Запах моря. Ласковый ветерок слегка треплет волосы, касается лица и шеи.
Тихий шелест накатывающих на прибрежную гальку волн баюкает и умиротворяет. А вот эта самая галька, врезающаяся в бок, не умиротворяет совсем.
И вообще.
Паника накатила волной, адреналин напрочь вымел остатки сонливости. Секунда – и Андрей, вскочив, озирается дико по сторонам.
Раннее утро. Пляж. Судя по виду, Шесхарис.
Шесхарис, мать твою! Как? Как он здесь очутился?!
Это же край географии. Дикий пляж – один из тех, что идут уже под серпантином. Почему он спит на пляже, на голых камнях, под открытым небом за выездом из города?! Еще и промерз – только сейчас понял, что все тело затекло, а сам он трясется от холода. Правильно, в одной футболке и джинсах дрыхнуть на пляже вздумал. Оно конец мая, конечно – но ночью-то прохладно. Тем более – возле воды. Та еще не прогрелась толком. Только простыть осталось для полного счастья!
Это ж надо так накидаться. Что он пил-то хоть? И не помнит. Ни что, ни где, ни с кем. Это уже провалы в памяти. Те самые, после вчерашнего. Хана.
Он суетливо огляделся, принялся хлопать себя по карманам. Где телефон – бог весть. Но хоть несколько купюр в переднем кармане джинсов нашлись. На проезд хватит.
А бумажник с карточками? А эту проблему можно будет решить только дома. Сейчас ничего не поделаешь.
Андрей, матюкаясь и спотыкаясь на каждом шагу, потопал по пляжу туда, где наверх, к дороге выводила тропинка. Нет, все – впредь ни капли в рот!
Твою ж дивизию. Ноги трясутся. И жопа болит так, словно он ею всю ночь гвозди заколачивал!
*** ***
Брести по булыжникам, ломая ноги, и переползать по скалам над водой оказалось не самым страшным.
Хуже оказалось тащиться по длинному-длинному Сухумскому шоссе к городу. Потому что, проторчав, по ощущениям, едва не час на остановке, Андрей понял, что никакой транспорт не придет. Ни троллейбусов, ни маршруток не наблюдалось. И он, плюнув, потопал пешком. Решил – если встретит какой-нибудь транспорт, сядет. А так – пусть медленно, но пешком-таки дойдет.
Странно – день вроде рабочий, а машин в обе стороны практически нет.
Правда, Андрей и не был уверен, что сегодня – именно рабочий день. А что сегодня за день-то недели? Конец мая – он точно помнил. А какое число?
Он еще раз клятвенно заверил себя, что к спиртному больше не притронется. Только на компрессы!
При последней мысли нервно захихикал. Вот так оно и бывает: сначала провалы в памяти и сдохла печень – никто не вечен. А потом – я танцую пьяный на столе. И каждую пятницу я в говно…
Андрей принялся напевать себе под нос, шагая по бесконечной гусенице шоссе.
Попить бы. И сожрать чего-нибудь. Вот только, проходя мимо Магнита, он обнаружил – магазин закрыт. Открытие заставило в животе зашевелиться неприятный холодный комок. Почему-то закрытый магазин показался парню пугающим. А еще – отчего-то не слишком хорошо работающий после ночи на диком пляже мозг связал вид спущенных роллетов с чахлым движением по трассе и отсутствующим общественным транспортом.
Хотя какая может быть связь?
Это все с перепою. И внезапный приступ паники – просто белая горячка. Или что там еще бывает с перепою…
Успокоив себя таким образом – не слишком успешно, правда – Андрей зашагал дальше. Не все ведь магазины по дороге окажутся закрытыми?
Хотя, к слову…
Мелкие магазины на остановках тоже были закрыты. Он тогда внимания не обратил – башка была, как в тумане. А теперь вспомнил – потому что, если бы они были открыты, он бы вспомнил о еде и питье еще тогда. Шутка ли – шастать, с утра не евши!
Шагал теперь, впрочем, куда как более резво. Тревога смела остатки сонливости, заставила забыть про ватные ноги, ноющую поясницу и пятую точку. Надо скорее добраться домой! А то эта смутная беспредметная тревога покоя ему не даст. Загрызет прямо по дороге.
И где он, блин, телефон посеял?!
Ни позвонить никому. Ни карты заблокировать – а в чьих они руках? Бумажник он – сто пудов – посеял там же, где и телефон. Придурок! Алкаш.
Господи, и почему его занесло именно на Шесхарис?! Район, длиннючий, как змея – ни сократить, ни срезать. Притулился сонной макарониной, растянувшись между морем и горами. Шагай теперь до посинения.
