Часть 7

— Господин генерал, но это правда. Поступила информация, что им помогают фавны с теплотрассы!

Джеймс Айронвуд кинул руку на пояс, рванул клапан кобуры; докладчик, не дожидаясь продолжения, крутанулся на пятке и выскочил в дверь.

Айронвуд заставил себя отнести руку от кобуры и несколько минут просто дышал.

— Фавны. С теплотрассы. Наш противник. Как вам понравится? Не Тириан, и не стоящие за ним... Силы. Не те, кто разрушил наш проект на северном побережье. Нет, что вы. Самый страшный наш враг — фавны. С теплотрассы!

— Просто идиот, усердный не по разуму.

— Винтер, идиота можно простить. В том и беда, что он как раз неидиот. Усидчивый, исполнительный, трудолюбивый — столько написать не каждому дано. Увы, он видит мир только с одного ракурса. Его потолок — старший по бараку. Капо. Тащить и не пущать. А что не так, отрубать руки. Вот где он вполне уместен и даже будет уважаем такими же... Одноколейными.

Джеймс прошелся по комнате, потом обернулся к собеседнице:

— Гримм с ними. Винтер, вы верите в магию?

Винтер прикрыла веки.

— Пойдемте, я покажу, для чего я вас вызывал.

В лифте Айронвуд молчал; каменный профиль его излучал нерушимое спокойствие. Лифт миновал подвальный этаж и двигался еще сколько-то, затем встал и открыл двери. В лица ударили лучи фонарей. Проверили документы; Винтер, понятно, не видела, кто и сколько. Слепящий свет убрали, открыли решетку в коридор. Потом еще пост, сканирование сетчатки, капелька крови, анализ биометрии.

Стальная дверь. Бункер и саркофаг посреди, нагромождение белых ящиков с зелеными огоньками, рядом дремлющий на стуле дежурный доктор, большой планшет.

Доктор подскочил; Айронвуд усадил его жестом.

— Итак, Винтер, вы верите в магию?

— Проявление?

— Нет, конечно. Проявление — наше общее свойство. Оно изучено, предсказуемо и относительно объяснимо. Я про Волшебника, Дев четырех сезонов...

— И Королеву Гримм. Черную Королеву, сидящую на черном троне где-то в сердце заповедных земель... Магии не существует. По крайней мере, так мне говорили всю жизнь.

Джеймс Айронвуд подошел к саркофагу.

— Винтер, вот здесь Дева Зимы. Она просто состарилась. А по правилам той самой сказочной, несуществующей магии, сила Девы передается подходящей девушке, оказавшейся рядом в момент смерти.

— Что я подходящая, уже понятно. Мне поселиться тут и ждать... Пока она умрет?

— У нас нет времени ждать. Нас давят со всех сторон. Вы сами докладывали мне о "городе Ноль", куда бегут фавны пока что Вейла... Но скоро дойдет и сюда. Доктор Полендина разработал машину для переноски аур, и мы могли бы попробовать... Но машина не испытана, и что она сделает с аурой, с Девой Зимы, с реципиенткой... Никто не скажет.

Айронвуд отошел под скат стены, сложил на груди мощные руки, нахохлился — при его здоровенном телосложении получилось угрожающе.

— Времени все меньше. Мало нам дыры величиной в половину забора, так еще и эта коммунистическая агитация. Фавны, иху мать, с теплотрассы... Даже я, хоть и не Озпин, способен догадаться, что готовится удар по Атласу. А если существуют четыре Девы, то существует и Королева Гримм. Они из одной сказки.

— Вы подводите меня к мысли...

— Нет. В роли глупого солдафона есть и преимущества. Можно не играть словами, а просто распорядиться. Хватит с вас той проклятой деревни. Хотя бы потому, что вы мне симпатичны чисто по-человечески. Я уважаю ваше желание пойти на службу. Вас же никто не заставлял окунаться в наши проблемы. Могли бы танцевать и пить.

Айронвуд выпрямился и теперь уже не казался ни смешным, ни глупым.

— Так что я просто вам приказываю. Если до конца месяца Дева не умрет сама, то убейте ее. Возьмите ее силу, станьте новой Девой Зимы.

— А если бы я не сожгла ту проклятую деревню, как там ее... Клен Осенний... То...

— То вас просто пришлось бы дольше уговаривать. Вы в любом случае самый подходящий кандидат.

Винтер не видела поданного знака, но шаги трех вошедших штурмовиков услышала. Тихий щелчок снятых предохранителей раздался в ушах ее громом.

— Винтер, исполняйте приказ либо сдавайте оружие и садитесь под арест, потому что такой секрет выпускать наружу нельзя, сами понимаете.

В коридорчике послышался шум. Писк прибора. Потом зазвенел внутренний телефон на стене. Айронвуд снял трубку, выслушал доклад, мрачно кивнул: так я и знал.

