Глава 25. Печать

      - А это что?! – Изуба крепко ухватил Накато за руку, поднес к глазам, разглядывая предплечье.

      Знак! Печать Амади. Девушку прошиб ледяной пот. Она торопливо опустила ресницы, чтобы хозяин не увидел беспросветного ужаса в ее взгляде. Благодарение всем духам и богам – он таращился в этот момент, не отрываясь, на ее руку. На крохотную татуировку, о которой забыла сама Накато. И Амади забыл. Как он мог!

      Если накануне Изуба ограничился музыкой, то нынче позвал флейтистку к себе на ложе. И вот – углядел знак на ее руке. Ах, следовало предвидеть это!

      - Посмотри на меня, - резко потребовал Изуба, и ей пришлось поднять на него глаза. – Что это такое? – он нахмурился, чуть встряхнул ее руку, как палку, продолжая крепко ее держать.

      - Я… не знаю, господин, - выдавила Накато, хлопая ресницами. – Этот знак был у меня на руке, сколько себя помню, - да помилуют ее боги – кроме этой нелепой лжи, ей ничего выдумать не удалось.

      - Неужели, - язвительно протянул он. – А чего ты тогда так перепугалась?

      - Потому что у тебя сейчас такое лицо, хозяин, - лучше сказать правду – Кваку как-то обронил, что это – самый надежный способ солгать. – У тебя такие страшные глаза, - девушка преданно таращилась на него. – Будто ты меня убить готов на месте! А я не знаю, что это за знак. Я и забыла, что он у меня есть. Привыкла. Ну, есть и есть. Его почти не видно – никто никогда внимания на него не обращал. Родимые пятна бывают и куда больше и ярче, - прибавила она. – А это… оно так портит меня, или что-то обозначает? Что-то… неправильное?

      - Ты вообще представляешь, что это такое? – он уставился ей прямо в глаза пронзительным взглядом.

      Накато покачала головой. Да, вид у нее наверняка испуганный – это ж надо было, забыть про знак! А ведь когда-то и Бапото увидел его и разом все понял. Сейчас нет рядом Амади, чтобы обратить Изубу зеленым камнем малахитом!

      Накато раскрыла рот и закрыла его. Ей не пришлось изображать растерянность – она была растеряна. Покачала головой.

      - Это – знак колдуна, - мягко проговорил Изуба. – Таким знаком чародеи отмечают свою живую собственность. Своих рабов. Понимаешь?

      - Но я не знаю никакого колдуна, - растерялась Накато. – Ну, кроме обо Эну, - прибавила она. – Но его я увидела в твоем доме!

      - А до этого колдунов вообще не видела? – хмыкнул Изуба.

      - Может, и видела. Только почем мне знать, что это были колдуны? Я много людей видела, пока в Мальтахёэ добралась. И я слышала, что в Мальтахёэ живые колдуны прямо по улицам ходят! Вот только они не подходили ко мне и не говорили, кто они.

      - А колдун, что нанес тебе эту татуировку?

      - Я не знаю, - Накато пожала плечами. Уж если оказываться ото всего – так отказываться. – Мне родители никогда об этом не говорили. Да я и не спрашивала.

      - Ну, что ж, - хмыкнул Изуба. – Спросим об этом Эну.

*** ***

      Накато сама не знала, как ей удалось не выдать сковавшего ее ужаса. Она сидела смирно, сложив руки на коленях.

      Эну наконец оставил в покое ее руку, покачал головой.

      - Нет, обо Изуба, - проговорил он. – Ты же понимаешь – узнать, когда поставлена метка, в большинстве случаев, невозможно.

      Девушка с трудом удержала вздох облегчения. Самый главный обман – что метке ее чуть меньше трех лет – не раскрылся! А вот Бапото уверял, будто знает способ избавить ее от печати. Наверняка должны знать такой способ и Изуба с Эну – они ведь не дикари, а колдуны! Изуба вообще учился у кого-то из братства Ошакати, которое Амади назвал самым могущественным. И вообще, единственным.

      - Да неважно, когда! – Изуба всплеснул руками. – Ты можешь эту метку свести?! Чтобы избежать неприятных неожиданностей, - он поджал губы. – Да и недурно было бы узнать – кто именно ее оставил. Кто-то из ренегатов?

