Глава 12. Загадочные сфинксы

Видишь искры - увидишь и пламя 

      Опасения оказались напрасны.

      Верховный жрец принял сундучок – с некоторым удивлением, но с благодарностью. Нэйла коротко рассказала о встрече с девушками, бежавшими из зала ритуалов, о жрецах народа зиннур в Земноморье.

      - Ни тебя, ни твоих спутников не тронут, - сообщил жрец на прощание. – Но девушку не примут ее родители – она опозорила и себя, и всю семью своим побегом. Тебе тоже не место в земле Панг – ты не найдешь пристанища ни в одной из провинций. Наш народ боится мумий – и неспроста. Быть может, воин и девушка сумеют найти себе место в одной из окраинных провинций. Воин сумеет найти себе заработок. Девушка – тоже, если сумеет забыть о привилегиях высокого происхождения.

      - Я передам твои слова, - Нэйла склонила голову. – Я благодарна за прямоту…

До выхода ее проводили молча. Никто не попытался причинить ей вред, остановить. Табит и Нилам ждали ее на площади перед храмом. Им даже вручили еды на дорогу.

      - Нам велели убираться прочь, - сообщила Нэйла, подойдя к ним. – Жрец сказал – никто не причинит нам вреда. Но нам здесь не место, и никто не даст нам пристанища. Быть может, Нилам сумеет найти приют в другой провинции, - с сомнением проговорила она, взглянув на девушку.

      - Мои родные не хотят иметь со мной дела, не так ли? – та горько усмехнулась. – Но ведь Табит не вызовет у людей вражды?

      - Нет, - Нэйла покачала головой. – Жрец сказал, что он мог бы остаться… правда, он здесь – чужак. Но на окраине вы оба сумеете найти заработок и пристанище.

      Воин молчал. На лице сохранялось каменное выражение, на мумию он так ни разу и не взглянул. О чем он думает, и что намерен предпринять – предположить было трудно. Нэйла отлично помнила – девушки рассказывали, что вокруг провинций земли Панг нет людей. Там никто не живет. А значит – двоим людям не стоит уходить в леса. Табит может остаться с Нилам, оба найдут приют в одной из провинций, где никто не знает бежавшую с жертвенного алтаря девушку. Тем более, что служители Зинната преследовать ее не собираются.

      - Значит, выбора у нас нет, - проговорила Нилам. – Придется уходить с тобой.

      - Нилам, вы оба могли бы остаться, - Нэйла удивилась. – Да, тебя не примет семья – но кто мешает тебе и Табиту остаться в какой-нибудь другой провинции? Хотя… может, ты знаешь способ добраться на другую сторону реки Мадхави?

      - Такого способа нет…

      - И жрец то же самое сказал, - с досадой проговорила мумия. – Мне придется идти в леса за границами окраинных провинций! Из провинции Ойк можно было бы уйти по Желтой небесной полосе, - она примолкла.

      - Нам всем лучше уйти, - прервала ее резко Нилам. – Я знаю дорогу, что ведет за окраинную провинцию, что находится по соседству. Ты ведь не думаешь, что люди станут спокойно смотреть, как по их земле разгуливает мумия?!

      - Она права, - хмуро уронил Табит – это оказались его первые слова. – Если нет пути на ту сторону реки – нам прямая дорога в леса. Да, никто из местных не знает, что за ними лежит. Считается, что кто ушел – тот погиб. Но ведь жители земли Панг и не имеют преставления о других землях. Возможно, миновав леса, мы выйдем куда-то. Ты собиралась найти один из туманных колодцев, верно? – на Нэйлу он по-прежнему не глядел.

      - Собиралась, - отозвалась та глухо.

      - Значит, мы идем к туманному колодцу. И пусть ведет нас и дальше судьба!

      Нэйла не решилась напомнить, что судьбу поминали и судьбе доверялись дикие кочевники-скотоводы с далекого запада. Слабые и трусливые – им только и оставалось доверять свои судьбы какой-то неопределенной, единой для всего сущего Судьбе.

*** ***

      К границам лесов вела их не судьба – Нилам.

      Девушка, рожденная в этих местах, выбирала дороги, которые вели их безлюдными местами. После того, как закончились припасы, пропитанием им служили дикие плоды и корни, что находили. Охотиться в лесах провинций, по словам Нилам, было нельзя – дичь в них принадлежала местным вельможам, и за охоту без разрешения жестоко наказывали.

Правда, Нэйла несколько раз приносила дичь – по ночам перебегала в дальние леса, которые они прошли день или два назад, и охотилась там. Как-то притащила птицу – судя по виду, домашнюю. Но ни Табит, ни Нилам не стали ничего говорить по этому поводу – есть хотелось обоим. Да и не понесешь птицу со свернутой шеей обратно хозяевам!

      По дороге почти не говорили. Табит был мрачен и задумчив, Нилам – потеряна. Гибель подруг стала для нее ударом. Нэйла напряженно раздумывала, что они станут делать, добравшись до окраинных лесов.

      Пойдут сквозь них – это ясно. Но что они найдут, и найдут ли хоть что-нибудь? К тому же ее глодало ощущение, что вину за гибель Канти и Латы ее спутники целиком приписывают ей. И, будь их воля, они бы отказались делить с ней дорогу.

      Нэйлу глодала смутная тоска – почти такая же, как и во времена, когда она находилась в храме Жизни. Цели были смутными, будущее – неопределенным. Табит отдалился от нее, и ей казалось, что это – навсегда. Она еще возле Забытого храма заметила охлаждение с его стороны – но тогда легко было сказать себе, что ей показалось. Что все пройдет, что это вызвано тяготами дороги, усталостью после похода в далекое царство Смерти и обратно, стычками со служителями храма Жизни и побегом.

       Но сейчас обманывать себя было уже невозможно. Возможно, Табит и не успел пока пожалеть, что отправился с ней, и потерял родину, мир, в котором родился, друзей и всю прежнюю жизнь. Но она, Нэйла, ему давно стала в тягость.

