9.
Дин швырнул в стенку жестяной подставкой от карандашей. Веер разноцветных грифелей очень выгодно смотрелся на фоне серой стены. Правда, всего доли секунды, но, в конце концов, что есть человеческая жизнь по сравнению с вечностью?..
- Не будь там Джона… - прошипел он и треснул по столу кулаком.
Фразу он не закончил, но и так было понятно, что ради легендарного Шерлока Холмса Дин Винчестер не пошевелил бы и пальцем. Это в лучшем случае.
***
- Новый Свет? – прищурился с той стороны человек, по чьему лицу никак нельзя было сказать – красивое оно или уродливое.
- Соединённые Штаты Америки, - кивнул Сэм и зачем-то добавил: - Североамериканские. Мистер Холмс.
Самая тяжёлая часть разговора была позади. На удивление, оба джентльмена из викторианской эпохи отнеслись к новой информации спокойно. Уотсон что-то записал в блокнот, Холмс просто внимательно выслушал. Задал несколько быстрых, точных вопросов, особенно его интересовал адрес, по которому обнаружили трупы (их трупы, если кто забыл). Но тут, к сожалению, Винчестеры помочь не могли: рапорт был залит кофе или чем-то на него похожим. Чернила в этой части документа расплылись, и прочитать их не было возможности. Более или менее уверенно можно было распознать только буквы «К» и «Р». Зато время было установлено вполне достоверно: между двумя и четырьмя часами ночи шестнадцатого октября.
Холмс с неодобрением высказался о привычках сэра Артура.
Дин пожал плечами. Кажется, он был слегка разочарован. Каких именно свершений он ожидал от легендарной личности – неизвестно.
- Эх, - сказал старший Винчестер с неподдельной грустью, - жаль, что вы не можете расписаться на моём гипсе. Представляете, как было бы круто?
Знаменитый детектив неожиданно проявил интерес и дотошно расспросил об этом обычае потомков. Потом провёл полный анализ происхождения заинтересовавшего его ритуала, начиная от обыкновения китайцев гадить в огороде соседа в знак уважения и заканчивая взаимным выискиванием насекомых, принятого среди приматов. На зазеркальных собеседников он смотрел, как упомянутый примат на выисканное насекомое. Во всяком случае, так показалось Дину, который медленно, от шеи, наливался свекольной краской ярости.
Но переход на личности не случился: Джон с одной стороны стекла, а Сэм – с другой, быстренько оттеснили каждый своего напарника, заняв переговорные позиции.
- Спасибо, ребята, - торопливо сказал Джон, делая страшные глаза в сторону Холмса за пределами видимости Винчестеров, - вы… настоящие друзья. Спасибо. Мы сейчас обсудим новости и снова свяжемся с вами, ладно?
- Без проблем, - не менее торопливо кивнул Сэм, руками выписывая (за пределами видимости лондонцев, разумеется) какие-то успокоительные пассы. – Только не очень тяните время, оно работает против вас.
И два зеркальца на расстоянии ста тридцати двух лет и нескольких тысяч миль синхронно развернулись отражающими поверхностями вниз.
Вот тут и полетела карандашная подставка.
- А ещё, - добавил Дин прерывистым от злости голосом, - он ни разу не сказал: «Элементарно, Уотсон»!
***
- Ищем дальше? – осторожно предложил Сэм, сгребая карандаши в кучу.
- Нет.
- Ты настолько зол, что оставишь Джона без помощи?
- Нет. Джон не отвечает за этого… знатока. Но я тут подумал, Сэмми, что не стоит больше рыть. Понимаешь, пока есть только заляпанный кофеем рапорт. Но чем больше свидетельств гибели Джона и этого засранца мы найдём, тем меньше у них шансов, понимаешь?
Сэм замер на корточках с открытым ртом. Брат был прав абсолютно во всём.
- Будущее не определено, пока оно не стало прошлым, - лихорадочно забормотал он, забыв о карандашах. – Пока мы не узнали о прошлом, оно не стало прошлым и не зафиксировано… Дин, ты – гений!
Старший скромно промолчал, но было видно, что ему приятно. Не только всякие там детективы умеют думать. Даже зубами скрежетать перестал.