Сказал прежним голосом:

— Поправка. Не до конца месяца, а до вечера. Вот шприц... Действуйте. А я пошел организовывать погоню.

— Кто-то сбежал?

— Винтер, не разочаровывайте. Кто-то! Тан Линь!

***

Тан Линь слушал речь обвинителя спокойно, хотя даже охранники между собой делали ставки: признают коммуниста виновным по суду, или просто тихо удавят, чтобы сохранить в Атласе прежнее спокойствие. И гримм с этими новыми знаниями. Технологиям Тан Линя все равно до наших далеко. Социальный мир дороже, взывал обвинитель. Мы плывем в океане черной ненависти гримм. Не надо раскачивать лодку!

Один охранник тихонько сказал другому:

— Старается Сракопион. Отмывается. Небось, как малолеток трахать, так он первый.

— Ну да, — фыркнул соратник. — Чего и ждать от психологов. У бабы моей сына в первом классе досматривали мозговеды, вопросы задавали. Типа, как тебя зовут? Откуда ты? И прочую муть.

— И че?

— Через плечо, гы. Пацан сидел и молчал, как тот фавн на допросе. Его и распределили в школу для слабоумных. Баба, понятно, в шоке: "Винни, ты что?" А он отвечает: какого гримма ему такие тупые вопросы задают, когда личное дело с именем и адресом прямо на столе лежит.

— Тихо, команда выводить.

Выводили здоровенного арестанта с бережением, потому что прут решетки он легко связывал узлом, гвозди наматывал на палец. Посадили в транспорт, и тут водитель транспорта, внезапно, целый спецназовский лейтенант, скомандовал:

— Отставить, вы не летите.

— Полномочия?

Лейтенант спокойно откинул предохранитель с ручного пулемета, оттянул затворную раму и пока что придержал, не спуская:

— Вот, проверяйте. А то, может, печать неразборчивая? Или завиток на подписи не в ту сторону?

— Гримм-прах! — Первый охранник оттянул второго за рукав. — Не лезь, дурень, тут политика.

Второй положил руку на оружие, но и он понимал: одного лейтенант успеет убить по-любому. А пуля дура, и часто летит совсем не туда, куда первоначально смотрит ствол. От ручного же пулемета в упор не спасает никакой бронежилет. Которого у них и нет, кстати. Они же полиция, не армейские штурмовики.

— Идите, парни, идите, — вздохнул спецназер. — Вас, конечно, вздрючат. Но поверьте, лучше бегать наскипидаренным, чем лежать наформалиненным.

Дождавшись, пока оба отойдут вдоль улицы на сто шагов, лейтенант задвинул дверь. Летучий коробок завыл турбинами, поднялся, дергаясь из стороны в сторону, выдавая неопытность пилота, и ушел в сине-белое небо.

***

Небо заглянуло в колодец небоскребов, дохнуло теплым дождиком конца лета, пошевелило ветром и каплями хлипкий ряд можжевеловых кустов. Старое кладбище стискивалось городом со всех сторон, как та железнодорожная станция. Но станция все-таки нужна живым, а тут уже давно перестали хоронить, и только старые-старые семьи, владеющие участком с незапамятных времен, сохранили право добавлять свежие урны с пеплом в общую стену.

Вайолет еще раз перечитала надпись на ячейке. Имя, фамилия, начертание — совпадало все до последней черточки. Пра-правнук госпожи Нисы находился именно здесь, и спорил с этим единственный прибор.

Танатоскоп, одолженный у Хоро, упорно не желал признавать потомка несуществующим. До знакомства с шайкой оборотней Вайолет бы не поняла, что это значит.

Нет, не так. До знакомства с янтарноглазыми Вайолет бы просто никогда не оказалась в такой ситуации. А письмо пра-правнуку, вот этот конверт, доставляла бы обыкновенная почта. И вернула бы на полку с пометкой: "адресат выбыл".

В конторе кладбища сообщили только, что парень умер молодым. Кажется, попал под машину. Шел, наверное, в этих своих наушниках, по сторонам не глядел... Вы же знаете, как это бывает.

Вайолет кивнула, распрощалась, вышла под мелкий летний дождик и сочла его недостаточно сильным для раскрытия зонта.

Поглядела в небо, пробормотала:

— Где можно взять данные о умерших родственниках? У неумерших родственников. Логично...

***

— Логично, — зевнул Капитан, — и совершенно правильно. Уволен по причине смерти, так это и переводится. А вот чего вы лепите дальше: "С приказом ознакомлен" — это кто? Уволенный мертвец? Ему приказ в курган положили? Или на отпевании поп зачитал?

Старший брат помотал головой с искренними стыдом и досадой. Младший отважно рванулся на выручку:

— Товарищ капитан, зашиваемся. Горы бумаг, водопады просто. Гоним из Свитков подстрочник не вчитываясь. А что Свиток, это же компьютер. Он же дурной, как пробка!

