До Абрау их не довезли.
Андрей готов был орать от радости, когда автобус свернул к складам в одном из небольших поселков по дороге. Глебовка, Борисовка, Васильевка? Не заметил надписи на указателе – все силы на танцы уходили.
Остановка. Музыка тоже смолкла. Двери распахнулись, и внутрь заглянул один из охранников.
- Выгружаемся, граждане зомби! – бодро рявкнул он, похлопывая дубинкой по ладони.
Одновременно с этим снаружи бодро загавкала музыка, и спутники Андрея радостно ринулись из автобуса. Они, матьих, устают хотя бы изредка?!
Матюгальник в самом автобусе принялся издавать какие-то резкие, совсем не музыкальные звуки. Андрей устало повалился на сиденье – ноги уже попросту отнимались. Благо, остальные перестали обращать на него внимание – их больше интересовала музыка на площадке перед профильной громадиной склада. Они там выстраивались и с новыми силами принимались дергаться.
В другое время он бы восхитился слаженностью.
Андрею было не до них. Господи, наконец-то! Можно наконец прекратить придуриваться. Внутрь запрыгнул охранник с дубинкой, подошел к нему.
Ага, ну было бы наивно надеяться, что его не заметят, и автобус с ним вместе поедет обратно в город. Мечтать не вредно, как говорится.
- А ты чего не танцуешь? – подозрительно осведомился вояка, останавливаясь перед ним. Дубинку держал наготове – чтоб в случае чего принять укус на нее.
- Сколько ж можно, - Андрей поднял на него страдальческий взгляд. – Я уже ног не чувствую. Всю дорогу плясал, чтоб не загрызли…
- То есть ты танцевать не хочешь, - уточнил тот.
- Не хочу! На три жизни вперед натанцевался, - возмутился Андрей. – Я вообще танцевать больше никогда не буду.
- Не зарекайся, - хмыкнул военный. – Сейчас, страдалец – погоди, - он выскочил из автобуса и куда-то отошел.
Андрей прикрыл глаза. И тут же дернулся, распахнув их – показалось, что за плечо грызанули. Но нет – это уже, кажется, глюки. Не то от переутомления, не то на нервной почве. Да и плечо таки ныло. Интересно, там живое место хоть осталось после нынешнего столкновения с демонстрантами?
На площадку заезжали новые автобусы с пляшущим народом. Видно, сделали здесь своего рода пункт сбора. Интересно, что они делают с покусанными?
И что это вообще за беда… судя по тому, что передается через укус – какая-то зараза?
Зомби-апокалипсис, блин. Неведомый вирус вгоняет людей в бешенство, заставляя их плясать без устали, а между делом – кусать всех, кто не пляшет. Сюр!
В автобус заскочили двое медбратьев в резиновых наручах и наплечниках. Хорошо они экипировались! – вяло позавидовал парень. Его отвели отдельно от остальных привезенных, завели в каморку. Не иначе – было какое-то служебное помещение.
А дверь-то тяжелая, железная! И наверняка запрут.
Да плевать. Главное – здесь он в безопасности, никто его не покусает. Еще и матрас надувной принесли – господи, какая роскошь!
- Ты главное матрас не покусай, - пошутил рослый плечистый медбрат в камуфляже и защитных накладках под накинутым халатом, укладывая тот на пол. – Извини, ничего лучше пока нет – сам видишь, склады.
- Это чтобы подальше от людей? – устало полюбопытствовал Андрей.
- Ну да. Ложись, отдыхай, - он кивнул на забинтованную руку. – Тяжко тебе пришлось. Еды часа через два-три принесут.
И вышел, замок щелкнул ожидаемо два раза. Блин, а в сортир?!
Андрей только сейчас понял, что ни тюремщик – такой заботливый – об этом не побеспокоился, ни сам он не вспомнил. А оно тут же приперло – как мысль пришла.
Дверца какая-то. Кладовка? Мож, там хоть ведро какое найдется?
Кладовка оказалась обшарпанным туалетом. И унитаз, и даже раковина! Да просто царские условия по нынешним временам. Из крана текла тонкая струйка воды. Андрей с удовольствием умылся и напился из горсти. Можно жить!
Вернувшись в каморку, завалился на матрас, не разуваясь, и моментально вырубился.
*** ***
- Проснитесь, больной. Пора принимать снотворное!