- Стоит попробовать вздремнуть, - Дин ухватился за костыль. – Чует моё сердце, что это самое «вздремнуть» в ближайшие сутки будет ой какой роскошью.
- Подожди, - торопливо попросил Сэм.
Он перетёк с корточек на колени и зелёным грифельным карандашом залихватски расписался на гипсовой ноге брата. Потом обрисовал подпись чем-то длинным и зелёным, с лапками по бокам.
- Крокодил? – поинтересовался Дин, начиная ухмыляться во весь рот.
- Нет. Ящерица. Ей, понимаешь ли, хвост отрывают, а она новый отращивает. Совсем как мы.
10.
Джон задумчиво побарабанил пальцами по столу. Он чувствовал себя виноватым, причём перед всеми сразу, и не знал, что сказать.
- Светает, - выдал он вымученно, но с претензией на светскость. – Можем ехать.
Холмс отреагировал не сразу.
- Доктор, - произнёс он странным заторможенным голосом, - мы обязательно поедем. Только прежде мне надо понять – куда. Подайте мне скрипку и оставьте меня в покое на час или около того. Пожалуйста.
Уотсон торопливо закивал, на цыпочках сбегал за скрипкой и затих в своём кресле.
Играть Шерлок не стал. Он только пускал клубы дыма и водил чуткими тонкими пальцами по завиткам и изгибам своего инструмента. Лицо детектива стало восковой маской. Полуопущенные веки придали ей строгое выражение.
С некоторым замиранием души Джон следил за процессом раздумий великого человека, чьи деяния помнят и через сто тридцать лет. Впрочем, как и за всякой медитацией, за данным процессом наблюдать было неинтересно. Зато Уотсон наконец-то выполнил дыхательный комплекс от начала до конца. Нужное воспоминание так и не пришло, но вдруг Джон понял, что Холмс всё-таки играет на скрипке, только там, внутри себя. И даже разобрал несколько музыкальных фраз. Кажется, разобрал. Соблазн проверить, правильно ли он расслышал, был огромен, но Уотсон решил не рисковать.
- Удивительно, - очень тихо сказал Холмс, не поднимая век.
- Что? – встрепенулся Джон.
- Вы – единственный из встреченных мною когда-либо людей, в чьём присутствии я могу спокойно размышлять. Остальные меня просто раздражают. Знаете, Уотсон, я даже прощу вам трэша…
- За то, что я умею тихо сидеть? – приподнял бровь доктор.
- И за это тоже, может быть. Если зашьёте дырку в халате. Но в основном – за это дивное дело. Ах, до чего же обманчивое… С одной стороны, всё ясно, а с другой – белые пятна в ключевых местах… Даже моему мозгу не хватает информации. И нам нужно её добыть!
Поскольку Уотсон совершенно не представлял, как реагировать, то перешёл сразу к делу:
- Где ищем?
Шерлок вскочил на ноги, как распрямившаяся пружина.
- У вас дома, доктор! Пока я переоденусь, будьте добры, найдите кэб.
***
За те десять с лишним лет, что Джон здесь не был, Степни не изменился ничуть. Мрачные цвета, хмурые лица, утренний смог… Вонь Уайтчеппльских фабрик успешно соперничает с амбре лондонских доков. Коробка кэба колыхалась с достоинством, сопровождаемая цоканьем копыт влекущего её упитанного мерина.
- Что вы тут надеетесь найти, Холмс? – проворчал он себе под нос с немалым раздражением.
На ответ он не рассчитывал, но, тем не менее, получил:
- Вашу память, Уотсон. Родные стены должны помочь. Сколько вы прожили на Кейбл-стрит, а?
Джон почесал переносицу. Мама умерла, когда ему было три. Потом они с отцом и Генри перебрались сюда. Генри уехал, едва ему исполнилось шестнадцать, а Джон дотерпел до своих восемнадцати.
- Пятнадцать лет, Холмс. Пятнадцать лет.
- И не просто – лет, а определяющих лет!
Шерлок явно собирался развить тему, но они приехали. То, что затеял детектив, Джону крайне не нравилось.