— Да-да, — вздохнул Капитан, — я это не раз от вас выслушивал. Но вы же у нас по Свиткам специалист?

— Я в земной технике разбираюсь, и то в советской, — младший брат выставил перед собой обе ладони жестом отрицания. — Я программист.

— И сколько нужно программистов, чтобы заменить лампочку? Один держит, четверо табуретку крутят?

Младший принял подачу с благодарной улыбкой:

— Ни одного, тарщ ктан, it's hardware problem!

— А серьезно, бумаги по борделю к суду готовы?

— Готовы, — старший брат сплюнул. — Я поимел ценный и, надеюсь, уникальный опыт коммуникации.

— А теперь по-русски?

— Таких мудаков я даже в Хабаровске не встречал. Товарищ капитан, я никоим образом не требую, но когда уже мы по специальности приступим?

— Когда привезут заказанные телескопы. Здесь это не очень ходовой товар.

— Ну да, засветочка, звезды особо не разберешь.

И все трое поглядели через окно на громадную расколотую луну Ремнанта.

Распахнув дверь без стука, вбежала Вельвет; оба брата захлопали глазами. Не то, чтобы фавнов они не видели. Но всякий раз изумлялись сплаву человеческого и звериного, откровенной насмешке над земной наукой в целом, а биологией в частности.

Вельвет поздоровалась общим кивком и подала Капитану записку. Прочитав бумажку, Капитан поморщился:

— Извините, товарищи. Труба зовет. За ударный труд объявляю вам два выходных. Только здесь очень вас прошу по городу ходить с опаской и оглядкой, дежурному обязательно сообщать, куда и с кем, и когда планируете вернуться.

После чего вышел за Вельвет, комкая поданную записку в руках.

— И куда его теперь?

Вельвет помотала головой, не отвечая. Пройдя в свой кабинет, Капитан снял трубку:

— Взводного-четыре найдите мне... На полигоне? Очень хорошо, сюда его немедленно.

Положил трубку и только успел спросить Вельвет:

— Сейчас он прибежит. Что будем делать? — как телефон зазвонил опять. Снимая трубку, Капитан задел кнопку громкой связи. Аппарат завопил чуть не на все здание:

— Наружный по северному! Радар видел посадку винтокрыла примерно в районе Семиградья. Одиночный.

Вельвет хмыкнула. Капитан вздохнул:

— Я не люблю, когда все складывается очень уж гладко. Как правило, в оконцовке там... Нехорошо.

— Тарщ ктан, старший сержант Лось по вашему приказанию прибыл!

— Вольно. Закрой дверь и присаживайся, дело сложное. И не вполне служебное. Так что без чинов.

Лось опустился на скрипнувший стул и Капитан решил не ходить кругами:

— В том борделе одна спасенная девчонка тебя узнала. И повесилась. От стыда, что ты ее такой видел. Оставила записку.

Капитан развернул белый комок, но текста Лосю не показал.

— Никаких намеков не будет. Не знаю, где вы встречались, но сейчас тебе лучше поработать вне города. Потому что или ты сунешься выяснять, или девки с возмущением придут. И то и другое плохо.

Капитан всмотрелся в лицо, но фавн сидел ровно и дышал тихо, и Капитан вспомнил слова Вельвет: "Лучше всего он делает вид, что все нормально".

— Пойми, Лось. Она не хотела, чтобы ты ее узнал. И я, насколько в силах, эту последнюю волю исполню. Готовь своих в командировку на недели три, примерно. Потом дело стихнет, и уже вряд ли кто придет к тебе права качать.

— А я в чем виноват?

— Ни в чем. Но у человека... Фавна... Ты понял, в общем. В сложных обстоятельствах выбора почти нет. Может он мало что, а возмущение требует хоть какого-то действия, поступка. Особенно, когда по делу ничего уже исправить нельзя, а выплеснуть сердце надо. Чашку об пол, мужу скандал. Муж в такой ситуации морду бьет, неважно, виновному или кто под горячую руку попал. Просто чтобы мозг для себя галочку поставил: работа проведена, отреагировали оперативно. А потом и без истерики можно разбираться. Так ведь это ж, пойми, потом!

Лось кивнул, не сбив ритма дыхания, не расширяя зрачков, и Капитан подумал: может, вообще биоробот? Как в той передаче из Атласа про доктора Полендину.

— Потом... Потом что?

— Все наладится, сам увидишь. За месяц большая часть чувств спадает. Не зря отпуска ровно месяц, чтобы не успел напрочь отвыкнуть от работы или там службы.

Лось пожал плечами:

— Есть готовиться к выходу. Куда?

— В знакомые места. — Капитан показал карандашом по настенной карте. — Среди развалин вашего Семиградья сел "буллхэд". На чем он перетянул через океан, или с корабля взлетал, мы не знаем. Кого привез, тоже не знаем. Знаем одно: дело это чрезвычайно срочное. Непонятно, почему Атлас не выслал воздушный крейсер, который не боится пересекать океан.