*** ***

      - Табит! – громкий возглас заставил воина подскочить.

      Из кустов выскочила мумия. Часть бинтов поверхностного слоя слегка растрепалась, но ее это, кажется, не волновало. Зеленые огни на месте глаз горели необычайно ярко, то чуть пригасая, то снова ярко вспыхивая.

      Табиту поневоле вспомнилось, как сияли у Нэйлы при жизни глаза, когда она чему-то радовалась, или что-то вызывало ее любопытство.

      - Снова бинты растреплешь, - проворчал он. – В чем дело – ты так закричала, я думал, на тебя напали.

      - Нет, - она замотала головой. – Пойдем, я покажу!..

      Он переглянулся с Нилам – той тоже сделалось любопытно. Оба направились вслед за мумией. Та шагала размашисто – это совсем непохоже было на прежнюю Нэйлу. Идти пришлось недолго. Вскоре мумия остановилась, склонилась, указывая на что-то на самой земле.

      - И что? Грязь как грязь, - недовольно фыркнула Нилам, едва взглянув.

      - Табит, а ты видишь? Здесь прополз скарабей! Совсем недавно, - проговорила Нэйла.

      - Скарабей? – воин, заинтересовавшись, уселся рядом на корточки, принялся оглядывать землю. – И правда, - он нахмурился. – И пополз он вон туда, - он указал в сторону густого кустарника.

      - Вы это всерьез?! – поразилась Нилам. – На что нам навозный жук?

      - Скарабеи – священные жуки, посвященные самой Смерти, - отозвался Табит. – Они служат проводниками в ее владения, вестниками ее воли. А еще легенды говорят, будто скарабеи прежде были неизменными спутниками сфинксов.

      - И вы оба считаете, что след навозного жука как-то поможет нам отыскать дорогу в другой мир? – девушка недоверчиво хмыкнула. – В мир, где вы сумеете отыскать сфинксов?

      - Во всяком случае, это лучше, чем бродить по чащобам без дороги и цели, - Нэйла ответила, опередив Табита.

      - Собираемся и идем по следу, - решил воин, стараясь скрыть досаду.

      У них и сборов-то долгих не было: тощий походный мешок за плечами Табита – вот и все. Старательно погасили костер и пошли по следу, оставленного жучком-скарабеем. Тот тянулся на удивление далеко – Табит, было дело, пожалел, что они на ночь глядя кинулись по нему. Оставили удобную полянку, выбранную для ночлега и костер. Теперь, если темнота застигнет их раньше, чем они сумеют найти конец следа, придется останавливаться прямо посреди леса.

      - Стойте! – возглас шедшей позади Нилам заставил воина и мумию замереть. – Вы разве не видите?! – в голосе девушки звучал испуг. – Впереди белеет! Камни! Это же туманный колодец – мы вышли прямо к нему!

      - Ты уверена? – переспросил Табит. – Это и есть туманный колодец?..

      - А что это еще может быть! Кто бы стал что-то строить так далеко от границы обжитых земель? Сюда даже охотники почти не заходят! Мы в самой глуши. И это – каменная кладка. Это точно – туманный колодец! - Нилам съежилась, обхватила себя руками.

      Воин замер в нерешительности. Солнце ушло с неба, и оно поблекло. Под деревьями разливался прозрачный сумрак, веяло сыростью. Вечер. В лесном сумраке каменная кладка отчетливо белела. Да, здесь не было жилья, и сложить постройку было некому. Да и незачем. Скоро стемнеет – и они очутились прямо возле туманного колодца.

      Хотя – а что он рассчитывал найти на конце следа скарабея? Подсказку, убежище, путь на большую Желтую полосу? Храм с порталом в иной мир?

      Табит остановился, глубоко вздохнул. Слишком часто для безупречного он в последнее время терял самообладание. Будто и забыл об уроке, полученном в Олугани! Все в руках Смерти – в родном ли мире, или любом другом. Стоило почаще вспоминать об этом.

      - Останавливаемся на ночь здесь, - решительно заявил он. – Ты говорила – в туманные колодцы нельзя заглядывать. До него – шагов двадцать или тридцать.

      - Тебе самому не будет страшно спать вблизи от него? – с ужасом вопросила Нилам.

      - Что страшного может произойти? – возразил воин. – Он в отдалении. Останавливаемся! Скоро стемнеет.

      Он огляделся. Между деревьями находился совсем небольшой пятачок земли. Только-только развести костер и улечься вокруг. Правда, ляжет одна Нилам: Нэйла не нуждается в сне, а он, Табит, намерен медитировать. Да и нельзя каждую ночь оставлять дежурство на мумию – пусть той и не нужен отдых.

      А главное – нужно подумать, что делать дальше. Они нашли колодец – но зачем? Глядеть в него нельзя. Нилам рассказывала, что в нем можно потерять душу. Может, это суеверия пугливых обывателей – а может, и правда. Табит принялся собирать ветки для костра.

      «В туманные колодцы смотрятся только туманные сфинксы».

      Это тоже рассказывала Нилам – или одна из ее подруг, он уже не помнил. Может, им стоит дождаться, пока появится одно из этих существ? Попытаться поговорить с ним…

Удастся ли?..

       Костер запылал ярко, разгоняя густеющие вечерние сумерки. Вокруг освещенного пятачка темнота, напротив, сгустилась. Но белеющая кладка колодца виднелась по-прежнему – даже, кажется, стала ярче. Нилам, сжавшись, уселась возле огня. Протянула ладошки, зябко втянув голову в плечи. Поужинали они еще во время первой остановки. Табит сел, скрестив ноги. Уставился в огонь – вид пляшущих языков пламени способствовал сосредоточению и медитации.

      Краем глаза он заметил, как Нэйла прислонилась к древесному стволу и будто задумалась. Она не села к костру – продолжала стоять.

