Глава 5. Поселок рудокопов

      - Вот, держи, - Амади протянул ей чашку с дымящимся отваром трав.

      - Опять, мастер? – Накато растерялась.

      - Нет, плохо тебе не будет, - он рассмеялся негромко. – Можешь не бояться. Это не для преображения. Вернее – не для серьёзного преображения. У тебя разве что кожа будет немного чесаться. Ты, главное, не чешись, даже если будет очень зудеть. Этот отвар сделает твою кожу более бледной и зеленоватой, - пояснил он. – Это нужно будет для твоей задачи.

       - Какая задача у меня будет, мастер Амади? – девушка чуть прищурилась. Ей сделалось любопытно.

      - Увидишь, - он усмехнулся. – Тебе придется пугать людей. Когда придем на место – ты все своими глазами увидишь и поймешь, и я расскажу подробнее.

      Она кивнула, осторожно отпила из чашки. Горячо! Любопытно. Ее кожа побелеет и сделается зеленоватой, как трава в степи по весне. Она будет пугать кого-то зеленой кожей?

      Накато попыталась представить, каково ей самой было бы встретить чужака с зеленой кожей. Да, это бы точно ее насторожило! Правда, в степях настораживает встреча с любым чужаком. Чужие – опасны.

      А брат взял бы зеленого раба? Нет. Мало ли, отчего он зеленый? Может, он болеет. И скоро умрет. И заразен, заразит остальных рабов и воинов. Нет, зеленого чужака наверняка убили бы и сожгли. И все его достояние, если бы таковое случилось, тоже сожгли – даже очень ценное. Зараза может передаваться и через вещи!

      Она допила напиток и с любопытством принялась разглядывать собственную руку. Подняла подол накидки, протянула ноги к огню.

      - Нет, - рассмеялся Амади. – Пока что твоя кожа – обычного цвета. Ты позеленеешь, если станешь каждый вечер пить этот отвар в течение нескольких дней. Зелень будет откладываться в коже постепенно.

      - И сколько же дней нужно пить отвар?

      - Поглядим, - он пожал слегка плечами. – Зелень накапливается раз от раза. Посмотрим, какой оттенок будет смотреться лучше, - усмехнулся. – Признаться, я не знаю, как ляжет зелень на такую темную кожу, - прибавил задумчиво. – Вы, люди степей, загораете дочерна. Да, она посветлеет. Но ненамного. Я не удивлюсь, если зелень не прилипнет к тебе вовсе. Придется тогда думать, как поступить по-другому.

      …Зелень прилипла. Спустя несколько дней Накато обнаружила, что тыльные стороны ее ладоней позеленели.

      Она застыла – первые дни она при каждом случае разглядывала свои руки и ноги. И в ручьи вглядывалась, пытаясь различить следы обещанной зелени на лице. Ни тени зеленого! А тут вдруг – руки позеленели.

      Амади, которого она окликнула, усмехнулся и вылил заваренные травы. Заявил – довольно. Теперь стоит поглядеть несколько дней.

      - А я навсегда останусь такой? – спросила Накато, слегка удивившись – как ей до сих пор не приходила эта мысль в голову.

      - Не навсегда, - успокоил колдун. – Ровно до тех пор, пока это будет необходимо.  

      А спустя еще день они вышли к вершине горы, с которой открывались степи, несколько дней как пропавшие из виду. И склоны гряды, что закрывала равнины от путников. Вдали поблескивали, чуть отливая небесной синевой, соленые озера. Накато никогда не бывала на таких высоких горах. И не представляла, что такие бывают. А дальше к северу и востоку сияли снежными верхушками горы, вздымавшиеся еще выше.

      После этой вершины степи пропали из виду окончательно. Колдун и его спутница уходили все дальше в горы, пробирались кручами и ущельями. А вокруг делалось все холоднее.

*** ***

      Внизу копошились люди.

