Глава 9

Раннее утро следующего дня встречаю в заповеднике. Здесь довольно холодно, если сравнивать с обычными днями, листья папоротников заиндевели, утренний воздух хрусток и прозрачен от лёгкого морозца. Драконы устойчивы к такой температуре; хуже будет, если она станет понижаться дальше… 

На мне та самая водонепроницаемая шапочка-невидимка, которую я пока что надел обычно, так что пока я виден. (Шапочка эта, оказывается, ещё и отлично греет – ну до чего замечательная вещь! Потом, правда, нужно будет вернуть её Марине, потому что забирать себе чужое нехорошо.) При себе – два огнестрела и – на всякий случай - электрошокер. Огнестрелы заряжены не патронами, а снотворным, электрошокеры имеют слабый заряд, призванный временно парализовать противника, но не убить его: убивать драконов запрещено законом, потому что они занесены в Огненно-красную книгу. Под куртку и свитер, прямо по голому телу, Адриан убедил меня обвязаться той самой верёвкой, которую плела Марина и которая выручила нас в шторм, и сам завязал её на мне морским узлом: «На удачу», - объяснил он назначение верёвки – как и прошлый раз, впрочем: русалки до нелепости суеверны… пришлось послушаться.

И вот, с рацией в нагрудном кармане и с огнестрелом в руке наготове, я уже около часа отсвечиваю среди древних деревьев и доисторических папоротников в ожидании чудовища. Нет, мне не страшно. Но ощущения, конечно, не из приятных: мёрзнуть в лесу с утра раннего в томительном и тягостном ожидании опасного дикого животного, не зная наверняка, чем вся эта затея закончится, чтобы проверить, какое действие возымеет на дракона русалочья татуировка… Ну и работка у меня, черт бы её побрал… В такие минуты хочется послать все далеко в преисподнюю и написать заявление на увольнение, честное слово… 

Курить нельзя: это может раздражить зверя. А потому приходится коротать время, разглядывая клочья ватных облаков с обугленными зарёй краями  в красном утреннем небе да перекидываясь словечком-другим с Зарой: она находится в безопасном месте с небольшим подкреплением, Адриан, разумеется, там же.

Час… другой… неполный третий… 

Вот, наконец, едва заметно задрожали листья папоротников, вот слышатся далёкие, негромкие пока что толчки, каждый из которых встряхивает землю… Переворачиваю шапочку, превращаясь в невидимку. Руку с огнестрелом держу отведенной в сторону, готовый, однако, в любую секунду выбросить её вперёд. Толчки становятся всё сильнее, земля вздрагивает всё нервнее и чаще, всё трусливее дрожат резные папоротники… Я пригвождаюсь взглядом к тому месту, откуда должно появиться чудовище, моя рука сливается с огнестрелом, готовая вот-вот надавить курок… 

Наконец, чудовище выходит из дымчатой глубины папоротникового леса. Дракон огромен – должно быть, самец, - покрыт плотной красноватой чешуёй; сквозь тонкую, почти прозрачную кожу спереди видно, как огонь вспыхивает в его горле, отражаясь в жёлтых змеиных глазах. Из широких, уродливых ноздрей чудовище выпускает клубы дыма, жёсткие крылья его сейчас прижаты к спине. Негромко фыркая и потряхивая буйной рыжей гривой вдоль головы и длинной шеи, чудовище принюхивается вокруг себя. Видеть меня оно не может, а вот чувствовать – пожалуйста…

Правый рукав мой завернут по локоть, татуировка обнажена… и вдруг я вижу, что рисунки на ней начинают светиться красным… Дракон небыстро продвигается в мою сторону, по-прежнему принюхиваясь, я крепче сжимаю огнестрел… Интересно, в какой момент обнаружит себя Марина и обнаружит ли вообще… 

Вдруг она выскакивает из папортниковых зарослей недалеко от меня и со смятением и ужасом смотрит на чудовище, уверенно сжимая, однако, твердой рукой гарпун. Меня, разумеется, не видит… стремительно бросаюсь к ней, обхватываю сзади, крепко прижимаю спиной к себе, тем самым обездвижив её, свободной рукой зажимаю ей рот. 

- Марина, тише… это я… не шевелись, молчи! Не шевелись! 