      Мумии не устают, - напомнил он себе. Ей не обязательно садиться или укладываться – это лишь привычки из прежней жизни. А подходить к костру ей и вовсе не стоит. Она не мерзнет, а искры могут случайно поджечь бинты. Правда, лесная сырость ей тоже вредна. Но, возможно, с бинтами она не так действует на тело мумии, как без них.

      Нэйла держалась особняком с того самого момента, как к ним присоединились три девушки. А после гибели Канти и Латы она и вовсе сделалась отчужденной. И все-таки ее вид не давал Табиту покоя. Он хотел окликнуть ее – но она его опередила.

      - Укладывайтесь оба, давно уже ночь, - серебристый голос, как никогда, звучал неуместно.

      - С чего ты распоряжаешься?! – вскинулась Нилам.

      - Она права, - неохотно заметил Табит. – Пора укладываться. Я остаюсь караулить.

      - Превышение меры необходимого – есть гордыня, противная заветам безупречности, - напомнила Нэйла. – Табит, мне не нужен сон. Я замечу любую опасность и успею вас предупредить. А тебе сон необходим, чтобы восстановить силы. Кто долго остается без сна – ослабевает, и реакция его замедляется.

       Воин с трудом удержался от резкого ответа. Очевидная разумность ее доводов злила. Он, сжав зубы, кивнул. Принялся укладываться. Нилам, поглядев на него, тоже завернулась в плащ, улеглась между бревном, служившим им сиденьем, и костром. Нэйла замерла на прежнем месте. В пляшущем свете пламени забинтованный силуэт казался тонким и призрачным. Туманным – как те сфинксы, что якобы изредка бродили вблизи туманных колодцев.

      Все-таки мумия – она и есть порождение гнилостной Жизни. Даже если эта мумия – его бывшая невеста. Парой фраз она исхитрилась заставить его забыть о вечерней медитации, лишила спокойствия духа.

      Что ж. Раз не удалось помедитировать – нужно спать. А утром придется думать, что делать дальше. До колодца они добрались – но не нырять ведь прямо в него!..

      «Всемогущая Смерть, вразуми меня», - обратился он с молитвой к Владычице сущего.

      Считалось, что иногда Смерть касается спящего разума, и тогда молившийся по пробуждении обнаруживает решение не дававшей ему покоя задачи.

*** ***

       Долгий дневной переход дал о себе знать: Нилам заснула почти сразу. Табит – лишь несколькими минутами позже.

      Нэйла чутко вслушивалась в лесной шорох. К ночи утих даже легкий ветерок, так что и листва не шевелилась. Ни щебета птиц, ни шороха шагов ночных хищников. Казалось, в этих лесах вообще никто не водится. Только ветки в костре потрескивали.

      Мумия подкинула еще несколько толстых веток в огонь – чтобы дольше горели. Взглянула на спящих спутников.

      Нет, не проснутся – слишком устали. Пара часов у нее есть – костер за это время не погаснет. Только не нужно мешкать. Нэйла двинулась в сторону смутно белевшего в отдалении колодца. Она не представляла, что увидит в его глубине – но смутно ощущала, что заглянуть туда необходимо.

      Глупо сидеть возле туманного колодца и ждать, что произойдет дальше. Легендарный туманный сфинкс может появиться через год или десять, а может не появиться вовсе.

      «Туманный колодец отнимает душу. Кто заглянет в него – станет одной из мумий – страшных служительниц кровожадного Зинната».

      Она уже мумия. Ей бояться нечего. Табит и Нилам опасаются – это свойственно живым. По-хорошему, им не место здесь, в необитаемых лесах, по которым они бродят несколько дней. Нилам говорила – охотники заходят в лес на день-полтора пешего перехода. И то редко – большинство старается не оставаться на ночь в диких лесах, окружающих землю Панг.

      Нэйла преодолела последние три шага, отделявшие ее от туманного колодца, оперлась на край и заглянула внутрь. Далеко внизу клубился туман, чуть подсвеченный изнутри зеленоватым светом. Свет переливался, делаясь то изумрудным, то светлея, переходя в желтый.

      Вспомнилось, как скользили они с Табитом по синей небесной полосе после того, как провалились в портал на полу в Забытом храме.

      Нэйла ощутила твердую уверенность: колодец – это выход на небесную полосу! Вот только – на зеленую или желтую? Цвета переливались, переходя один в другой. И что это означает – что из колодца можно выйти на обе полосы? Просто дождаться, когда появится нужный цвет? А что будет, если шагнуть в него, когда цвета смешаны?

      Она оглянулась на горящий среди темных деревьев огонек костра. Спутники спали. Что, если в колодец заглянет кто-то из них? Она-то мумия. А что сделает колодец с живым человеком?

      Нэйла с сомнением воззрилась снова в колодец. Табит мирно спал – безупречный воин Смерти решил, что утро принесет ясность мыслям. А вот она не могла обратиться к лику Смерти с медитацией, чтобы утихомирить сомнения.

      Вокруг колодца, казалось, лес затих – не то прислушиваясь к чему-то, не то в смутном ожидании. Не шелестел ветерок в листве, не было слышно голосов ночных птиц или животных. Точно возле колодца все звуки пропадали, поглощенные клубившимся внутри туманом. Возле костра, там, где остались спутники, - Нэйла была уверена – звуки ночного леса были слышны.

      А ведь есть и другие колодцы. В этом переливаются цвета желтый и зеленый. Быть может, в других колодцах видно алую и синюю полосы?

      Вот только, чтобы узнать это, придется отыскать еще какой-нибудь колодец. А Нэйла не знала, где другие колодцы, и далеко ли они находятся от этого. Они и этот-то колодец нашли лишь благодаря жучку-скарабею. Мумия облокотилась на край колодца, глядя задумчиво на клубящийся внизу светящийся туман. На ум неожиданно пришли слова старой-престарой песни – она и не помнила, от кого и когда могла слышать их. Но мелодия звучала в голове отчетливо – точно она слышала песню лишь вчера.

