Глава 5

Мерриан. Салзар Эвольд Мидес

Салзар почувствовал, как взбесившиеся потоки силы оторвали его от земли. Впрочем, падение оказалось относительно удачным: спиной Мидес угодил в куст росшего по краям площадки шиповника. И хотя руки, шея и щеки оказались изрядно поцарапанными, а длинные черные волосы оставили на колючках пару клочьев, ему все же удалось избежать болезненного удара о каменные плиты.

Салзар ругнулся, выбрался из шиповника и тяжело выпрямился. Вокруг снова стало темно — разорвавшись на земле, пентаграмма перестала оставлять отражение и на облаках. Он прищурился, стараясь разглядеть последствия срыва ритуала, а потом услышал хриплый болезненный всхлип. В паре ярдов задыхался дурачок сторож – сучил ногами, выгибал спину. Мидес поспешно сотворил шарик света, подбежал и увидел смотрящие в одну точку выпученные в ужасе глаза старика. Выхватив из поясной сумки вонючий холщовый мешочек, Салзар сунул его под нос сторожу. Старик судорожно сглотнул, сел и закашлялся. А Салзар кинулся дальше – туда, где точно брошенная хозяином марионетка лежала без чувств девушка. Сэр Тровард уже стоял рядом на коленях и с растерянным видом похлопывал Флору по щеке.

— Посторонитесь, — Мидес, присел и осторожно приподнял голову графини. Дал понюхать всё тот же мешочек с резким ароматом. Рыцарь брезгливо сморщил нос, а Флора, громко чихнув, распахнула глаза и изумленно уставилась на Мидеса.

— Что с вашим лицом? — подняв руку, она кончиками пальцев провела по щеке Салзара, не столько стирая, сколько размазывая кровь.

— Пустяки, — тепло улыбнулся тот, — Вставайте, сударыня, камень холодный, простудитесь.

Графиня осторожно села, наморщила лоб. Подняла руку убрать волосы с лица и остановилась взглядом на письме, что сжимала в кулаке. Вернувшаяся к ее щекам краска в одно мгновение отхлынула, и Флора, быстро встав на ноги, подхватила юбки и ринулась было бежать. Салзар, вскочив следом, поймал ее за плечо:

— С ума сошли? Куда вы одна, в темноту, на кладбище?

— А мне плевать! — истово прошептала Флора. Губы ее задрожали, а из глаз внезапно хлынули слезы. — Сианн, он… Он уезжает, понимаете? Там… там что-то случилось, я чувствую, он зовет меня попрощаться, а я тут! — на последних словах она ударила кулачками в грудь Салзару и затрепыхалась, стараясь вырваться.

— Графиня, не нужно горячиться, — Мидес крепко сжал ее плечи, — подождите до утра, сейчас мы не сможем вернуться, ведь городские ворота закрыты. Да и что за срочность, в конце концов, срываться из-за какого-то там менестреля? Наверняка спел опять что-нибудь непотребное, ну набили ему за это физиономию, так ничего стра…

— Да идите вы к лешему, Салзар! — Флора дернулась и от души его пнула. Мидес охнул и девушку отпустил.

— Зараза… — прошипел он, растирая ногу. Сэр Тровард бросился бежать вслед за графиней, выкрикивая ее имя и моля остановиться. Салзар проводил их раздраженным взглядом.

Кусты шиповника закачались, и оттуда донеслось жалобное:

– Хозяин? Вы тут?

– Здесь. Вылезай.

Подвиг Мидеса Седрик повторить не решился, поэтому медленно пополз в обход колючек, стеная, ахая и на все лады кляня несчастную судьбу. Салзар двинулся ему навстречу и, подняв юношу за ворот курточки, поставил на ноги. Помог дойти до скамейки. Лютнист рухнул на мраморное сиденье с предельно скорбным лицом, вцепился себе в волосы и запричитал:

— Красавица моя… кормилица… как же я теперь…

— Седрик, ты себя хорошо чувствуешь? — обеспокоено спросил Салзар, и лютнист поднял на него полные боли глаза.