- Да ничего из этого не выйдет, - завёл он нудным голосом в десятый уже раз. – Кто нас туда пустит…
Холмс шевельнул бровью. С превосходством шевельнул, как отметил Джон.
- Не самое раннее утро четверга. На окне – рододендрон в горшке, гардина из дешёвого кружева, значит, живёт женщина. Небогатая, нестарая, не проститутка. Женщина живёт одна, посмотрите на единственную пару калош под крыльцом и лубочный портрет Арсена Люпена в позолоченной рамке. Да-да, там, где из-за шторы виден фрагмент серванта. Единственный способ одинокой женщине зарабатывать себе здесь на жизнь и квартиру – работа на картонажной фабрике. Фабрик в этом районе полно, но женщин берут только туда. Картонажники работают в одну смену, так что девяносто девять из ста – наша квартиросъёмщица на работе. О том, что мы здесь побывали, никто не узнает.
Уотсон крякнул. За резвой мыслью детектива он успевал не всегда, но впечатление было ошеломляющим.
- Но хоть для порядка давайте постучим, а? – робко не то предложил, не то попросил он.
Холмс, который уже успел достать из кармана пальто хитрую отмычку, поморщился, но с видом человека, который делает крупное одолжение, дважды стукнул кольцом о медную пластину.
- Дверь прежняя, - заметил Уотсон, разглядывая знакомую до боли в поротой заднице царапину на три пальца ниже замка. Так никто её и не закрасил.
Дверь открылась почти без скрипа.
- Что вам угодно? – спросила молодая, небогато одетая женщина, явно не принадлежащая к представительницам древнейшей профессии. Всё, как сказал Шерлок. За тем исключением, что этой особы здесь быть не должно.
- Мы хотели бы осмотреть квартиру, - ляпнул Джон первое, что пришло в голову. Как всегда, первой в его голову пришла чистая правда.
- Передайте миссис Хэмстэйн, что у меня нет задолженностей по аренде, и раньше, чем через полгода, я с этой квартиры не съеду, - холодно отчеканила леди и попыталась закрыть дверь.
Но Холмс уже успел проморгаться (отмычка исчезла в рукаве моментально) и вступил в игру. Он трогательно сложил длиннопалые кисти перед грудью и выдал душещипательную и запутанную историю о своём друге Джоне, который вернулся с войны и, обуян ностальгией, возжаждал посетить родовое гнездо.
Пока Шерлок заливался майским соловьём, Уотсон рассматривал девушку. Высокая (немного выше самого Джона, хотя и ниже Холмса), крепкая, статная. Тёмные глаза, чуть припухшие веки. Густые брови, почти сросшиеся на переносице, широкие скулы. Каштановые волосы гладко зачёсаны в тугой узел на затылке. Простое и опрятное платье. Не красавица, но смотреть на неё приятно.
- Ну… - неуверенно протянула она, поправляя воротничок, который, разумеется, лежал как надо. Джон успел отметить отсутствие кольца на безымянном пальце. - Если так, то почему бы и нет? Проходите, джентльмены.
- А вы не боитесь приглашать в дом незнакомых людей? – Шерлок заинтересованно склонил голову к плечу.
В ответ девушка мило улыбнулась, вытащила из кармана монетку в шесть пенсов и двумя пальцами скатала в трубочку. Её улыбка и непосредственные манеры очаровали Джона прежде, чем он успел подумать о последствиях.
- А кочергу согнёте? – с восхищением спросил он, сбивая котелок на затылок.
- Да запросто, - заверила молодая леди. – Только зачем полезную вещь портить? По вам и так видно, что вы – порядочные люди.
И она бережно расправила шестипенсовик – как смятую бумажку.
Джон мысленно обругал себя невежей, сдёрнул котелок окончательно и представился по всей форме. Холмс, помедлив всего секунду, последовал его примеру. Девушка назвалась мисс Доротеей Пристли. Выяснилось, что мисс Пристли работает на красильной фабрике – единственная там женщина, как с гордостью подчеркнула она, - и её смена закончилась рано утром. Смущённым Холмс не выглядел, но Уотсон догадался, что свою промашку детектив переживает тяжело.
