Глава 11. Кара для упрямца

      - Мастер, - Накато опустила голову. – Бапото. Он не поверит в то, что я – хозяйка этих гор. Он никогда не поверит. Он видел твой знак у меня на руке. Он заметил! Он знает, что это за знак. Он сам об этом мне сказал, - она замерла, боясь дышать.

      Едва они очутились возле шатра – она принялась рассказывать. Сам Амади шлепнулся на бревно, а девушка боялась подойти к костру, сесть рядом. Хотелось есть, да и ноги успели замерзнуть – даром, что она почти не мерзла!

      - Вот как, - медленно проговорил Амади, складывая руки на коленях. – То-то ты так помчалась прочь оттуда! Догадался, значит. Догадливый гаденыш! Что ж, тем хуже для него, - он усмехнулся криво. – Иди отдыхай, девочка. Это была трудная ночь, да и последние дни были для тебя тяжелыми. Иди, отдыхай. Мы подумаем, как поступить.

      Накато послушно отправилась в шатер. Принялась снимать платье – она давно научилась с ним справляться.

      В душе плескалась смутная тревога. Девушка сама не могла бы сказать, откуда она появилась. С чего ей тревожиться за дикаря? Но за кого в таком случае – за Амади? У он-то найдет, что предпринять! Разумеется, осуществлять задумки колдуна придется ей, Накато. Но уж в себе-то она уверена! Или нет?

       Зашел Амади, поставил рядом с ложем поднос. Еда и дымящийся отвар в кружке. Согреться и восстановить силы. Колдун вроде как и не удивился. Ждал такого исхода? Или у него есть запасной план?

      Девушка вытянулась на лежанке из шкур. Откуда все-таки это гложущее беспокойство? Неужели все дело в словах Бапото – мол, он может сделать ее свободной?

      Это ведь наверняка ложь. А нет – так что она станет делать со свободой? Накато задумалась.

      Можно вернуться в степь. С теперешней силой, быстротой и выносливостью она сможет выжить и одна. А может прийти в какое-нибудь племя и предложить взять ее в качестве воина. Согласится ли вождь? Если нет – она всегда может уйти, убежать.

      А можно остаться в горах. Она теперь легко переносит холод – даже горный. Колдуны кутаются в свои накидки, а она свободно ходит в платье из тонких ремешков и вытягивающего тепло камня.

      А ведь с Амади станется – отправит ее снова к Бапото, велит по-прежнему прикидываться духом, хозяйкой гор. Почему в горах хозяйка, а не хозяин?

      Накато вздохнула, перевернулась набок. Что за притча? Обычно, возвращаясь от людей, она мгновенно засыпала беспробудным сном без сновидений. А тут – тревога гложет, и мысли кружат, как стая крылатых падальщиков над дохлой гиеной.

      Зашел снова Амади, склонился над ней. Удивленно приподнял брови и присел на край лежанки.

      - Ты чего не спишь? – осведомился он. – И не поела ничего.

      - Не спится, - Накато уселась, обхватила колени руками. – Мастер Амади! Ты снова отправишь меня к Бапото?

      - А ты его теперь боишься? – он хмыкнул.

      - Не то, что боюсь, - она поморщилась. – Да и не его. Это как-то странно – продолжать говорить, что ты – дух гор, точно зная, что человек видел мое клеймо. И знает, что я – такая же простая смертная, как и он.

      - Ты не простая смертная, - возразил Амади. – Ты куда сильнее любого из смертных. Того же самого Бапото, - он помолчал. – Дело в твоей честности, Накато. Ты очень честная.

            - А это плохо? – изумилась девушка.

- Это не плохо, - он усмехнулся, положил руку ей на голову. – Ты честная и прямая – это мешает тебе лгать, когда ты точно знаешь, что твою ложь видят. Прирожденным лжецам безразлично – они лгут из любви ко лжи, и сами в нее верят. А ты так не можешь. Но этому можно научиться. Нужно просто привыкнуть.

      - Привыкнуть лгать, - протянула задумчиво Накато. – Привыкнуть и научиться…

      - Ложь – такое же искусство, как и магия, - Амади пожал плечами. – Как танец, как музыка, как умение рисовать летящих птиц на тончайшем шелке, - он мечтательно улыбнулся. – Все в жизни – искусство, нужно только видеть это. И ложь – искусство, в ней есть своя красота и свое мастерство. Но тебе волноваться не нужно, - прибавил он неожиданно. – Я не отправлю тебя больше к Бапото. Точнее – тебе не придется больше слышать от него, что он тебе не верит.