— Может, решили проверить, почему не выходим на связь, а крейсер посылать дорого. Тем более сейчас, когда там суды-комиссии. А может, крейсер следом чешет, "буллхэд" же вперед направили, чтобы скорее.

— Да, Вельвет, это самое вероятное. Так что Лось, это прямо знак судьбы. Выбросим пока что вас. Если что, вы мне РД, и я тоже подскочу. Разомнусь, а то бумаги к суду готовить уже задница плоская стала, прости, Вельвет. Вопросы?

— Товарищ капитан, хватит ли одного взвода? Мы не знаем, остались ли в районе Бранвены. Главной у них очень благодарная нам за машины Рейвен...

***

Рейвен опустила монокуляр и спрыгнула с кабины сперва на капот, а потом к машине. Грузовик выглядел целым, а что провода перепутаны, в азарте погони мало кто спохватился. Вдавили стартер и, ясен красен, спалили контроллер, и стояла теперь машина мертвым камнем. Прочие четыре машины сперва разобрали по винтику, потом скрутили обратно — все заработало. Только время, понятно, потеряли.

На что проклятые зверожопые и рассчитывали. Нет, попадется Синдер... Впрочем, Синдер наверняка затем и раскачивает ситуацию. Чтобы при встрече Рейвен больше злилась, чем думала.

На Вернал это сработало бы без осечки.

На Янг...

Рейвен поморщилась.

У нее не одна Янг. У нее таких полный клан.

Сначала делают, а потом уже и думать не надо.

Бросить, как ушел Кроу?

Бросить своих?

Предать?

Ну нахер. У Бранвенов хотя бы все честно. Кто сильный, тот и прав, безо всех этих цивилизованных выкрутасов. Не надо ждать, пока человека прижмет и он станет плохим. Надо водиться с теми, кто сейчас плохой. Тогда не разочаруешься.

Прилетевший с севера "буллхэд" вырвал из тягостных мыслей. Видать, не получая радио, выслали все же проверку. Ну ничего, ничего, сейчас поглядим, кто кого проверять будет...

— Карту!

Подали планшет — не новый, не командирский, который тоже уперли проклятые фавны. Синдер их так выдрессировала, или правда уличная шпана, или с отчаяния?

— Вот здесь он сел. Тераторн, бери полсотни, занимай этот брод. Лихо, твой брод второй.

— А не проще их на месте посадки хлопнуть?

— Ну давай смотреть. Вот они сели, огляделись. Все сожжено. Это не гриммы, гриммы не жгут. Значит, здесь люди. След протоптан грузовой колонной. Колею дожди смыли, но просека осталась.

Переждав согласное пыхтение, Рейвен постучала по карте:

— Карта у них наверняка есть, и они допрут, что колонна могла переправиться через речку либо здесь, либо здесь, где дно чистое и есть спуски к воде. Тераторн, ты бы что сделал?

— Пролетел бы над речкой и узнал, через какой брод шла колонна.

— Вот. И пока мы добежим на место посадки, они уже взлетят проверять броды. У нас не больше суток. Сегодня они обшарят ближний радиус, ужаснутся, наверное, радио дадут. А завтра пойдут по следам. Но для проверки бродов им придется снизиться, а то и сесть. Тут вы их и...

— Рейвен, а если без "буллхэда"? Пешим порядком?

Прежде Рейвен удивился второй полусотенник:

— С чего бы ноги бить? Никто так не делает.

— Именно, Лих! Понимаешь, никто не задумался, что фавны не подожмут хвоста и не побегут, роняя горячий кал, а внезапно пойдут в ответку. Причем не с криком в лобовую, а выследят машины и нападут всем стадом на жменьку охраны. Так мы потеряли шесть машин из десяти, а зверожопые пидары наверняка теперь хвалятся, что надрали самих Бранвенов. Ну, и прикинь, если их разведка пойдет ночью, если там фавны.

Рейвен поглядела на Тераторна, потом на карту снова и постучала пальцем по речке между бродами:

— Я бы пошла вот сюда.

— Но здесь нет брода, отвесные скалы, каньон.

— Перескочил каньон или там дерево срубил, и вышел вот сюда, на холм. Холм высокий, с него видна вся долина. Сразу поймешь, куда поворачивает просека, и броды проверять не надо.

— А если все-таки пойдут на броды?

— Там вы их примете. Но, думаю, не сунутся. Разведгруппа маленькая, лес дикий, гриммы могут быть очень запросто. Обшаривать все некогда и некем. А что-то доложить они обязаны, так? Не просто, что прилетели и угольки собрали. После каньона вот на холм и осмотреться, выбрать место для следующего скачка "буллхэда". Конечно, если они не боятся, что у нас трофейные зенитки. Они же не знают, сколько мы взорвали, а сколько забрали.

