5.
- Слева заходи, слева! – азартные вопли, доносящиеся из хранилища, заставили Сэма ускорить шаг. Кофе в большом пластиковом стакане булькал в такт, а папка с бумагами, зажатая подмышкой, в такт же хлопала его по боку.
- Чем, чёрт побери, он там со сломанной ногой занимается? – пробормотал он, не переходя на бег только из опасения облиться кофе. – Только два часа, как из-под наркоза вышел…
По старой, въевшейся в плоть привычке, прежде чем вломиться в помещение, он сперва заглянул в щель между косяком и дверью. И облегчённо выдохнул.
- Кочергой, кочергой! – орал Дин, пристально всматриваясь в зеркальце и поворачивая его то влево, то вправо, явно следя за перемещающимся в зазеркалье объектом. Выглядел старший совсем не плохо и, судя по всему, загипсованная нога особых неприятностей ему не доставляла. Не болела – это точно.
Теперь Сэм мог слышать и вопли Джона:
- Альбер! Прекрати немедленно! Да остановись ты, нечистая сила!
И что-то загрохотало. Дин начал хихикать.
- Это круче, чем шоу Опры, - повернулся он к брату, каким-то особым образом почуяв его присутствие. – Это даже круче, чем «Доктор Секси»!
- А подробнее? – не смог не улыбнуться в ответ Сэм.
- Сам расскажет. Джон! Тебе не надоело скакать по мебели? Малый интересуется, чем ты занят.
И снова затрясся от смеха.
- О! Ты уже вернулся? – раскрасневшаяся физиономия Уотсона заполнила зеркальную поверхность. – Это Альбер, он брауни, - пояснил он немного виновато. – Я забыл купить ему сливок, и он немного… огорчился.
И тут же рявкнул через плечо:
- Оставь это в покое, паршивец! Я же пообещал двойную порцию в следующий раз!
Тихий писк на грани разборчивости.
- Ладно, - Джон устало махнул рукой. – И сказку про эльфов, только чуть позже. Вымогатель.
В зазеркалье стихло.
- Ты приручил полтергейст? – приподнял бровь Сэм. Он прилагал массу усилий, чтобы не заржать в голос.
- Не очень приручил, - признался Джон. – И он – не совсем полтергейст. Он из рода фейри. У нас… что-то вроде договора. Если коротко, то эту развалюху мне продали за сущие гроши, зато с Альбером в нагрузку. Какое-то время мы выясняли, кому именно из нас принадлежит данное строение, но, в конце концов, пришли к соглашению.
- А святой водой по углам, крест под порог, полынь над дверью и две молитвы? – поинтересовался Дин, принимая от брата кофе и кусок пирога.
Уотсон замялся и опустил взгляд.
- Да понимаешь, - промямлил он, - это всегда успеется, а за Альбером был приоритет во времени… И вообще, он невредный, а иногда и полезный… Я ему ношу сливки, а он следит, чтобы моё имущество… э-э-э… весьма специфическое… никто не трогал в моё отсутствие.
- А сказки?..
- Ты узнал что-нибудь? – перебил Сэма врач-охотник. Видимо, его эти разговоры смущали.
- Немного, - младший Винчестер посмурнел. – Ни под какое описание твоя тварь пока не подходит, но архив такой большой…
- Понятно, - сказал Джон, и было видно, что он изо всех сил старается не показать разочарования.
- Зато, - поднял указательный палец Сэм, - я нашёл кое-что, возможно, получше. Имя Шерлока Холмса тебе о чём-нибудь говорит?
Дин открыл набитый пирогом рот, но брат жестом попросил его молчать. Тот кивнул и сосредоточенно заработал челюстями. Джон пожал плечами.
- Не знаю такого. Это охотник? Хотя нет, в Лондоне и в ближайшем округе я всех, кажется, знаю.
- Нет. Он не охотник. Он Летописец, Знающий. И в свободное время – частный детектив.
Уотсон состроил гримасу вежливого удивления.
- Видишь ли, мы в этот бункер, в хранилище знаний, попали совсем недавно. И даже на то, чтобы разобраться в их каталоге, у нас уходит куча времени. А Летописцы – это те, кто этот каталог составлял. Они действительно – Знающие, - слово «были» Сэм проглотил. – Мы, конечно, будем продолжать расследование, но для тебя важно время. Поэтому я и советую обратиться за помощью еще и к ним. К тем, что живут сейчас, в твоём времени.
- К мистеру Шерлоку Холмсу? – уточнил Джон, задумчиво покусывая костяшки пальцев. – А он не пошлёт меня к дьяволу с моими проблемами?
- Может, - не стал подслащивать пилюлю Дин. – Они, Летописцы эти, такие… зазнайки… Прям-таки фу-ты ну-ты.
И сделал соответствующее выражение лица – надменное, противное и кислое одновременно.
Уотсон перестал грызть палец и весело хмыкнул.