— Вот, — страстно прошептал он и, потянув за ремень, взял в руки то, что некогда было музыкальным инструментом. Корпус его расплющился, струны порвались, а деревянные щепки угрожающе встопорщились, так и норовя зацепить одежду.

— Да, неприятность, — устало кивнул Мидес и с тоской подумал, что мало ему было докуки с остальными, так теперь еще, похоже, придется ободрять скорбящего слугу. Седрик же, судя по всему, собирался разразиться еще одной горестной тирадой, но вдруг из темноты со стороны ворот послышался частый топот ног. Словно преследуемые стаей нетопырей, к фонтану вылетели, держась за руки, графиня Олл и сэр Тровард.

— Быстрее! Мальчишки сбежали и, верно, кинулись в город за помощью. Лошадей у коновязи нет, а от Мерриана несутся конники. По факелам — отряд в четыре копья.

— Это рыцари Ордена! — испуганно всхлипнула Флора, задыхаясь от быстрого бега. — Они… свет в небе видели… здесь… с минуты на минуту. Отец Якуб… помешался на вере… Желает вершить правый суд…

Она в панике закусила кулак и заозиралась. Салзар сплюнул, поставил на ноги сторожа, подтащил к скамье и усадил:

— Этого оставим здесь, он все равно ничего не скажет… – Внезапно хмурое лицо Мидеса разгладилось: – Постойте-ка! А что там говорил призрак насчет люка? Если он не лгал, то это прекрасный шанс уйти незамеченными.

Седрик, меланхолию которого как рукой сняло, широким жестом запустил в кусты остатки лютни и воробьем перепорхнул мраморный бортик водомета.

— Есть! — через секунду раздался его торжествующий вопль. Душераздирающе заскрипели ржавые петли, а после негромко стукнуло — это юноша спрыгнул в открывшийся проем и исчез из виду.

— Вы хотите лезть туда? — еще больше округлила глаза Флора и закрыла ладошкой рот. — В место, по которому стекали нечистоты?

Салзар обеспокоенно на нее глянул и подумал, что девушка скорее позволит себе попасться в лапы ордальонам, нежели запачкать туфельки в…

— Да вы не беспокойтесь, графиня, — лютнист высунул из трубы взъерошенную голову, — тут совершенно сухо и пахнет только прелыми листьями.

О писке, подозрительно похожем на крысиный, Седрик намеренно умолчал.

— Давайте руку, леди, клянусь, что положу жизнь, защищая вас от возможных опасностей в грядущем путешествии, — произнес он пафосно, а Флора, нервно хихикнув, уселась на мраморный бортик и ловко перекинула через него ноги. Склонилась над люком и испуганно прошептала: – Там так темно… и узко.

— Не настолько узко для вашей изящной фигурки, — рассудительно заметил Седрик, снова ныряя вниз. — Конечно, какое-то время придется двигаться пригнувшись, но это лучше, чем свидание с этим вашим отцом Якубом.

— Темноту беру на себя. — Салзар тоже влез внутрь водомета, слегка потеснив Троварда, и круговым взмахом руки направил шарик света, что болтался за плечом, прямиком в люк. На мгновение озарились старые замшелые стены, и летающая лампа, как обозвал ее про себя лютнист, проплыла в трубу, ярко обрисовав вход в канализацию.

— Ну вот и замечательно, — Седрик подал руку Флоре, и та, тихо вздохнув, прыгнула вниз. Пригнувшись, пошла за лютнистом, руки его, впрочем, не отпуская. Мидес ободряюще кивнул Троварду и задумчивым взглядом проводил его широкую спину.

Когда тыл рыцаря окончательно пропал из виду, Салзар огляделся (на скамье всё так же неподвижно темнела фигура сторожа) и вздрогнул. Издалека донесся скрип ворот, затем возбужденные крики и резкий голос, орущий команды.

