Наемницы: Действия и последствия

Сначала было пробуждение — мутное ощущение сухости во рту, легкого головокружения и неприятно липнущей к потной спине простыни. Рукой она наткнулась на что-то теплое и мягкое. Это что-то дернулось, шумно втянуло воздух, и повернулось на другой бок, заставив кровать немилосердно заскрипеть. После этого Мара проснулась окончательно.

Потом были многочисленные завязки и шнурки на панталонах, нижней и верхней рубахе. Непослушные пальцы справлялись со своей задачей гораздо медленнее, нежели того хотелось их хозяйке, а покинуть комнату без одежды она не могла — даже в Гнездовье приличной девушке, по выражению Флорин, «не следовало светить на улице голым задом». Мара не была уверена, что подходит под определение «приличная девушка», но к мнению подруги привыкла прислушиваться.

Она натянула прочные льняные штаны и подпоясалась. Кожаный жилет — совсем новый, взамен отданного в местную служную — просто накинула, решив не сражаться со шнурками. На пояс прицепила ножны со шпагой, кинжал и кошель, похвалив себя за то, что смогла сделать это бесшумно. Положила на широкий каменный стол два бакирских золотых «паруса», бросила взгляд на все еще спящего на кровати юношу — своего «случайного» двухдневного спутника. Чем-то он был похож на Ивиана — только младше, да вместо бороды едва начавшие пробиваться редкие усики. И еще тысяча других отличий, которые в пьяном угаре последних двух дней казались несущественными. Мара отвернулась, подхватила набедренники, отодвинула занавеску и бесшумно покинула комнату через окно.

Солнце едва начало вставать, и на улице было еще не многолюдно. Ночная вахта у Троемостья сдавала смену утренней, на центральной площади убирали обычные последствия ночных загулов — мусор, бутыли и трупы. У Дома Магистров трое бойцов Вольной Компании громко спорили с двумя воинами Серых Соколов, исполнявших сегодня обязанности магистерской стражи. До Мары долетали обрывки слов, которые она тщетно пыталась разобрать. Чуть подавшись вперед, она прислушалась — и тут почувствовала хлесткий удар по правой ягодице. Рефлекторно развернувшись, Мара занесла руку для пощечины — но ее ладонь перехватили, и, резко дернули вперед. Мара попыталась вырваться, но ее бесцеремонно оттолкнули от веревочных перил в тень, к стене недавно покинутого ею дома. Девушка охнула. Набедренники выпали из руки и с хлопаньем упали на землю.

— Привет, — обдал ее неприятным запахом изо рта желтозубый чернобородый мужчина, чуть выше ее ростом. Его морщинистое лицо осклабилось в неприятной улыбке. Довершали портрет стального цвета глаза, да расплывшийся под одним из них синяк, лилово—желтого цвета.

— Келлас! — выдохнула Мара. — Привет. Красивый макияж! Кто это тебя так?

— Ну, ты даешь, девка, — Келлас охнул и ослабил хватку. — Кто ж, если не ты? Не помнишь?

Мара нахмурилась и вспомнила. И если бы могла покраснеть, то тут же сделала это.

— Прости. Мне… не стоило…

— Да уж, девка, не стоило. И трахаться прям посреди зала не стоило, и уж тем более посылать в разные места хозяина трактира.

— Я ведь не…

— Нет, конечно, не успела. Только в глаз мне дать удосужилась, а потом я тебя все—таки выкинул вместе с твоим дохляком.

— Прости, — еще раз сказала Мара. — Буду должна.

— Будешь, — подтвердил Келлас. Он отпустил Мару, и та, отступив от стены, подобрала набедренники и поправила меч. — Дважды.

— Почему дважды?

— Думаешь, я тебя здесь искал, чтобы дать полюбоваться фингалом? Ну ты даешь, Марка! Короче, такое дело — Вольные тебя ищут. Магистерский приказ — тебя и твою подельницу доставить под Их Ясны Очи. Наши поспорили для виду, да согласились. Я вот вызвался тебя найти и привести к Мастеру.

— Так чего ж не ведешь? — Мара уставилась на него с подозрением. Келлас был обычным обитателем Гнездовья — коварным, опасным, хитрым и жадным. А еще злопамятным, и вряд ли бы упустил такой случай рассчитаться за подбитый глаз.

— Потому, что мы с тобой на одной стороне, а к Вольным у меня свои счеты. Не знаю, чем ты им насолила, но хрена с два они в мою вахту тебя получат. Да и Мастер поймет — не совсем он у нас шельма. Он так и сказал «поищи ее как следует до полудня, а потом пусть Вольные сами заходят и маются». Так что вали-ка ты в глубинные гроты и схоронись там.