- Так что, - включился Сэм, - ты к этому мистеру подкатись попервам на кривой козе. В расск… В общем, есть информация, что именно сейчас этот самый Холмс ищет подходящего компаньона, чтобы на паях снимать жильё, так что повод у тебя есть.
- Где? – коротко спросил врач.
Дин мысленно одобрил то, как скоро их далёкий собеседник перешёл к делу.
- Бейкер-стрит, 221б. И, Джон?..
- Да?
- Не потеряй зеркало.
***
- Чувак, я тебя правильно понял? – осторожно спросил Дин, выразительно поведя глазами, едва они зачехлили зеркала. – Это что, – ТЕ САМЫЕ?! Конан Дойл, Дауни-младший и всё такое?! Доктор Уотсон – охотник?! Тогда Джуд Лоу – целиком при делах! Холмс – Летописец, как Генри?! Зашибись!..
Сэм привычно подождал, пока буря утихнет, и кивнул.
- Мало того, - сказал он, и его слова отдавали крепчайшим самодовольством, - сам сэр Артур Конан Дойл был Знающим. И в своих рассказах вывел образ именно этого Холмса. Ну, только подчистил всё, связанное с потусторонней деятельностью. Я нашёл документ, представляешь?! Сам ошизел!
Дин присвистнул и откинулся на подушки. На его лице отразилась целая гамма противоречивых чувств.
- Я в деле! – воскликнул он, наконец. – Сооруди мне из чего-нибудь костыли, и айда в библиотеку. Не люблю копаться в бумажках, но всё равно пока заняться нечем.
Сэм, ненавязчиво наблюдавший за братом, в очередной раз подумал о том, что когда старший не напряжён, у него чертовски выразительная мимика.
- Любая помощь будет кстати, - Сэм решил ответить нейтрально. – Работы действительно дохера. А времени у Джона немного.
И порысил за костылями, которые успел приготовить загодя. Вообще-то он обнаружил в богатом здешнем медотсеке и коляску, но, во избежание ДТП и новых переломов, решил Дину пока о ней ничего не говорить.
6.
Сощуренные бутылочно-зелёные глаза-буравчики смотрели… никак. Ни приветливо, ни осуждающе, ни вопросительно… Никак. Просто смотрели, но Уотсону моментально стало неуютно. Как после плена, когда их передвижной госпиталь отбили свои, но почему-то решили расстрелять медперсонал, то есть самого Уотсона, фельдшера и двух санитаров. Не то за измену, не то так просто, по причине зимнего солнцестояния. Так вот, стоя у каменной стенки под прицелом дюжины высококачественных английских ружей, Джон чувствовал себя примерно так же – глупо и неуютно. Но тогда здравый смысл в лице подъехавшего полковника МакЛири всё же возобладал над амбициями психопата Эмбриджа. А что будет здесь – неизвестно. Тем более, Джон расслышал приглушённый, очень странный звук, донёсшийся из недр квартиры. Рычание? Собака в съёмной квартире? Странно…
- Мистер Холмс? – сумел выдавить из себя Джон. – Я по поводу квартиры. У вас есть собака? Моё…
- Практикующий врач, воевал в Индии, холост, подходит. Собаки нет.
Выдав эту совершенно несусветную фразу, предполагаемый мистер Холмс развернулся на пятке и прошёл вглубь дома, сделав небрежно-приглашающий жест. Джон потряс головой, чтобы избавиться от ощущения бреда, и последовал за хозяином в гостиную.
- Моё имя Уотсон, Джон Уотсон, - он всё-таки решил закончить фразу. – И я действительно врач, и действительно прошёл войну. Но как вы…
Договорить ему снова не дали.
- Выправка. Кожа длительное время находилась под воздействием прямых солнечных лучей. Вчерашнее пятно от иода на манжете, в кармане сюртука – некий продолговатый предмет, размерами и формой напоминает стетоскоп.
Холмс завершил резкий разворот очень плавным движением и уселся, почти спланировал, в кресло перед камином. Второе предложил (опять же жестом) Уотсону. Тот не замедлил воспользоваться несомненной, хотя и выказанной в непривычной форме, любезностью.
- А почему – Индия, а не, скажем, Афганистан? – кажется, Джон уже немного освоился с манерами хозяина. Во всяком случае, так ему ошибочно показалось на тот момент. – Там тоже… солнечно.
Уголки губ его собеседника чуть заметно дрогнули.
- Вашему загару около полугода. Пароход с демобилизовавшимися из Афганистана военными прибыл меньше месяца назад, а до этого был только в прошлом году. А из Индии…
- Просто, - произнёс ошарашенный Джон. – Так просто… гениально просто…
- Именно, - согласился Холмс, и слегка расслабился, откинувшись на спинку кресла. – Я уже сказал, что вы меня устраиваете в качестве соседа. Восемнадцать шиллингов в месяц, завтраки и ужины, хозяйка – очень приятная женщина, которая не имеет привычки лезть не в свои дела.
