Крыса

Когда-то я вычитала фразу: “Месть – это блюдо, которое надо подавать холодным”. Кому эту фразу только не приписывали. Но чаще всего Дону Корлеоне, крестному отцу.

Год назад убили моего крестного отца, который вырастил меня, как родную дочь. Убили жестоко, долго пытая, ничего при этом не выспрашивая. Просто издевались. Кто убил? Конкуренты. Сейчас они уже все мертвы. Все, кроме одной. Любовницы моего крестного. В тот день она впустила убийц в квартиру, а сама исчезла в неизвестном направлении.

Нашли ее в маленькой европейской стране с огромным животом. Моя крестная сестра Карина, наследница империи крестного, решила дать ребенку родиться. Он не виноват, что его мать тварь. Но чем дольше Карина следила за Ларой, тем кровавее месть рождалась в ее голове.

– Сонь, – Карина приблизилась ко мне вплотную, – я хочу, чтоб она страдала. Очень страдала. Как мой отец. Понимаешь, сестра? Ребенка у нее заберем, вопрос времени, но как заставить ее страдать, не тронув при этом физически? Мне мало будет страданий матери, по исчезнувшему ребенку.

Ситуацию обостряло то, что за нами пристально следили с обеих сторон – и полиция, и конкуренты. Если мы оставим Лару жить, то нас уничтожат как банду бездомных кошек. Перетопят, изловив по одиночке. А если мы станем на тонкую дорожку мести, то полиция только обрадуется возможности, повесить на нас все, что смогут.

Лара должна убить себя сама. Надо ее только подтолкнуть в нужном направлении.

За месяц до предполагаемых событий Карина растворилась на территории нашей страны с верными людьми ее отца. Осталась только я и Феликс – человек, выделенный крестным мне в охрану еще в те времена, когда я стала самостоятельно выходить из дома.

Неделю назад Лара потеряла в магазине ребенка. Два дня назад вернулась под чужим именем в нашу страну. В полицию она не обратится – ее до сих пор разыскивают как соучастницу преступления. Но кто знает, на что пойдет отчаявшаяся мать? Я знаю. Она придет в логово к врагу. Ко мне. Ведь она с крестным часто бывала в моем ресторане.

Она и пришла. Заняла столик возле окна. Тот самый, за которым часто они сидели, рассматривая город и пробуя новые блюда. Подозвала официанта, попросила позвать меня. Для нее меня пока на месте не было, но ей предложено было, как знакомой хозяйки, продегустировать новые блюда.

Я пришла, когда она уже доела и допивала бутылку вина. Лицо расслаблено, взгляд блуждающий. Клиент, как говорится, готов – пьян, внушаем, доверчив. Мой верный Феликс расположился за столиком за спиной гостьи с чашкой какао и открытой книгой.

– С твоей стороны было наглостью прийти сюда, – я села за столик напротив нее. Официант принес то же вино, что она пила до этого.

– У меня ребенка украли! – плаксивым голосом пожаловалась Лара.

– Обратись в полицию, – как можно равнодушнее ответила я.

– Это ребенок Бориса.

– Кому теперь ты это докажешь, когда ребенка уже нет?

Женщина вздрогнула. Смотрю на нее – она подурнела, и после родов еще не пришла в форму. Была нежной светло-русой блондинкой, с тонкой талией и изящными руками. Крестный любовался ее руками, когда она держала бокал. “Смотри, Соня, – говорил он, – как красиво в этих пальцах смотрится хрусталь с кровавым вином. С этих рук надо рисовать картины. На эти пальцы надо надевать бриллианты, а перчатки для них шить на заказ из мягкой кожи молодого ягненка”. А сейчас у нее лишних килограмм двадцать, волосы потемнели на пару оттенков, стали реже, руки и лицо оплывшие, талия если и есть, то под мешковатой одеждой ничего не видно.

– Извините, – подошел официант, – вы пробовали новые блюда, готовы оставить отзыв?

– Пошел прочь! – пьяно зашипела на официанта Лара.