Кстати о посинении – еще один магазин закрыт. Роллеты спущены. Чего у них, выходной у всех хором, что ли? Дружно празднуют?
Что сегодня за число-то все-таки? Хотя какие праздники! В праздники магазины наоборот должны до упора работать. Пока все празднующие не упорются. Вон, как он вчера.
И денек ясный, радостный – как назло. Солнце ползло по небосклону все выше, в зенит – а Андрей полз по тротуару. В какой-то момент даже мелькнула мысль поймать попутку и слезно попросить докинуть до центра. Но те не останавливались. Наоборот – прибавляли газу, едва он подходил к обочине и поднимал руку. Это усиливало смутное дурное предчувствие.
Он их увидел после полудня, когда миновал больницу Моряков, свернув на дорогу к центру.
Андрей даже приободрился чуть – самая длинная и тяжелая часть пути осталась позади. К тому же грела надежда – не по всему ведь городу встал общественный транспорт? Может, сядет на какую-нибудь маршрутку.
Сначала он услышал музыку. Громкую, откуда-то из-за домов. Резвый танцевальный мотив звучал радостно и отчетливо. Видать, кто-то решил поделиться личным праздником с прохожими и вынес колонку на улицу. Или на балкон малоэтажного дома…
К музыке почти сразу примешался радостный гомон и топот.
По идее, это должно было успокоить – да, сегодня какой-то праздник. Ну, совпал он с забастовкой маршрутчиков и водителей троллейбусов – что ж теперь.
Но тревога усилилась. И не зря.
Музыка делалась громче, приближалась. Как и топот. Они шли колонной по улице Тихоступа. Демонстрация, что ли? – ошалел слегка Андрей. А чего тогда с музыкальной колонкой – может, какие-нибудь геи и трансвеститы, которых тут давеча запретили законодательно?
Ладно, голых вроде не видно. Пожалуй, он даже успеет проскочить перед ними. А то жди потом, пока все пройдут.
И да, он успел проскочить. Его даже не затоптали.
Его просто догнали. Люди, шагающие – япона мать их, эти парадоксальные тавтологии – нестройным строем, за заводилами с мощной колонкой, свернули в ту же сторону, куда направлялся Андрей.
Казалось бы – ну, какова вероятность, что его затопчут? Он идет по тротуару, они – по дороге…
А его и не затоптали.
Его просто-напросто покусали.
Да, совершенно вульгарным и неприкрытым образом. Признаться, парень оторопел. Да что там – он просто оцепенел от ужаса. Его в жизни собаки не кусали! Ну, может, домашние коты. Иногда.
Колонна демонстрантов поравнялась с Андреем и направилась дальше. Забавно, что люди, танцевавшие на ходу, как во время бразильского карнавала по телевизору, двигались быстрее, чем он. Заводилы в голове колонны не обратили на него внимания. А вот нескольких барышень он чем-то привлек. Возможно, тем, что не танцевал.
Одна из них, лихо вильнув попой под особенно забористый аккорд, запрыгнула на тротуар, и… пребольно впилась зубками в плечо Андрея.
Ошалевший от неожиданности парень дернулся, заорал.
Он не успел родить ни одного нецензурного слова – еще пара дамочек отбилась от толпы, перегородив ему дорогу. Остекленевшие глаза невидяще таращились на него. Он дернулся было бежать назад – но путь к отступлению отрезали. За спиной их уже оказалось четверо. Андрей опомниться не успел, как оказался покусан с разных сторон – за плечи, руки, спину. Какая-то малолетка лет восьми-девяти цапнула за бок.
Приступ паники, накрывший его давеча на пустынном пляже, показался мелочью в сравнении с теперешним комешным ужасом.
Кажется, он орал так, что сорвал голос. Когда пришел немного в себя и приподнялся с тротуара, на котором сжался в позу эмбриона, горло нещадно драло. Колонна демонстрантов ушла далеко вперед, музыка теперь доносилась смутно. Редкие отставшие, проходившие, танцуя, мимо Андрея, не проявляли к нему ни малейшего интереса.
Не воплями же своими он их распугал?
Парень, трясясь всем телом и истерически всхлипывая, поднялся на ноги. Один из шагавших мимо сумасшедших остановился, с интересом глядя на него и пританцовывая. Явный пенсионер – а все туда же!
- А ты больше пока не с нами, - пропел он, радостно улыбаясь.
Андрей с невнятным воплем – точнее, хрипом – шарахнулся от него.
Тот дружелюбно улыбнулся, помахал рукой и заторопился догонять колонну с музыкой. На ходу пытался выписывать задом какие-то кренделя.
