Глава 6

Мерриан. Хельга Блэкмунд

Охране меррианских ворот выпало воистину трудное дежурство. Сначала ближе к полуночи подлетели к воротной башне два мальца, босые, грязные и оборванные, и принялись голосить об ужасных звуках, доносящихся с городского кладбища. Начальник стражи Пославски хотел было распорядиться надрать врунишкам уши, а, может, и окунуть в ров для острастки, но, порядка ради, все же послал на разведку одного из охранников.

Богуж вернулся через четверть часа. Заикаясь и судорожно очерчивая лоб перстом, поведал, что со стороны дороги видел он над погостом нечто странное. Такое, о чем и язык-то не повернется сказать.

— А я чего? — бормотал он себе под нос, белея щеками в полутьме караульного помещения. — Я им как-то сразу и поверил, почуял, что не притворяются робяты. А уж как на небо-то глянул, куды они пальцем ткнули, так и сробел…

В итоге, не добившись от стражника связного рассказа, Пославски решил, что со всеми этими странностями пускай сам комтур удела разбирается, и отправил гонца в прецепторию Ордена.

Спустя полчаса охрану подняли по тревоге. И не успела открыться тяжелая решетка ворот, как в свете факелов вылетели на дорогу конники — отряд рыцарей Ордена в доспехах и при полном вооружении. Практически вслед за ними, в сопровождении еще одного отряда, покинул город отец Якуб самолично, отдав напоследок распоряжение Пославски удвоить охрану и снова поднять мост.

Ближе к рассвету оба отряда вернулись. Комтур был мрачен, зол, а сопровождающие его рыцари везли два трупа и нескольких раненых. А еще пленников, увидев которых, начальник караула решил, что уже просто ничего не понимает в жизни.

— Двое достойнейших аристократов Мерриана, — потрясенно рассказывал он позже жене, потягивая из огромной кружки вино, дабы успокоить волнение. — Кто бы мог подумать? Неужели и графиня Олл, и рыцарь Тровард оказались замешанными в колдовстве богомерзком?

Пани Пославски только молча кивала, подкладывая мужу в тарелку пшенную кашу, и мысленно представляла себе, как в красках будет пересказывать своей подруге-цветочнице случившееся. Графиню Флору они обе не любили.

Впрочем, разговор начальника караула со своей любезной супругой случился много позже, а сейчас сотник стоял возле самых ворот и напряженно вглядывался в еще одну группу всадников, въезжающих на мост. Впереди, гордо выпрямившись в седле, ехал статный мужчина средних лет. Поверх доспеха на него была надета черная накидка рыцаря Ордена с нашитым на плечо алым серпом в белом круге. Загорелое лицо обрамляла шапка выгоревших до белизны волос, а взгляд зеленых холодных глаз устремлен куда-то поверх головы Пославски.

Следом за блондином ехала женщина лет тридцати в узком черном платье с красными вставками вдоль широких рукавов. Каштановые вьющиеся волосы ее были свободно распущены по плечам, на высоких скулах играл румянец. Судя по тому, как она хлестнула лошадь, обгоняя спутника на мосту, женщина была крайне раздосадована. Беловолосый ордальон придержал шарахнувшегося в сторону гнедого и болезненно поморщился.

— Ох, и принесло же ведьму… — вполголоса пробормотал высокий худой паренек, буквально накануне поступивший в городскую охрану. Амуниции по росту для него не нашлось, и молодой стражник все время поправлял так и норовящий сползти на глаза шлем. Пославски повернулся к пареньку и попытался вспомнить его имя. Не смог.

— О чем это ты? — недоуменно спросил он, глядя, как парень двумя пальцами пытается перечеркнуть чело. Тут конники резко прибавили ходу, догоняя вырвавшуюся вперед даму, и один из сопровождающих кнехтов направил лошадь почти в лоб Пославски. Тот, ругнувшись, отскочил: — Тьфу ты, вот же гонят…

— Да об этой, — кивнул парень вслед влетевшей в ворота всаднице. — И головы не прикрыла. У меня брат старший в столичной охране служит. Эту ведьму в Солейле хорошо знают, стерва та еще… И как только Орден таких на службе держит?

