на меня рухнула ошеломленная туша Антоновича. Я упал под ним, и мы оба застонали. Он — высоко, я — пониже…
События играли в чехарду и сразу после этого я уже, раскрыв книгу где попало, читал во всю глотку:
— АШ НАЗГ ДУРБАТУЛУК, АШ НАЗГ ГИМБАТУЛ, АШ НАЗГ ТРАКАТУЛУК, АГ БУРЗУМ ИШИ КРИМПАТУЛ!
Когда я сообразил, что эта тарабарщина занесет нас в толкиеновское средиземье, причем прямо в жерло Ородруина, я закрыл глаза и тяжело вздохнул.
И когда я понял, что кругом царит тишина, которую нарушает лишь стук колес, голос проводницы: «Гомель!» и дыхание Антоновича,
то все равно глаза открыл не сразу.
Мне казалось, что стоит только раскрыть глаза, как последним мною увиденным будет или толпа разъяренных орков, или гномский топор. А то и драконий огонь.
Меня взяли за шкирки и слегка встряхнули. Глаза открылись не спрашивая моего мнения. Передо мной стоял растерянный Антонович.
— А-а?..
— Пошли, мы уже в Гомеле, — полушепотом проинформировал меня Игорь.
В тамбуре меня ожидал сюрприз. Вместо мистического проводника у выхода стояла приятной наружности девушка. Несколько, правда, озабоченная и серьезная.
Я, признаться, туго соображал. Но мне хватило смекалки посмотреть в сторону, где шарил усталый взгляд девушки.
Из последнего купе, прямо через окно, люди в траурных одеждах вытаскивали гробы — один, второй… третий.
Вот тебе и бабушки. Ехали в одном вагоне с чертом и трупами… Я обратился к девушке, пытаясь хоть как-то упорядочить
окружающую нас фантасмагорию:
— Скажите… А проводника разве не было?
Она одарила меня таким взглядом, будто я говорил на суахили.
— Ясно, — сказал я.
И столкнулся лицом к лицу со своим двойником из сна.
него, правда, не было татуировки на лице. Но своему образу он не изменил. Разве что, в отличие от Сна, где он был неизменно лишен улыбок, здесь он еще и усмехался — краешками рта и глазами, чуть-чуть, но от этого еще более контрастно.
Я остолбенел.
Антонович хлопнул меня по плечу:
— Я пошел. Созвонимся.
Я постарался собраться с мыслями и полюбопытствовал у двойника:
— Как ты сюда попал? — голос мой оставлял желать лучшего. Двойник чуть заметно пожал плечами:
— Все изменилось, Джемело миа. Все изменилось.