Тераторн почесал буйную шевелюру:

— И много их там быть не может. Пять-шесть. Я такие леталки видел, взвод не всунешь. Если полетят, то все. А если пойдут ногами, кто-то у машины останется.

— Хм. Нам бы пригодился "буллхэд". Кречет, бери два десятка, и туда. Успеешь или не успеешь, а мысль хорошая.

Кречет поморщился:

— Вряд ли они останутся ночевать в сожженных лагерях.

***

Ночевать в сожженных лагерях не захотели ни Тан Линь ни лейтенант, но и улететь дальше не смогли. В "буллхэде" кончилась праховая заправка, да и океанские ветры потрепали коробочку крепко. Для наладки требовался авиамеханик, а не авиаугонщик, пусть и настолько безбашенный, как бывший адъютант Винтер Шни.

Куда идти, не спорили: к основанию полуострова, за стену и потом к первой серьезной реке. Река так или иначе приведет к жилью. Напрягши память, лейтенант поковырялся в затворе и сделал из пулемета мощную винтовку одиночного огня:

— Хотя бы все патроны с перепугу не высадим. И вот еще у меня пистолет есть, возьмите.

Пистолет коммунист повертел в руках, не нашел, куда сунуть. Пришлось потратить время, чтобы снять кобуру и повесить ее на пояс Тан Линя.

Вытащили единственную коробку с пайками, распихали полсотни батончиков по карманам. Все прочие коробки на перелет забили Прахом, и хватило в самый обрез. Но все же хватило, в чем Тан Линь усмотрел улыбку судьбы, а лейтенант не усмотрел ничего — он разглядывал карту.

— Все сожжено. Это не гриммы, гриммы не жгут. Значит, здесь люди. Гарнизон тут стоял не по зубам случайным бандитам. Крупная банда приехала на машинах, это без вариантов. Потому что все летающее опросит и заземлит первый же крейсер, не обязательно Атласа.

— Должен остаться след?

Лейтенант кивнул:

— Колею дожди, наверняка, давно смыли, но просека осталась. Вы как, идти можете?

— Лейтенант, вас не обидит предложение перейти на "ты"? Мне кажется, в наших обстоятельствах можно уже не стесняться.

— Согласен... Линь.

— В общем, чувствую себя нормально, идти-бежать препятствий нет.

— Займемся обувью и выйдем прямо сейчас.

Почему сейчас, Тан Линь понимал и сам: чтобы погоня не накрыла их возле "буллхэда". Рассевшись на обломках, мужчины сняли обувь, давая ногам подышать воздухом.

Включили пока что карту в лейтенантовом Свитке. На правах военспеца лейтенант сказал:

— Скорее всего, подъехали они по долине с юго-востока. Откуда тут взялась крупная банда, непонятно. Из больших, до сих пор не развалившихся, известен только клан Бранвенов. Но они мистральские.

— Другой континент?

— Не подскакивай, на подошвы мусор налипнет, а нам шагать и шагать.

— Лейт, но если кто-то привез их сюда с Мистраля, значит, у нас враги не только в Атласе, так?

Лейтенант огляделся: обгорелые бревна, встопорщенные брусья деревянной узкоколейки.

— Только Озпин из Вейла может заставить несколько государств действовать сообща. Наш Айронвуд у него с рук ест.

— Озпин или его противник.

— Линь, вы до сих пор думаете, что...

— Что черные гримм-твари на самом деле разумны либо управляются кем-то разумным. Например, прежними владельцами планеты. Им на руку ослабление Атласа.

— Ослабление Атласа на руку абсолютно всем прочим державам. Любая из них могла нанять частную военную компанию сработать под банду. Бессмысленный спор, не находите?

— Мы вроде на "ты" перешли?

— Привычка. Давай лучше карту глянем. Смотри, Тан. Если они подъехали колонной больше пяти машин... А я думаю, что больше. Десять сквадов стену бы не взяли. Тут надо человек триста. Машин пятнадцать-двадцать. Останется большой след. И мы должны увидеть его в долине. По расчету времени завтра утром выйдем к стене. Поглядим, как ее ломали, может, поймем что-нибудь.

Тан Линь отряхнул все соринки с подошвы. Затем беглецы надели чистые шерстяные носки, купленные лейтенантом еще при планировании маршрута. Тщательно расправили складки. Натянули ботинки и снова неспешно зашнуровали, чтобы не пережать голени, но чтобы ботинки и не болтались, натирая.

Поднялись, прошлись туда-сюда по поляне. Подсунув под "буллхэд" непрогоревшие куски бревен, Тан Линь отвинтил посадочные колесики и принялся срезать с них резину. Лейтенант вытащил плоский ящик аварийного комплекта, повесил ранцем за спину. Снял с "буллхэда" сигнальный фонарь: в нем еще оставался Прах. Очищенные от резины посадочные колесики собрал ожерельем вражьих голов, а взамен протянул Тан Линю фонарь:

— Для включения замыкай эти два провода. Увидишь, на нас бежит что-то — не пытайся разобраться, просто свети в морду, стрелять буду я. Обувь не жмет, не трет?