— Ты бы мысли свои при себе оставил, — мрачно заметил начальник караула, морщась от пыли, поднятой кавалькадой. Сморкнулся в ров со всё еще дрожащего моста. — Если, конечно, служить здесь хочешь. Леди Блэкмунд — главный советник Ордена по магии, так что если она так рано в город заявилась — причина тому серьезная. И вообще, — Пославски ухмыльнулся, вытирая пальцы об изнанку гербовой накидки, — вместо того, чтобы рассуждать о вещах, что тебя не касаются, лучше бы к кузнецу сходил. Пусть шлем тебе подберет, а то как нападут короеды, так и врага не заметишь.

Паренек надулся и, отвернувшись от командира, сердито уставился в темную воду рва, по которой медленно плыли первые багряные листья.

— Мгла, леди Хельга, ну куда вы так гоните? — капризно крикнул белокурый рыцарь. Брезгливо наморщил нос – тошнотворную вонь сточных канав не смогли перебить даже ароматы пекарни, уже начавшей работу в столь ранний час.

Дама придержала вороную и, оглянувшись через плечо, недовольно бросила:

— А вы угадайте.

Голос у нее был низкий, но мягкий и глубокий. На белокурого рыцаря он всегда производил неизгладимое впечатление.

— Завтра в Солейле меня ждет Его Высокопреосвященство Равелта с отчетом об инспекции провинциальных городов. И все складывалось просто замечательно, так нет, этот дурак Якуб, как всегда, все испортил! — она яростно поддернула рукав платья. — Именно сейчас его угораздило прос… я хотела сказать, пропустить какого-то мага, сотворившего несанкционированную волшбу прямо под комтурским носом!

— Ордену вообще не слишком повезло с комтурами, — ухмыльнулся рыцарь, пристраиваясь ближе к всаднице, колено к колену. — Вот, к примеру, Сатвер, город на самой границе с Дальнолесьем, с этой обителью Мглы. А удел возглавляет человек, весьма лояльно относящийся к пришлым. Совершенно случайно, само собой. Не находите, что это несколько странно? А вдруг здесь нечто большее, чем простое совпадение?

— Сэр Дамиан, — леди Блэкмунд уничижительно сверкнула на него карими очами, — Олав Эйнар занимал это место еще во времена правления короля Фредерика, когда никто и предположить не мог, что между расами возникнет такая вражда. И уж если сам монсеньор Равелта посчитал, что епископу следует оставаться на посту комтура удела, то, думаю, не мне вам объяснять, что противоречить воле Его Высокопреосвященства по меньшей мере глупо.

— Хельга, вы такая красивая, когда сердитесь, — рыцарь стянул перчатку и, поймав руку спутницы, страстно приложился к запястью. Леди Блэкмунд криво улыбнулась, но промолчала, и сэр Дамиан словно невзначай коснулся ее колена, обтянутого черной шерстью.

— Дорогая, — мягко произнес он вполголоса, и в речи его заскользили бархатные нотки, — вы прекрасно знаете, сколь сильные чувства я к вам питаю, и уж если волею Судии нас занесло вместе в этот прелестный и уютный городок, то…

Хельга фыркнула и раздраженно сбросила его руку:

— А как же мы поступим с таким маленьким недоразумением, как ваш целибат, мой дорогой ордальон?

Дамиан вздрогнул, точно его хлыстом ударили, и даже сквозь сильный загар стало видно, как кровь хлынула к его щекам.

— Почему-то вас не сильно смущали эти условности, когда вы довольно близко общались с легатом эйп Леденвалем. Не думайте, Хельга, даже у стен бывают уши, а уж в вашем случае… — И он ядовито ухмыльнулся.

Леди Блэкмунд так резко дернула узду, что лошадь, заржав, встала на дыбы. С трудом удержавшись в седле, советница успокоила вороную и повернула к Дамиану бледное лицо. Тот слегка оторопел — ему показалось, что взгляд советницы стал на мгновение неживым, а в глубине расширившихся черных зрачков заметались огненные всполохи. Налетевший порыв горячего ветра взметнул вверх ее волосы, и Дамиану вдруг стало страшно. Опустив взгляд, он поежился, вспомнив слухи, которые ходили в Ордене о несдержанном характере Хельги и ее немалых магических способностях. А потом он увидел, что висевший на ее груди кристалл, оправленный в серебро и обычно коричневый и мутный, неожиданно почернел. Рыцарь удивился. Леди Блэкмунд принципиально не носила положенных благочестивым дамам целомудренных вставок на платьях, и за время путешествия он успел до последних мелочей изучить эту деталь ее костюма.