Мидес упал на колени. Принялся шарить по дну водомета, то и дело ругаясь, когда в ладони и пальцы впивались щепочки, веточки, мелкие камушки и прочий хлам, годами копившийся в чаше. Наконец, когда голоса раздавались уже совсем близко, и можно было отчетливо разобрать «несанкционированная магия», «специалист» и «проклятые короеды», он нащупал нечто гладкое. Усилием воли сдержал победный вскрик, зажал находку в кулаке, подполз к открытому люку и ужом скользнул внутрь. Сделал несколько шагов в темноту, обернулся к светлому пятну над головой и прошептал простенькое заклинание. Тяжелая крышка люка взмыла в воздух, а потом беззвучно легла на место, закрывая вход.

С минуту Салзар постоял, привыкая к темноте, моргая и вглядываясь в далекое пятнышко света, озаряющее путь компаньонов. Воздух в тоннеле был влажный, однако, никаких неприятных запахов, как справедливо заметил Седрик, не ощущалось. В темноте что-то зашуршало, поспешно отдаляясь от человека на безопасное расстояние, а потом на Мидеса навалилась гулкая тишина. Рука его с зажатым артефактом словно пульсировала, и Салзар мог бы поклясться, что кулак постепенно нагревается изнутри. Он потряс головой, борясь с настойчивым желанием тотчас опробовать новую силу, и поспешно двинулся вперед, согнувшись и то и дело зарываясь сапогами в кучи сухой листвы, неизвестно каким ветром занесенной под землю.

Через некоторое время свет впереди замелькал, а потом и вовсе пропал, заслоненный чьей-то фигурой.

— Лорд Мидес, вы тут? — донесся трагический шепот Седрика и, вытянув руку, подошедший лютнист чуть не ткнул хозяину в глаз.

— Здесь. — Салзар решительно отвел чуткие пальцы музыканта от греха подальше. — Ты чего вернулся?

— Да там дорога, понимаете… она вроде как разветвляется, — вздохнул лютнист, — и мы вот никак решить не можем, в какую сторону поворачивать. Леди Флора твердит, что ей нужно выйти к верстовому столбу, который подле мельницы; сэр Джон убеждает, что необходимо как можно скорее вернуться в город. Но никто из нас даже приблизительно не представляет, в какой стороне что находится…

— Пошли, — вздохнул Мидес и легко подтолкнул Седрика. — Когда-то я изучал тексты по элвилинской архитектуре, в том числе о канализациях. Тут на каждом повороте должно быть что-то вроде указателя. Отметки проставлялись, чтобы рабочие, обслуживающие ее, случайно не заплутали.

— Да как вы не поймете! — подходя ближе к повороту, Седрик и Салзар услышали возмущенный голос графини Олл. — Ведь музыкант — это все равно что большой ребенок. Всякий норовит его обидеть, а душу менестрель имеет светлую и воистину детскую. Слышали бы вы его песни, сколько в них чистоты, доброты и непредвзятой…

— А чего ж не слышал, — невозмутимо перебил рыцарь, — очень даже слышал, как и о чем поет этот ваш Сианн. Я даже запомнил пару строчек, да и не мудрено было, поскольку пьяные горожане орали их на каждом углу. Хотите?

И Тровард громко, с надрывом, проорал:

— И месили ребяты друг друга,

аж пока покраснела заря.

А покойница-дева с испуга

родила поутру упыря…

Флора возмущенно вскрикнула и, кажется, даже попыталась замахнуться, но тут заметила Мидеса.

— Ой, ну, наконец-то, — она поспешно пригладила волосы и благостно улыбнулась: — А мы тут об искусстве разговариваем. О высоком.

И строго глянула на Троварда. Рыцарь мрачно промолчал, а Салзар, не теряя времени даром, принялся водить пальцами по шероховатой стенке трубы, сложенной из плотно подогнанного друг к другу камня.