Может, Андрей и не обратил бы внимания на насмешливый голос. Тем более, что в сон уже давно пыталась пробиться бодрая музыка. Но рядом звякнуло, под локоть что-то подсунули, и плечо перетянули резинкой.
Парень распахнул глаза, скосил их на собственную руку.
Медицинский жгут. А под локтем – подушечка. Специальная такая, под руку подкладывают при заборе крови. В его каморке – двое. В военной форме, наручах и наплечниках, только халаты поверх небрежно накинуты. Видно, местная форма для военнослужащих медбратьев. Один из вояк сидит возле матраса, со жгутом возится. Второй – рядом. Страхует, не иначе.
- О, двое… без носилок, - хрипло спросонок проговорил Андрей. – И даже без лопаты…
- О, спящий красавец глазки открыл, - хмыкнул тот, что сидел рядом. – Кулаком работаем!
- Поесть же принести обещали, - пробурчал парень.
- Кровь сдают натощак, - сообщили ему. – Не знал?
Не спорить же с ними. Принялся сжимать-разжимать кулак. Шприц, пробирка. Давно известные противные манипуляции. Когда пробирку с его кровью убрали в ящик, сунули в руки пластиковую баночку.
- Знаешь, для какого анализа? Вон, туалет, - тот, что брал кровь, ткнул пальцем в знакомую уже дверь. – Иди, прямо сейчас собирай. Поесть тебе занесут.
Когда оба вышли, Андрей снова потопал в уборную – умыться. Вернувшись, уселся на матрасе, зевнул, потянулся. Так хорошо уснул! Нет, надо было им появиться с клятыми анализами. Занесут ему поесть… когда, хотелось бы знать?
Сколько времени вообще прошло? Огляделся. Не поймешь – ни окошка, даже наружу не выглянешь. Вот же попал!
Снаружи орала музыка, кто-то топал. Ощущение такое, что стадо слонов.
Время тянулось нудной тянучкой. И телефона нет, как назло – хоть узнать, который час. Мысли вернулись к пропавшему телефону и бумажнику с банковскими картами.
В принципе, то, что его покусали, и он какое-то время пробегал зараженным, пусть немного, но обнадеживало. Андрей смутно припоминал, как пришел в офис, бросил сумку с телефоном и всем прочим в раздевалке. И вышел покурить на крыльцо. Если так – и телефон, и кошелек по-прежнему лежат в его сумке, в офисе. Вопрос только, что там, в конторе, творится сейчас.
Парень не поверил своему счастью, когда замок снова громыхнул, и ему занесли поднос с едой.
Обед! Горячий. Господи, наконец-то!
О, армейская кухня. Андрей усмехнулся. С армии-то уж лет семь-восемь прошло, с тех пор армейской каши и не ел. Вояки, значит, с барского плеча с арестантом поделились.
Блин, вот кто он здесь, кстати? Заключенный, пациент на карантине? Пацаны-то поднос поставили и ушли, а он с голодухи забыл обо всем – не спросил. Хотя что они ему скажут? Эти – срочники. Небось, с военной части выдернули.
Ладно, придут же к нему еще. А пока поесть надо. Все равно ничего он сейчас поделать не может.
Снаружи по-прежнему лупила музыка. Кажется, стало даже чуть громче, чем было.
А может, просто так кажется. Андрей, расправившись с обедом, вытянулся на матрасе. От нечего делать стал вслушиваться в звуки снаружи. Музыка и топот. Топот и музыка. Сквозь них ничего больше и не слышно.
*** ***
- Рентген-аппарат привезут послезавтра, - пообещал усталый врач в халате поверх камуфляжа. Перед этим он выслушал путаный рассказ Андрея о нынешних злоключениях. – Запрос мы дали – у нас тут поломанных больше, чем планировали. Хирурги есть, но тебе-то надо снимок сделать, - он кивнул на загипсованный палец. – Что-то сейчас беспокоит?
- Ну, ноет, - пробормотал Андрей.
- Ну, так он и будет ныть, - врач пожал плечами. – Он и должен ныть! Раз сегодня только гипс наложили.
- Я вообще надолго здесь? – осторожно осведомился парень. – Дома родители, наверное, извелись.
- Ну, не только твои родители сейчас изводятся, - хмыкнул собеседник. – Домой пока никак. Где гарантия, что ты снова не запляшешь? Может, у тебя инкубационный период такой долгий. Или варьирует. В первый раз, как ты говоришь, тебя накрыло почти сразу. А в этот – накроет через сутки или двое. Вон, кого отпускает, разное рассказывают. Один час или два ходил, пока в глазах не потемнело. Другой – вообще до вечера ходил огурцом, и только уже здесь, у нас, вспомнил, как утром его укусила бешеная дамочка на рынке. А потом – смутно помнит, как танцевал в ночи на улице. В компании таких же.