– Это ты сейчас пойдешь прочь, – голосом, которым строю на кухне своих поваров, я наехала на Лару. – Ты тут больше никто. Тебя не уважают. Даже презирают. Так что веди себя прилично и не хами моим людям. Это ты здесь просишь. Нам от тебя ничего не надо, а ты пришла с вопросом.

Лара быстро взяла со стола бокал и допила вино.

– Простите, – не поворачиваясь к официанту, извинилась она. – Все очень вкусно.

– Саша, – улыбнулась я официанту, – принеси, пожалуйста, книгу отзывов. Я подробно расскажу нашей гостье, что она ела, а она также подробно сделает отзыв.

Официант направился на кухню, а я подлила Ларе вино.

– Итак, первое блюдо, которое тебе подали – домашняя кровяная колбаса. Мы ее делаем сами. У меня работает забойщик. Это целое искусство правильно умертвить живое существо. Ведь оно не должно испытать стресс, чтобы гормоны не попали в кровь. Оказывается – столько тонкостей в одном только забое. Потом надо слить кровь – правильно рассечь плоть где надо, и оставить стекать. Вот из крови мы и делаем колбасу. На колбасах у меня свой шеф. Стажировка в Германии. А какие он соусы подает к колбасам. Мммм! Закачаешься. Ты оценила?

В это время вернулся официант и положил перед Ларой раскрытую книгу отзывов. Незванная гостья сидела на стуле как кукла. Я сделала глоток вина. Прекрасное белое вино. Не будь оно таким прекрасным, я бы выплеснула его в лицо этой обнаглевшей суке. Как мог крестный так ошибиться в женщине, которую к себе приблизил?

– Для колбас используется натуральная оболочка – кишки. И чем моложе особь, из которой делают колбасы, тем меньше в ней посторонних запахов. Сколько не промывай, не вымачивай, а едва уловимый аромат может оставаться. Сегодня повезло. Попался молочный экземпляр.

Лара вытаращила на меня глаза и молча смотрела.

– Добавки хочешь? – спросила ее я, но она замотала головой. – Жаль. Ты хоть скажи, понравилось или нет? Ребята старались, готовили. Вообще работать с младенцами сплошное удовольствие. Мясо до того нежное, что кожу можно рассечь ногтем. Что там было у тебя вторым блюдом? Мясо экзотического животного? Да. Наша гордость. Бывает редко. Тебе повезло. Сегодня был крокодил. Ты ела до этого крокодила? – Лара взглянула на меня исподлобья. – Наверно, нет. Говорят, что мясо крокодила по структуре похоже на человеческое. И в некоторых жарких странах до недавнего времени можно было встретить каннибализм. Тебе знакомо имя Бокасса? Нет? Так звали одного африканского царька, называвшего человечину сахарной свининой. Но мы же люди цивилизованные, у нас такого нет. Хотя, мир все время раздвигает границы, в том числе и гастрономические. Тебе понравилась крокодилятина? Надеюсь, что ты заказала ее с кровью? Вот я больше люблю прожарку медиум. Мой забойщик просто любовно подготавливает мясо к приготовлению.

– Ты больная, – прошептала Лара.

Кровь полностью отлила у нее от лица, руки тряслись. Интересно, она видела, что сделали с крестным? И почему она на это пошла? Не захотела жить со стариком? Так никто не заставлял. Борис вообще никого никогда не принуждал. Только нас с Кариной учиться. Ибо мы дети неразумные, говорил он, и сами не знаем, что нам лучше.

– Третьим блюдом должны были подать суфле. Ты ни за что не догадаешься, из чего мои ребята делают суфле.

– Они сказали, что если я не открою дверь сама, то со мной поступят также, как с Борисом.

Я молча пила вино и молилась, чтоб Бог никогда не затмил мой разум настолько, чтоб я приблизила к себе глупого человека. Да, красивого, но глупого, продажного, с мелкой корыстной душонкой. Не хочется осуждать крестного отца, на этом попадаются многие мужчины, желающие красивое, молодое женское тело. Да и не только мужчины. Сколько модельных мальчиков видят во мне лишь спонсора. Дешевле купить проститутку любого пола, и никогда не забывать, что это всего лишь проститутка.