В доме всё оказалось по-другому. Не так, как раньше.
Уотсон растерянно осматривал незнакомую мебель, потёртые чистые половички, литографии на недавно побеленных стенах. Он прекрасно помнил, что и где стояло одиннадцать лет назад, но никаких озарений не намечалось. Чтобы не разочаровать мисс Пристли, он расхваливал новый интерьер. Холмс мрачнел с каждой его фразой. Футляр со скрипкой, прихваченный по неведомым мотивам, хлопал его по ноге, как хвост рассерженного кота.
- Не хотите ли чаю? – собрав вежливость в крепкий свой кулак, предложила мисс Пристли.
К этому моменту уже было рассмотрено всё, что только можно рассмотреть. Не очень много, если честно. В вопросе же скрывался вполне однозначный намёк.
- Доставайте зеркало, Уотсон, - устало вздохнул Шерлок, опускаясь на стул.
- Но… как же? – от удивления Джон начал заикаться.
- Никак! – рявкнул детектив с раздражением. – Теперь, благодаря вашему… вашей… мисс Доротее придётся ехать с нами, и чем быстрее она войдёт в курс дела, тем лучше. Как вообще уцелела Британская империя с вашей любвеобильностью? – добавил уже свистящим шёпотом. – Хуже чумы, ей богу…
Джон залился краской. Разумеется, сыщик прав. Но как же можно относиться к людям без симпатии? Даже к таким бирюкам, как Холмс. К тому же, бесполезная идея с визитом на Кейбл-стрит принадлежала отнюдь НЕ Уотсону.
Мисс Пристли недоумённо переводила взгляд с одного гостя на другого.
11.
- О! Вашего полку прибыло! – неизвестно чему обрадовался Дин, уловив в отражении женский силуэт не дальнем плане.
Холмс одарил его взглядом, оценочная стоимость которого намного превышала сотню фунтов золотом.
- Кто у вас правит Британией? – неожиданно спросил он.
- Виндзоры, - машинально ответил Сэм, лихорадочно раздумывая, зачем бы это было надо.
Холмс скупо улыбнулся.
- Что ж, - проронил он, - Майкрофт не зря тратит время на свою политическую ерунду. Если надо будет привести его в хорошее настроение, я об этом расскажу.
Джон вопросительно округлил глаза. Шерлок снизошёл до объяснений:
- Это мой брат. Большая фигура в нашем правительстве. К счастью, у него хватает ума не дефилировать на публике в этом качестве.
- Он и есть Британское правительство, - выпалил Сэм, щегольнув цитатой.
- А что… - задумчиво молвил детектив. – Я бы и сам лучше не сказал… Но это не мешает ему быть надутым занудой со скверным характером.
- Наследственность, по всей видимости, - елейным голоском вставил Дин.
- Господа, время, - напомнил Джон, упреждая склоку.
- Да, - согласился Шерлок. – Время. Леди и джентльмены, позволю себе потратить несколько минут на разъяснение очевидного. С самого начала было ясно, что неизвестное науке создание вызвано к жизни присутствующим здесь доктором Уотсоном. Именно он является предметом пристального внимания монстра, и, как я успел убедиться на собственном опыте, монстр иногда может послушаться приказов доктора. Не всех, поскольку многократные повеления сгинуть навсегда чудовище успешно игнорирует. И не устаёт убивать людей, которые по тем или иным причинам Уотсону симпатичны. Не краснейте, мисс, доктор у нас идеалист и готов любить весь мир без конкретных устремлений.
Дин подумал, что заявить такое девушке может только настоящий варвар, но перебивать рассуждения великого детектива не стал: очень уж интересно было. А тот продолжал:
- В детстве Джон часто оставался дома один, хотя его брат Генри был тоже слишком мал, чтобы помогать отцу на охоте. Значит, старший мальчик правдами и неправдами выпрашивался проводить время отдельно…
- Да, - глухо подтвердил Джон, - Генри почти всегда набивался в гости к тётке Лизбет, которую я терпеть не мог.
- И я о том же, - благосклонно качнул головой Холмс. – Мало того, Генри Уотсон при первой же возможности отделился от отца и брата, отказался от семейного дела и уехал за океан навсегда.