- Значит, все-таки отпускает. Я поначалу вообще вспомнить не мог, как на пляже очутился. Только потом, когда эти набросились у больницы Моряков, вспоминать начал обрывками.
- Ну, денька два-три посидеть у нас придется в любом случае, - врач задумался. – Рентген-аппарат будет послезавтра, а вот УЗИ, ЭКГ и энцефалограмму, думаю, завтра уже сможем снять. Оборудование сейчас распаковывают.
- А почему так вывезли всех – за город? – Андрея ободрило то, что на вопросы отвечают.
- А куда?! В городе оставить такую толпу кусачих взбесившихся товарищей, которые себя не контролируют? – возмутился врач. – Вы ж еще и не все потом помните. А в моменте – так все в полном неадеквате.
Ну, собственно, как он и думал.
- Ясно, - Андрей понурился.
Дня два-три минимум. Как бы это не вылилось в две-три недели в реале. Энцефалограммы, кардиограммы… зачем? Это ж все не бесплатно.
Врач молчал, глядя куда-то мимо Андрея. О чем задумался? Или просто устал…
- Кстати, - он встряхнулся. – Что-то мне не принесли анализа слюны. Ты сдавал?
- Нет, - озадачился парень. – А это-то зачем?
- За шкафом, - врач поднялся, полез за пробиркой. – Давай, прямо сейчас собирай… хреново, что не натощак, - прибавил он с сожалением. – Ну, да ничего не поделаешь. Собирай, а завтра с утра еще раз соберем и посмотрим.
Пришлось, отвернувшись от врача и прикрывшись неловко плечом, плевать в пробирку. Кое-как собрав немного, протянул, не глядя.
- Значит, говоришь, покусали утром, и очнулся только на следующее утро, - полюбопытствовал врач, убирая пробирку. – Получается, сутки выпали из жизни?
- Получается, так, - Андрей кивнул.
- Долго.
- Может, я просто заснул? На пляже-то именно проснулся. Непонятно, кстати, как очутился там, если был в неадеквате. Туда надо прямо по-над морем по скалам ползти! А у меня кроссовки даже не замочены оказались. Я только вот сейчас подумал.
- Мало ли? – врач пожал плечами. – Может, услышал музыку со стороны моря. Как туда полз – уже не помнишь?
Андрей покачал головой.
- Вирус вообще действует как-то странно. Вот что заставляет людей именно танцевать? И тянуться к музыке…
- Так все-таки какой-то вирус?
- Похоже на то, - отозвался врач. – Выясняем. Ладно, - он встряхнулся. – Раз пока жалоб нет – отправляешься в соседний ангар. Там будет не так шумно. Зараженные-то спать точно не собираются.
С этим он вызвал медбрата в камуфляже и, выдав распоряжение, отправил их восвояси.
Андрей, выходя из кабинета, скосил глаза на складское помещение, освобожденное сейчас от стеллажей, полок, сложенного на них товара и транспорта.
Зрелище представало масштабное, вгоняющее в невольную оторопь.
Без обычного загромождения внутреннее пространство выглядело громадным. И все оно было заполнено танцующими синхронно в ритм людьми.
Музыка шпарила с четырех сторон, из огромных колонок, подвешенных на перекладинах в углах над людской массой. А топот – аж пол дрожит под ногами! И стены вибрируют.
Он следом за медбратом нырнул в узкий проход, отгороженный от основного помещения профильной перегородкой. Сопровождающий толкнул неприметную дверь – и оба вышли наружу. Здесь музыка звучала приглушенно.
Эх, даже жаль немного. Он-то успел даже свыкнуться со своей каморкой! Идти пришлось через улицу. Здесь, невзирая на то, что стемнело, царила суета. Андрей заметил, как на площадку перед ангарами заезжают новые автобусы.
- Это все – зараженные? – не удержался он.
- Ага. В Раевке все склады уже под завязку, - охотно отозвался медбрат. – Скоро и у нас людей будет некуда девать.