Уотсон ещё хлопал глазами, но в душе уже зрел протест. Он не любил сдаваться без боя, даже если это изначально входило в его план. Чёрт, этот человек мало того, что крайне невежлив, так ещё и выпотрошил его, как курицу! Джон ещё раз внимательно посмотрел на фигуру в кресле напротив. Высок, держится чрезвычайно прямо, что делает его исключительную худобу – стройностью. Жёлтые от никотина пальцы. Очень неправильные, на грани уродства, черты, но острый ум в глазах и особая, неповторимая мимика делают лицо даже привлекательным. Ну, незаурядным – это точно. Только сейчас Уотсон сообразил, что его вышли встречать в халате поверх потрёпанной сорочки. Однако! А держит себя так, что полная иллюзия хорошего костюма. С галстуком. То есть воспитание мистер Холмс получил отменное, но почему-то предпочитает им не пользоваться. И всё-таки кто-то рычит… десять к одному, рычит совсем рядом, в чуланчике под лестницей…
- Неврастеник, много курит, - сказал Джон, не переставая удивлённо моргать, - умеет делать достоинства из своих недостатков, в неладах с семьёй. Скорее всего, из-за выбранной профессии частного детектива. Мне подходит.
Не вполне честно, без подсказки Винчестеров Уотсон бы никогда не угадал род деятельности своего визави, но… блеф был не последним инструментом как в охотничьей, так и во врачебной карьере Джона. И он не пожалел о своей выходке, поскольку был вознаграждён дивным зрелищем. Детектив-летописец, или кто он там, вскочил из кресла, как ошпаренный, и забегал по комнате, размахивая руками. Несколько беззвучных проклятий прокатились по гостиной.
- Как же не везёт! – уже вслух. – Только что-то подходящее, и всё сначала… Зачем вы пришли?!
Уотсон не успел прикинуть, с чего бы начать. Дверь подозрительного чуланчика под лестницей с треском сорвалась с петель, и большой ком, состоящий из зубов, когтей и клочковатой пегой шерсти, полетел в спину детективу. Холмс развернулся очень быстро, как атакующая кобра, но он был безоруж…
***
- Вы испортили мой халат, Мистер Охотник.
Брезгливость в голосе Холмса зашкаливала, пока он рассматривал аккуратную дырку в богатой, хотя и слегка потёртой, ткани домашней одежды у себя подмышкой. Джон неуклюже сел, спрятал револьвер под сюртук. Стрелять, лёжа на полу, очень неудобно, отдача обязательно шарахнет в локоть острой болью. Но хорошо хоть пули с утра зарядил серебряные, иначе крайне рискованный выстрел снизу вверх, из-под руки Холмса, оказался бы бесполезным: сталью трэша не взять.
- Он бы испортил ваш халат гораздо сильнее, - заметил Джон, растирая сведённую судорогой мышцу. – Дырочка совсем маленькая, если хотите – я зашью. А если бы вы не дёрнулись невпопад…
- Я бы справился! – окрысился детектив и с досадой пнул носком домашней туфли труп чудовища с размозженным черепом. – А теперь я остался без объекта для исследований.
- Зато с целым горлом, - снова влез Уотсон. Свои шансы на помощь этого человека он теперь оценивал невысоко, и решил не миндальничать. Жаль. И квартира ему понравилась, и недорого… Завтраки…
Холмс внезапно успокоился, плюхнулся в кресло, достал из кармана халата трубку и кисет, неспешно набил табак в чашечку, вытащил щипцами уголёк из камина. Прикурил. Джон тоже перебрался в кресло и выжидал. Он абсолютно не представлял, что последует дальше.
- Рассказывайте, - буркнул Шерлок, выпустив в потолок несколько колечек дыма. – Приберём потом.
7.
Дин чутко спал в позе учёного, задумавшегося над важным открытием: тяжёлая от мыслей голова подпёрта левой рукой, а правая, с оттопыренным указательным пальцем, покоится на странице раскрытой книги.
- Саботажник, - проворчал Сэм, но тихонько, себе под нос, чтобы не разбудить.
Та информация, которую он только что откопал из-под завала рапортов и отчётов, требовала детального осмысления. В основном осмысление сводилось к тому, стоит ли ему, Сэму Винчестеру, застрелиться немедленно, или всё-таки имеет смысл сперва попробовать что-то предпринять. Ситуация виделась ему исключительно в чёрных красках. Просидев ещё минут десять, бессмысленно пялясь перед собой, Сэм глубоко вздохнул и углом пухлого, как Вупи Голдберг, фолианта подтолкнул братний левый локоть. Сложная конструкция, утратив статичность, утратила и устойчивость, и голова Дина скатилась с опоры.
- Амнэ? – промычал старший Винчестер, в последний момент избежав столкновения своего лба с книгой.
- Выпей кофе и послушай меня, - Сэм не стал заострять внимание брата на методах побудки. – Кажется, я серьёзно прокололся. Но кто же мог знать, а?