      - Вполне возможно, - Эну пожал плечами. – Братство не следит за судьбами ренегатов – больно хлопотно. Так что это мог сделать кто угодно. Но я бы не беспокоился о неожиданностях, обо Изуба, - он слегка усмехнулся. – Того, кто оставил эту метку, я не ощущаю в мире живых.

      - То есть – он умер?!

      - Скорее всего, - Эну пожал плечами. – Мы оба знаем, кто подается в ренегаты. Этим людям натура их не дает жить спокойно. Они лезут на рожон и зачастую покидают наш мир прежде срока, порою – весьма дрянным образом. Возможно, этим и объясняются кошмары девочки, о которых не так давно мы узнали. Возможно, хозяин девочки умер, и из потустороннего мира пытается дотянуться до нее. Точнее – до мира живых, а печать служит ему маяком.

       - Пожалуй, - Изуба покивал. – Накато! Был похож дух, тревоживший тебя, на твоего хозяина?

      - Не знаю, - она захлопала глазами. – Я ведь ни разу его не видела. И даже не знала, что у меня есть хозяин-колдун… он после того, как ты мне дал амулет, обо Эну, и не являлся ко мне больше.

      - То есть – кто-то поставил печать на младенца, - проговорил Изуба. – И ушел до времени. А там – сгинул. Только метка осталась. Если колдун мертв – она не опасна. Никто, кроме хозяина, не может воспользоваться ею. О чем думал тот, кто поставил печать, - он взглянул на Эну. – И отчего выбрал младенца. Девочку. Вот вопрос!

      - Кто его знает, обо Изуба, - тот пожал плечами. – Что делается в уме у ренегатов – я сказать не берусь. Они порою совершают весьма странные поступки – тебе ли не знать!

       - Да, ты прав, - пробормотал тот. – Младенец. Девочка в горском селении, - он покачал головой. – Да, сложно постичь, что за цели мог преследовать этот безвестный. Зачем нужен младенец, когда можно взять взрослого раба – юношу или девушку? – взглянул задумчиво на Накато. – Этого мы уже не узнаем. Ступай, Эну, благодарю.

      Колдун бесшумно удалился. Накато осталась сидеть возле Изубы. Ощущала себя растерянной. Как теперь вести себя?

      - Сыграй еще на флейте, - чиновник нарушил молчание, откидываясь на подушки. – Нет мира и спокойствия в краю бренном, - посетовал он. – Только музыка и может подарить немного отдыха…

      Накато взяла флейту, тщательно скрывая вздох облегчения.

      Хвала богам и духам – они поверили в ее неуклюжее вранье! И она может теперь снова играть на флейте. С одной стороны – из-за этой татуировки у Изубы, видать, пропала охота, и это вызывало досаду. С другой – да и хорошо, что так вышло. Накато не горела особенным желанием греть ложе чиновнику. Не то, чтобы это вызывало у нее какое-то отвращение. Скорее – она равнодушно согласилась с неизбежным.

ссссссХотя такое ли уж неизбежное?

ссссссМузыка лилась, почти не требуя участия сознания. Мысли лились вместе со звуками, сами по себе. Выгонят ее все-таки из дома. Не сумеет она помочь Амади.

      Да, может вернуться Иму. Но быть может, она сумеет найти другого колдуна, заплатить ему за амулет вроде того, что вручил ей Эну? Деньги у нее есть – ей и тратить некуда то, что платят в доме Изубы. То, что она могла купить, здесь называли негодной дешевкой. И вручали то, что, по мнению хозяина и его домоправительницы, подходило для служанки высокого чиновника.

      К тому же оставались еще деньги в тайниках Амади. И в городе она снова найдет работу. Учитель сказал, что кто-то еще, кроме Изубы, хотел заполучить ее себе?

      А ведь о такой возможности она и не думала. Да, ей забредали мысли, что можно не торопиться и не лезть вон из кожи, чтобы освободить колдуна, который доставляет хлопоты и неприятности. Но чтобы просто так отказаться от него…

      А что – он в заточении, ничего ей сделать не сможет! Даже через печать.

      Правда, он может и вырваться. Не через год-другой, так лет через десять. Десять лет это, конечно, немало. Но они пройдут.