— Ваше украшение, — он растерянно ткнул пальцем в декольте и на всякий случай отъехал подальше. — Что с ним?

Леди Блэкмунд глубоко и шумно вздохнула, точно выплывая из состояния транса, и накрыла кристалл ладонью.

— С ним все в порядке, — негромко сказала она, и Дамиан, подняв глаза, увидел, что к лицу Хельги вернулись краски.

— Хочу дать вам один маленький совет, мой дорогой ордальон… — она направила лошадь дальше по дороге, — если вы еще раз увидите, что камень почернел, то лучше скачите во весь опор куда подальше. Сегодня вам просто повезло, я слишком устала…

В прецептории их уже ждали. Сразу у ворот инспекцию встретил секретарь комтура, одетый в гербовую котту торжественного темно-бордового цвета. Непрестанно кланяясь и нервно переступая с ноги на ногу, он всё рвался показывать дорогу, точно путеводный маяк поблескивая лысиной в лучах утреннего солнца.

Хельга скользнула с коня, проигнорировав руку Дамиана, и поправила юбки. Оглядела тенистый яблочный сад с желтеющими из густой травы макушками падалицы, ласково похлопала вороную по шее. Передала поводья конюху и тихо вздохнула. Лето подходило к концу, и в столице, которую они покинули несколько дней назад, уже вовсю чувствовалось холодное дыхание осени. Хельга закусила губу — в последнее время ее пугала мысль, что еще одну пустую солейлскую зиму, когда за стеной надрывно воет ветер и бросает в окна ледяные горсти снега, она просто не переживет.

— Леди Блэкмунд, — тихо позвал Дамиан и подставил локоть, — нас ждут.

Он кивнул на секретаря, который, приоткрыв рот, с немым восхищением ее разглядывал. Нужно сказать, что росту в помощнике комтура было от силы футов пять, и как он ни старался отвести глаза, взгляд его все время натыкался на прелестные дамские формы. Советница была куда выше всех знакомых секретарю меррианских девиц.

— Идем, — Хельга бесстрастно кивнула и, опершись на руку блондина, быстро пошла по усыпанной гравием дорожке.

Кабинет отца Якуба Жижеля представлял собой небольшое помещение, до такой степени забитое роскошью, что любому вошедшему сразу закрадывалось в душу чувство зависти и нехорошее желание выяснить, насколько законен источник дохода меррианского комтурства.

Как этого не замечал сам Якуб и что имел в виду, напоказ выставляя золотые кубки, старинные гобелены элвилинской работы и огромную шкуру бурого медведя у камина, обнесенного изысканной чугунной вязью, Дамиану было не совсем понятно. Возможно, роскошь сия каким-то боком относилась к усмирению тщеславия посетителей, а, может, ордальон таким образом пытался обнаружить превосходство над простыми смертными.

Белокурый рыцарь вздохнул украдкой и мысленно пообещал себе, что когда, наконец, получит место комтура Сатвера, то непременно пригласит Жижеля. И непременно заставит того позеленеть от зависти. Учитывая содержание документов, которые он, Дамиан Киорский, несколько дней назад представил в капитул, сладкого момента осталось ждать недолго. По всему выходило, что епископ Олав Эйнар весьма несерьезно относится к ситуации с пришлыми. И не только позволяет себе высказывания, дающие повод подозревать его в расположении к элвилин, но и, как свидетельствовала пара доносов из университета Сатвера, пытается привить интерес к пришлым даже собственным студиозусам.

Рыцарь сел на обитый шелком стул с высокой резной спинкой и, потерев пальцами подбородок, с удовольствием окинул взглядом статную фигуру леди Блэкмунд. Ухмыльнулся и подумал, что комтур удела и советница Ордена по делам магии могли бы добиться значительных успехов в совместном служении Судии.

Меж тем Якуб, скривившись так, словно что позавтракал целым пудом горчицы, скучным голосом просвещал леди Блэкмунд о происшествии на меррианском кладбище.

— Так, значит, — ледяным голосом подвела она итог, когда комтур замолчал, — вы не только не знаете, кем был маг, нарушивший устав, но и понятия не имеете, чем он вообще там занимался?