      Накато с колдуном вышли на гребень высокой скалы, опоясывавшей обширную долину, на дне которой деловито суетились черные-пречерные люди. Ходили туда-сюда, что-то копали, возили в небольших деревянных повозках. Были они даже чернее, чем сородичи Накато.

      Горели костры, на кострах кипели котлы. Тут и там стояли раскинутые шатры. Кочевье на стоянке. Правда, не видно ни страусов, ни мамонтов. Оно и понятно – ни те, ни другие здесь, среди гор, не жили. Здесь не было для них пищи, да и пройти сюда они не сумели бы. Что же люди здесь забыли? Они вытоптали почти всю долину – так, что растительности не было видно. Разве что местами, ближе к скалам.

      - Видишь, роют? – проговорил Амади. Накато кивнула. – Стой так, чтобы тебя не видели! Копают особый камень. Медь. Ту самую, из которой делают самые дорогие наконечники стрел и копий.

      - И медные подносы, и зеркала?! – ахнула девушка.

      - И их. Вот и добрались, - он как-то криво усмехнулся. – Мы обойдем долину – нам нужно подготовиться. Зима только подходит – времени достаточно. Иму нас наверняка заждался.

      Накато молча кивнула. О чем он – не поняла. Кто это – Иму? Она глядела вниз, на снующих туда-сюда людей. Суетятся, как рабы, копающие червей у озер.

      Только червей копают летом, когда цветут травы. Когда степная зелень тускнеет и жухнет, черви закапываются глубоко в землю. И достать их делается невозможно. Да и ни к чему: краска желтая в червях образуется, только пока тепло. Ее можно добывать только после того, как земля прогреется как следует, а на молодой зеленой поросли образуются метелки колосьев.

      Долину они обходили, не поднимаясь к гребню. Только изредка колдун взбирался – взглянуть, что делается внизу.

      Шагали узкими тропами, карабкались на кручи и обходили обрывы. Спустя день вышли к одиноко стоящему небольшому шатру. Тот прятался в густом кустарнике, так что заметить его со стороны не представлялось возможным. Листва сохранилась почти вся, лишь зелень чуть поблекла, да на ней появились желтоватые, коричневые и багровые пятнышки.

      Когда Амади жестом руки приказал кустам раздвинуться и пропустить их, Накато удивилась – зачем идти прямо через заросли. Они обошли целую долину – а тут нельзя обойти пятно зарослей на склоне лощины. Она не сразу поняла, что им нужно как раз вглубь этого пятна.

      - Вот сейчас и поглядим, не маловато ли ты выпила отвара по дороге сюда, - заявил с усмешкой колдун.

      Слов этих Накато не поняла. Отвар она пила, чтобы позеленеть. Кожа позеленела. Но что значит – маловато? И причем здесь заросли колючек? Пришлось идти следом за колдуном – тот шагал, как ни в чем не бывало.

      Шатер вырос перед ними внезапно. Только что впереди было сплошное переплетение упругих веток – и вдруг совсем рядом вырос купол из темной ткани.

      Перед шатром горел костер, на котором что-то варил согбенный человек, сидевший к ним спиной. Амади, полуобернувшись, поднял ладонь, останавливая Накато.

      - Подойди к нему тихо-тихо и положи руку на плечо, - она скорее угадала, чем услышала.

      Нужно напугать человека? Подкрасться к нему незаметно и положить на плечо руку. Что он сделает? Перепугается или ударит? А во взгляде Амади прыгают и мерцают знакомые смешинки. Чему-то он так радуется?

      Повинуясь движению его руки, последняя завеса кустарника расступилась, пропуская девушку вперед. Она шагнула осторожно на небольшую поляну перед шатром.

      Человек сидел неподвижно. Не ждет гостей? Накато приблизилась – под ее ногами не шевельнулась ни травинка. И аккуратно опустила ладонь на плечо незнакомца.