Тан Линь повертел головой отрицательно. Лейтенант вздохнул и первым ступил под свод леса.

***

Лес кончился перед стеной, защищавшей полуостров Семиградье от континентальной фауны. Против ожидания лейтенанта, стену не проломили при штурме, а взорвали уже потом, перебив защитников.

— Смотри, — показал прутиком лейтенант. — Вот отсюда приложили заряд, изнутри. К этому моменту зенитку скинули со стены. Видишь, обломки камня засыпали орудийный дворик. Если бы на момент взрыва там стояла спарка, ее бы выкинуло наружу, а она валяется здесь.

— И что это значит?

— Что стену не пробивали тяжелым оружием. Либо кто-то открыл им ворота, либо ночной штурм с побережья, либо, что всего вероятнее, Охотники с открытой аурой. Атака в лоб, очень быстро, зенитки не успели прицелиться. Штурмовики вскочили на стену и вот, смотри, срубили блок стволов с накатником. Это сделано большим клинком или топором, ну и Прахом, конечно же. Эксперт нашего управления назвал бы имя. Таких мастеров немного, есть картотека микроследов.

— Никак не привыкну к этим вашим сверхлюдям, — Тан Линь укладывал колесики, перематывая куском веревки, чтобы не брякали.

— Я вот не привыкну, что ты можешь руками порвать арматурный прут или связать в узел гвоздь. И это безо всякой ауры, чисто на мышцах.

— И что теперь?

Присев на уцелевший кусок парапета, лейтенант вынул бинокль и принялся осматривать местность. Кинул через плечо, не оглядываясь:

— Тан... Тебе сильно обидно за вот это все?

— За себя не очень. Опять начну сначала. Досадно, ну и ладно. Я свой выбор сделал еще там, у "Паруса", ты помнишь. Мне подростков жаль. Но, может, кто-то выжил.

— Сейчас мы их искать не можем. За нами наверняка уже идет крейсер.

— А потом, когда погоня убедится, что нас тут нет, мы сможем вернуться?

— Это под самый плескальник, что ли? Тут будет по колено воды, ты же прилетал сюда осенью, должен помнить. Если честно, то выживших наверняка добили гримм. Стена развалена, частоколы сожжены, чинить некому и нечем.

Тан Линь посмотрел со стены на развалины школы, на гнилой цветок вскрытой изнутри взрывом караулки, на облезший порванный лозунг: "...немытую жопу невежества".

Вздохнул.

— Пошли, — сказал тогда лейтенант, постаравшись придать голосу хоть сколько-то уверенности. — Никого не видно.

— А куда?

Лейтенант открыл карту:

— Вот первая серьезная речка. На чем бы там кто ни приехал, он должен ее пересечь.

— Ага, понял, — Тан Линь подвигал карту, — два брода уже вижу.

— Мы пойдем посередине, — лейтенант показал, где именно. — Тут, судя по схеме, скальный берег и каньон. Метров десять всего. А вот эта циферка над черточкой обозначает высоту леса, и эта высота футов на десять больше ширины речки. Свалим дерево. Ты сильный, как падла. Надвинем ствол, вот он и мост. Надвинем еще ствол, вот нам и трасса.

— Думаешь, броды сторожат?

— Не знаю. Если они пришли сюда надолго, они могут и по речке дрон запустить. Или не запустить, это как получится. Посидим в кустах, понаблюдаем. Но вот оседлать броды — это азбука. Это у нас в каждом боевике, детишки знают. Пошли, надо убраться под ветки, я прямо кожей чувствую взгляд с неба.

Тогда беглецы спустились со стены по уцелевшим ступеням и открытое пространство перед стеной миновали бегом, и еще несколько минут бежали по скальному коридору, пока, наконец, не оказались в начале холмистой долины, заросшей деревьями в рост человека и огромными охапками кустов, желто-красными к началу осени. Пробежав дальше в заросли, они не заметили, как позади двадцатка Бранвенов под командой Кречета втянулась в скалы и потрусила к стене Семиградья.

***

К стене Семиградья крейсер вышел в первый же день от находки севшего "буллхэда". Вокруг леталки поймали нескольких оборванцев, но даже шесть часов допроса не выбили из них признания. Да, увидели севший "буллхэд". Да, подошли посмотреть что как. Нет, людей не встретили. Нет, колеса уже кто-то скрутил до нас, у нас же их нету! Нет, по "буллхэду" не стреляли. Да вы сами гляньте, пробоин же нет!

Винтер глядела и ужасалась: Праха в леталке оставалось как пробоин, ровно нихрена. И вот на этом они поперлись через океан! Даже пускай далеко до осенних штормов, это же океан. Тут крейсера пропадают, стоит рулевому замечтаться о маминых пирожках.