Дин неопределённо пожал плечами и присосался к большой розовой кружке сплошь в котятах и сердечках. Не то, чтобы он так любил котят и сердечки, но других кружек в Бункере не нашлось, а покупать что-то без этого дерьма было лень. У Сэма, кстати, не лучше: нежно-сиреневая, в цветочках, с оленёнком Бэмби.
- Совсем остыл, - с сожалением произнёс Дин, отставил пустую ёмкость и облизнул верхнюю губу. – Так что у нас плохого?
- Вот отчёт, подписанный сэром Артуром Дойлом. В нём сказано, что Шерлок Холмс и Джон Уотсон были обнаружены мёртвыми в каком-то доме, кажется, на окраине Лондона. У Холмса – остановка сердца, Джон разорван почти напополам. Дата – шестнадцатое октября 1881-го. Сейчас там – четырнадцатое. Два дня, Дин, даже один, потому что уже почти полночь. И я сам подтолкнул эти смерти, ведь если бы не я со своими гениальными идеями, они бы никогда не встретились!
- Расследование было? – коротко выстрелил вопросом Дин. Он уже стряхнул последние следы сонливости и был предельно собран.
- Да. Без результатов. Тупик.
- А смерти от страха прекратились после этого?
Сэм нахмурился и нырнул в бумаги. Вынырнул минут через сорок.
- Прекратились, судя по всему, - сказал он ещё более мрачно. – По крайней мере, я просмотрел годовые сводки по Лондону за двадцать лет после… инцидента.
Тут комментарии не требовались. Да, охотники любят умирать не больше остальных людей, но если это остановит чудовище навсегда… Работа такая. Да и Летописцы, судя по висящему на стене уставу, тоже имели на этот счёт вполне определённые установки.
- Хотел помочь одному, а угробил двоих, - Сэм мерно покачивался на стуле. Его шевелюра стояла дыбом. – И ничего уже не сделаешь, потому что всё уже произошло. Сто с лишним лет тому назад. «Записки о Шерлоке Холмсе» сэр Артур написал не о своём друге, а в память о нём. Чёрт. И мы не имеем права вмешаться.
Он грязно выругался.
- Не утони в соплях, Саманта, - процедил Дин сквозь зубы. – От тебя там ничего не зависело. Они бы встретились и погибли, так или иначе.
И Дин добавил к Сэмовой коллекции ругательств ещё парочку достойных выражений. Переместил загипсованную ногу на табурет, потом стащил её обратно на пол, затем пересел на табурет сам, а травмированную конечность устроил на стуле.
- И что означают сии дислокации? – без особых эмоций вопросил Сэм, наблюдавший за братом. Он прекрасно знал – что.
- Насчёт вмешаться. Охотники своих не сдают, - буркнул старший, глядя в стол. – Даже сто лет назад.
- А Гордон?
- Я имею в виду нормальных охотников. Тебя, к примеру, меня, Джона…
- Ты что, предлагаешь?.. – подозрительно начал Сэм, но его глаза вспыхнули азартными болотными огоньками.
Дин попытался пристроить злополучную ногу на стол, не преуспел, уронил стопку книг и угомонился.
- Предупредить первым делом. Слить всю информацию, что у нас есть сейчас и что будет в течение ближайших суток. Если окажется, что можно помочь как-нибудь ещё – помочь как-нибудь ещё.
Уголки губ у Сэма задёргались, будто он пытался сдержать улыбку. Он и вправду пытался её сдержать.
- А эффект бабочки? – не очень уверенным голосом сказал он. – Нарушим, ёлки-двадцать, ход истории…
- А то не нарушали, - фыркнул Дин. – Ну совсем ни разу. Сэм, ты серьёзно этого боишься? Если получится, просто предупредим Джона, чтобы он представлялся другим именем, и всё! Я никогда себе не прощу, если мы хотя бы не попробуем.
Сэм улыбнулся самой широкой из своих улыбок.
- Гадами мы будем, - прочувствованно заявил он. – Особенно я.
Словно это было каким-то сигналом, Дин выдернул древнее зеркальце из нагрудного кармана рубашки с видом ковбоя, выхватывающего револьвер.
- Джон! – заорал он, всматриваясь в тёмные зеркальные глубины. – Джон! Едят тебя мухи! Трубку давай бери! Где тебя носит?!
- Какая трубка, придурок! – зашипел младший, слегка ошарашенный таким напором. – Девятнадцатый век!
Но выяснить корректность применения термина не удалось: в зеркале появился заспанный Джон.
- Тебе нужен стетоскоп, Дин? Или курительная? Есть и то, и другое, – прожевал он вместе с зевком. – Но хотел бы я знать, что ты будешь с ними делать…
8.
К наступлению сумерек Джон основательно взмок. Третий час его память выкручивали, как тряпку. Смысла многих вопросов Уотсон не понимал вообще.
Зачем, скажите на милость, этому настырному сыщику знать о том, что в детстве Джон часто оставался один дома? Ну, оставался. Не на охоту же его, сопливого, брать. А мама умерла, когда Уотсону-младшему едва минуло три. Да пересидел, ничего с ним не сделалось, вырос, как все.