      Тот вздрогнул, сжался. Потом медленно-медленно распрямился, выворачиваясь из-под ее руки и оборачиваясь к ней лицом. Накато увидела совсем светлое, немногим темнее, чем у ее учителя, лицо. Желтоватое, морщинистое, с тонкими сухими губами и провалившимися темными глазами в обрамлении синеватых кругов. Человек был очень стар. Накидка свалилась с головы, открыв гладкий череп, полностью лишенный волос: отсутствовали даже брови и борода.

      Незнакомец, отскочив назад и чудом не угодив в собственный костер, уставился на Накато. Глаза его расширились, рот открывался и закрывался. Руки он поднес к горлу, схватился за него.

      - Ну как, скажи, хороша? – раздался позади голос Амади.

      Тот вышел из-за кустов, весело глядя на лысого. Незнакомец перевел взгляд на него, и лицо его медленно разгладилось.

      - Ах ты, - выговорил он глухо. – Это твои шутки! – и ткнул пальцем в Накато. – Это что?! Она же, - запнулся, окинул ее взглядом снова. Амади ухмылялся. – Я уж было решил – и правда сама хозяйка местных гор явилась ко мне, чтобы не распускал про нее лживых слухов!

      - Какие же они лживые, если она сама к тебе явилась?

      - Насмехаешься надо мною.

      - Как успехи могучего Бапото? – Амади прошел, уселся на камень, и лысый, помявшись, уселся рядом. – Я видел сверху, что он немало построил.

      - Работа кипит, несмотря на приход холода. Они строят постоянные дома из камня и глины, складывают печи.

      - Что они собираются есть? – брезгливо осведомился Амади. – Особенно – зимой?!

      - Этого я у Бапото не спрашивал, - степенно отозвался его собеседник. – Но ты, быть может, пригласишь и юную деву сесть? Она стоит столпом за нашими спинами, и мне от этого не по себе. Или ты намеренно держишь ее в строгости и повиновении? Скоро сварится похлебка, она разделит с нами трапезу?

      - Я обо всем позабыл, тебя увидев, Иму, - Амади обернулся. – Присядь рядом, Накато, - обратился он к девушке. – Накато поможет нам в исполнении наших планов, - прибавил он, обращаясь к собеседнику. – Она – очень понятливая и хорошая девушка. Ты и сам видишь – уже вполне похожа на хозяйку местных гор. Накато, это – мой хороший друг Иму, он тоже колдун, - прибавил он, обращаясь к умостившейся сбоку девушке. Сегодня мы отдохнем, а завтра – примемся за подготовку к исполнению нашей задачи.

      Она кивнула. От котелка над костром поднимался запах мяса и кореньев. Жители степей не варили похлебок – разве что для больных. Мясо обычно запекали на углях или в костре, коренья – тоже, или ели их сырыми.

      - Так о чем ты спрашивал Бапото? – полюбопытствовал Амади. – Ты ведь целое лето мелькал перед ним?

      - Само собой, - Иму усмехнулся. – Я свое дело знаю. И свою часть работы в твое отсутствие выполнил. Бапото старательно ведет строительство. Право слово, это размах, достойный строительства Нухроба!

      - Ну, строительство Нухроба – это ты хватил через край, - рассмеялся Амади. – И что же, Бапото верит тебе?

      - А как же! Я лечу людей, животных. Помогаю в строительстве – правда, немного: все-таки я колдун-целитель, а не колдун – мастер камня и кости. Во всяком случае, так считает Бапото. Скажи, Амади. Откуда у скромного целителя, живущего своим ремеслом, может взяться интерес в делах такого сильного вождя?

      - Что ж, отлично.

      - Я изредка говорю им о хозяйке этих мест, - прибавил задумчиво Иму. – О том, что она не любит людей. И недовольна, что они устроили здесь суету. Ей не нравится строительство, не нравится, что люди раскапывают гору. Но Бапото, ожидаемо, не принимает мои слова всерьез. Я не настаиваю.

      - Верно, - Амади кивнул. – Не нужно настаивать на своем и требовать веры. Вызовет подозрения. Обмолвиться между делом – другое дело.

      - Бапото смеется над моими рассказами.