— Я же говорю… — вздохнул отец Якуб и начал вертеть в руках измочаленное голубиное перо, время от времени смахивая им с чернильницы невидимую пыль, — когда мои люди туда явились, его и след простыл. Но! — он торжественно ткнул пером в потолок. — В свете событий, которые произошли позже, я сделал вполне определенные выводы. Этим магом явно был короед, долгое время скрывавшийся среди почтенных жителей города. И улетел он с кладбища вместе со своими сообщниками, оседлав крылатое исчадие Мглы, симураном называемое. Потом мы их почти взяли, возле мельницы…

— Чего? — страдальчески сморщилась Хельга и с трудом удержалась, чтобы не покрутить пальцем у виска. — Отец Якуб, я, конечно, понимаю, что желание объяснить свою несостоятельность может принимать поистине вычурные формы, но симуран… Вам не кажется, что это как-то слишком?

— Леди Блэкмунд! — комтур возмущенно затряс толстыми щеками и даже вскочил из кресла, — смею вас заверить, что я человек здравомыслящий и не склонен предаваться изощренным фантазиям! И я могу доказать свои слова! Мало того, что целый отряд был свидетелем отлета оного короеда, один из рыцарей и один кнехт пали в бою с чудовищем, а несколько человек покалечены! Здесь, в этом здании, находятся два сообщника этого мерзавца и дожидаются мгновения, когда смогут искупить грехи, раскаявшись пред лицом…

— Так, подождите, — Хельга резко вскинула ладонь, останавливая поток комтурского словоизлияния, — с этого места подробнее. Кто куда отлетел, кто конкретно находится за стеной и как давно.

— Я и рассказываю, — Якуб крякнул, недовольный, что его перебили, и плюхнулся обратно за стол, — сегодня на рассвете отлетел на симуране местный менестрель, Сианном именуемый. Вполне возможно, что это не настоящее его имя. Менестрель этот оказался короедом и унесся, скорее всего, в Дальнолесье, куда ж еще пришлому в наше время деваться? А задержали мы почтенного рыцаря, сэра Джона Троварда, который частенько город наш по торговым вопросам посещает, а с ним девицу. И не простую девицу, а аристократку, которую заколдовал тот мерзавец остроухий, не иначе. Потому как не верю я, что графиня Олл по своей воле могла…

Теперь уже Хельга резко вскочила, чуть не опрокинув стул.

— Как вы сказали? — она подлетела к столу комтура и наклонилась вперед. Дамиан заметил, как побелели ее пальцы, вцепившись в столешницу.

— Графиня Олл, Флора Арина... — прищурился Якуб и заинтересованно поднял бровь, — а что, знакомое имя?

— Определенно, — леди Блэкмунд выпрямилась. — Оно мелькало в деле, связанном с... в общем, думаю, что подробности вам будут не интересны, господин комтур. Но мне бы очень хотелось самой допросить вышеназванную персону. Надеюсь, вы не будете препятствовать? — она скрестила руки на груди и пристально поглядела в глаза Якубу. Тот криво улыбнулся:

— Это ваше право, леди советница. Сейчас позову сопровождающего... Судия спаси, ну кто же там так вопит? — Комтур походя глянул в приоткрытое окошко и проворчал себе под нос, что странствующие поэты основательно мешают спокойствию горожан, и что надо бы принять меры...

Хельга только хмыкнула и молча и нервно дожидалась, пока не явился немногословный сопровождающий. Это был рыцарь Ордена, одетый в такой же плащ, как у Дамиана; он повел советницу вниз по винтовой лестнице. Узкий и сырой коридор подвала освещала пара коптящих факелов, массивные двери камер были окованы холодным железом.

— Здесь стоит защита от магии, леди советница. — Рыцарь вытащил факел из крепления и, сняв одной рукой с пояса связку ключей на медном кольце, невозмутимо отпер последнюю по коридору дверь.

Хельга вошла в темное помещение с низким потолком. Опустила голову, дожидаясь, пока сопровождающий воткнет факел в гнездо и выйдет. После того, как дверь с грохотом закрылась, леди Блэкмунд наконец-то нашла в себе силы перевести взгляд на сидевшую у стены графиню. Та моргала заплаканными глазами, привыкая к свету, и нервно теребила край юбки, разметавшейся по куче соломы.