Или почему его старший брат Генри отказался наследовать семейное дело, а стал почтмейстером в Сиднее? Боже мой, мистер Холмс! Ну не захотел человек. Нет таланта к охоте. Зато по своему ведомству Генри достиг прекрасных результатов, его все уважают, у него отличный дом, семья… Они с братом часто переписываются, полностью в курсе дел друг друга, никакого отношения к монстру он иметь не может, поскольку не был в Англии пятнадцать лет.
Для чего, ради всего святого, выпытывать подробности пребывания Уотсона в плену? Тем более что там действительно не было ничего интересного. Заварушка случилась уже после достославной охоты на тигра-оборотня, и прокатившихся по рядам повстанцев слов «белый брахман» было достаточно, чтобы с ним и его госпиталем обращались как с гостями. Правда, пришлось отрабатывать: помимо основной работы Джон пару раз навестил одно беспокойное кладбище. Ну, подучил местный фольклор. Расстрел дурацкий, правда. Но чужую глупость не застрелишь даже серебряной пулей. А долговязый зануда вытягивал из него этот эпизод во всех ненужных деталях!
Слава Богу, они прервались для того, чтобы перетащить падаль – убитого трэша – на ледник, потому что, видите ли, Холмс желал позже провести вскрытие. Хорошо, что миссис Хадсон, хозяйка квартиры, до воскресенья отсутствовала. Детектив объяснил, пока они по-холостяцки осваивали содержимое буфета, что у почтенной леди родственники в Йоркшире, и она навещает их дважды в год.
Джон против трапезы в походных условиях отнюдь не возражал, хотя и заметил неодобрительную мину Шерлока, когда джем ляпнулся на скатерть. Необъяснимый мальчишеский порыв сделать это ещё раз нарочно Уотсон подавил. Хватит с него Альбера.
- Так что вы мне посоветуете, мистер Холмс? – отважился он задать вопрос.
Посуда была уже убрана, трубка набита, а Джон аккуратно обрезал кончик сигары. Отличный был бы вечер у камина, если бы не…
- Дело, - пауза на глубокую затяжку; ровные кольца поплыли к каминной полке, - небезынтересное. Ваш приятель не числится в анналах Знающих.
- Вы уже успели проверить? – удивлённо перебил Уотсон, прикуривая от уголька. – Когда же?
Чуть не уронил щипцы, поскольку Холмс наградил его таким уничижительным взором, что захотелось провалиться под пол.
- У меня достаточно серого вещества в черепной коробке, - холодно сказал детектив, - чтобы делать некоторые утверждения, не прибегая к помощи искусственных заменителей памяти. Впрочем, для охоты много извилин и не требуется, так что ваш вопрос частично оправдан.
Джон успел утвердительно кивнуть прежде, чем сообразил, что его изящно обхамили. Интересно, к этому в принципе можно привыкнуть? Хоть частично?
- В чём я уверен сейчас, в расчёте на настоящий объём информации, - продолжил Холмс, провожая глазами спиральный дымок от сигары доктора, - так это только в том, что это именно ВАШ приятель. Только ваш, личный, если хотите. Именно вы вызвали его к жизни.
Уотсон поперхнулся дымом.
- Ккхкакх – мой?! – выкашлял он, вытаращив глаза. – Пхххчему – я?!
Слегка отдышался и добавил почти нормальным голосом:
- Холмс, я охотник, а не спирит и тем более не чернокнижник. Я убиваю тварей, а не вызываю. Я даже не держу трэшей в чулане под лестницей.
Ему показалось, или всё-таки болезненно-бледные скулы собеседника стали чуть менее бледными?
- За этим экземпляром, - процедил через губу Холмс, - я специально ездил в Девоншир, в Баскервиль. И трое суток бродил по их проклятым торфяным болотам. С огромными трудностями доставил улов в Лондон, чтобы изучить без спешки. А вы превратили его в неполезную падаль быстрее, чем можно сказать «фас»!
Джон пожал плечами.
- Инстинкт примитивного охотника, - не без ехидства ввернул он. – Зато я точно знаю, что трэши сродни фамильярам, то есть признают единственного хозяина, и удержать его не-хозяину невозможно никакими цепями.
Ещё порция ледяного презрения.
- Я это тоже знаю.
Джон решил, что от замечаний пока лучше воздержаться. От этого тона мёрзли ноги, несмотря на пылающий камин.
- Эээ, - прервал он неловкую паузу, - так что там с…эээ… моим чудовищем?
- Неужели вам ещё нужны мои консультации? – прямая тёмная бровь детектива изогнулась самым вопросительным образом.
Уотсон мысленно вздохнул и рассыпался в извинениях. Ему и вправду было очень неловко. В конце концов, именно он пришёл просить помощи. И неизвестно ещё, как этот визит воспримет монстр. Правда, до сих пор его внимание привлекали только люди, симпатичные Джону…
Он замер, остекленев.