      - У тебя есть новый план? – она с любопытством на него уставилась.

      - Есть. Я думаю, что пока что Бапото не посмеет болтать среди своих, что дух, который их так пугает – это человеческая женщина с клеймом колдуна. Бапото знает, что они боятся тебя. И ему могут не поверить. А то и вовсе решат, что вождь в уме повредился. И, пока он раздумывает, как лучше поступить, и ждет нового твоего появления, мы сделаем свой ход, - он задумался.

      - Какой ход, мастер Амади?

      - Довольно рискованный, - неохотно отозвался он. – Возможно, я снова лишусь способности колдовать на несколько дней. Возможно, даже на более долгий срок, чем в первый раз. Поешь и ложись спать, Накато, - прибавил он мягко. – Я должен обдумать как следует дальнейшие действия. Нельзя допускать ошибку – иначе мы рискуем потерять немало времени. А то и вовсе остаться ни с чем, - он поднялся и вышел.

      Накато сжевала несколько кусочков, отпила горячего из кружки и снова улеглась. Подложила руки под голову. Есть расхотелось. Что-то надумал колдун? Какая разница. Она и правда устала.

      Тревога после разговора странным образом улеглась. По телу разлилось приятное тепло, и девушка заснула.

*** ***

      - А почему нельзя было сразу этого сделать? – полюбопытствовала Накато.

      Амади изложил свой новый план вечером, за поздним ужином. Иму и Накато внимательно слушали. Девушка отметила, что вернулся Иму после наступления темноты. Где был, интересно – у Бапото? Что тот ему сказал? Он ведь высказывал подозрение, что это он послал ее, Накато!

      - А ты, я гляжу, лучше нас обоих знаешь – что следует делать, когда и как, - ядовито протянул Иму.

      - Не кипятись, - осадил его Амади. – Накато задает вопросы, потому что не понимает. Это хорошо – она видит то, что происходит вокруг. И неплохо соображает. Ей просто не хватает знаний. Мне вообще не хотелось прибегать к подобному. Рискованно, сложно. Лишусь способности колдовать я после такого надолго. Да и начинать все придется заново. На место Бапото придет его преемник – кто-то из его соплеменников.

      - Такой же упертый и твердолобый, ни во что не верящий и ничего не боящийся, - ввернул Иму.

      - Возможно, - Амади пожал плечами. – Но ведь способность колдовать вернется ко мне спустя двадцать-тридцать дней. И тогда с преемником Бапото случится один-в-один то же самое, что и с Бапото. И с преемником преемника. Не третий, так четвертый станет бояться. И, столкнувшись с теми же признаками, что и его предшественники – зов в ночи, предупреждения от хозяйки гор…

      - Уберется-таки восвояси, - Иму хмыкнул. – Одна беда: чем больше преемников тебе придется убрать столь изощренным способом, тем выше вероятность, что колдовская сила никогда не вернется к тебе вовсе.

      - Не преувеличивай, - Амади поморщился. – Чтобы такое произошло – мне придется одеть камнем с десяток упертых пастухов. А пастухи, хоть и упрямы, как их туры, но соображать умеют. Если двоих-троих настигла дрянная смерть, значит, повторять их ошибок не следует.

      - Что ж, - Иму помолчал. – Можно и попытаться. Двадцать-тридцать дней! – прибавил он, качая головой.

      - Но ведь рядом со мной будешь ты, друг, - заметил Амади.

      - Да, - Иму кивнул. – Я буду рядом. Само собой, - он, думая о чем-то своем, покивал снова, глядя в костер.

      Двадцать дней. На одной руке – пять пальцев, на двух – десять. Двадцать – это все пальцы на руках и ногах. Кочевье могло находиться в дороге и дольше, когда переходило с места на место. Но за двадцать дней произойти может многое. Накато сделалось тревожно.

      Иму принесет людям Бапото весть о том, что хозяйка гор в гневе. Об этом же скажет Накато самому Бапото. А затем среди бела дня, при скоплении всех обитателей поселка – или большей их части – Амади обратит вождя Бапото камнем. Зеленым камнем. После чего сам сделается совершенно беспомощен.