      - Пусть смеется. Скоро ему станет не до смеха. А пока мы готовимся – он как раз закончит строительство.

      - Гатера получит не только свободные горы, но и готовые постройки на месте, где можно добывать камни и медь. Что ты станешь делать, если он вздумает отказаться от оплаты?

      - Как что? – удивился Амади. – Ровно то, что мы не можем сделать сейчас, чтобы выгнать Бапото: устрою обвал. Такой, что добывать здесь что-либо без помощи хороших мастеров камня никто не сможет.

      - А возможно, и с мастерами.

      - Возможно. Но Гатера не таков, чтобы не заплатить. У него есть то, что нам нужно. И он оплатит наш труд в полной мере. Гатера всегда держит слово – потому и забрал такую власть.

      - Ну, пусть так, - Иму миролюбиво кивнул. – Однако ты ушел ранней весной, и я все это время находился здесь один. Расскажи, откуда девушка? Неужто из степей?

      - Ты ведь знаешь, зачем я уходил, Иму, - укорил Амади. – Да, Накато из степей. Из большого сильного племени, что держит больше двух десятков мамонтов, несколько тысяч птиц и добывает червей. Она была рабыней у своего брата, - он принялся пересказывать историю их встречи.

      Накато начинала клевать носом. Она встряхнулась лишь, когда перед ней поставили миску с похлебкой. Она с удивлением оглядела посуду: та оказалась не глиняной, а грубо выточенной из цельного куска дерева.

      В степи деревянные вещицы были редкостью. Их выделывали изысканными, и принадлежали они обычно богатым главам родов или самым любимым наложницам.

      Простая грубая миска из дерева – это ж все равно, что рабскую соломенную накидку целиком покрасить драгоценной желтой краской! Должно быть, только колдуны, повелевающие духами, могут такое себе позволить. Это даже не роскошь – безумное расточительство! Хотя здесь, в горах, попадаются порой целые участки леса с крупными деревьями. Там много дерева.

      Она принялась есть. Иму подкинул в костер немного хвороста. Разговоры смолкли, пока все трое ели. После Накато отправили в шатер.

      Иму сам показал ей на мягкую подстилку с подушками, приказав укладываться на нее. Целое ложе, достойное главы племени!

      Накато улеглась, сложив шкуру льва у ног – в шатре, несмотря на холод снаружи, было тепло. Жаровня посередине согревала внутренность жилища. Двое колдунов остались снаружи – вели какие-то свои разговоры. Девушка приметила, что они часто упоминали имена двух вождей – Бапото и Гатеры. Но ей это ни о чем не говорило, и она забыла об этом, едва оставшись одна.

      Ее сморил сон. Шкура неизвестного зверя оказалась мягкой, вьющиеся шерстинки пружинили. Накато опустила голову на мягкий подголовник и мгновенно заснула.

*** ***

      На плечи легли тонкие кожаные ремешки. Оплели крест-накрест руки, опоясали тело – грудь, живот. К ремешкам крепились крупные зеленые камни. Два широких выпуклых лепестка, выточенных из цельного камня, прикрыли грудь. Пояс – ряд широких зеленых пластин, накладывающихся друг на друга. От пояса вниз до земли свесились многочисленные ремешки с нанизанными зелеными бусинами.

      Тяжелый наряд. Камни холодили кожу.

      Амади несколько дней подгонял его, колдовал над камнями. Девушка еще помнила, что камни в самом начале были крупными бесформенными кусками. Теперь же – истинное произведение искусства. Прекрасное, тяжелое и болезненно неудобное.

      Накато понимала – носить такое платье обычной женщине было бы тяжко, почти невыносимо. Ей помогала недавно обретенная выносливость и умение переносить холод. Тонкие ремешки врезались в плечи. Вес камней тянул к земле.

      - Жаль, шелка не было, - с сожалением проговорил Амади. – Шелковое платье выглядело бы богато! Волшебно.

