.
— Отлично! — обрадовался любитель котят и нашел то, что нужно.
...Люди на опасность скорой смерти реагируют по-разному, также по-разному реагируют на эмоциональные или физические раздражители. Вот некоторых не волнуют никакие другие страдания, кроме как сиюминутные свои. А некоторым — и особенно к такому типу относятся личности творческие! — достаточно посмотреть на чужие...
Ну, тут каждый, кто с людьми работает, на такие группы может поделить.
Начать решили с оператора, поскольку журналист и более творческий был — может не придется с ним потом возиться, может так расколется. Да и более ценный тот журналист, чем оператор, больше знает — страшно журналистом рисковать, если что пойдет не так... Никто из них раньше подобным не занимался, могут не уследить...
И, как и ожидалось, топить журналиста не пришлось, тому достаточно посмотреть на оператора оказалось — страх скорой смерти победил перспективы смерти вообще и он рассказал все, что требовалось, и обещал дальнейшее сотрудничество.
Вздохнул с облегчением. Балаклава эта, тупая, от воды полностью промокла, весь мокрый, даже в ботинках эта вода...
Тут, как обычно, у многих граждан, идеалистов и гуманистов, тех, кто не то, чтобы войну не видели, но даже в переделках серьезных не бывали, возникают всякие этические вопросы — а могут ли «хорошие парни» делать так? Типа, вот он же себя в этой истории «хорошим парнем» позиционирует?
Ну, во-первых, нигде не говорил, что хороший. Наоборот, достаточно самокритично сообщал, что нарушил все заповеди господни, включая подпункты и комментарии. Конечно, оправдания искал — иногда получалось, иногда так себе, с натяжкой, но главным оправданием то было, что, типа, на хорошей стороне и в рамках кодекса...
Как понять, какая сторона хорошая? Некоторые, вот вроде тех журналюг, претендующих на объективность, говорят, что «у каждого своя правда».
Но какая, скажите пожалуйста, может быть правда у тех, кто на рассвете дом его начал бомбить в центре города? Сжег «мазду», почти новую, спокойно на стоянке себе стоявшую? А как, даже близко, можно не то, чтобы оправдать, но хотя бы объяснить расстрел случайных гражданских машин из танка и охоту за людьми ради забавы?
И очевидно то, что хорошая сторона — это против тех, на танке. А те, кто в нем — плохая... Никакой "другой правды" нет. Ну, а дальше, чтобы особо не философствовать, вы любителя котят порасспросите, он с вами поделится своим кодексом, очень на настоящий момент актуальным...
Тут еще говорят, что пытка утоплением это отвратительно и превращает героя в негодяя... На мать терезу не претендует, уж какой есть — решает задачу, по-другому нерешаемую, а насколько отвратительно сам знает — на своем опыте.
Командир топил. Со связанными руками, все как полагается... И при том, что точно знаешь, что это симуляция, что командир ни за что не даст Максику умереть — страшно очень, когда задыхаешься. Разум, может, и понимает, что не по-настоящему все — спасут точно, но рептильный мозг знает только одно: кислорода недостаточно для жизни мозга, впереди смерть... И страшно так, как никогда в жизни страшно не было, куда страшнее, чем когда бьют — тогда просто больно.
— Чтобы вы понимали, что делаете, — сказал командир тогда, заботливо вытирая голову полотенцем, — Мужчина должен принимать ответственность за свои действия, понимая их суть...
Так всегда книжно выражался, заносчивый павиан! Бросил подло одного, а так бы сейчас пригодился...
...Любитель котят был несколько разочарован. Дел на минуту, а возни уйма. И вот сейчас все уйдут, а ему тут еще и убирать... Чтобы посторонних не привлекать, ему командиром все самому насухо убрать приказано.
— Не переживай, дружище, будет еще дальше покруче веселье, — пообещал тому Даниель.
...Но пойдет ли на дальнейшее веселье полковник?
Пойдет, куда он денется... После санкции на корыто, пути назад у полковника нет. И никуда он утром не позвонит, никому этих земляков Даниеля не отдаст... Выхода нет, кроме как идти дальше, батя не может этого не понимать.
Нет, Даниель полковника не разводил... Ну, может совсем чуть... Подпел, как обычно... Тому самому это нужно.
Проблема раньше была в ассистенте. Но если такой нашелся ассистент подходящий — то все выгорит.
Он же Максик-везунчик!
Окно в той комнате отдыха, рядом с сауной под потолком было. Полковник стоял под ним и курил. Сначала показалось, что руки у того трусились, но нет, всего лишь показалось.
Полковник отдал сигарету докурить, сел за стол, сложил руки и положил на них лицо. Тоже устал, светает уже...
Подошел к нему тихо, пару кругов вокруг стола сделал и затем сказал вкрадчиво:
— А хотите прочитаю ваши мысли? Ну, типа, новая секретная технология — чтение мыслей...