Сияющие нити связывают миры…

Сияние тумана открывает путь…

…Сквозь расколотый мир…

      Нэйла не была уверена, что вспомнила слова верно. Она, положив по оставшейся из времени, когда еще была живой, привычке голову на сложенные на бортик колодца руки, тихонько принялась мурлыкать мелодию без слов. Те ускользали, не позволяли памяти зацепиться. Нэйла не была уверена, что те строчки, которые удалось ей вспомнить, звучат именно так.

      Воздух вокруг загустел, неуловимо переменился. Секунда – и мумия от неожиданности отпрянула от колодца, возле которого соткалась туманная фигура в полтора человеческих роста.

      Величественный сфинкс сидел, сложив за спиной прозрачные, точно у стрекозы, крылья. Кончики вертикально сложенных тонких прозрачных пластин виднелись над головой. Из-под полуприкрытых век глядели внимательные глаза. Тело медленно уплотнялось, делаясь непрозрачным, обретая цвета и четкость форм. Глаза заблестели серебряным, темная шерсть на морде и теле залоснилась.

      Туманный сфинкс за минуту сделался вполне осязаемым, материальным.

      Он глядел прямо на Нэйлу из-под полуопущенных век, и ей сделалось не по себе – будто взгляд легендарного существа пронизывал ее насквозь, видел сквозь бинты. Видел даже помыслы.

       Вот передняя лапа оторвалась от земли и потянулась в сторону мумии. Блеснул во мраке острый и длинный, точно кинжал, коготь. Нэйла вдруг поняла, что сейчас острие пронзит ее грудь насквозь. И это будет обозначать конец. Конец всех смутных надежд. Конец странного и мучительного существования – не жизни и не смерти. Мумия невольно отшатнулась. Руки помимо ее воли, по привычке из прежней, человеческой, жизни взлетели перед грудью, тонкие длинные пальцы сложились в обережный знак.

      - Во имя Смерти! – слова сами сорвались с неподвижных, давно засушенных губ.

      И сфинкс опустил лапу, склонил голову набок. Веки дрогнули, открываясь немного шире. Взгляд сделался внимательнее. Легендарное существо вытянуло шею, точно принюхиваясь к замершей мумии.

      - Ты – не посланница жнецов, - с легким удивлением проговорил глубокий голос. – Что ты делаешь возле этого колодца?!

      - Нас… привел к нему жучок-скарабей, - прошелестела Нэйла. – Мы несколько дней бродим по этим лесам.

      - Ты не одна, - проговорил сфинкс.

      А Нэйла на несколько мгновений засомневалась – стоит ли говорить о спящих совсем рядом спутниках. Те ничего не подозревали. А сфинкс не выглядел дружелюбным. Скорее – наоборот. И еще – до сих пор она ни от кого не слышала ни слова о каких-то жнецах.

      - Погоди-ка, - сфинкс принюхался к воздуху, обернулся в сторону, где виднелся огонек костра среди деревьев. – Огонь! Твои спутники – живые люди? – он обратил взгляд на мумию. – Говори! – приказал он. – Говори, я все равно узнаю.

      - Хорошо, я скажу, - отозвалась Нэйла, решившись.

      Ничто не мешает крылатому существу в пару мгновений добраться до стоянки. Когда она явилась к храму Зинната в Земноморье – она тоже не знала, можно ли верить жрецам. Но ей там помогли. Возможно, крылатый гость поймет, что ни она, ни ее спутники – не враги ему. Хотя – помощи от него они не дождутся, это Нэйла смутно ощущала.

       Тем не менее, она принялась рассказывать – с самого начала, с того момента, как очнулась в храме Жизни и поняла, что есть нечто более страшное, чем смерть. Потом появился Табит, они сожгли драгоценность храма – крыло сфинкса… и бежали.

      - Пустыня Хал? – пророкотал сфинкс, когда она закончила. – Должно быть, это название появилось уже после Исчерпания. Мне оно не знакомо. Впрочем, это и неважно. Чего вам-то понадобилось от народа сфинксов? Ты что, решила, что кто-то из нас сумеет вернуть тебе человеческое тело?

      - Я не знаю, - Нэйла опустила голову, не выдержав горящего взгляда. – Просто… мы оба не знали, что делать, куда податься. Слишком много осталось непонятного.

      - Еще скажи, что вам разрешение загадок важнее обычных человечьих интересов, - в голосе крылатого гостя скользнула горькая насмешка. – Если бы тебе вернули твою ничтожную жизнь, и вам обоим предоставили кров и пищу – вы бы оба враз забыли о тайнах мироздания, что сейчас якобы тревожат ваши умишки. Вот только я сомневаюсь, что кто-то из сфинксов станет с тобой возиться. Что вас все-таки дернуло искать туманные колодцы? Зачем вы остались возле этого – разве вам не говорили, что бывает с глупыми смертными, что смеют приблизиться к такому колодцу?

      - Нас привел сюда жучок-скарабей, - повторила вновь Нэйла. – Мы решили, что это – знак Судьбы…

      - Судьбы, - повторил сфинкс, покачал головой. – Вручать свою жизнь Судьбе – удел слабых, глупых и трусливых, - голос его сделался суровым. – Тебе ли этого не знать, о якобы бывшая некогда безупречной? Или ты успела позабыть о заветах Смерти?

      - Я помню, - отозвалась Нэйла, сжавшись от жгучего стыда. – Но мы вконец запутались…

      - И решили, что кто-то должен решить это за вас, - сфинкс насмешливо ощерился, глаза засверкали. – Да не просто кто-нибудь – а предвечные! Я помогу тебе советом, мумия. Найди жнецов – они сумеют дать тебе работу. Возможно, и твоим спутникам найдется применение. И забудьте, как искать туманные колодцы! Я сделаю вид, что не заметил дерзости, и уйду так…

      - Постой! – вскрикнула Нэйла, увидев, что он отворачивается к колодцу. – Но мы ведь сожгли крыло сфинкса в храме Жизни!

      - Какое еще крыло? В каком храме? – фыркнул крылатый. – Меня это не интересует!

      - И у нас есть поручение, - прибавила мумия, понурившись.