— Кто вы, леди? — Флора прищурилась и отвела с грязного лба прядь светлых волос. Тут Хельга не выдержала и, всхлипнув, бросилась к пленнице:

— Джоанна, дорогая, что с тобой случилось? — Она бухнулась рядом на колени и что было силы притянула к себе девицу за худые плечики.

— Вот Мгла, Хельга, это ты? — графиня Олл распахнула фиалковые глаза и, громко разрыдавшись, уткнулась в плечо советницы.

Несколько минут они упоенно проревели, гладя друг друга по спине и по очереди всхлипывая. Потом графиня отстранилась. Испуганно посмотрела на Леди Блэкмунд:

— А ты... ты здесь зачем? Из-за Сианна, да?

— Ох, сестренка... — Хельга разомкнула объятия и вытерла ладонью мокрые щеки, — пока не расскажешь, что это за история, в которую тебя угораздило вляпаться, я ничего не смогу сказать. До меня дошла весть, что в Мерриане творится запретная волшба, а ваш дорогой Якуб не может с этим справиться. И вот, первым человеком, на которого падает подозрение в связях с короедским магом, оказываешься ты.

— Короедским магом? — графиня похлопала глазами и шмыгнула носом. — Да ты что! Какой из Сианна маг? Я так поняла, что его обвиняли в какой-то глупой краже, причем, не им совершенной. Ну и случайно сбили берет, обнаружив... — она судорожно вздохнула и сжала руки в замок.

— А симуран? — нахмурилась леди Блэкмунд. — Что, действительно это проклятое создание появилось в Мерриане?

— Ох... — графиня всхлипнула и снова залилась горючими слезами, — эта жуткая птица... унесла Сианна. Судия, я как подумаю, что она, наверное, уже скормила его своим птенцам...

Она побледнела так, что это стало заметно даже в пляшущем свете факела. В ужасе стиснула ладонь сестры.

— поверь, не все так плохо. — Хельга ободряюще похлопала графиню по запястью. — Отец Якуб сказал, что птица спасала элвилин, а не похищала. Он вроде бы уверен...

— Правда? — В глазах графини зажглась надежда. – А ведь возможно... Во всяком случае, всех остальных она просто сметала со своего пути, а его... Мгла! — графиня лихорадочно огляделась и исступленно зашептала: — Тогда... тогда ведь он обязательно должен со мной связаться, а я тут сижу... О, Хельга, ты ведь мне поможешь?

— Не так быстро, сестренка, — покачала головой леди Блэкмунд. — Я далеко не всесильна, и одна такие вопросы решать не могу... Но обещаю, что постараюсь сделать все, от меня зависящее, чтобы освободить тебя... Кстати... — Хельга нахмурилась, отбрасывая назад каштановые волосы. — Я уже многое начинаю понимать, но хочу удостовериться. Какое тебе дело до этого... как его там, Сианна?

Графиня задрала подбородок и небрежным жестом закинула волосы за спину, в точности скопировав жест сестры.

— Я люблю его, Хельга... И если бы ты увидела Алиелора, то, наверное, не поняла бы меня, возможно, даже обвинила, но... я такая, какая есть, и мне плевать на чьи либо слова!

— Узнаю Джоанну Блэкмунд, — тяжело вздохнула советница. — Как всегда непримирима, настырна, имеет собственное мнение и совершенно не слушает, о чем толкуют ей родственники. Может, если бы ты держала язык за зубами и пореже болтала о политике, то так бы и жила до сих пор в Солейле, под крылышком у родителей и под своим именем? Кстати... как они, не знаешь?

— Это у меня спрашиваешь ты? — изумленно посмотрела на сестру графиня, чуть подавшись назад. — Женщина, которая постоянно живет в столице? Хельга, ты что, совершенно с ними не общаешься?

— Они... — советница судорожно сглотнула и поморщилась, — они не хотят меня видеть... наверное просто боятся. Мама, как пить дать, попала под влияние подруг-аристократок, до сих пор не желающих признавать, что монархия закончилась. А отец... говорили, что он снова проматывает деньги и снова наделал кучу долгов. Может, ему просто легче жить, ни о чем не думая?

— Я слышала, ты оплатила все их кредиты, — тихо заметила графиня и стала внимательно разглядывать собственные ладони.