А у Андрея вдруг что-то смутно забрезжило в памяти. Кажется, он не так давно тоже выписывал задом кренделя. Не потому ли тот теперь так и болит – ну, не считая сна на пляже, разумеется.
А еще – его, кажется, уже кусали раньше. И тоже за плечо.
Торопливо задрал рукав футболки. Так и есть – рядом с двумя свеженькими, наливающимися краснотой отметинами, красовался тоже не слишком давний, но уже насыщенно-фиолетовый синяк.
Что, едри его за ногу, это такое?!
*** ***
Шагал быстро. Этих сраных покусанных неведомыми блохами демонстрантов он все равно не догонит. А общественного транспорта не дождется – теперь он был в этом уверен железобетонно.
Сворачивать не стал – не хотелось снова нарваться на еще одну ходяче-кусачую дискотеку. А такие в городе будут – в этом он тоже был уверен. Шел по Магистральной к центру. Так короче, да и шансов меньше нарваться на кого-то – выходы из жилых районов он миновал. Разве что его догонит еще одна демонстрация.
В центре маршрутки тоже, конечно, не ходят. Но вдруг ему таки повезет!
Становилось понятным, почему автомобилисты увеличивали скорость, завидев одинокого голосующего пешехода. Вдруг он такой же танцор, только пересилил себя на время ради того, чтобы напасть на беззащитного автолюбителя!
Пожалуй, с визитом домой придется повременить. Для начала недурно бы завернуть в травму! Вдруг его бешенством заразили – чего они на него накинулись-то?!
Если не поймает никакого транспорта – придется скверно: до травмы через весь город пилить! Можно, правда, завернуть в какую-нибудь поликлинику по дороге…
Блин! Шагал же мимо третьей поликлиники по Сухумскому. Но не подумал зайти, обратиться к врачам за помощью. Как и в больницу Моряков, собственно – рядом же совсем был, когда его погрызли! Совсем дурно с головой нынче.
А в центре станет хуже – существенно хуже, чем теперь. Сейчас-то он шагает мимо сплошного забора, огораживающего промышленную зону.
Здесь из города на трассу свернуть неоткуда. Разве что со стороны железнодорожных путей кто забредет. Но кто станет ходить демонстрацией по рельсам?
А в центре напороться на еще одну такую демонстрацию будет – как два пальца об асфальт! Эдак он живым до травмы не доберется. Может, в поликлинике ему скорую вызовут… по крайней мере, надежда умирает последней.
За спиной было тихо, впереди тоже никого не видать. Андрей замедлил шаг.
Во-первых, спина с поясницей по-прежнему болели. Во-вторых, он просто устал. В-третьих, ноги и так-то были ватными после ночевки на пляже. А после пережитого испуга, когда на него накинулись кусачие дамочки, вовсе налились тяжестью и так и норовили подломиться.
А в памяти начинали всплывать кое-какие обрывки.
Последний день, который он мог вспомнить, был рабочим. Андрей точно помнил, как поехал на работу.
Добрался благополучно, безо всяких происшествий. Потрындел с ребятами-замерщиками. Переодеться не успел – да и не к спеху было. Срочных заказов не было. Включил чайник –кофе сделать, вышел покурить…
Точно! Тогда-то его в первый раз и укусили.
Ольга из бухгалтерии вышла на крыльцо вместе с ним. Стрельнула сигарету. А когда он полез за пачкой, в офисе заиграла музыка. Он не обратил внимания на несколько танцевальных па, которые она выписала – ну баба, что с нее взять? Тем более, молодая, фигуристая. А она взяла и цапнула его за плечо!
Он еще, кажется, знатно прифигел – хотя и не перепугался так, как вот недавно.
Вместо того, чтобы извиниться или как-то объяснить внезапный припадок, она, глупо хихикая, поскакала с крыльца. И попилила вниз по улице, пританцовывая. Он тогда просто ругнулся – ненормальная, мол.
Потом хихикнул про себя – утро только началось, а она уж переработала.
А дальше все терялось в тумане.
Кажется, у него закружилась голова, и резко бросило в жар и пот. Помнил, как хватался за перила, а крыльцо все равно уходило из-под ног. Падал? Возможно. Потом он услышал откуда-то музыку. Собственно, музыка так и играла в офисе – просто он до этого не замечал ее. Кажется, он пытался подпевать, а потом понял, что танцевать под эту музыку куда веселее и проще.
И вообще – это так естественно: танцевать!