— Вот, — кивнул он через минуту, — кажется, здесь…

Он щелкнул пальцами, и парящий неподалеку сгусток света приблизился, зависнув над головой разинувшего от любопытства рот Седрика.

— Ого, — протянул Салзар, смахнув с камня старые тенета и пыль, — да тут не просто указатель. Похоже, тут полная схема расположения тоннелей относительно поверхности. Видите? — он ткнул пальцем в выщербленную временем, но еще вполне читаемую надпись мелкими рунами, — вот мельница. Отсюда — в правый коридор и до конца, никуда не сворачивая. Надеюсь только, что ее не перестраивали.

— Туда? — уточнила Флора. — И чего мы ждем?

— Графиня, не так быстро! — взмолился Мидес, садясь на корточки и одной рукой шаря в поясной сумке. — Определенно стоит зарисовать эту схему. Возможно, что она нам еще пригодится, хотя бы для того, чтобы вернуться в город незамеченными.

— Так и рисуйте себе на здоровье! — Флора повернулась, и глаза ее в свете магического шара яростно сверкнули. — Вы что же, думаете, я буду стоять и ждать, когда вы, пан Мидес, соизволите натешить свою любознательность? Я иду вперед! И даже лучше, что одна, потому что в таком деле, как прощание с любимым, соглядатаи мне не нужны!

Она топнула ножкой и, подобрав юбки, ринулась в темноту. Тровард крякнул, возвел очи горе и поспешил следом. Пару раз из тоннеля донесся грохот вперемешку с приглушенной руганью, а после все стихло. Лютнист восторженно присвистнул:

— От бабы… Эх, кто б меня так полюбил…

— Седрик, — строго посмотрел на него Мидес, — любовь женщины прежде всего нужно заслужить. И уж тем более женщины высокородной. Голову даю на отсечение, что услышь графиня твое «бабы», перестала бы не то что разговаривать, а даже смотреть в твою сторону. Причем, пожизненно. Подержи-ка лучше, — и он сунул в руки слуге карандаш с куском пергамента, а сам, отвернувшись, наконец-то разжал кулак. На ладони тускло блеснуло массивное серебряное кольцо с крупным темным камнем. На ободке артефакта была выгравирована та самая загадочная руна из сторожки, опознать которую Мидесу так и не удалось. За спиной послышалось движение — любопытный Седрик, похоже, решил проверить, чем там занимается хозяин. Салзар быстро сжал кулак и опустил артефакт в сумку, потому что, надо заметить, руку припекало от него невыносимо.

— Спасибо, — Мидес развернулся, забрал письменные принадлежности и, усевшись прямо на пол, принялся рисовать схему. Во время этого кропотливого занятия лютнист то и дело заглядывал хозяину через плечо, зачем-то измерял пальцами стену, предлагал лично послюнявить карандаш, объяснял особенности местного наречия и, в конце концов, до такой степени донял Мидеса, что тот послал юношу узнать, благополучно ли добрались до выхода графиня с рыцарем. А когда Седрик с обиженным видом наконец удалился, облегченно вздохнул, и работать стал куда быстрее.

Счастье, впрочем, оказалось недолгим, и вскоре с той стороны, куда ушел лютнист, раздался топот и громкое сопение.

— Ордальоны! — Седрик стрелой вылетел из-за темноты и чуть не врезался в Мидеса. Тот резко вскочил, ударился макушкой о низкий каменный свод и со стоном схватился за голову.

— Где?! Здесь, в канализации?

— Да нет, — лютнист уперся руками в колени, дыша шумно точно загнанная лошадь. — Я нашел открытый люк, начал выбираться, так смотрю, а они… Окружили графиню и сэра Троварда, кричат что-то, выясняют. И менестрель этот нахальный там же, вопит громче всех, Судия помилуй… И Сябик с ними… Вот ведь вляпались, а?