Люди, симпатичные Джону. Чем-то близкие Джону. Не просто те, кто крутился рядом. Помогавшие им пять лет назад знакомые отца, охотники Харлоу и Зельмер, были неприятны Джону по некоторым причинам и остались живы. Значит, это не было случайностью. Та несчастная женщина на Харли-стрит, что вызвала у него мимолётное, но исключительно острое чувство приязни, почти влюблённости, умерла от страха.
Чудовище не просто наблюдало за ним, как Уотсон считал раньше, оно чувствовало его. Любое движение души.
Поймал на себе изучающий взгляд острых зелёных глаз. Пожалуй, теперь там можно было определить нечто, похожее на интерес. В горле моментально пересохло, ароматная сигара показалась тухлой тряпкой.
- Я никого не вызывал, - сипло прошептал он. – Поклянусь, чем хотите. Месть?
- Возможно, - тень одобрения в голосе. – Но такой избирательный подход свидетельствует о достаточно высоком интеллекте твари. У меня же не сходятся причины и следствия.
- Почему? Бывают очень хитрые и мстительные бестии. Демоны, к примеру. Или стриги.
Холмс поморщился, огонёк заинтересованности потух. Видимо, уверился в худших подозрениях по поводу умственных способностей своего гостя. Так, во всяком случае, показалось Джону.
- Рассуждаем, - сыщик откинулся назад, на спинку кресла, и вытянул длинные ноги в растоптанных туфлях к огню. – Допустим, мстительная бестия пять лет назад устроила для вас персональную геенну, возможно, в надежде, что вы застрелитесь и обречёте свою душу на настоящий, вечный Ад. Тогда версию мести – а поводов, я думаю, достаточно, - я бы выдвинул вперёд.
Уотсон вздрогнул, но не издал ни звука. Мысль о дуле револьвера у виска посещала его не раз, но удержался он не из-за грядущих посмертных мук, а из-за того, что ненавистной твари от этого не будет ни жарко, ни холодно.
- Но вы сбежали, - качнул головой Холмс, правильно истолковав молчание. Отсутствие осуждающих интонаций приободрило Джона. – Отметим, что такая линия поведения оказалась верной. Всё, что происходило с вами в Индии, не имело отношения к вашему горячему поклоннику.
Если он рассчитывал, что последняя фраза вызовет у Уотсона улыбку, то расчёт не оправдался.
- Значит, - продолжил детектив, заново раскуривая погасшую трубку, - большое расстояние способно его остановить. Вы это поняли сами. Но вот вы вернулись…
Холмс вскочил так внезапно, что револьвер оказался в руке доктора сам собой. Но Шерлок всего лишь ухватил с каминной полки скрипку. Джон от такого вольта только рот открыл. Чего ждать дальше, он не представлял абсолютно, но этот человек явно оказывал на него почти гипнотическое воздействие. Дрожащие руки отказывались попадать револьвером в карман, и Уотсон от греха подальше положил оружие на столик.
- Итак, вы вернулись! – скрипка сопроводила данное утверждение фразой из «Аиды». Марш триумфаторов прозвучал издевательски. – Если тварь настолько умна, как мы предположили, то что она должна была сделать в первую очередь?
- Что? – зачарованным эхом повторил Уотсон.
- Убить вас, конечно же!
«Фауст». Шабаш. Крещендо.
- Вы знаете, что можно сбежать. Она знает, что вы знаете. И всё равно продолжает действовать по известному сценарию. Если это месть, то вы должны быть уже мертвы, Уотсон! Покойник точно не сбежит на другой континент, хотя бы к брату в Австралию, и не оставит мстителя с носом!
Тарантелла. Форте.
- И остаётся единственная версия, из которой бы известные факты не сыпались, как овёс из дырявого мешка. Этого монстра породили вы. Так или иначе, вольно или невольно. И он пытается привлечь ваше внимание, что-то сообщить или от чего-то оградить. Вы связаны, но характер этих связей я понять не могу. То есть, я не знаю – почему это случилось?
Ария сумасшедшего Риголетто, оборвавшаяся резкой фальшивой нотой.
Холмс склонился к онемевшему от фонтана умозаключений Уотсону так низко, что почти коснулся носом его по-солдатски стриженых волос чуть выше уха:
- А вы наверняка знаете. Только забыли. Уронили какой-то эпизод своей жизни в чёрный колодец. И я должен заставить вас вспомнить. Люди гибнут, Джон. И новое бегство проблему не решит, а лишь отсрочит. Надо с этим покончить.
***
Сон не шёл.
В горле стоял кислый ком, а на сердце лежал холодный свинец. Попасть в эпицентр трагических событий – одно дело, а быть их причиной, возможно, единственной причиной – совсем другое. А он-то, болван, думал, что хуже быть не может.
Джон лежал, глядя широко открытыми глазами в темноту. Тонкая полоска серости между неплотно задёрнутыми шторами не рассеивала мрак, а только оттеняла его, делала более объёмным.