      - Что еще за поручение? – сфинкс совсем  по-человечески нахмурился. – Ко мне?!

      - К одному из сфинксов, - она кивнула. – По имени Терентиус Алое крыло…

      - Что?! – взревел сфинкс – от скуки и безучастности не осталось следа. – Терентиус Алое крыло?!

      Громадная лапа взметнулась – мумия едва успела отскочить назад, острые когти хватанули воздух напротив ее груди. Глаза сфинкса сощурились, превратившись в горящие расплавленным серебром. Зубы ощерились, из груди вырвался клокочущий рык.

       - А ну, стой! – взревел гневно он. – Иначе от тебя останутся клочья бинтов! Подразнить меня вздумала?! Думаешь, ты быстрее меня?! А ну, говори – откуда ты знаешь Терентиуса Алое крыло? Что он тебе дал за поручение?!

      - Не он дал поручение – а к нему у нас поручение, - повторила испуганная Нэйла, уже жалея, что сказала о поручении. – Нам нужно найти его…

      - Значит, найти его, - сфинкс покивал. – Прекрасно. Тебе удалось привлечь внимание предвечного к своей ничтожной жизни. Стой на месте! – приказал он, толкая ее к краю колодца и одним прыжком оказываясь возле горящего костра.

      Мумия ухватилась за каменный парапет, чтобы не перевалиться через край. Охватил ужас – почти такой же, как в тот день, когда увидела впервые отражение своего нового, забинтованного тела.

      - Табит! – пронзительно закричала она, пытаясь предупредить об угрозе.

      Дрожащий огонек костра погас. Послышался перепуганный возглас Нилам и разъяренный рык крылатого существа. Треск, грохот, шорох – широкий силуэт сфинкса скрывал от мумии происходящее на месте стоянки. Она, отлично видевшая и в темноте, и сквозь древесные стволы, не в силах была различить что-либо за его спиной. Видела лишь дрожь и мерцание воздуха между трепещущими крыльями.

      Несколько мгновений понадобилось, чтобы Табит и Нилам тоже очутились возле края колодца. Ноздри сфинкса раздувались, при каждом выдохе из груди доносился рокот.

      - Как ты его вызвала?! – Табит накинулся на Нэйлу.

      - Твой язык – лишний для тебя, смертный! – громыхнул крылатый. – Предвечный – это не мумия на побегушках у жнецов, чтобы его можно было вызвать! Думай, прежде чем сболтнуть что-либо. Вы все идете со мной, - он обвел взглядом троих путников. – Взбирайтесь ко мне на спину и держитесь крепче! Кто свалится – того поглотит туман.

      Первой вскарабкалась с помощью Табита Нилам. Ее трясло от страха, взгляд остекленел. Следом уселась на широкую лоснящуюся спину Нэйла, Табит вскарабкался последним.

      «Как это – поглотит туман?! – хотела было спросить Нэйла то, за что зацепился ум. – Мы ведь попадем на одну из небесных полос – а нам уже приходилось пролетать через одну из них. И ничто нас не поглотило!»

      Она не успела. Легкий толчок мощных лап – и вот сфинкс несется сквозь желтовато-зеленый туман, светящийся и переливающийся. Нэйла и не заметила момента, как он нырнул в колодец с ними со всеми. А ведь вход в колодец был не так-то и широк, чтобы в него провалился свободно сфинкс, да еще и с тремя седоками на загривке!

      Прозрачные крылья, широко раскинутые, чуть трепетали на неощутимом ветру. Мерцание тумана то слабело, то делалось ярче. Изредка мимо проносились смутно различимые крупные обломки. Какие-то были величиной в половину роста человека. Какие-то – с целую гору, а то и больше.

      И все-таки – это желтая полоса или зеленая?..

*** ***

      Каменные стены – непроницаемы для взгляда мумии.

      Камень грубый, шершавый, плиты из него вытесаны неровные. Но толстые и удивительно прочные. Стены сложены на совесть.

      Нэйла не знала, где ее спутники. Разлучили и их тоже, или только ее оставили в одиночестве. Впрочем – какой прок сажать пленников вместе? Не знала она и того, рядом они где-то, или их камеры далеко от той, в которой находилась она.

      Шагать из угла в угол безостановочно – невыносимо. Ожидание – невыносимо. Тревога и неизвестность – невыносимо.

      Вспомнить толком, как очутилась в запертом помещении, Нэйла не могла. Последнее, что она помнила – стремительный полет через светящееся желтым и зеленым пространство.

      Время тянулось, как загустевшая смола. Нэйла не могла сказать, сколько минут или часов прошло – она была лишена биения сердца, которое могло бы подсказать – сколько мгновений миновало. Одуревшая от бездействия и неизвестности мумия попыталась даже высадить дверь – но ее нечеловеческих сил оказалось для этого недостаточно.

      Нэйла почти физически ощущала, как беспокойно мечется ее ум, подогреваемый тревогой. Та с каждым мгновением усиливалась – не помогали даже изречения из книги Заветов безупречности, что она старательно вспоминала.

      Пыталась она и медитировать – но мысли не желали успокаиваться. При попытке сосредоточиться на образе Смерти в душе поднималась волна невыносимого ужаса.

      Ну да, дорога-то во владения Смерти ей давно заказана! Что станется с ее душой, если тело исчезнет? Рассеется, обратившись в конечное небытие? Останется скитаться бесприютно, лишенная оболочки, дома и милости Смерти?

      Она встретила у туманного колодца сфинкса. И сфинкс оказался совсем не туманным. Возможно, туманный вид он принимал, путешествуя по небесным полосам… Куда он их перенес – в какой-то новый мир? Сколько же миров существует?

      Сфинкс хотел уйти – он не желал иметь дела с жалкими смертными. Передумать его заставили слова о Терентиусе Алом крыле. Невозмутимый крылатый мгновенно вышел из себя – стоило Нэйле назвать это имя.