— Подожди, не части! Большой ли отряд? Чего им нужно, не слыхал?

Седрик исступленно замотал кудрявой головой, ловя воздух широко открытым ртом.

— Слушай меня, поступим так, — Мидес поспешно скатал трубочкой пергамент. — Подберемся к выходу и посмотрим скрытно, что там за неприятности. Если действительно всё серьезно, тогда и подумаем, чем сможем помочь.

Когда слуга с господином осторожно высунулись из трубы, настороженному взгляду их предстали черные кроны деревьев над матовым зеркалом реки, силуэт водяной мельницы на фоне светлеющего неба да чьи-то смутные фигуры в густом тумане.

— Гнусные воры, развратники и хамы! — далеко разносился мужской голос с властными обличительными интонациями. — В то время, пока один отвлекал почтеннейшую Магдалену, хозяйку «Курной лошади», второй самым недостойным образом лишал ее последних сбережений!

Мидес кивнул лютнисту и, юркнув в высокую траву, осторожно пополз ближе к месту действия. Седрик двинулся следом, отчаянно пыхтя, за что был от души приложен некромантским сапогом в плечо.

— Что значит “последних сбережений”? — раздался возмущенный голосок Себастьяна, того самого мальчика, который сперва собирался в ученики Седрику, а потом предпочел Сианна. — Если хотите знать, все ее сбережения, как лежали, так и остались лежать в деревянной шкатулке у постели! Люди, почему вы так жестоки, а? — В тонком голосе послышались слезливые интонации. — Какие-то несчастные серебряные ложечки. Всего две! И вот уже бедный ребенок бежит по ночной дороге, спасаясь от войска Ордена! Ай!!! — Это, похоже, не выдержал кто-то из рыцарей и оплеухой прервал горестные излияния.

— А знали бы вы, графиня, каким образом он ее отвлекал! — загадочно произнес всё тот же властный голос, и Мидес наконец-то разглядел его обладателя. Это был кругленький темноволосый мужчина, одетый в длинный орденский балахон, с лысиной и выдающимся, точно птичий клюв, носом. Ордальон переступал с ноги на ногу и возмущенно пыхтел так, что Мидес устыдился своей несправедливости по отношению к Седрику. Лютниста за гневными звуками, издаваемыми толстячком, услышать было попросту невозможно.

— Отец Якуб, — послышался напряженный голос Флоры и, подавшись чуть влево, Мидес разглядел за широкими кольчужными спинами рыцаря и графиню, — вы прекрасно знаете нашу семью. Этот человек, — она кивнула в сторону Сианна, которого держали кнехты-наемники, — долгое время служил у нас в доме, и я, наверное, могла бы за него поручиться?

Ордальон хохотнул и скрестил руки на груди:

— Даже после того, как я вам расскажу, что он самым нахальным образом лапал трактирщицу? Бедная оскорбленная женщина сегодня ночью так рыдала в прецептории, что нам насилу удалось ее успокоить!

— Это клевета! — даже в неясном свете зарождающейся зари Мидес увидел, что лицо Сианна сделалось багровым от злости, — Пан комтур, ваша, как вы ее называете, бедная женщина, имеет такие медвежьи объятия, вырваться из которых даже при большом желании весьма затруднительно!

Графиня Олл посмотрела на менестреля округлившимися глазами и в ужасе закрыла рот ладонями.

— Флора! Не верьте им! — страстно вскричал Сианн и яростно забился в крепко сжимающих его руках. — Ордальоны меня оговорили! Мстят за правду, которую я доношу до недалеких умов силой искусства!

— И все же, отец Якуб, — хрипло спросила девушка, — могу я, как дочь и племянница аристократов, постоянных меценатов вашей церкви, просить за этого человека?