Уотсон съёжился в кресле. Сэму показалось, что доктор сейчас сожмётся в точку и исчезнет. Но детектива это, похоже, нисколько не задевало.
- Такое поведение мальчика, к которому в семье относились очень хорошо, говорит о каком-то сильнейшем пережитом в детстве потрясении. Именно в раннем детстве наша личность становится тем, чем она будет всю оставшуюся жизнь. Совершенно ясно, что упомянутое потрясение связано с младшим братом, потому что в ином случае их отношения стали бы только теснее, как у вас, господа Винчестеры.
Дин кивнул, Сэм повторил его жест, будто зеркальное отражение.
- Я ничего не помню… - жалобно прошептал Джон. – Генри никогда не говорил ничего…
- Наверняка он тоже забыл, - утешил его Холмс. Или решил, что утешил. Рослая девушка приятных форм на миг появилась в поле зрения Винчестеров, чтобы протянуть доктору стакан воды и бросить на детектива неприязненный взгляд. – Но программа действий – убраться от вас подальше – осталась. Ах, если бы вы не сожгли свои детские рисунки! – Шерлок даже прищёлкнул пальцами от досады. – Тогда бы мы уже знали, что это было, и как появилось. Впрочем, как появилось, я могу догадываться.
- Зеркало, - замирающим голосом сказал Сэм, широко распахивая глаза.
- Да. Зеркало. Точнее, зеркала. Как только я увидел эту вещь, мне уже не надо было искать других врат для твари. Могу ручаться головой, Уотсон, что собираясь в спешке в Индию, к месту службы, вы забыли эту штуку, оставили дома.
Джон, белее мела, до боли стиснул кулаки.
- Если бы я оставил эту дрянь в Лондоне, когда мы с отцом… он был бы жив…
- Не смейте! – неожиданно взвился Холмс, чем заслужил в глазах Дина толику настоящего, личного уважения. – Мне понадобились две трубки и взгляд со стороны, чтобы в этом разобраться! У вас не было шансов понять! А разбей вы сгоряча зеркало, чудовище наверняка стало бы абсолютно свободным, причём как в пространстве, так и во времени! Магические зеркала коварны.
- Что будем делать? – прервал Дин рассуждения о коварстве зеркал. – Есть способ убить гадину или загнать туда, откуда она явилась?
Детектив почесал переносицу.
- Для начала – найти второе зеркало. Это же средство связи, а для него нужен как передатчик, так и приёмник. Даже телеграф без этого не может.
- Так вот же оно! – качнул Сэм зеркальцем в 2013-м году.
Шерлок демонстративно прикрыл лицо рукой.
- Сэм, - несколько наигранно простонал он, - это – ТО ЖЕ САМОЕ зеркало. Только через сто тридцать два года. Неужели не понятно? А нам нужно – второе. И здесь. И сейчас.
- На ручке сзади, - неожиданно подал голос Джон, - должно быть выцарапано «Д.У.». Лет в девять я его гвоздиком…
Дин перевернул зеркальце и убедился, что пристёршаяся от времени метка на месте. Догадка Холмса снова была верна. Но где искать второе, приёмник или передатчик, не знал даже он со всей своей гениальностью.
- У нас в Дарроуби, - негромко сказала Дороти, - говорили…
Она смутилась под взглядами мужчин и замолчала.
- Прошу, мисс, - галантно сказал Шерлок, - продолжайте. Нам всё важно, тем более что в народных легендах часто кроется много правды. Что говорили у вас в Дарроуби?
- Что пропавшие вещи лучше всех умеют искать домовые, брауни. Я не верила, что они есть, но теперь поверю всем-всем сказкам…
12.
Сказка не клеилась. Вот не складывалось ничего, хоть кол на голове теши. Джон начинал раз пять, никак не меньше. Но похождения великодушного эльфа, который был склонен помогать всем встречным и поперечным, неизменно заходили в тупик. Альбер вылакал никак не меньше пинты отличнейших сливок, но без обещанной сказки входить в роль великодушного помощника не соглашался.