       Да, от того же Иму можно откупиться кристаллами. Наверняка они где-то в тайниках Амади. Вот только что сделает колдун, когда вернется? А в том, что он рано или поздно вырвется из заточения и вернется, Накато отчего-то не сомневалась. Уж тут-то от него снисходительности ждать не придется! Одно дело – слабость или случайная промашка. Совсем другое – предательство.

      - Что-то ты сбиваешься, - прервал ее Изуба.

      - Прости, господин. Я плохая ученица, наверное. У меня мелодии порою путаются в голове, - повинилась девушка.

      - Воля тебе, - он поморщился. – Можешь идти.

      - Ты меня прогоняешь, господин? – Накато похолодела. – Я… должна покинуть твой дом?

      - Что ты еще выдумываешь?! – вспылил Изуба. – О Умм великая, дай мне терпения! Эта горская девица невыносимо тупа. Отправляйся к себе в комнату, - повторил он раздельно. – Отдыхать. Упражняться на флейте.

      - Прости меня, господин, - она склонилась, чуть не стукнувшись лбом в пол.

      Кажется, лучше ничего больше не говорить. Слишком он взвинчен. Накато поднялась и заторопилась прочь из комнаты.

      Чиновник только рукой махнул. Девушка выскользнула прочь, гадая: как это понимать? Ее не выгоняют, держат в доме. Хотя пользы от нее, судя по всему, никакой нет. И хозяин то и дело ею недоволен. И хлопот она ему доставляет немерено. И расходов – страшно даже представить, сколько стоила эта удивительная флейта!

      Не разберешь этих высоких чиновников. Что ж поделать. Все, что остается ей – продолжать учиться музыке, играть, сидя у себя в комнате. И ждать. Ждать, хоть она и сама не знала, чего.

*** ***

      Грохот. И крики.

      Кажется, такое уже было. Давно-давно, но было. А может, не так-то и давно.

      Накато приподнялась на ложе, не слишком соображая спросонок, снится ли ей давний случай, или все происходит на самом деле. Спорящие голоса далеко разносились окрест, вселяя тревогу.

      Нижняя часть перегородки, служившей окном наружу, подсвечивалась алым. Внизу горели факелы. И темно – ночь еще не кончилась.

      И во всем доме темно и тихо. Если не считать перепалки внизу. Кто мог посреди ночи разжечь факелы перед домом и так громко браниться? Может, пожар? Хотя нет, тут бы всех в доме подняли. Вроде бы и не касалось ее, что происходит – а сердце защемило от беспокойства. Накато вслушивалась в ругань, но та стала затихать. Потускнел и свет факелов, пляшущих по бумаге перегородки теней стало меньше.

      Утих и невнятный бубнеж внизу. Девушка лишь слышала, что люди никуда не разошлись – так и стояли внизу, ожидая чего-то, сопели и топтались.

      А еще по дому кто-то шагал. Уже без грохота и ругани, не торопясь, но целенаправленно. Должно быть, и ругались-то совсем недолго. А куда они идут? Накато снова насторожилась. Поднялись на второй этаж и шагают по коридору! Тихо, но быстро. К ее комнате…

      Что снова происходит?! Вроде бы у хозяина не было в последнее время причин быть недовольным ею.

      Она почти не удивилась, когда перегородка рывком сдвинулась и внутрь ввалилась толпа народу со светильниками. Накато не сразу сообразила, что одеты люди как-то не так: на них была не такая одежда, как на стражниках в доме Изубы. Ее подхватили под руки, подняли и поволокли прочь. Все это – ни слова не говоря. Только один из стражников рыкнул на нее – не дергайся, мол, когда она, растерявшись, заартачилась было.

      Пришлось идти. Удирать следовало раньше. Стражники дома Изубы попадались в коридорах. Вид у них был хмурый.

      Так вот что за перепалка доносилась от входа! Накато недоумевала все больше. Кроме нее, незваные гости не забрали никого и ничего. И на что она им понадобилась? Кто они вообще такие?! Хозяина не видать – знает ли он, что в его дом вломились с немирными намерениями?

      На первом этаже, уже неподалеку от выхода, она увидела бледную встрепанную Курушу. Та судорожно цеплялась за полы большого палантина, накинутого поверх белой шелковой туники.