Комната, которая досталась бы ему, будь он действительно честным квартиросъёмщиком, дала приют на эту ночь. Хорошая комната или плохая – Джон не заметил. Там была кровать, и он на неё лёг, погасив свечу.
Холмс не позволил ему уйти. Он сказал, что дом 221б по Бейкер-стрит защищён от посягательств любой нечисти надёжнее любого другого места в Лондоне. Да что в Лондоне, во всей Британской Империи! И, не слушая вялых возражений, затолкал Уотсона по лестнице вверх, в свободные апартаменты. Предложил бренди, но Джон отказался. Не поможет это пойло, а только затуманит голову. А ему надо вспоминать. Перебирать жизнь по винтику в поисках одного-единственного, самого важного. Убийственно важного.
Уотсон заскрипел зубами. На память он никогда не жаловался. Способность запоминать помногу и быстро не раз выручала его в университете, не раз помогала в расследованиях, услужливо подсовывая нужные сведения. Нет, до Холмсовской, конечно, далеко, это вообще нечто феноменальное, но жаловаться на Мнемозину Джону грех. Эта богиня ему благоволит. Обычно. Но не сейчас.
Жизнь охотника богата событиями, встречами и расставаниями. Ночные кошмары – вечный спутник охотников, включая тех, кто не признается в этом даже на исповеди. Жизнь охотника насквозь пропитана смертью. Настолько насквозь, что её иногда перестаёшь замечать. Отпускаешь шуточки в шотландском стиле, лавируешь между пулями, как если бы это был обычный дождь: капнет – ну и что? Не раскисну. И воешь, укачивая тело отца, наждачным горлом, не в состоянии получить слёзное утешение. И задыхаешься в чужом доме под грузом двадцати трупов. Ты их не убивал. Ты их убил. Что знает твоя душа, охотник Джон?
Он втянул воздух носом, как учил Падма, чтобы успокоить дух и достигнуть внутренней созерцательности.
Захрипело. Джон недовольно нахмурился. Что неправильно? Воздух должен входить в лёгкие бесшумно, как вода поднимается в озере из подземных ключей. Или как-то в этом роде.
Хрип повторился. На этот раз точно – извне.
У этого ненормального что, упырь в ванной комнате содержится?!
Внутренняя созерцательность как-то мгновенно вывернулась в созерцательность внешнюю, а по пяткам как-то сам собой шлёпнул холодный пол. Да, револьвер в правой руке тоже возник не иначе, как по сугубо духовным причинам. Тратить время на свечу и фосфорные спички Джон не стал вполне сознательно.
- Мистер Холмс?
Дом тёмен. Серые прямоугольники оконных проёмов первого этажа заляпаны неуверенным свечением уличных фонарей.
- Мистер Холмс? У вас всё в порядке?
Узкий длинный клинок света под ногами, на лестничной площадке. Значит, напротив – комната Холмса. И он ещё не ложился. Там тихо, но заглянуть просто необходимо, даже если нарвёшься на очередную ядовитую реплику. Потому что, кто бы ни хрипел несколько секунд назад, он хрипел близко.
Джон толкнул незапертую дверь. И окостенел на пороге.
Тонкая фигура, изломанная в дрожащем жёлтом свете лампы, беззвучно корчилась на полу. Неправильное лицо искорёжено ужасом. По ковру – россыпь бумаг из перевёрнутого секретера.
«Напугай меня!» - шепнула память, пока рассудок истерически дёргался, повторяя каждое движение Шерлока.
- Вне игры! – заорал Джон, срываясь с места. – Убирайся!
Он не выстрелил, он почему-то отшвырнул оружие и просто бросился на пустоту, туда, куда был устремлён мутный взгляд Холмса. На миг грудь сковало жгучим холодом и… всё.
- Мистер Холмс! Шерлок!
Пульс просто сумасшедший. Но чёткий. Прижать к полу, чтобы уменьшить судороги.
- Он, кажется, убрался… - торопливо зашептал Джон, пытаясь поймать расфокусированный взгляд светло-зелёных глаз, которые сейчас казались чёрными и занимали большую часть лица.
Взгляд постепенно стал более осмысленным, а конвульсии неожиданно сильного худого тела прекратились, как по волшебству. Так смиряют обезумевшую лошадь – волевым усилием разума.
- Вы… как? – неловко спросил Джон.
- Если вы меня отпустите, будет лучше, - голос ещё дрожал, но едкости в нём было уже с лихвой. – Почему – вне игры?
Уотсон с трудом сообразил, какие действия от него требуются, чтобы выполнить пожелание Холмса.
- Откуда я знаю? – буркнул он, неуклюже плюхаясь на пол рядом с детективом. – Само с языка слетело.
- Само ничего не бывает, - задумчиво произнёс Шерлок. Попыток приподняться он даже не делал. – Но оно, само или не само, помогло. А умирать от страха, оказывается, довольно паршиво. Стоит поблагодарить вас, что ли?