      Вот только что это могло означать? Сфинксы когда-то правили в пустыне Хал. Возможно, и в этом мире тоже. Правда, в земле Панг знают лишь туманных сфинксов – значит, даже легенды о предвечных здесь едва сохранились. Но отчего сфинксы ушли из пустыни Хал и других миров – они с Табитом не сумели найти сведений об этом в библиотеке Забытого храма. Тем более, они не знали, что связывает всемогущую Смерть с одним из сфинксов по имени Терентиус Алое крыло.

      Круговерть вопросов без ответов.

      Так, должно быть, и теряют рассудок: тревога, вопросы, неизвестность. Беспомощность и безнадежность.

      Нэйла хорошо помнила, что происходило с мумиями в храме Жизни. Они теряли ощущение времени, забывали сами себя. Они забывали обо всем, кроме беспросветного страха и правил. Она и сама была такой, пока не появился Табит.

      Время.

      Это было единственное, что находилось в ее власти: отмерять время. Да, в ее груди не билось сердце. Значит, придется шагать по тесной камере из угла в угол и считать шаги.

Снова шагать из угла в угол. Уже не в ожидании, а чтобы отмерять время.

      От одной стены до другой – пять шагов. Один размеренный шаг – секунда. Разворот в другую сторону – секунда. Шесть секунд в одну сторону. Шесть – в другую. Двенадцать секунд – один круг. Пять кругов по комнате – минута. Триста кругов – час. Семь тысяч двести – сутки. Неважно, в конце концов, сколько она уже провела времени в этой камере. Важно, сколько его пройдет, пока она будет отмерять его. На ходу мысли исчезают – если при этом считать, отмечая в мыслях часы и дни.

      Она насчитала тридцать три тысячи кругов с лишним, когда дверь распахнулась, впустив незнакомого ей сфинкса. Лицо у него было замкнутым и сосредоточенным. Нэйла поняла, что ожидание окончилось. Она дождалась перемены событий.

*** ***

      - Благодари Алереда Сияющего, мумия, - губы тюремщика презрительно изогнулись. – Сегодня ты получишь то, ради чего отправилась в путь.

      Если бы тело мумии способно было дышать – у Нэйлы перехватило бы дыхание. Если бы в ее груди осталось бьющееся сердце – оно сейчас пропустило бы удар. Она даже забыла об удивлении, охватившем ее, когда она поняла, что это сфинкс явился к ней в человеческом обличье.

      - Что ты сказал? – переспросила она, не веря.

      - Ты получишь то, ради чего отправилась в путь, - повторил сфинкс. – Точнее – тебе дадут возможность это получить. Думаю, тебе это не составит труда. Алеред Сияющий щедр, - новая ухмылка изогнула его губы.

      Нэйла насторожилась. Чутье подсказало ей, что сфинкс вел речь не о человеческом теле, о котором она подумала в первый момент. Что он мог иметь в виду?

      - Приготовься! – велел сфинкс. – Ты получишь то, зачем явилась. Но не думай, что тебе дадут это просто так, даром. Тебе придется взять это силой. Понимаешь?..

      - Не особенно, - созналась мумия. – О чем ты? Что значит – взять силой?

      - Я хочу сказать, что тот, у кого тебе позволили взять крыло, навряд ли отдаст его добровольно. Тебе придется отобрать его. Но тот, с кем ты встретишься на арене, будет твоим, если ты победишь его. И ты сможешь распорядиться его жизнью по своему усмотрению.

      Нэйла порадовалась, что забинтованное лицо мумии не было способно выражать чувства – как и отсутствующие глаза. Иначе она не сумела бы скрыть изумления.

      Крыло сфинкса.

      Откуда ее тюремщик взял, что ей нужно крыло?! Как ему вообще пришло такое в голову? Он сказал – на арене… на арене, где проходят бои? Нэйла недоумевала.

      - Я не понимаю, о чем ты, - проговорила она.

      - У вас ведь поручение к Терентиусу Алое крыло, - он ощерился. – А ты хотела просить у него крыло сфинкса – вот уж не отказался бы я взглянуть на его лицо! Ну, так от него ты крыло и получишь. Не от него самого – но почти что от него, - голос звучал глумливо.

      Он отвернулся, потеряв к ней интерес. Нэйла застыла, тщетно силясь найти правильные слова. Слова тюремщика оставили больше вопросов, чем ответов.

      - Погоди! – окликнула она, видя, что сфинкс готов уйти. – Когда мне быть готовой?..

      - За тобой придут, - отозвался тот, выходя.

      Дверь захлопнулась. Нэйла осталась в одиночестве. Получить крыло сфинкса… в бою на арене. Нелепость. Впервые за несколько суток, что прошли с момента, как она очнулась в этой камере, к ней зашел один из сфинксов. Он ничего не сказал ей о судьбе спутников – зато велел приготовиться. К бою со сфинксом.

      Как?!

      А главное – с чего крылатые вздумали отдать одного из своих? Впрочем – почему она решила, что ей так просто удастся победить и получить обещанное крыло? Возможно, ее просто собираются убить таким образом – устроив видимость поединка с заведомо сильнейшим противником.

      Да, она – давно не человек, и ее способности превосходят человеческие. Но и сфинксы – высшие существа, глупо надеяться на легкую победу.

      Ее ожидание закончилось странным подарком от некого Алереда Сияющего, о котором она впервые слышала. Подарком ли?..

      Нэйла вновь принялась мерить шагами свою тюрьму. Ей-то переутомление и потеря сил не грозили! В одном, пожалуй, неведомый Алеред Сияющий и впрямь преподнес ей подарок. Едва она услышала, что вскоре ей предстоит столкновение с одним из сфинксов – разброд в мыслях прекратился. Сознание сделалось кристально ясным – будто рассеялся перед внутренним взором туман.

      Никого из своих сфинксы не отдали бы. Не так-то она и слаба!

      Видимо, тот, кого ей собирались отдать, чем-то провинился. А может, он – попросту враг. Терентиус Алое крыло – сфинкс. Но не похоже, чтобы тот крылатый, с которым она говорила, относился к нему дружески.