Кажется, он кого-то кусал. Только кого и как – уже не помнил, это терялось в тумане. Может даже, и кого-то из ребят-замерщиков. Или коллег-установщиков. А может, и самого шефа – эта мысль вызывала истерический смешок. Но он определенно шел, куда глаза глядят, в компании таких же, как и он. И танцевал, танцевал…
Когда оно было-то? И сколько продолжалось.
*** ***
Вход в поликлинику, помнится, со двора.
Ох, что-то стремно заходить туда! Мало ли, на кого нарвешься. Эти соображения чуть пригасили острый стыд, принявшийся терзать, когда стали всплывать обрывки воспоминаний.
Андрей точно помнил, что ему казалось совершенно естественным двигаться в такт музыке, забывая обо всем на свете. А еще – страшно бесили те, кто этого не делал. Так и хотелось укусить, чтобы попрыгали как следует!
Это не алкоголь, явно. Это какое-то сумасшествие!
Да, у этих, что он встретил на дороге, глаза горели совершеннейшим безумием. Точнее – они просто таращились перед собой остекленевшими, совершенно бессмысленными гляделками.
Вот что заставило его так качественно свернуться с ума? Вопросец. Не иначе – то же самое, что и всех остальных таких же. Но что именно это было? Этого он никак не мог вспомнить. Вероятно, дело было в укусах. В укусе – в том самом, что был самым старым, и успел налиться фиолетовым к моменту, как он получил новые.
Спрашивается – почему он не сошел с ума снова, когда его погрызли эти демонстранты. И как он вообще вернулся в норму. Морской воздух мозги прочистил?
Так значит, нужно всех сумасшедших в море искупать и принудительно заставить дышать морским воздухом? Нет, ну главное – лекарство существует.
А что это – дело десятое. Ну, и… он остановился. На кой он, в таком случае, шагает к поликлинике? Ему домой надо! Срочно. Что-то там творится – если по городу всюду таскаются такие чокнутые демонстранты с музыкой…
Сделалось дурно. Дома – отец, мать, двое котов.
У матери гипертония, у отца – сердце. У котов… котов хозяева могут покусать! Или вообще какие-нибудь мимокрокодилы.
Да! Что он в поликлинике рассказывать станет? Как пришел в чувство, поспав на пляже? А если его все равно закроют в изоляторе в инфекционке?! Или в дурке. Раз по городу шатаются целые демонстрации, уж наверняка все давно на ушах! Вон, транспорт-то не ходит. А еще…
А еще он совершенно не обратил внимания на добрый десяток военных грузовиков, выстроившихся по другую сторону Магистральной, когда шел сюда.
Уж не просто так они там торчат! Вон, кстати, и ребятишки в камуфляже – рассредоточились по двору, маячат в незаметных углах. За кустами, под козырьками подъездов. И таращатся на него. Андрею разом сделалось неуютно под множеством подозрительных взглядов. К нему пока никто не пытался подойти – но это дело времени.
Нет, точно надо идти домой. А донести ценную информацию о целебном действии моря он сумеет как-нибудь потом. Не факт еще, что оно кому-то надо.
С этой мыслью Андрей развернулся к выходу из дворов.
И столкнулся с парнишкой. Тот шагал навстречу, улыбаясь и пританцовывая.
Он моментально понял – этот из тех самых. Ни тени сомнения! Слишком расхлябанная походка. Да и рожа…
Прошибла паника.
Бежать! Бежать, пока не покусал. Бежать – может, и не догонит. Эти сумасшедшие плясуны все-таки слишком заняты танцами – может, и не догонит.
Со всех ног рванул прочь. Одна беда – едва не напоролся на скамейку, замешкался, и парень ловким прыжком перегородил ему дорогу. Увернуться не успеет, - понял Андрей. И в механической попытке защитить многострадальное плечо прикрылся ладонью. Парня это не смутило – он с энтузиазмом впился зубами в палец.
Тихий дворик огласил вопль.
Псина бешеная, как же больно! Он же ему палец сейчас отгрызет напрочь! Андрей захрипел – он и так сорвал голос еще тогда, когда на него в первый раз набросились.
Парень как ни в чем не бывало разжал зубы и направился прочь. Вот только его тут же перехватили двое в камуфляже. Подставили резиновую дубинку – и он, не успев среагировать, ожесточенно вгрызся в нее.
- Кусай-кусай, - добродушно проговорил один из вояк. – Вкусно?
И повели прочь. Вот где вы были, родные, две минуты назад?!
- Ну, и ты пойдем, - похлопали по плечу Андрея, заставив скривиться. – Кусаться-то пока не хочешь?
Н-да. Приняли так приняли. Гадство!