*** ***

      - Нечестивец Бапото! – воззвала Накато, сдвигая пластинку амулета, висящего на шее.

      Голос ее, усиленный колдовством Амади, скрывающегося за скалами, раскатился над поселком. На людей это произвело потрясающее впечатление: кто-то рухнул на землю, бросив все, что было в руках. Кто-то замер с раскрытым ртом, глядя во все глаза на явление.

      Причина для всеобщего изумления имелась: Накато появилась на уступе внезапно для людей – они не видели ее до того момента, как она возникла над ними. Как им казалось – из ниоткуда.

      Опять же – голос, подобный грому, оглушал в первый момент. Даже вождь Бапото в первый момент замер, потеряв дар речи и уставившись на нее.

      Если он и хотел разоблачить ее обман перед остальными – ему это не удалось. Не успел. Накато сверху видела, как он схватился за горло, как расширились глаза. Да, не ждал он столь быстрой расплаты. Явно не ждал!

      - Нечестивец Бапото, - повторила она так же громко. – Ты посмел дерзить мне – мне, хозяйке этих гор! Ты посмел усомниться в моем могуществе, - она примолкла.

      Бапото глядел на нее пронзительным взглядом – но сказать не мог ничего. А ему было, что сказать – это отчетливо читалось в глазах. Он не успел. Накато глядела несколько мгновений, как человеческий вождь бьется в невидимых путах, тщетно пытаясь вырваться.

      - Никто не смеет противиться моей воле на этих землях! – девушка возвысила голос, и он разнесся, отразившись эхом от скал. – Я здесь – полновластная хозяйка, и в воле моей все, на этих землях происходящее, - на какой-то миг она сама поверила собственным словам – так убедительно они прозвучали. – Ты посмел перечить мне. И за это ты навеки останешься в этих горах, станешь частью их! – она простерла руку.

      Снизу донесся одиночный вопль.

      Кто-то из рабочих пятился, указывая вытянутым пальцем на ноги вождя, покрывшиеся тонкой зеленоватой коркой. Взгляд человека сделался совершенно безумным, лицо перекосилось. Он развернулся и, спотыкаясь, не разбирая дороги, кинулся прочь. Поднялась паника. Люди бросали то, что было у них в руках, и разбегались, натыкаясь друг на друга и падая.

      Бапото рванулся, вкладывая все силы. Тщетно. Накато на расстоянии ощутила, с каким усилием он пытался стряхнуть колдовские путы. И как тяжело Амади удержать непокорного человеческого вождя.

      - Ты не послушал меня, когда я обращалась к тебе! – девушка усилием воли стряхнула оцепенение. – Ты отказался уходить! Смотрите все, - она возвысила голос. – Смотрите и запоминайте, что бывает с теми, кто выказывает хозяйке гор дерзость и непочтение! Кто перечит и дерзит. Так будет с каждым! – голос ее эхом отразился от скал, раскатился по долине.

      Всемогущие боги ведают, чего стоило Амади усилить так ее голос, одновременно удерживая рвущегося Бапото.

      Накато увидела издали, как треснула зеленоватая корка, покрывшая ноги  вождя. Тот рванулся из последних сил, и колени его подломились. Бапото рухнул на колено, оперся кулаком на землю. И руку его, коснувшуюся земли, охватила все та же зеленая корка. Он еще успел выпрямиться, поднять голову, указать на нее рукой.

      Вздохнул, желая, должно быть, все-таки обличить фальшивую хозяйку гор. Но из горла его не вырвалось ни звука.

      Вождь Бапото замер, покрываясь зеленой каменной коркой. Дольше всего жили глаза на лице – бешеные, полные решимости и упрямства. Но в конце концов зеленый камень с прожилками затянул и их. Солнце почти не сдвинулось с места – хотя Накато показалось, что прошла едва не половина дня. Нет, совсем немного времени – ей лишь показалось, что она стоит на уступе целую вечность.

      На месте, где застало вождя людей ее появление, осталась зеленая глыба, очертаниями отдаленно напоминавшая согбенную человеческую фигуру.

      Люди разбежались кто куда – поселок выглядел вымершим. Неужели все так просто? Она недоверчиво оглядывала пустую площадь.

      «Хватит. Уходим».