Леди Блэкмунд молча кивнула и печально рассмеялась:

— А знаешь, они восприняли это как должное и даже не написали мне. Ладно, пусть каждый отвечает за себя, в конце концов, мы не имеем права их судить… Джонь… я понимаю, что сейчас не время и не место, но… Неуютно мне что-то сегодня, — советница зябко повела плечами, — почитай стихи, а?

Графиня удивленно подняла голову и настороженно посмотрела в лицо сестре — не смеется ли? Но, увидев плотно сжатые губы и незнакомую морщинку, вертикально перечеркнувшую лоб, медленно кивнула. Погрузила пальцы в сыроватую, но свежую и все еще хранящую в себе легкий аромат луга солому и прошептала:

— В конце концов, стихи в узилище — почему бы и нет? Нас с тобой всегда считали слегка сумасшедшими…

Она тихо рассмеялась, выдохнув во влажный воздух подвала невесомое облачко пара.

— Белые лилии — призраки ночи. 

Белые линии — руки печали.

Пусть ожидание станет короче. 

Вы убивали и Вас убивали.

Цепью луны Вы сковали мне руки.

Тени молчания — судьи-химеры —

Вас обрекли на Священные муки.

Резали сердце осколками веры.

К солнцу возносятся призраки ночи.

Блеск орхидеи на черной могиле.

Пусть ожидание станет короче.

Вы убивали — и Вас позабыли… [15]

Это об одном священнике… — смущенно пояснила она и искоса глянула на сестру. Хельга сидела, откинув голову к стене, закрыв глаза, и Джоанне на миг показалось, что на ее ресницах блеснули слезы.

— Ты стала писать очень хорошо, — после недолгого молчания голос советницы прозвучал неожиданно пронзительно, а графиня покраснела.

— Да что ты! Это не мое, я бы так, наверное, не смогла… Это Ингрид написала, помнишь? Ну, конечно, ты же должна хорошо знать племянницу гроссмейстера и… Хельга, что с тобой?

Советница резко вскочила, и факельный огонь на стене с тихим гудением метнулся в сторону.

— Знаю ли я Ингрид Равелту? — она резко развернулась к сестре и, схватив ту за плечи, затрясла, точно тряпичную куклу. — Никогда, слышишь, никогда больше не смей произносить при мне это имя!

Леди Блэкмунд резко отпустила Джоанну и замерла посреди камеры, слепо уставившись в стену. Перед глазами ее, точно наяву, поплыли картины почти двухлетней давности. Кабинет Его Высокопреосвященства, залитый рыжим солнечным светом месяца листопада, куда она забрела в тщетных поисках гроссмейстера — всюду светлое дерево и массивные корешки старинных фолиантов, стоящих ровными рядами на полках. Книжная пыль, медленно кружащая в пронизанном светом воздухе. Небрежно брошенная на стол ветка рябины, уже почти свободная от листьев, но все еще усыпанная тяжелыми гроздьями необычайно крупных алых ягод. Знакомый легкий цветочный запах щекочет нос, заставляя тело наливаться сладкой свинцовой тяжестью. И длинные пальцы Торуса, погруженные в белую копну волос девушки в накидке рыцаря Ордена, что стоит спиной к двери. А потом Хельга бежит вниз по лестнице, куда-то еще, по заросшей золотыми липами аллее, щурясь то ли от бьющего сквозь редкую листву солнца, то ли от соленой влаги, почему-то мешающей вздохнуть.

Дальше случились долгие дни, невыразительный калейдоскоп лиц, мелькающих вокруг нее ежедневно, череда дел — пустых и неважных. И отвратительная черная боль, которая время от времени выпускала длинные когти, заставляя сердце биться через раз. Позже Хельге удалось справиться, загнать черноту внутрь, на самое дно ставшей вдруг холодной, точно вымерзший колодец, души. И однажды, в день первого снегопада, глядя на себя в зеркало, советница обратила внимание, что кристалл, который она носила, не снимая, утратил свои огненные краски, стал тусклым и безжизненным. Возможно, изменение его случилось намного раньше, но именно в ту минуту, когда Хельга увидела свой талисман мертвым, она окончательно переродилась.

— Эй, ну ты чего? — откуда-то издалека донесся знакомый голос, и советница почувствовала, что ее тянут за руку.

— У тебя вдруг стало такое лицо, и я… я просто испугалась, — Джоанна, тоже встав, обеспокоенно заглянула в глаза сестре. Стиснула ее ладонь, подивившись, насколько та заледенела. — Ты замерзла, да?