      Раскол среди предвечных? Почему бы и нет. Раздоры – обычное дело среди мыслящих существ. Почему сфинксы должны быть исключением? Только то, что они – мудры и могущественны, не избавление от ссор и противоборства.

       Итак, она со спутниками попала к сфинксам. Те ушли из миров, которыми прежде правили.

      Тот сфинкс упоминал Исчерпание. Что это означает – Нэйла не знала. Пустыня Хал получила свое название после этого самого Исчерпания. Видимо, это что-то, связанное с уходом крылатых из миров.

      Сфинксы называли себя предвечными. Это означает, что они появились прежде мира, или вместе с ним?

      Сфинксы появились одновременно с миром, раньше людей и других существ. Они правили мирами, пока не случилось какое-то Исчерпание. Среди предвечных, ушедших из обитаемых миров, случился раскол. Они до сих пор враждуют, и, видимо, враждующие группировки ждут подвохов друг от друга. Вон, как вскинулся тот крылатый, стоило ей упомянуть того самого Терентиуса!

      А еще были какие-то жнецы. Жнецам служили мумии. Жнецы – это слуги или соратники Зинната? Сфинкс ничего не сказал, когда она упомянула о Зиннате и народе зиннур.

      С чего тюремщик вообще решил, что ей нужно крыло сфинкса?!

      Да, она рассказывала, что они с Табитом сожгли крыло сфинкса в храме Жизни. Но он отнесся к этому поразительно равнодушно.

      Нэйла сжала голову руками по привычке из той, прежней жизни, когда была еще человеком. Как тяжело, как муторно ничего не знать! Сфинкс, с которым ей предстоит столкнуться – враг ее тюремщикам. И Терентиус Алое крыло – враг им. Значит, тот, с кем ей придется драться, может знать Терентиуса Алое Крыло. Возможно, он его союзник.

      А она? Сочтет ли тот крылатый, что ее можно считать союзницей? В душе затеплилась надежда. Возможно, что-то прояснится. Возможно, ей со спутниками даже удастся выбраться отсюда – где бы они ни оказались.

      В душе снова всколыхнулась тревога. Тревога, ожидание и нетерпение.

*** ***

      - Значит, рассчитываешь заполучить крыло сфинкса, мумия? – выдохнул негромко крылатый, разглядывая Нэйлу со смесью ненависти и отвращения.

      Да, он и правда находится в том же положении, что и она. Горд, но взгляд затравленный. Считает, что его столкнули с врагом, желающим ему смерти.

      - Не рассчитываю, - отозвалась та так же тихо.

      Слышат ли их разговор? Они двое кружат в нескольких шагах друг от друга в самой середине громадной арены. Зрители шумели, но Нэйла не обращала внимания на гул трибун. Она была уверена, что на многочисленных скамьях сидят не люди, а сфинксы, принявшие человеческое обличье. Кажется, все они рассчитывали на зрелище.

      - Слушай, крылатый, - проговорила она. – Судя по тому, что тебя вышвырнули на арену – ты такой же пленник, как и я.

      - Зубы заговариваешь, - тот понимающе ощерился.

      - Нам нужен Терентиус Алое крыло! – решилась Нэйла. – Мы искали его. И нас схватили, едва мы о нем упомянули при одном из здешних сфинксов. Может, ты его знаешь?

      Оскал противника сделался хищным, во взгляде появилось нехорошее выражение. Не поверил, - поняла Нэйла. А кто бы поверил? Сама она на его месте точно решила бы, что у нее пытаются таким способом что-то выведать. Но он знал Терентиуса!

      - Не надейся, - рыкнул крылатый. – Поединок – насмерть! – он кинулся на нее.

      Нэйла едва успела увернуться. Сфинкс пронесся вплотную к ней и приземлился за ее спиной, взметнув тучу песка и пыли. Яростно зарычав, развернулся к ней и вновь изготовился к прыжку.

      - Ты кому веришь! – вскрикнула мумия в отчаянии. – Рассчитываешь, тебя в живых оставят?! Если ты – пленник, наверняка или убьют, или останешься в застенках навсегда!

      Зря она это сказала. Сфинкс ощерился, взревел, припав к земле. А ведь это касалось и ее. Навряд ли ей отдадут поверженного сфинкса с его крыльями и отпустят на волю, если она одержит верх.

      Хотя – почему нет? Убьет она одного из сторонников Терентиуса Алое крыло – и едва ли тот примет ее дружелюбно, с каким бы поручением она к нему ни явилась.

      Сфинкс вновь бросился на нее, и снова она увернулась. Он пронесся в волоске от нее, чудом не зацепив жуткими когтями.

      - Ты ведь знаешь Терентиуса Алое крыло! – выкрикнула она, когда он к ней развернулся. – Ты должен его знать! У нас поручение к нему от Смерти!

      - От самой Смерти? – клыкастую пасть искривила хищная ухмылка. – Вот так-так! Жнецы нынче называют себя глашатаями воли Смерти. Прелюбопытно!

      - Я не знаю, кто такие жнецы, - отозвалась Нэйла, снова уворачиваясь от удара. – Смерть сама передала поручение моему спутнику. Мы сожгли крыло сфинкса в храме Жизни…

      Быть может, для этого сфинкса это будет значить чуть больше, чем для ее собеседника у туманного колодца? Он ничего не ответил. Оскал будто застыл на звериной морде. Сфинкс, казалось, задумался над услышанным. Впрочем, от драки это его не отвлекло.

      Уворачиваясь от очередного броска, Нэйла оступилась и свалилась в песок. На полу арены нашелся длинный шест. Что это – оставленное для нее оружие? Она подняла шест и едва успела выставить его, отшвыривая в сторону падающего на нее сфинкса. Тот отлетел, яростно взревев.

      Нэйла вскочила на ноги, крутанула над головой шест. Сфинкс застыл в отдалении, внимательно следя за ней. Вот он медленно переступил, и Нэйла тоже чуть переместилась в сторону. Несколько минут оба кружили, держа расстояние и пристально наблюдая друг за другом.