      - А как по мне, более чем достаточно, - проворчал Иму. – Еще и на шелк тратиться! Не слишком ли много хлопот для каких-то дикарей?

       - Бапото – это тебе не какой-то дикарь, - вздохнул Амади. – Он – вождь крупного племени. И его претензии на эти горы имеют основание! Если он здесь обоснуется – выбить его будет не под силу никому! Во всяком случае, никому из тех, кто может попытаться это сделать.

      - Ну что ж, - Иму криво усмехнулся. – Пусть попробует здесь закрепиться.

      - Пусть, - Амади кивнул. – Выбивать его силой никто не собирается. Он уйдет отсюда по своей воле.

      - По своей воле! – Иму захохотал. – Хорошо сказано. По своей воле!

      - Ну, Накато, пройдись, - велел Амади. – Выпрями спину! Гляди прямо, гордо – как царица. Так, будто ты – хозяйка этих мест.

      Славный приказ! Накато растерялась. Откуда ей знать, как должна глядеть хозяйка этих мест? Нет, она помнила, как смотрят на других глава кочевья, главы родов. Ее брат или старик Асита. Но сама она так не умела. Она – рабыня!

      - Да, вот так помощница у нас, - протянул задумчиво Иму. – Я знаю, что нам нужно! – он хлопнул в ладоши. – Накато, девочка, тебе удобно в платье? – она кивнула робко. – Вот и славно. Снимай пока что, не мучайся напрасно. Отдохни, поешь. Хозяйка гор не может быть худой и заморенной, как какая-нибудь рабыня, пасущая туров и прядущая шерсть.

      Он принялся помогать ей. Девушка вздохнула с облегчением, освободившись от платья – оно и правда было тяжелым. Точно целый тюк шерсти на нее повесили.

      - Что ты задумал? – удивился Амади.

      - Увидишь. Платье у нашей хозяйки гор есть. Не хватает малости – самой хозяйки. Нужно ее тоже смастерить. Подточить, подправить. Негоже хозяйке такого места ходить, согнув спину и глядеть со страхом. Ее должны бояться! Как можно бояться ту, которая сама боится всех и каждого? А чтобы научиться гордому взгляду – для начала следует увидеть свой взгляд. Свое лицо. Бапото добыл немало меди.

      - Вон что, - протянул Амади. – Предлагаешь, значит, позаимствовать у него немного? – он усмехнулся. – Считаешь, он не заметит пропажу такого количества? Или намерен попросить прямо?

      - Они порядком накопали, руда свалена грудами. Даже если и заметит – так я ему скажу, что это наверняка хозяйка подшутила.

      - Поверит?

      - А что ему останется? Главное – вы двое сидите здесь, возле шатра. Не бродите по окрестностям, не показывайтесь местным. Я – старый колдун, живущий ремеслом целителя. На что мне груда меди? Что с ней может сделать старик-целитель?

      - Да, и не поспоришь. Я бы на месте Бапото подумал ровно то же самое, - Амади хмыкнул. – Вот только мне придется работать с материалом без печи и инструментов, прямо здесь. Не слишком удобно.

      - На то мы и маги, - Иму пожал плечами. – Что иногда можем обойтись без того, без чего не могут обойтись простые смертные.

      - Можем-то можем, - Амади покивал. Судя по скисшему виду, высказанная Иму мысль ему чем-то не нравилась.

      Чем, интересно? И зачем Иму медь? Как это связано с ней, Накато, и ее видом? Она уселась на камень напротив шатра. Легкий ветерок гулял над верхушками кустов, нес холодный воздух. Здесь, в горах, было холоднее, чем в степи. Хотя ветра и не набирали такой силы – горы останавливали их дуновение.

      Скоро обед. Девушка принялась доставать котел и миски, резать мясо на похлебку. Иму постоянно варил похлебку – печеное или жареное мясо его чем-то не устраивало. Он и Накато научил готовить – теперь этим занималась она. Колдуны, похоже, потеряли к ней интерес. Что ж. Еще день-другой спокойствия.