Холмс предложил несколько сюжетных ходов, которые из-за чрезмерной кровожадности были с негодованием отвергнуты слушателями. Детектив напирал на то, что все факты реальны, но сочувствия не получил.
Выбраться из тупика помогла, как ни странно, Дороти. Она спросила, согласен ли почтенный брауни заменить сказку песенкой. Брауни оказался согласен, и мисс Пристли шатким голосом затянула чудовищно похабную, но смешную песню о моряке и его семи подружках. Никем не узнанные ноты в ужасе разбежались по углам хибары. Джон понял, что дело – табак, и подхватил (этому шедевру морского фольклора его научил знакомый боцман, которому пришлось пришивать чуть не напрочь отодранный в драке скальп). Дело пошло бодрее. Правда, когда включилась скрипка, Уотсон чуть не подавился припевом, но обошлось. Дороти подобрала юбку и пустилась в пляс, что у неё получилось куда лучше вокальных упражнений. Холмс с видом заправского скрипача из портового трактира выписывал вокруг девушки кренделя, а Джон разнообразил мотив, отбивая ладонями ритм. Карусель из охотничьего снаряжения и некоторых личных вещей Уотсона, со свистом носящихся по комнате, показывала, что шоу очень нравится Альберу.
«Не удивлюсь, если всё это окажется сном, - думал Джон, выводя очередной немудрящий куплет и стараясь оставаться серьёзным. – Взрослые же люди, безобразие!.. Зато, если останемся не у дел, сможем зарабатывать на жизнь песнями и плясками по кабакам».
Но он лукавил со всей серьёзностью. Ему, если честно, тоже нравилось это безобразие. Дороти раскраснелась, из гладкой её причёски выбился кокетливый локон. Шерлок улыбался по-настоящему, а скрипка пела на три голоса.
Но рано или поздно обманутые подружки скооперировались и, с моралью о верности на устах, славно отмутузили морячка-изменщика. Пожалуй, если бы не ограниченность во времени, можно было и продолжить. Только что-нибудь приличное. «Зелёные рукава» там, или «Алые ленты»…
- Альбер? – строго сказал Джон, переведя дух. – Ты обещал.
Вещевой вихрь сместился в центр комнаты. Из разнородных предметов стали складываться буквы и слова.
- У всякого зеркала две стороны, - громким шёпотом прочитала мисс Пристли. – Не смотри на тёмную сторону, друг…
- Во всех временах зеркала нужны, - продолжил Уотсон, напряжённо всматриваясь в бешеную пляску своего оружия. – Должен замкнуться круг… Альбер! Вот я тебя, мерзавца, - простите, мисс Дороти! – латынью! Что за ерунду…
- Помолчите, доктор! – резко оборвал его угрозы Холмс. Глаза детектива горели первозданным азартом добытчика. Можно было не сомневаться: любой, кто встанет между ним и загадкой, немедля получит по шее. – Это обыкновенная милая шутка в стиле маленького народца. Альбер, благодарю! Ты сказал больше, чем я рассчитывал!
Полёт вещей прервался, и они большой неаккуратной кучей осели на пол. Джон печально вздохнул. Разбирать полдня, не меньше. Но это был оптимистический прогноз, потому что Холмс во мгновение ока эту кучу растерзал и хищно склонился над останками. Радостный вскрик, и детектив распрямился, потрясая добычей. В его руке бликовало квадратное зеркало в латунной рамке. Джон обычно использовал его, когда брился.
- Мало нам, - проворчал Уотсон. – Или у меня все зеркала становятся волшебными?
- Сделаем! – ухмыльнулся Шерлок.
Установил трофей на столе вертикально, подперев массивным жадеитовым крестом из арсенала против нечисти.
- Что-нибудь тяжёлое есть? – деловито осведомился он.
- Кочерга подойдёт?
Кочерга подошла, и Джон вложил упомянутый предмет в требовательно подставленную ладонь. Дороти следила за деятельностью компаньонов сияющими глазами. Так дети в цирке ждут следующего фокуса.