Чтоб тебя! В Раевке – под завязку. И здесь тоже. Вояки что, все склады, мало-мальски расположенные на отшибе, отжали под сбор зараженных? Вот это месиво здесь будет через пару-тройку дней! Да здесь уже месиво – из соседних складов тоже несутся звуки музыки и слоновий топот.
Впрочем – возможно, это приблизит момент, когда его отпустят. Не в лесу же с палатками они станут размещать людей? Из палаток-то плясуны точно разбегутся.
- Я ж так понял, все по домам сидят, - вяло удивился Андрей. – Как же оно так стремительно распространяется?
- А некоторых мы прямо с домов и забираем, - парень, видать, не прочь был потрепаться, а вопросы пациента не затрагивали ничего секретного. – Инкубационный период у всех разный! Кого-то тяпнули на улице еще вчера – а он не понял, что за ерунда. Пришел домой, занялся делами. Телевизор не смотрел, замотался. Или не поверил – у нас же люди не верят телевизору! Есть такие, - он примолк на секунду. – Ну и вот, а нынче – озверел, стал на близких бросаться. Близкие – если сообразили – музычку зомбаку включили, а сами нам на горячую линию дозвонились. А бывает и иначе – сам озверел, всех близких перекусал. А у них инкубационный период – полчаса всего. И они или не успели дозвониться, или не дождались. И все дружно пошли на улицу.
- Н-да, - Андрей представил картину.
Сделалось не по себе. Это вот так отца могли цапнуть где-нибудь в магазине. Тот не понял – тоже ж телевизору не верит. Там одни кремлеботы сидят и идеологию свою доверчивым людям пихают!
А через часик озверел, тяпнул мать. И еще через часок-другой оба потопали на улицу. Или он тяпнул ее и ушел, а она уж – следом.
Тьфу ты, блин! Его аж передернуло.
- А позвонить от вас никак? – безнадежно осведомился он. – Мне бы своих предупредить. Чтоб не шарашились почем зря. Телефон отца я помню… заодно – чтоб не переживали, что со мной все в порядке.
Боец взглянул на часы.
- Ну, куда, - укорил он Андрея. – Двенадцатый час! Да и не положено. У нас-то телефоны у всех поотбирали. Завтра с доктором поговори на этот счет. Но вообще – они уж наверняка знают, что творится. Такое невозможно не заметить. Это поначалу народ тупил. Сейчас все всё понимают.
Вот тебе и здрассьте. Парень вздохнул. Ладно, чай, родители – не младенцы. Сообразят сами, что подставляться не нужно.
*** ***
Каморку ему определили почти такую же, как и первая. Только без отдельного санузла – вместо этого поставили внутрь ведро и выдали банку с водой и кружку. Ну, потрясающе! Прям санаторий.
Кстати, он заметил загородку, за которой люди спали вповалку на надувных матрасах. Не иначе – те, кого уже отпустило. Интересно, почему его к ним не определили?
В отдельной камере, как зачумленный. Аж обидно.
А новое утро началось с новой откачки крови и сдачи анализов. Это что, обязательная ежедневная программа вместо моциона? В этот раз ему и пробирку для сбора слюны принесли.
Затем – как и было обещано накануне: поход на энцефалограмму в отдельное помещение в этом же здании, ЭКГ и обследование УЗИ.
Точнее – сперва сняли ЭКГ и отвели на УЗИ, где врач долго, нудно и дотошно изучал все без исключения внутренние органы. Даже УЗИ мозга сделали – кажется, в обычной жизни такого ему никогда и не назначали. Выйдет отсюда полностью обследованный, хоть сейчас на донорство органов!
А на энцефалограмму отвели в специально оборудованное просторное помещение. Там прямо-таки пахло стерильностью. И, помимо врача с аппаратом, стояло десятка два коек.
На тех спали люди. Некоторые оказались одеты в смирительные рубашки.
Пикали приборы жизнеобеспечения. Андрей, проходя к энцефаллографу в дальнем углу кабинета, с ужасом оглядывал здешних пациентов.
Вот у одного замотана вся нижняя половина лица. У другого – повязка на голове, как после сотрясения.
Он попытался расспросить врача – но тот оказался на удивление немногословен. Попросил не отвлекать болтовней – на этом разговор и закончился. Пришлось подчиниться – а что делать?
Оно, в принципе, все понятно. Вчера же врач обмолвился – мол, поломанных оказалось больше, чем рассчитывали. Видимо, не все безропотно соглашаются быть покусанными. А какие пляски с переломами? Особенно, если сломали челюсть или треснули по башке до сотряса.