Под утро дальняя связь принесла ответ главного полицейского управления: никто из пойманных по учетам не проходил, в поле зрения Вейла и Атласа ранее не попадал. В Мистрале учет по каждому городу свой, там борбатоск шею сломит. Пыльный Вакуо — суровый фронтир, где учет бандюкам ведет разве что геройский шериф зарубками на прикладе. Грамотный шериф еще журнал заполняет, но биометрию не снимает и он: по нищете тамошней нечем. А Менажери страна фавнов и только фавнов, это не разрекламированный до оскомины "город Ноль" с равными правами, в Менажери людишки запросто могут приехать мясом, в особых таких блюдах, за которые везде смертная казнь, даже в Вакуо, где все отбитые.

Так что оборванцев отвели за стену и выпнули в заросли. Леталку, что местные не успели развинтить, подняли в трюм. После чего крейсер оттянулся чуть назад, к третьему лагерю, примерно в середину полуострова. Официально чтобы сделать видеозаписи и собрать улики для расследования гибели колонии "Семиградье". На самом деле чтобы не спугнуть беглецов, преследовать которых направлялась пешая группа.

По карте Винтер прикинула, что беглецы ушли самое большое на двадцать лиг от стены. Заросли, лес, не разгонишься. Как там звездолетчик, а лейтенанта Винтер знала по прежним совместным делам. Ходить по лесу тот умеет и, наверняка, не торопится. Идет звериными тропинками, обходит любые неудобья. Путь удлиняет, конечно. Зато бережет ноги.

***

— Ноги не натер, звездоплавун?

— От землепуза слышу.

— Привал четверть часа.

Выбрав местечко почище, беглецы улеглись на спины, закинув ноги выше головы по стволу иглолистого дерева. Вроде бы на земную сосну похоже, подумал Тан Линь и решил отвлечься от воспоминаний о доме:

— Лейт, а что ты у Тириана слышал? Правда, что там все с моим курсом совпадает?

Лейтенант потянулся, не вставая и поудобнее переложил на плече большой моток веревки. Зевнул, подумал и выбрал:

— Ну вот, скажем, такая история. Сигурд у нас кондовый бизнесмен, делает деньги с утра до вечера, больше ни о чем не думает. Начинал двадцать лет назад с полуразваленного пакгауза. Сейчас у него рыбоконсервный и крабовая ферма. Все до льены Сигурд гонит в бизнес: новые станки, новые цеха, новые корабли, наем новых рабочих, расширение, модернизация и так далее. На его месте дельный государственный чиновник бы делал то же самое, нет? Ну развитие региона, вот это все, так?

— Допустим, что так.

— Но тогда Сигурд на каком основании паразит? Лишь потому, что не чиновник?

— Интересно звучит. А еще? Систему пока не понимаю.

Лейтенант прислушался, но посторонних или настораживающих звуков не уловил.

— Хангуль и Саман — бизнесмены. Хангуль платит рабочим среднюю зарплату и расширяется. Саман человеколюбиво платит в полтора раза выше рынка, но из-за этого работает "в ноль", расти ему не на что. Лет через десять Хангуль расширяется раза в три, нанимает новых людей, новые рабочие места. Саман так и скрипит на прежнем уровне. Вот, и кто из двоих паразитистее?

Тан Линь подумал.

— Нет, все равно не улавливаю. Это хорошие примеры, что капиталист вроде как не эксплуататор. Или попытка обелить эксплуатацию. Как он переходит от этого к коммунизму?

Лейтенант фыркнул:

— Никак. Он этого от слушателей требует. И чтобы они аналогичные примеры давали. А уж те дают... Кто псалом, а кто кайлом.

— Вот как... — Тан Линь пошевелился всем телом. — Выходит, его задача не просвещение, а возмущение. Накидать вопросов, с глубокомысленным видом в нервные узлы потыкать. А урезонивать взбесившегося от боли человека он и не собирается. Не его задача.

— Ты бы не так делал?

— Я не так и делал. Взрослых поздно переучивать. Начинать с детей надо. И разворачивать им постепенно всю картину, начиная с выработки. Именно чтобы они все-все-все, весь мир вокруг себя построили своими руками. Чтобы понимали, что любые товары рождаются не потому, что в дирекции буковки на приказе написали. А потому, что кто-то взял и выкопал, скосил, сварил. Материальное — основа. Отношения — производное, надстройка.

— Но неужели ты не понимал, что дети — праховая бомба, способная рвануть в любой момент? Мне и то обидно, что Семиградье накрылось сдвоенной пиздой. Ладно, дети. Но мог бы удавить втихаря Хельгу с той, второй, и не устраивать бордель малолеток!

Тан Линь подпрыгнул и в сердцах ударил ребром ладони по дереву; то покосилось и угрожающе скрипнуло.