- Зеркало без второй стороны можно увидеть только в другом зеркале, - Холмс сузил глаза и, явно рисуясь, сделал несколько ложных замахов кочергой. Целился он в безобидный атрибут бритвенной процедуры. – Джон, давайте ваше стёклышко. Только смотрите, не поверните тёмной стороной, иначе выпустим…
Азарт – заразная штука. А уж помноженный на своеобразное обаяние Шерлока…
Уотсон, не особо задумываясь, что и зачем он делает, вытащил заветное зеркальце и ткнул его отражающей стороной прямо в серебристое пятно на столе.
Удар был достоин специальной королевской премии за точность. Джон успел подумать, что детектив, наверное, хорошо играет в крикет. Но потом думать стало совсем некогда. Бритвенное зеркало брызнуло веером осколков, Шерлок перебросил своё орудие в левую руку, а правую сунул в опустевшую рамку прежде, чем первые капли осколочного дождя достигли пола. А дальше что-то пошло не так, потому что Холмс закричал, и кочерга брякнулась Джону на ногу. Дороти глухо вскрикнула, но не от страха. Что-то она увидела из-за плеча Шерлока, и «что-то» заставило её вцепиться в это самое плечо изо всех сил…
Джон опомнился, носком ботинка подкинул кочергу, перехватил и коротко, почти без замаха смёл ею латунный квадрат с руки Шерлока, которая, несмотря на усилия мисс Пристли, успела уже провалиться в вязкую пустоту за рамкой по локоть.
Дороти разжала белые от напряжения пальцы. Холмс согнулся пополам, прижимая к животу окровавленную руку и нечто, в ней зажатое.
- Мистер Холмс!
- Шерлок!
Детектив не без усилия поднял голову:
- Я в порядке… Неожиданно просто…
Уотсон и Дороти бестолково забегали, разыскивая среди наведенного Альбером при помощи Холмса беспорядка бинты, таз и прочие необходимые на данный момент предметы. Джон обнаружил за сундуком свой врачебный саквояж и воспрянул духом.
- Я удержал, хотя наш приятель отдавать не хотел, - похвастался Шерлок и осторожно положил на стол залитое кровью зеркальце – точную копию того, на котором двадцать с лишним лет назад Джон выцарапал свои инициалы. – А вы – меня, - добавил он не очень понятно.
- Альбер, воды, – тихо приказал доктор, и брауни не посмел ослушаться. Найденный таз наполнился чистой водой. Кривые, будто оставленные битыми стёклами порезы на пострадавшей руке выглядели жутко, но Уотсон всё-таки вздохнул с облегчением: он боялся рваных ран, когда из кровавого месива торчат осколки костей и обрывки сосудов. А тут все края ровные, вена цела…
- А вы прекрасно держитесь, мисс Пристли, - завёл Холмс светскую беседу, пока Уотсон занимался привычным делом: промывал, дезинфицировал, зашивал особо глубокие разрезы. – Ни одна из знакомых мне леди не смогла бы держаться лучше. Особенно радует отсутствие у вас страсти падать в обморок. Носить вас на руках было бы пробле…
Джон резко дёрнул шелковинку, и бестактный сыщик зашипел от боли.
- Я бы почёл за честь носить вас на руках, мисс, - не отрываясь от работы, заверил Джон, чувствуя, как краснеют уши. – Мне так жаль, что втянул вас в этот кошмар…
Дороти криво усмехнулась.
- Мой папуля всю жизнь работал грузчиком в доках, - сказала она. – Сколько бы ни выпил – ничего ни разу не уронил. Это в него я такая… как лошадь. Уже в тринадцать не позволила папуле себя лупить. Жаль, маму не уберегла… А с пятнадцати пошла на работу. За десять лет доказала, что могу работать лучше мужчин. Мне уже дважды повышали жалованье в красильне, хотя там я недавно. Если так пойдёт дальше, то через несколько месяцев я смогу выкупить половину домика в чистом районе и съехать от старой ведьмы Хэмстэйн. Джентльмены, неужели вы думаете, что меня может напугать какая-то нечисть?
Не дожидаясь ответа, девушка подхватила таз с красной водой, чтобы выплеснуть её за порог.
- Знали бы вы, Уотсон, скольких бед я бы избежал, дёргай вы меня вовремя за нитку в ране, - вполголоса заметил Шерлок. – Спасибо, Джон.