— Нашей церкви, милочка. — Комтур покровительственным жестом положил на плечо Флоре пухлую ручку, — А дядюшка ваш, поверьте, вовсе не является настолько значимой фигурой, чтобы мы не смогли при случае обойтись без его… хм, благотворительности. Скорее, это он нам платит, чтобы ночи были безмятежны, а прекрасная племянница не забивала прелестную русую головку политическими вопросами.

С этими словами Якуб взял в щепоть невесомую прядь девичьих волос и страстно приложился к ним губами. Сианн закричал в бешенстве, в очередной раз дернулся в руках воинов и ударил одного из них сапогом по голени. Кнехт заорал, а стоящий рядом рыцарь размахнулся и влепил менестрелю пощечину. От удара голова Сианна дернулась, и зеленый берет с пестрым пером свалился на землю, открывая миру острые уши, нахально торчащие из густых черных волос.

Флора сдавленно вскрикнула. Ордальоны со звоном выдернули мечи из ножен и наставили их на менестреля, точно тот не уши показал, а, по меньшей мере, лук направил на комтура. Якуб резко выдохнул и аж подпрыгнул месте:

— Ага! — торжествующе завопил он, тыча пальцем в Сианна. — Я всегда подозревал, что в нашем городе действует банда короедов! Говори, мразь, где твои сообщники?!

Сианн поначалу изумленно заморгал, потом нахмурился, сплюнул под ноги комтуру и гордо вскинул голову:

— Не скажу!

— Да какие у него могут быть сообщники, отец Якуб! — неожиданно загудел Тровард, приобнимая дрожащую графиню за плечи. — Это же совершенно невозможно! Мерриан — город, полностью защищенный от пришлой заразы стараниями доблестных воинов Ордена. Даже если один из элвилин и просочился когда-то, то наверняка без злого умысла. Его, небось, просто из дому выставили за мерзкий характер да пасквили какие…

Сианн резко побледнел, тряхнул копной густых волос и вновь попытался достать ногой ближайшего из ордальонов. Обилие наставленного на него оружия почему-то менестреля не смутило.

— В прецепторию его, в железо! — голос комтура прозвучал резко и коротко, точно хлыст, ударивший с оттяжкой по спине норовистой кобылы. — Там он нам и исполнит в подробностях все свои песенки, глядишь, наслушаемся чего познавательного.

Кнехты заломили пленнику руки, отчего тот охнул, согнувшись; один из рыцарей, вытащив из-за пояса веревку, начал лично связывать запястья Сианна.

— Что же делать?! — услышал Мидес над ухом взволнованный шепот Седрика. — Может, вы их заколдуете, а?

— Ты чего, старых сказок наслушался? — возмущенно прошипел Салзар, — знаешь, сколько сил отнимает волшба? А они могут нам еще пригодиться, да и особой опасности для графини я сейчас не... Судия спаси, что это?!

Ордальонов неведомой силой швырнуло в разные стороны. Мидес с изумлением глядел, как точно из воздуха появились и заметались два огромных кожистых крыла, каждое — в человеческий рост. Утренний туман пронзил скрипучий клекот, и из-за плеча Сианна потянулась вверх уродливая голова на тонкой шее: в длинном клюве явственно виднелся ряд мелких острых зубов. Менестрель оглянулся, а после в ужасе наклонился, уворачиваясь. Впрочем, чудовище явно нацелилось на одного из кнехтов-охранников, что все еще цеплялись за руки Сианна. Сверкнули серебряные глаза, массивный клюв опустился несчастному на голову, и череп наемника раскололся вместе со шлемом. Второй, не дожидаясь участи товарища, рыбкой нырнул в высокую траву у плетня, окружавшего мельницу. Заржав, выдрав поводья у растерянных оруженосцев, убежали в поля кони.

В рядах ордальонов царило смятение. Повскакав с земли, рыцари щитами заслонили отца Якуба и стали медленно отступать, держа строй. Визжащего копейщика страшная птица умудрилась пронзить торчащим изо лба острым рогом, а после сердито задергала головой, освобождаясь от неожиданной помехи.