— Ммм… спасибо, Келлас. Сколько с меня?

— Не все можно оплатить деньгами, — ухмыльнулся бородатый наемник и постучал по затянутой в плотный кожаный доспех груди.

— Тогда как?

— Натурой, — произнес Келлас, и, посмотрев как у Мары меняется выражение лица, добавил, — я с тебя брать не буду. Не люблю тощих.

— И на том спасибо, — проворчала Мара, скользнув глазами по не первой свежести льняным штанам Келласа.

— Эй, прекрати раздевать меня глазами, сказал же, что не люблю тощих, — хохотнул он, перехватив ее взгляд. — А что до долга — то с тебя дело. Если мы будем спорить за контракт — ты уступишь. И подружку свою уболтаешь. Согласна?

— Согласна.

— Тогда по рукам. А теперь уноси свою худую задницу отсюда.

Мара резко кивнула, быстро повязала себе набедренники к дальним гротам. Келлас провожал ее взглядом. Почти у поворота Мара повернулась:

— Келлас, я и так тебе задолжала, но…

— Что передать Карлу?

— Скажи, что я у колокольчиков.

— Добро, передам. Ты только, это, звени потише.

Быстрым шагом подальше от Троемостья и центральной площади. Каменная лестница поднималась наверх, и Мара почти бегом взбежала по четырем десятком ступеней. Остановилась и прислушалась — в старых гротах было немноголюдно, но мало ли кто может оказаться рядом. Не услышав ничего подозрительного, он пробежала по деревянному променаду мимо нескольких жилых помещений и скрылась под узкой каменной аркой. Теперь можно было идти медленнее — широкий каменный коридор с узкими окнами бойницами вел в необитаемую часть Гнездовья, Кладовые пещеры. Построенные в незапамятные времена, они служили убежищем на случай внешней угрозы. Но постоянно в них никто не жил — атмосфера не способствовала. Говорили, что когда основатели Гнездовья впервые наткнулись на эти пещеры, они были завалены костями таинственно погибших людей чуть ли не под самый потолок. С тех пор от костей не осталось и следа — но помещения заселять все равно не хотели. Именно эта заброшенность и привлекла Мару, когда она впервые попала в Гнездовье. Заброшенность и небольшая купель в самой глубине пещер, вода которой, падая на блестящие каменные пороги, звенела, как колокольчики на конных упряжках.

Она прошла через просторную галерею с круглым каменным столом посредине, миновала помещение, по-видимому, служившее таинственным первым обитателем пещер спальней, и вошла в узкий коридорчик, в котором уже был слышен переливчатый звук текущей воды. Вот он — зал колокольчиков. Воспоминание и усталость нахлынули на Мару. Она почувствовала, как похмелье вновь настигает ее. Быстро умылась холодной водой, сняла с пояса шпагу, уселась у стены.

— Не спать, — тихо сказала она сама себе. Шум воды убаюкивал, и веки наливались свинцовой тяжестью. Вода успокаивала, укачивала и уносила мысли куда-то далеко.

Тук-тук-тук. Что это? Тук-тук-тук. Похоже на шаги, быстрые и легкие.

Мара мгновенно вскочила, встала ко входу в грот и обнажила клинок. Задержала дыхание. Да, так и есть — шаги и они приближались.

— Тетя Мара, вы здесь? — раздался тонкий девичий голос. — Это я, Тиана.

Мара выдохнула, вложила клинок в ножны и вышла. У самой арки стояла  рыжеволосая девочка лет тринадцати, одетая в бордово-фиолетовое платье длиною до щиколоток.

— Дядя просил передать, чтобы вы немедленно шли за мной. В этом месте может быть не безопасно, — быстро сказала девочка и потерла свой симпатичный, покрытый веснушками носик.

— Я думала, что твой дядя сам придет сюда, — Мара шагнул к ней.

— Дядя Карл думал об этом, но тетя Флорин не очень доверяет бородатому Келласу. Она говорит, что бородатый Келлас — пройдоха, и что знает он, то знают все.

— Флорин умная, ее надо слушать, — согласилась Мара. — Идем.