      Накато подтолкнули в спину. Она беспомощно оглянулась на домоправительницу – но та выглядела растерянной и явно не знала, что делать. Девушку вывели на крыльцо и повели тропами через сад, вглубь его. Если вначале путь еще выглядел знакомым, то вскоре она совершенно потерялась, где находится. По саду она особенно не ходила – если не считать той вылазки с учителем, когда ходили за тростником. А темнота не способствовала узнаванию и тому, чтобы запомнить дорогу. Держали ее крепко.

      Из густых зарослей выросла неожиданно стена. Что это – ее вели через сад, чтобы привести к городской стене? Ее поведут в город?

      Отворилась неприметная калитка, подтверждая смутную догадку. Однако Накато ошиблась. Да, ее завели внутрь. Но в город не вывели. Повели вместо этого длинными коридорами, затем – по крутой лестнице вниз. Да помилуют ее боги, в этой стене скрыто целое громадное строение! Никак не меньше дома Изубы, пожалуй – а уж дом чиновника был поистине огромен.

      А внизу, судя по всему, еще и весьма обширные подземелья. Вот так дела! Накато оглядывалась настороженно. Удастся ли выбраться отсюда?

       Проломить каменную стену в доме какого-нибудь наглого богача, который мог бы похитить ее – это одно. Но здесь придется драпать из подземелий, пробивать толстенные стены. Еще и окон наружу нет – так что поди еще, пойми, что она поднялась над подземельями, и пролом в стене выведет ее наружу.

      Вот коридор с тяжелыми толстыми дверьми, и толстыми засовами снаружи. Здесь держат пленников?

      Пожалуй, выбить такую дверь ей под силу. Но придется потрудиться. И грохот, и стражи в запутанных коридорах… одна из дверей распахнулась, и Накато втолкнули в крохотную каморку. Дверь захлопнулась, оставив ее в кромешной темноте. Скрежетнул звук задвигаемого засова.

      Девушка замерла на месте. И что теперь? Шаги удалились, воцарилась тишина.

      Постояв немного на месте, она опустилась на колени, принялась ощупывать холодный каменный пол. Сухо – уже хорошо. Пальцы наткнулись на солому. Рассыпана тонким слоем в углу. Накато переползла туда.

      Кажется, комнатушка была пустой. И сейчас – ни звука дыхания, ни шороха. Повозившись, девушка улеглась на соломе. Теперь можно и подумать.

*** ***

      - Вот так встреча, - протянул глумливо Иму. – Увидеть тебя в застенках – не рассчитывал на такое зрелище!

       Накато как-то сразу вспомнила, что находится в заточении. И что сейчас спит, а Иму, пользуясь этим, явился к ней. А еще – амулет Эну остался лежать у ее изголовья. В доме Изубы. Уж само собой, ее забрали без амулета! А значит, сейчас ничто ее не защищает. В душе шевельнулся противный страх.

      - И зачем ты явился? – осведомилась Накато настороженно.

      - Ну, как же, - он хмыкнул. – Поглядеть на тебя без твоего драгоценного амулета.

      - Ты меня убьешь? – она сама поразилась своему смирению.

      Ну, а что она в силах поделать? Это – сон, территория мира духов. Амулета нет, а Иму в этом мире имеет силу, хоть и уверяет, что потерял все способности. Проснуться бы – да она не знала, как. Попыталась встряхнуться – никакого результата. Иму глядел на нее равнодушно темными провалами глаз. Даже теперь, когда он умер, она для него меньше, чем букашка. Прихлопнет и забудет.

      Он вдруг рассмеялся надтреснутым, резким смехом. Девушка оторопела – что она такого смешного сказала?! Или он смеется над ее страхом?

      - С чего ты взяла, что я собираюсь тебя убить? – осведомился он.

      - Но… ты говорил, что хочешь отомстить, - она окончательно растерялась. – Ты душил меня, когда приходил ко мне во снах.

      - Я случайно нашел тебя. И был в бешенстве. Теперь же я более-менее все обдумал, - он помолчал. – Я хотел, чтобы ты отдала мне кристаллы, что заграбастал Амади. Но другой кристалл меня устроит не меньше.

      - Где ж я тебе другой кристалл возьму? – Накато нахмурилась.

      Забрезжило понимание – правда, смутно. В душе шевельнулась робкая надежда – ее не убьют! Она будет жить дальше. Шевельнулась и мгновенно окрепла – если бы Иму хотел убить ее, уже бы убил.