— И придет Судия, окруженный светом славы своей, и положит на священные весы поступки чад своих… — отмер наконец отец Якуб, заведя древнюю молитву на изгнание всякого супостата. Сэр Тровард схватил графиню за рукав, оттащил себе за спину, подальше от места боя. Девушка потрясенно всхлипнула и с воплем «Спасите его!» без чувств повисла на рыцаре, обняв за шею и совершенно лишая возможности присоединиться к стычке.

Сианн бросился на землю. Попытался откатиться следом за своим стражником в густой бурьян у плетня, как вдруг чудовище обернулось. Склонило голову набок, точно курица, что прицеливается к червячку, и издало странный квохчущий звук. А потом, взмахнув крыльями так, что порыв ветра долетел даже до лица Мидеса, подскочила к менестрелю и, вцепившись когтями в куртку на спине, взлетела. В несколько взмахов огромных крыльев поднялась до мельничной крыши. Железные перья, плотно покрывающие грудь, ярко блеснули в свете восходящего светила, а чудовище торжествующе каркнуло и медленно, заваливаясь на бок, полетело прочь.

Ордальоны потрясенно глядели ему вслед. Кто-то из кнехтов стонал, кто-то все еще пытался встать, а бледный комтур открыл рот и злобно завизжал:

— Взять всех! — Глаза его вылезли из орбит, и Мидесу показалось, что еще чуть-чуть, и отца Якуба хватит удар. — Девицу, за то, что мне голову морочила! А защитника за то… за то, что был в курсе темных дел, творимых за спиной Ордена! Что там было, сэр Тровард? Контрабанда короедского меда? А, может, что-то посерьезнее? Я всегда знал, что в вас присутствует неодолимая тяга к тайным вещам, которые ордалианской церковью запрещаются! Не вы ли причастны к появлению этого порождения Мглы, убившего нашего брата? — Якуб трясущейся рукой ткнул в алеющее небо.

Салзар не стал дожидаться окончания драмы. Тихо отполз назад к люку, дернул за пятку Седрика и нырнул в туннель. Лютнист кулем рухнул следом. Бедняга стучал зубами так, что Мидесу пришлось достать с пояса баклажку с меррианским вином и молча сунуть в его трясущиеся руки.

— Ч-что это б-было? — распахнутые глаза Седрика в ужасе уставились на хозяина. – Это что… это вы сотворили?

— Скажешь тоже… – Мидес отобрал у лютниста баклажку и сделал крупный глоток. – Это был симург. Он же симуран. Фу-ух… надо же. А я думал, они только в легендах существуют.

— Ох… допелся Сианн, дорассказывался, — всхлипнул Седрик, — вот и вызвал тварь себе на голову… Какая страшная смерть.

— Да уж, не хотел бы я оказаться на его месте, — передернулся Салзар и потер пальцами переносицу. — Значит, так. Графиню и сэра Джона, скорее всего, повезут в прецепторию. Они верхами, так что мы тоже должны спешить и выбрать самый короткий путь.

Он вытащил и развернул пергамент. Снова вызвал шарик света и углубился в изучение схемы элвилинских туннелей.

— Вот здесь, — спустя минуту Мидес постучал костяшкой пальца по рисунку. — Если мы дойдем до развилки и свернем во второй слева коридор, то окажемся как раз в центре города. А там наверняка и до здания Ордена недалеко.

— И что дальше? — испуганно пискнул Седрик. — Вы что, собираетесь драться один на один с целым отрядом ордальонов?

— Увидишь. Пошли.