Её-то дракон видел. Он осторожно приближает страшную морду со стеклянными крокодильими глазами, принюхивается… Эти твари, как динозавры, реагируют прежде всего на движение. Так что замерев, есть шанс остаться незамеченным… в крайнем случае – огнестрел в помощь… он сейчас по-прежнему в моей правой руке, которой я прижимаю русалку к себе.

Дракон фыркает, нас обдает горячим паром, который он выпускает из чудовищных ноздрей, глаза его вспыхивают пламенем, пламя клокочет в грудине…

Внезапно Марина кусает меня за палец. От неожиданности я ослабляю хватку, чем русалка мгновенно пользуется: она вдруг запускает руку мне под свитер, я чувствую быстрое прикосновение холодного перочинного трезубца к коже… в следующее мгновение к моим ногам падает разрезанная верёвка, которую Марина сейчас же хватает и бросает в морду дракону, после чего, схватив мою руку, бросается бежать.

Как это ни странно, дракон вдруг совершенно забывает про нас и переключается на верёвку. 

Выбегаем на поляну, сплошь заросшую невысокими папоротниками. Сейчас их листья едва посеребрены инеем. Марина останавливается на расстоянии от меня, вытянув вперёд гарпун.

- Марина… 

- Не подходи! – говорит она жёстко. – Стой где стоишь! Если ты думаешь, что я не умею метать гарпун, то ты очень ошибаешься.

Нет, в этом я не сомневаюсь... Молчу, соображая, как лучше сейчас поступить. Приходит мысль применить огнестрел: он ведь заряжен снотворным… однако быстро прикидываю в уме, что доза, рассчитанная на дракона, вполне может оказаться смертельной для русалки.

- Марина, не дури. 

- Не подходи ко мне!

- Сейчас ты сделаешь хуже только самой себе, поверь мне.

- Стой там, я сказала!

- Марина! Прекрати! Убери гарпун! – вдруг раздаётся властный, ясный голос, и на папортниковой поляне появляется Адриан.

Увидев брата, русалка заметно теряется.

- Адри… - тихо произносит она.

- Что ты делаешь? – говорит он отчётливо, и на этот раз в его обыкновенно спокойном голосе звучит металл. – Опомнись! Ведь ты его любишь… 

Марина переводит несмелый взгляд на меня, рука её вдруг теряет уверенность, заставляя гарпун дрогнуть…

Молча смотрю на неё, не поднимая огнестрела.

Марина вдруг бросает гарпун наземь и бежит обратно в лес. Тотчас же срываюсь с места и бегу за ней, краем глаза успеваю заметить, что Адриан бежит за нами тоже.

Она выбегает на берег большого вулканического озера. Вода здесь всегда мутная, красноватая и горячая, подогреваемая изнутри силой вулкана. 

- Марина, стой! – кричу я. – Это опасно, ты можешь погибнуть! 

Температура воды в озере варьируется в зависимости от степени раскаленности вулкана. Сейчас, в условиях подступающих льдов, логично, что огненное нутро горы интенсивно раскаляется, борясь с замерзанием, а следовательно, нагревается и закипает вода в озере. 

Если Марина нырнет, придется прыгать за ней. Горячая вода в глубине озера может обжечь русалку, лишив её возможности выплыть на поверхность. Я такую температуру смогу выдержать, но я не смогу долго находиться под водой.

Едва достигнув края мутной, с красными переливами воды, Марина предсказуемо ныряет, целиком скрываясь в озере. Как ошпаренный, подскакиваю к береговой кромке, намереваясь лезть за ней, но в ту же минуту она показывается из воды сама, откидывая с лица мокрые перепутанные пряди, вслепую шарит руками по воде, видимо, разыскивая берег: мутная от вулканических осадков вода слепит глаза. Немедленно вытаскиваю её из воды, поднимаю на руки, и… одна моя рука держит Марину, а вторая обхватывает рыбий хвост в бирюзовой чешуе; с прозрачных плавников мутными струями стекает вода.

- Обожглась?

Марина испуганно трясет головой, крепче прижимается ко мне и вдруг тихо и горько, со всхлипами, плачет… 

Я её не утешаю: руки мои заняты, а слова какие и были, уже все кончились. Передаю её в руки Адриана, связываюсь по рации с Зарой, прошу немедленно выезжать и забрать нас отсюда.