      - Все-таки тупость рабов-степняков – не преувеличение, - Иму вздохнул. – Девочка, ты помнишь, что собиралась обдумать свое положение? Ты не понимаешь, где очутилась, не знаешь причин. Ты намеревалась подумать об этом, и вместо того сама не заметила, как заснула. Я порою думаю – ты вовсе не ощущаешь страха.

      - Я ощущаю страх, - отозвалась девушка. – Но не понимаю, что случилось.

      - Хочешь – расскажу, - добродушно хмыкнул Иму. – Кое-кто из слуг чиновника донес, что на твоей руке есть клеймо ренегата. Тебя и забрали стражники правителя. Ты ведь можешь оказаться опасной шпионкой! Мало ли, что у тебя на уме. Увели, само собой, не во дворец, а в крепость.

      - Ты, может быть, знаешь, сколько мне здесь придется сидеть?

      Раз уж Иму настроен более-менее добродушно – стоит расспросить. Глумится – но это пусть его. Она стерпит. Он сам к ней явился – она его не звала. Опять-таки, ему, кажется, что-то от нее нужно.

      - Ты верно рассудила, что идти следует по своей воле, - проговорил он. – Стражники правителя привычны ко всякому. И такие, как ты, для них – не диво. Ты бы не удрала – тебе пробили бы голову копьем до того, как ты скрылась в темноте. Да и из подземелий тебе тяжело будет выбраться – стены здесь толстые даже для тебя. Решила сидеть смирно – так веди себя и дальше. Твою печать проверят.

      - И что? – Накато насторожилась.

      - Как начнут – не забудь поскулить от страха, - Иму ухмыльнулся. – Ты ведь – горская тупица, ничего не понимаешь. На деле не бойся: печати живых кукол отзываются нечеловеческой болью, убивающей этих кукол. Но только, если активны. А твоя – не активна, потому как твой хозяин висит вне мира бренного, заточенный подручными твоего нанимателя, - он хихикнул. – С тобой ничего не случится.

      - И меня отпустят?

      - Отпустят, хоть и не сразу, - Иму помолчал. – Я тебе помогу. Я могу немногое, но кое-что в моей власти. У призраков бесплотных свои средства. А ты поможешь мне. Кристалл может вернуть мне если не жизнь, то ее подобие. Для испытания печати используются кристаллы. Ты должна стянуть незаметно парочку. Чем больше утащишь – тем лучше.

      - А если не получится?

      - Должно получиться! – рыкнул зло Иму. – Сделай так, чтобы они не спохватились. На первый раз приглядись, проверять будут не один раз. Сама придумай! – он вышел из себя. – Мне нужен кристалл. Хотя бы один, боги всемогущие! – он подошел совсем близко. – Помоги мне, девочка. Ты – должна, это ты лишила меня жизни! А нет – так я сделаю твое пребывание здесь очень, очень радостным, - лицо его задергалось.

      Угрозы. Он ей помогает только потому, что рассчитывает получить свою выгоду. Но оно и к лучшему – ей тоже нужна помощь.

      Сама она ничего не понимает, может ошибиться. Если Иму не обманет – возможно, заточение станет для нее недолгим приключением. О нем она вспомнит когда-нибудь в будущем. А насчет того, что пребывание здесь может оказаться для нее не слишком радостным, Иму совершенно прав – ей нечего ему противопоставить. Не спать совсем не в ее силах.

      - Вижу, что ты меня поняла, - он отступил на шаг. – Нам сейчас придется держаться вместе. Я помогу тебе, а ты – мне, - впервые за все время он слабо улыбнулся ей. Кивнул, отступил еще на шаг. – Теперь отдыхай – ночью нужно спать.

      Иму повел рукой, и вокруг зазеленели кусты. Накато признала полянку, на которой когда-то собирала ягоды перед тем, как Амади принялся поить ее своими зельями. Светило солнце – теплое, ласковое. Слышалось журчание ручейка.

      Сон! Не гадкая непроглядная хмарь. Теплый и солнечный сон. И сочные спелые ягоды на кустах. Она тихо рассмеялась.

На душе воцарилось спокойствие. У нее есть друзья – пусть Иму и не считает себя ее другом.