Больше Салзар не вымолвил ни слова, и лютнист всю дорогу напряженно гадал, какую еще пакость выкинет его, Седриковский персональный рок в обозримом будущем. Наконец, над головами показался каменный круг с ржавым железным кольцом. Мидес погасил свет, и они немного постояли, прислушиваясь к звукам снаружи. Потом дружно уперлись плечами в холодный камень. Поднатужились, и крышка сдвинулась. Седрик даже зажмурился, обреченно дожидаясь, что сверху забряцает ордальонское оружие. Однако вокруг стояла тишина, и когда лютнист приоткрыл один глаз, то увидел только мелькнувшие пятки хозяйских сапог.

— Давай сюда, — донесся негромкий голос, и в люк опустилась узкая ладонь Салзара, — хватайся, и пошли.

Седрик ждать себя долго не заставил и уже через секунду стоял у раскидистого куста бузины в маленьком прелестном садике. Он по-кошачьи сощурил глаза, привыкая к солнечному свету, и шепотом поинтересовался:.

— Где это мы?

Салзар пожал плечами. Тогда лютнист осторожно раздвинул руками по-осеннему желтый куст и сквозь чугунную решетку узрел кусок узкой улочки. На противоположной стороне была стена, сложенная из темного камня, из-за которой торчали верхушки фруктовых деревьев и виднелся край красной черепичной крыши. Салзар, тоже выглянув, удовлетворенно вздохнул:

— Кажется, дошли… Это прецептория, а недалеко отсюда в стене есть задняя дверь. Когда я бродил по городу и искал дом Оллов, то видел, как к ней подвозили какие-то бочки. Надо же, как удачно, — он издал нервный смешок и, шурша листьями, полез обратно в садик.

— Но там наверняка полно охраны! — лютнист тоже вылез из бузиным и устало плюхнулся в жухлую траву.

— Само собой. — Мидес сел рядом и задумчиво сунул в рот пожелтевшую травинку. — И именно для такого случая Судия послал мне необычайно талантливого и смелого музыканта.

— Да? — Седрик с сомнением покосился на хозяина и слегка отодвинулся, намереваясь в случае опасности дать стрекача.

— Ты талантлив, Седрик, — серьезно кивнул Мидес и одобрительно похлопал лютниста по плечу. — Полагаю, что если устроишь небольшое представление под окнами сего заведения, то соберется немало благодарных слушателей. А я, пользуясь моментом, попробую пробраться в дом.

— Но у меня лютня, она же… — Седрик жалобно наморщил нос, вспомнив об утрате, — как же я без нее?

— Ерунда. — Салзар отшвырнул измочаленную травинку, — почитаешь стихи. Меня куда больше волнует факт, что в здании наверняка поставлена защита от магии, так что колдовать в нем будет весьма затруднительно.

— Иоанна! — со стороны увитой плющом беседки внезапно послышался капризный женский голос. — Когда же будет завтрак, где ты, лентяйка?!

— Иду-у! — низко загудело откуда-то слева. — Вот только яблок наберу!

— Леший, да тут народу, оказывается, — проворчал под нос Салзар. Притянул к себе Седрика, шепотом прочитал короткое заклинание и щелкнул пальцами. Оба тотчас пропали из виду, и лишь натужное пыхтение лютниста да колышущаяся трава выдавали местоположение парочки, когда они двинулись к воротам.

Остановившись в тени прецептории, Салзар снял иллюзию и принялся сосредоточенно копаться в поясной сумке. Достал широкое кольцо, по виду серебряное, глубоко вздохнул и надел на средний палец правой руки.

Черный камень, вставленный в оправу, ярко вспыхнул алым, а потом медленно погас, становясь из черного темно-бордовым. В Седрике отчего-то всколыхнлось воспоминание о луже крови, растекшейся из-под шлема убитого симураном кнехта.

Мидес тяжело оперся на плечо лютниста и принялся хватать воздух широко открытым ртом.

— Что это? — Седрик подхватил под локоть бледного, как полотно, хозяина. — Вам что, худо?

— Ничего, — вымученно улыбнулся в ответ Салзар, отирая лоб рукавом, — зато теперь никакая защита от магии нам не помешает…