И не дожидаясь ответа, начал свою песню:
— Путем злостного нарушения правил, протоколов, законов и всяческих конвенций, в сотрудничестве с подозрительным человеком, вы получили информацию про то, где будет встреча с высшим военным руководством противника. Вы вошли в раж, увлеклись допросом, перешли границы, рисковали положением и репутацией... А теперь вы сидите и не знаете, что вам с этой информацией делать. И что еще хуже — вы не можете сделать с этой информацией ничего... Вы не сможете накрыть то место артиллерией — и артиллерии у вас такой толком нет, и пво там не даст даже мухе пролететь. Вы не сможете послать туда свою штурмовую группу — охрана будет куда значительней обычного и больше ваших возможностей... Конечно, самое разумное — поделиться этой информацией с вашим командованием и ответить за самоуправство. Но вы подозреваете, что командование также не сделает ничего — по разным причинам, хотя бы по той, что согласование акции, не говоря о подготовке, займет слишком много времени... Возможно вы даже готовы пойти в своих преступлениях дальше, связавшись с коллегами своего случайного знакомого Даниеля, предложив эту информацию им, и умоляя о помощи. Но скажу вам абсолютно точно — это бессмысленно. По разным причинам, самой невинной из которых является страх эскалации и того, что будет еще хуже... Хотя куда уже хуже!... И вам, полковник, придется отвечать за все самоуправство, включая корыто и подозрительные знакомства...
Еще бы вокруг полковника походил с песнями, но тот перебил:
— Слышь, Даниель, ты мне мозги не пудри!
Полковник отрабатывал новую идиому, использовал при каждой возможности.
— ...Не пудри мне мозги, Даниель! Так мысли любая цыганка на базаре читает, чтобы мозги запудрить. Если ты так все расписал мне красочно, то значит у тебя есть свое предложение. Рассказывай...
— Нет, — сказал полковник, едва дослушав, — Нет.
— Почему?
— Ты прав, я зарвался и перешел границы. И нужно вовремя остановиться и принять полагающуюся ответственность, как мужчина.
— Мужчина доводит дело до конца и если может сделать что-нибудь, то делает. А не сдает назад. Есть возможность, если не изменить ход войны, то повлиять на него — ну как ею не воспользоваться?
— Тебе-то что, Даниель? Ты-то чего лезешь, это не твоя война?
Да, так все говорят. И он сам себе говорит.
— Во-первых, у меня справка... Я же вам показывал.
Ты больной, Максичек! Твоя недавняя травма наложилась на ковбойский кодекс, которому командир надрессировал. Ковбойский кодекс прекрасно лег на вот это, хриплое «ты тот давид, что победит голиафа». А сказка про давида была канатом спасенья для самооценки маленького одинокого мальчика, пострадавшего от домашнего насилия, вернувшая ему хоть какую-то веру в себя и создавшая иллюзию собственной значимости...
— Ничего не бывает просто так! — утверждал командир. Он отвергал теорию супруги своей драгоценной про Предопределенность, а считал, что случайное сочетание факторов позволяет событиям случится именно так, а не иначе.
Ну, вот из-за того, что Даниель не сел на поезд, он пережил вместе с Джи то страшное, которое привело его к той справке. Не будь он больным, не вернулся бы сюда, не познакомился бы с Заправидлой и она бы не бросила его. И, если бы не появился йоко оно, то не пошел бы в гараж к Джи плакать, и с полковником не встретился бы, и людей живых в корыте не топил бы... И не появилось бы маленького и призрачного шанса победить голиафа. Ну, или хотя бы пращой помахать...
— ...Хочу вернуть себе достоинство и самоуважение, которые у меня отняли в той канаве, и когда дом и машину отняли. И для этого недостаточно убить тех дегенератов, что это сделали лично... Нужно большего... И вам, полковник, нужно большего, чем просто приказ выполнять.
"...Ты, Максичек, рыцарь добра со звучной фамилией..."
— ...Во-вторых, я могу и умею... Что вам еще нужно? Я переживал, что без ассистента будет сложно, необходимо два человека, но этот ваш миротворец очень удачно подвернулся... И, подумайте сами, как для вас все удачно складывается: Есть десятки свидетелей, которые знают Даниеля и то, что он придурошный и на таблетках, и у него личные счеты. Есть данные, что Даниель служил в армии и много чего умеет... Есть ваш, скажем прямо, чокнутый военнослужащий, у которого тоже личные счеты... Вот послушайте, чего он бормочет, -- показал на стену
— Дом мой разбомбили, коты все разбежались. Может и нет уже в живых котят моих, — причитал за стеной миротворец, грохоча шваброй., разговаривая сам с собой Всем эту историю рассказывал, про котят.
...У кого про тигра история, у кого про котят — разные истории, причина одна и результат похожий...
— Достаточно! — резким жестом полковник велел соловью заткнуться, — Я очень устал и не хочу сейчас слушать про шахедмобиль... Мне надо поспать хоть пару часов. Да и тебе тоже, видок у тебя еще тот... Я тебя тут запру, Даниель, надеюсь отнесешься с пониманием. Пока.
— Коньяк мне оставьте... Весь давайте, не жадничайте. Я вам не гестапо, к цирку такому не привык. Еще и журналистам тем отнесу, их тоже бы в норму привести...
Блин, Максичек! Какой шахедмобиль, о чем ты бредишь? Самому жизнь не мила, так и других подставляешь... На журналистов смотреть жалко, ну и напугал людей... То-то от командира все шарахались, с его репутацией гуманиста...
И мог ли ты подумать, Максичек, что до такого дойдет, когда работал невинным жиголо? Ты всего лишь хотел не работать, как все, иметь много девок и не иметь забот. И в никакой близости не нуждался.
Никаким давидом быть не собирался и никакого голиафа знать не желал.
Эти все люди, что попадались на пути, совсем заморочили голову!
И, конечно, про шахедмобиль рассказал командир...