      - Не знаешь, кто такие жнецы, - проговорил сфинкс, ощерившись. – И у вас поручение к Терентиусу Алое крыло от самой Смерти.

      - Послушай, - проговорила Нэйла, отступая на шаг, когда сфинкс припал к земле, точно изготовившись к прыжку. – Если я убью тебя – навряд ли Терентиус Алое крыло примет нас радушно! Каким бы ни было наше поручение! Ты ведь из его сторонников, верно? Тот сфинкс сказал – я получу крыло. И получу его от Терентиуса Алое крыло – пусть и не от него самого. Нам – мне и моим спутникам – нужно попасть к нему!

      - Вот как, - сфинкс припал к земле сильнее, отползая на полшага. – Ну, если это правда – ты нуждаешься в моей помощи, верно?

      - Все верно, - Нэйла насторожилась.

      Она сжимала шест, пытаясь понять – с какой стороны и в какой момент нападет крылатый. Тот не торопился – тянул время. Не то раздумывал над ее словами, не то ждал, чтобы она сама, не выдержав ожидания, напала первой. И открылась для удара.

      - В таком случае – тебе придется мне довериться, - ухмыльнулся сфинкс. – Тебе не нужно мое крыло – допустим, я тебе верю. Чтобы доказать свою добрую волю, тебе придется пожертвовать своей рукой.

      - Что? – переспросила Нэйла.

      - Ты говоришь, что такая же пленница, как и я. И не знаешь, как выбраться отсюда. У нас только один шанс. И тебе придется поверить мне и пожертвовать своей рукой. Ты ведь требовала, чтобы я тебе поверил? Опусти шест! – в голосе его зазвучали требовательные интонации.

      Нэйла застыла на мгновение в нерешительности – однако в словах крылатого был резон. Даже если она сумеет одолеть его, и ей действительно предоставят свободу – куда она пойдет? И как примет ее Терентиус? Насколько значим для Терентиуса этот крылатый? Ее спутников наверняка не отпустят – а значит, если она и найдет Терентиуса, предстанет перед ним одна. И ей придется как-то убеждать его, что у его врагов находится человек, который имеет к нему некое поручение. Почему он обязан ей верить?

      - Хорошо, - выдавила она.

      - Вот и славно, - сфинкс ощерился. – Только не бросай шест – сделай вид, что защищаешься, - он еще отполз на полшага, напружинил лапы.

      Сейчас прыгнет, - поняла Нэйла. Она подняла шест, вроде как готовясь отбиваться. Прыжок. Даже если бы она на самом деле пыталась отбить атаку – ей бы это не удалось. Слишком стремительно мелькнуло тело сфинкса. Слишком мощным оказался удар.

      Она оказалась распростерта на песке, тяжелые лапы придавили ее к поверхности арены. Она слабо шевельнулась – тщетно.

      Сфинкс взревел яростно, и вдруг раздался сухой треск. Нэйла увидела свою руку, болтающуюся на конце сверкающего когтя. Длинная и тонкая, она безжизненно свисала. Крылатый воздел лапу кверху. Обрывки бинтов трепал ветер. Воздух над ареной задрожал от рева.

      - Алеред, я одолел ее! – зарычал крылатый. – Ты обещал! Она принадлежит мне! – он потряс оторванной рукой в воздухе, и бинты, размотавшись, заполоскались на ветру длинными лохмотьями.

      Нэйла попыталась шевельнуться. Боли не было – мертвому телу неведома боль, но двигаться стало сложно. Не сразу она поняла, что пытается опереться на руку, которой больше нет. Пришлось перекатиться на другой бок, чтобы опереться на локоть. Ее стремительность исчезла – тело едва повиновалось. Она коснулась уцелевшей рукой развороченного плеча. Обрывки бинтов, часть их крылатый выдрал с груди и со спины. Ошметки иссохшей плоти, вывороченные кости.

      Возможно ли восстановить такое? И станет ли крылатый возиться с мумией, которая сама позволила ему искалечить ее?

      Счастливы смертные – им дарована боль, заглушающая невыносимую тоску и ужас. Ей же остается мучиться тревогой за свою судьбу.

      На арену спорхнул еще один крылатый. На короткий миг мощное тело окутало сияние – и он перешел в человеческое обличье. Ее недавний противник тоже принял человеческую форму, обернувшись совсем молодым юношей. Лицо было худым, изможденным – но надменным.

      - Алеред, я одолел мумию, - повторил он, в упор глядя на второго. – Ты обещал. Были свидетели! – крикнул он, обводя взглядом зрителей, заполнявших амфитеатр. – Алеред Сияющий обещал мне свободу, если я одолею мумию!

      - Я держу обещания, - тот кивнул, по тонким губам зазмеилась улыбка. – Твой отец со своими союзниками уже здесь. Он видел бой. Ты выиграл свою свободу, и жизнь этой мумии принадлежит тебе. Ты не убил ее, - прибавил он с легким удивлением.

      - Такого уговора не было. Ты сказал – я должен ее одолеть. Я это сделал. Жизнь ее я не заберу – ограничусь рукой. Ей ведь нужно было мое крыло!

      - Рука за крыло! – крикнул Алеред, оглядываясь по сторонам, обращаясь к зрителям во всех частях амфитеатра. – Ты слышишь, Терентиус?! Вы все слышали это! Юный Зено взял руку за крыло! А что ты станешь делать с мумией, сын Терентиуса Алое крыло?

      - Заберу с собой, - хмуро уронил тот. – Она принадлежит мне по праву!

      Все-таки сдержал слово. Нэйла откинулась на спину – двигаться не хотелось. Взгляд прилип к яркой утренней синеве на недосягаемой высоте. Ее противником оказался сын Терентиуса Алое крыло. Да и сам Терентиус, оказывается, находился в числе зрителей!

      Она бездумно призвала одного из сфинксов от колодца. И вместе со спутниками стала разменной фигурой в играх, что вели крылатые между собой.