Тиана повернулась и ловко припустила по пустым галереям. Маре пришлось перейти на легкий бег, чтобы поспевать за девочкой. Они добрались почти до самого входа в Кладовые, но потом свернули в одну из многих крупных трещин в стене, на проверку оказавшейся заваленной аркой. Поднялись по узкой каменной лестнице на два пролета вверх и оказались почти в точной копии зала, ведшего к купели внизу. Посреди этого зала также располагался выдолбленный из камня стол и каменные кресла, с той лишь разницей, что стол был не круглый, а продолговатый. Во главе стола сидел Карл, в элегантном черно-белом кафтане и проглядывавшей из-под ворота белой рубахе. Чуть поодаль от него Флорин. Стол был пуст, и это обстоятельство несколько разочаровало Мару — она вспомнила, что с утра ничего не ела.

— Присаживайся, кошечка моя похотливая, — недовольно произнес Карл. Мара послушно и молча села. Она знала эту интонацию и понимала, что говорить сейчас не стоит. Мысленно она уже подготовила себя к словесной порке, но следующую фразу Карл обратил не к ней, — Тиана, давай бегом в лавку.

— Но, дядя!

— Ветерок мой быстрокрылый, одьерцы сами себя не обслужат, и товар сам себя не продаст. Тем более, что сейчас я буду говорить много таких слов, при которых твоя мама, будь она здесь, лишилась бы чувств. Эти слова, как ты понимаешь, не стоит слышать такому юному цветочку, как ты. Так что брысь, племянница, и чтобы когда я вернусь, в кассовой тумбе звенели минимум пять серебряных анколов!

Тиана нахмурилась, быстро кивнула и побежала к выходу. Дождавшись, пока затихнет стук ее шагов, гулким эхом разносившийся под сводами галереи, Карл произнес:

— Ну-с, приступим.

Марнесец отошел от своих обычных эпитетов, и перешел на куда более красочные и менее лестные. Оказалось, что Мара не помнила многого из событий последних двух дней — и все это «многое» сейчас вываливалось на нее, будто холодный душ с весьма специфическим запахом. Она глянула на Флорин, но та отвела взгляд и посмотрела в потолок.

— И итогом всему этому, — Карл закончил вступительную часть и перешел к сути дела, — стало то, что этот засранец из Бакира, у которого вы нелестным образом забрали положенную нам плату, стакнулся с главой Вольных, численность которых Флор сократила на два мерзавца, подал прошение в Магистерский суд и назначил за ваши прелестные головки приличную награду — официально живыми, неофициально, как получится. А Вольные, прослышав о твоем загуле, потребовали, чтобы наши выдали вас и посадили в Магистерскую тюрьму до окончания суда.

— Карл, но мы то были правы! — прервала его Мара. — Магистерский кодекс нарушили они, и суд должен встать на нашу сторону!

— Суд то может и встанет на нашу сторону! Но с этого дня Вольные заступают на стражу в Магистерском доме. И никто не помешает им придушить вас прямо в камере, а затем сказать, что вы сделали это сами! Если бы еще не одьерцы…

— А что одьерцы? — спросила Флор.

— В Гнездовье сегодня пожалует целая делегация во главе с сыном тетрарха Одьера. Имя его может показаться тебе знакомым, одуванчик мой солнечный.

— Неужели…

— Дауль Альвад собственной персоной. Как ты понимаешь, узри он тебя в магистерской темнице, или хотя бы прослышь про то, что ты там… В общем, он хочет сделать магистрам некое предложение, и они вряд ли будут рисковать своими деньгами из-за тебя.

— Но кодекс!

— По кодексу нет, тебя, конечно, не выдадут. Но совершенно случайно, те же Вольные могут проспать тот момент, когда тебя выкрадут из камеры, золотце ты мое ценное. Поэтому единственный выход для вас сейчас — сидеть здесь тихо и молиться, чтобы нашелся тот, кто наймет вас на задание.

Мара и Флорин переглянулись, и бездушная опустила глаза. На задании наемник неприкосновенен для Магистерского суда. Сам же суд может пройти и без их присутствия, за то время пока они будут на задании. Весь вопрос в том, кто согласится нанять их, преследуемых судом, и будет настолько честен, что не выдаст ни купцу, ни Вольным.

— В общем, девочки, отдыхайте, набирайтесь сил и носа не кажите наружу, — Карл поднялся, посмотрел сначала на Мару, потом на Флорин и покачал головой. — Ну, не расстраивайтесь уже так сильно. Выберемся как-нибудь. Не впервой же.

— Карл? — Мара посмотрела на него.

— Да?

— А поесть ты нам принесешь?

— Мара, ты просто прелесть, — покачал головой марнесец. — Снедь у дальнего лежака, вон там, у стены. Позже к вам зайдет Тиана. А теперь я пошел, пока меня не хватились и не стали задавать вопросы.