– Я назвала его Александр, в честь отца Бориса.

– Это уже ничего не изменит. Суфле чаще всего блюдо десертное, но и мясное заслуживает своей строчки в меню. Как ты думаешь, из чего было сделано суфле? Это блюдо, кстати, как и месть, подают холодным. Слышала такую фразу?

Лара заплакала. Попыталась встать, но ей на плечо легла рука Феликса, сидящего сзади нее в полоборота. Она попыталась закричать, но пальцы охранника с такой силой сжали женское плечо, что я почти услышала, как затрещали ее кости. Подошедший официант протянул ей салфетки.

– Знаешь, каннибалы с островов считали, что если тебе не хватает скорости в охоте, то надо съесть ноги врага, если ты трус, то тебе подойдет его храброе сердце, а если дурак, то мозги. Мозги очень ценная вещь. Если их мало, то это беда. В данном случае мозга было очень мало. Сама понимаешь – молочная особь. Мы добавили к мозгам печень. Чистую, нежную, ничем не загаженную печень. Все взбивается до однородной массы и готовится с добавлением белого соуса. При этом можно добиваться совершенно разных оттенков вкуса, увеличивая или уменьшая количество печени. А еще белый соус можно заменить грибным или сырным. Вот ты съела суфле, чувствуешь, что поумнела? – Лара взглянула на меня из-за смятых салфеток, прижатых к лицу. Взгляд затравленный. – Еще порцию?

Официант положил перед ней еще пачку салфеток, забрав из рук мокрый комок бумаги. Она сграбастала сразу всю стопку, прижала ко рту и заорала. Феликс, не отрываясь от книги, поглаживал ее плечо.

Мне стало ее жалко. Хотела остановиться, рассказать правду, но вспомнила одно фото. Я открыла галерею на смартфоне и нашла тот кадр с портмоне, сделанным из кожи моего крестного. Напротив меня сидит крыса. А крысам крысиная смерть. Я развернула смартфон к ней и наклонилась, чтобы она хорошо рассмотрела кадр.

– Красивая вещь?

Лара подняла глаза, посмотрела на кадр и кивнула.

Крыса.

– Эксклюзив. Таких сшили всего три штуки. Сшили из кожи отца твоего, как ты говоришь, ребенка. При этом кожу с него сняли с живого.

Я смотрела на женщину перед собой. На то, как она пыталась ужаться в пространстве. Стать маленькой, незаметной. Она напомнила мне рыбку, выброшенную на берег. Такая же обреченная, понимающая, что ее скоро съедят.

– А у тебя кожа нежная. Сейчас днем с огнем не найдешь хорошую кожу на обувь, сумки, аксессуары. По современным правилам кожа считается мясом. Ее вымачивают в рассоле и пускают на колбасу и прочие полуфабрикаты. Но мы так не делаем. Мы уважаем наших клиентов.

Лара стала оседать в кресле, и Феликс опять сжал ее плечо, встряхнул и усадил прямо.

– Я схожу в бар, закажу кофе, а ты подыши свежим воздухом. Вот это окно открывается, – я встала, а она сделала попытку упасть мне в ноги, но твердая рука Феликса вернула ее на место. – Подыши, а то ты слишком бледная.

Я ушла на кухню вместе с официантом. Феликс пошел на выход, но остановился поболтать с управляющим. За исключением пары занятых столиков, ресторан был пуст. Никто не остановил женщину, открывшую окно и перевалившуюся вниз.

Феликс быстрым шагом вернулся к столику. Прочитал, что было написано в книге отзывов, и оставил все как есть до приезда полиции.

Когда вечером все следственные действия закончились, Феликс сообщил, что на память о себе оставила Лара. Она написала: “В этом ресторане приготовили блюда из моего сына, а я их съела. Не могу с этим жить. Прощайте!” Хоть один плюс у этой крысы был – она тупая, и нам очень удобно будет подать историю так, что она сошла с ума на почве потери ребенка.