- Могу и обойтись, - пожал плечами доктор. – Во всяком случае, частенько обходился в госпитале. И ничего, не облез. Даже почесухой не заболел.
Раздражение медлило. Если бы все его пациенты выживали, Джон согласился бы никогда не слышать слов благодарности. Босые ноги заледенели.
- А я считал дом полностью безопасным, - Холмс, похоже, счёл тему изъявления благодарностей закрытой. – Но тем интереснее. В вашем присутствии тварь не убивает, значит, пока идёт следствие, мне нужно держаться в поле вашего зрения. Сам не в восторге, но альтернатива – мой труп. Зато на расстоянии. Что вы предпочтёте, доктор Уотсон?
Шатко-валко Джон поднялся на ноги. Нашёл графин с водой, напился сам и помог напиться Холмсу, приподняв кудрявую голову последнего над потёртым ковром.
- Очень надеюсь, - прочувствованно сказал он, ставя стакан на полку, - что следствие продлится недолго. Чем быстрее, тем лучше.
Холмс ухмыльнулся таким особым образом, что сразу стало понятно: он полностью разделяет мнение своего невольного напарника.
***
- Что произошло тогда?! Вспоминайте, Уотсон!
Орать вполголоса, наверное, умеет только Холмс. Джон тоскливо вздохнул.
- Сорок раз уже, - простонал он. – Вернулся из университета, несколько раз сходил с отцом на охоту… Начал собирать практику… Всё!!! Потом началось то самое.
- Это уже неинтересно, - отмахнулся детектив.
Они перебрались вниз, к камину. Заставить Холмса выпить чашку горячего молока с ложкой бренди оказалось предсказуемо трудным, но в ходе скандала по этому поводу оба как-то успокоились. Целебного напитка нахлебались тоже вдвоём (Джон подавал пример), а после закрепления лечения изрядной порцией бренди безо всякого молока, разговор принял конструктивное направление.
- Тогда что вам интересно?!
- Что-нибудь, связанное с вашим детством. Старинный друг, которого вы внезапно встретили, какая-нибудь вещь, которую вы нашли, даже воспоминание… Что угодно!
Нарушая все инструкции Падмы, Уотсон выдохнул с шумом и хрипом. Как ему это надоело! Но спать решительно невозможно и, если детективу охота тратить время на бестолковые расспросы, надо подыграть. Тем более что слова Шерлока что-то сдвинули в потревоженной уже памяти…
- Отец сменил квартиру перед самым моим возвращением. Месяца за три, не больше. Ящики ещё стояли в прихожей. Он сказал, что забрал всё, до нитки. Отец сказал. Это для нас вполне обычно, поскольку порча – очень неприятное дело, нельзя бросать обжитые вещи как попало… Для нас – это для охотников…
- Я не дебил, - рыкнул Холмс. Он подался вперёд, напряжённо ловя интонации собеседника. – Дальше, дальше!
- Стараюсь, как могу, - огрызнулся Джон. – Так вот, я разбирал свои старые вещи, которые папа кое-как побросал в коробку. Отбирал то, что хочу оставить, а остальное надо было сжечь. Я сжёг кипу своих детских рисунков, записки от Дженни Трэвис, деревянные кубики, деревянную же саблю…
Он видел, что Шерлок прямо-таки изнывает от желания поторопить рассказ, но решил не спешить. И не из вредности, а для последовательности.
- Сколько хлама имеет ценность для ребёнка, иногда просто поразительно… Я оставил гербарий, а вот с коллекцией сушёных кузнечиков пришлось расстаться. И с собранием пуговиц – тоже. Хотя десяток самых любимых пуговиц я зажилил. В Индии все пригодились, даже удивительно, как плохо уживаются пришитые пуговицы с военными действиями. И, кстати, старинное зеркало, про него я ещё не рассказывал, но обязательно расскажу, тоже было в той коробке. Кроличья лапка осталась, перья фазана и облезлый лисий хвост пошли в печь, маленький африканский идол уцелел, хотя и лицо у него неприятное. Но я охотно играл с ним в детстве, его звали…
- Что из этого существует сейчас? – Холмс всё-таки не выдержал.
Джон зевнул.
- Зеркало. Идол. Лапку потерял, гербарий тоже. Две пуговицы из тех, коллекционных, ещё пришиты к моей сменной форменной рубашке. Про стёклышки вы недослушали, но я не помню, куда они делись.
Холмс зевнул ещё шире.
- Это из-за вашего чёртова молока, - проворчал он сердито. – Я хочу видеть всё.
Уотсон стиснул челюсти, чтобы удержать зевоту. Но проще удержать ветер рыбачьей сетью.
- Большая часть в моём домике в Хакни-Уик. Но мы туда пойдём утром.
- Кэбы ездят и сейчас, - заметил Шерлок нетерпеливо. – Почему утром?
Джон усмехнулся:
- Лавки закрыты, а мне нужно купить сливок.