      В беззвучной речи Амади звучала неподъемная усталость. Накато едва не забыла сдвинуть пластинки амулета. И, едва сделавшись невидимой, кинулась со всех ног к колдуну.

*** ***

      - Эх, даже немного жаль, - Амади вздохнул. – Какая воля к жизни, какая сила! Я с трудом удержал его – даже обездвиженный, он пытался вырваться.

      Сам он, зябко кутаясь в накидку, протягивал руки к костру. Вид у него был болезненный. До шатра он добрался почти без помощи Накато, хотя та все норовила поддержать его под руку: он то и дело спотыкался по пути, его пошатывало. Сейчас вид у Амади сделался скверный. Лицо побледнело, под глазами залегла синева.

      - Скажи еще, что жалеешь о нем, - фыркнул Иму.

      - Отчасти – да. Сильного врага поневоле уважаешь! И его пришлось убить, - сокрушенно махнул рукой при последних словах. – Да чего уж теперь! Теперь нам остается ждать. Что предпримут люди. Следующий шаг – за ними.

      - Следующий шаг – в любом случае, за ними, - проворчал Иму. – Как ты, можешь хотя бы, - он не договорил.

      Амади – как сидел, так и свалился вдруг плашмя назад. И замер, лежа на спине и раскинув руки. Глаза плотно закрылись – точно он внезапно уснул.

      - Да чтоб тебя! – Иму суетливо подскочил.

      - Мастер Амади! – Накато, запоздало испугавшись, кинулась к нему, склонилась, слушая сердце и дыхание.

      Пришлось напрячь слух, чтобы расслышать. Колдун дышал, но слабо и тихо-тихо. Иму засуетился, принялся сыпать в котелок какие-то травы. Куда больше, чем обычно они заваривали, чтобы выпить горячего чая. В пряный запах, разлившийся от котелка, вплелись неприятные резкие нотки.

      - Мастер Иму! – вскрикнула девушка. – Что это?.. – она не договорила, не в силах подобрать слов.

      Что с Амади? И что за дрянь заварил Иму?! И зачем. Запах ей не нравился.

      - Это полное истощение сил, - проворчал тот, щедро всыпая в котелок еще горсть сушеной травы. – Ничего, еще дышит. Значит – поправится. Дышит ведь? – переспросил он настойчиво.

      Накато прислушалась, приложила ухо к груди колдуна. Дыхание было еле различимым. Грудь почти не приподнималась. Да и сердце билось слабо.

      - Да, это ведь нужно было додуматься, - проворчал Иму. – Все силы истратил! Не пожалел на какого-то дикаря, - он, качая головой, перелил отвар в кружку. – Остынет – зальешь ему пару глотков, - распорядился он. – Вот все, что я заварил – до заката ему споить по паре глотков за раз. Я вернусь – еще заварю.

      - Мастер Иму, ты уходишь?

      - Ухожу, - резко отозвался он. – Сейчас они сами сюда явятся и станут бить в свои бубны и барабаны. У них ведь вождь умер! Да не просто умер, а понес кару от горной хозяйки. А кто, как не я, пророчил ему эту кару? Они явятся и станут требовать, чтобы я пришел к ним и объяснил, что произошло и почему.

      - Понимаю, - она кивнула понуро.

      - Не бойся, - он вздохнул. – Ничего с ним не случится. Отлежится, придет в себя, - он кивнул на Амади. – Не забывай поить отваром! И принеси подушку из шатра, подсунь под голову, - прибавил он. – Как придет в себя – можешь перевести в шатер.

      - Я могу перенести, - проговорила девушка. – Я ведь теперь сильная!

      - А! Ну да, - он кивнул. – Я и забыл. Тогда можешь перенести. Ему сейчас нужен отдых, тепло и целебное питье. До моего возвращения еды не давай! Только питье. Еще можно воду, - он развернулся и направился прочь.

      Накато проводила его растерянным взглядом. С одной стороны – раз уходит, значит, за жизнь Амади пока не опасается. С другой – ей боязно было оставаться одной с обессилевшим колдуном. А что, если ему сделается хуже?! А она ничем не сможет помочь. Но ей оставалось лишь ждать. И надеяться на лучшее.

      А пока и правда стоит перенести его в шатер. Она приподняла тяжелое тело на руки и без усилия подняла с земли. Оттащила в шатер и уложила на расстеленные шкуры.