Хельга в ответ вдруг сильно сжала руку сестры, уставилась в глаза и страстно зашептала:

— Брось его, Джонька, ни один короед не стоит того, чтобы давняя за него боролась! Ты рвешься бежать, чтобы его защитить, а он в это время о тебе и не вспоминает. Решает дела с помощью той, которая под руку подвернется. Судия, это же так… так удобно!

Графиня шагнула назад, вырываясь из цепкой хватки:

— Да что ты говоришь такое? — голос ее сперва задрожал, но потом, справившись с минутной слабостью, Джоанна почти закричала: — Ты выглядишь сейчас, как безумная! Алиелор меня любит! И… и я не пойму, как ты можешь такое говорить! Я то думала, что ты должна меня понять!

— Дура! — кровь бросилась к щекам Хельги, и она вскинула подбородок: — Я говорю так именно потому, что понимаю тебя, как никто другой! И повторяю: ни один пришлый не достоин любви, которую может подарить ему женщина-давняя!

— Знаешь, что? — Джоанна прищурилась и, сложив руки на груди, смерила сестру презрительным взглядом. — Не нужно обо всех судить по себе. Мой Сианн — настоящий элвилин! Он нежен, страстен, благороден и изыскан! А еще он безумно талантлив, как все представители его расы. Пойми меня правильно, Хельга, я не имею в виду ренегатов, предавших свой народ, и…

Леди Блэкмунд сначала и сама не поняла, что именно произошло. Словно со стороны увидела, как ее собственная ладонь взлетает в воздух и наотмашь бьет сестру по лицу. Джоанна с криком отшатывается, хватается за щеку и теряет равновесие. А ее распахнутые в ужасе глаза внезапно становятся зелеными.

Потом Хельга сообразила, что свечение идет откуда-то сзади. Она медленно, точно в кошмарном сне, обернулась и увидела, что посреди железной двери ярким светом разгорается пятиконечная звезда.

Дверь отлетела в сторону, грохнув о каменную стену, а в проеме возникла высокая фигура. В коридоре, кажется, был кто-то еще, но советнице в тот момент всё показалось неважным. Всё, кроме мужчины, стоявшего на пороге. Света в камере оказалось достаточно, чтобы Хельга смогла сразу же разглядеть знакомые, почти белые глаза.

«Мидес, ну конечно, как же я сразу не догадалась!» — промелькнула в голове удивленная мысль, а потом пришла паника. А что, если он здесь из-за нее? Может быть, жажда справедливости в Салзаре перевесила здравый смысл, и он явился мстить? Хельга неосознанно выбросила вперед руку и попыталась кинуть в лоб некроманту огненный шар. Сила внутри нее заколыхалась, забурлила, взметнулась, стремясь выйти наружу, но вдруг резко остановилась, словно натолкнувшись на невидимую преграду.

Леди Блэкмунд показалось, что в висках вспыхнул костер. Застонав и схватившись за голову, она кулем осела на пол, поздно вспомнив, что помещение защищено от магии. Сквозь розовый туман увидела, как Мидес, быстро войдя в камеру, подал Джоанне руку, как рывком поставил ее на ноги, а вбежавший следом светловолосый мужчина зачем-то вскинул девушку на плечо. Салзар начал что-то ему втолковывать, отчаянно жестикулируя, но Хельга, как ни старалась, не смогла разобрать ни слова — звон в ушах перекрыл все звуки. Незнакомец, наконец, развернулся и трусцой побежал к выходу, унося Джоанну. Мидес же, пристально глядя на Хельгу, что-то сказал и шагнул ближе.

Она поглядела на него снизу вверх и со странным спокойствием отметила, что, став старше, Салзар сделался интереснее. В лице его теперь читались не только врожденное благородство и аристократичность, но и незнакомые ей доселе мужественность и холодность.

Потом внимание советницы привлекло кольцо, надетое на правую руку Мидеса — камень в нем пылал мрачным багровым светом. Хельга вздохнула — получается, Салзар отыскал-таки, что хотел. И вот почему его волшба творилась так просто и свободно даже в защищенном от магии подвале...

А потом на бархатных лапах пришла благословенная темнота и, точно теплая вода солейлского целебного источника, мягко сомкнулась над головой леди Блэкмунд.

15 - Автор стихотворения «Инквизитор» – Astoria.