— Нет! Это вы тут у себя в чистеньком стерильном Атласе устроили общество, где все является товаром. И если кто-то из вас хочет малолетку, ему достаточно деньгами потрясти. Это вы превратили их в нимфоманок, точно как ваши уличные банды превращают в наркоманов: принудительно колют столько доз, чтобы организм уже не мог обходиться без. Вот так этих малолеток насиловали, пока их организм не начал адаптироваться, чисто чтобы не сдохнуть. Как у алкашей. Встроил это в цикл обмена веществ, сделал неотъемлемой частью организма. Ты возмущался, что у нас отсев большой, две сотни откровенных бандитов на первом лагере. А сколько отсеивается таких вот мелких в процессе привыкания? Вы их не считаете даже! У вас населения на одну десятую часть планеты, а вы женские организмы в топку лопатами. Топите печи сразу льенами, вам и то дешевле встанет!

Вторым ударом Тан Линь обрушил дерево на солнечную сторону и зарычал не хуже урсы:

— А потом прилетел коммунист в голубом звездолете и натыкал вас холодными носиками в говно. Вы сразу этак глазки в пол и: "Ня!" Дескать, мы не знаем, кто тут кучу навалил посреди стола, но, пожалуйста, уберите. Мы не можем, у нас лапки!

Лейтенант поднялся тоже.

— Неслабо ты наш язык изучил, прямо до жаргона.

Тан Линь махнул рукой, успокаиваясь:

— Знать язык собеседника первая задача любого дипломата.

Лейтенант потащил за ремень оружие:

— Вот и поговори пока!

Из-за поворота выкатился медведь — не гримм-тварь, обычный вонючий мишка, лоснящийся от нажранного к концу лета запаса. Мишка едва не носом уперся в разъяренного коммуниста и счет пошел на секунды.

Лейтенант вскинул пулемет, но Тан Линь выхватил пистолет раньше.

Бах, бах, бах!

Медведь посмотрел-посмотрел, лениво развернулся и пошел обратно.

И время побежало с прежней скоростью.

Тан Линь, продышавшись, осмотрел место сражения и не нашел на тропинке ни капли крови.

— Слушай, не мог же я с трех метров промазать?

— Стрелял бы — не промазал. А ты выхватил пистолет и кричал: "Бах! Бах!! Бах!!!"

Повалившись на траву, беглецы заржали одинаково истерично и устало.

— Полчаса отдых. Ну его к борбатоскам!

— Не говори под руку.

— А то что? Бах! Бах! Бах! Агась?

— Да пошел ты.

— Уха-ха-ха! Линь, смотри. Если убить кого-то ножом, можно тем же ножом снять с него шкурку. А ты своим пистолетом? Слабо?

— Да ты блин цепной пес эксплуататоров.

— И еще какой. Бах! То есть, мля, гав!

— Лейт... Ну ладно я на всю голову "Парус" и другим не стану. А ты почему со мной возишься? Мог же выкинуть за периметр с пачкой денег. И долг выполнен, и голова не болит?

Лейтенант поднялся на колено и поглядел в темнеющее к вечеру небо, и молчал долго, Тан Линь успел восстановить дыхание, успокоиться.

— В самом деле... Я хочу хорошо выглядеть в ее глазах? Но получается наоборот, одни проблемы создаю. Тем обиднее, что хотел-то именно помочь.

***

— Помочь? Почему ты готов тратить на это время? Твое: "Пусть хотя бы у них все будет хорошо" — это же классическое оправдание эскапизма!

— Потому, что на моем рабочем месте я в своих интересах действую.

— А деньги? Или ты как в том квартале красных фонарей, хочешь, чтобы девчонка вcю ночь скакала на голом... Энтузиазме?

— Деньги — мещанство. А в этих действиях — лично я.

— Хорошо, и что же такое "личность"?

— С программной точки зрения это нечто наподобие кластера в ноосфере, а воплощения — хардлинки. И когда их число обнуляется, приходит смерть — то бишь обыкновенный сборщик мусора — и освобождает память.

Старший брат фыркнул:

— Каких только обоснований не выдумают люди, потому что не хотят умирать.

— Разве ты хочешь? Умрешь сейчас?

— Отвлекаемся. Нам нужно как-то разыскать эту самую личность... Э-э, в условиях ее нахождения, возможно, даже не в памяти нашего сервера, а где-то еще. Допустим, что ее скопировали и отправили туда.

Вайолет лишь головой вертела с одного на второго. Братья писали на разных клочках бумаги, что-то в четыре руки набивали на клавиатуре Свитка и ворчали друг на друга:

— По твоему Попперу даже математика не наука. Чем ты ее фальсифицируешь?

— И что взамен?

— Лакатос, конечно. Тем более, что ученик... По Лакатосу научной признаем связную цепь теорий, следующих друг из друга, но общее у них ядро. Которое в общем виде может и не опровергаться. То есть, аксиома, что наш искомый человек существует.

— Так мы договоримся, что все существует. Просто не здесь или не сейчас. И ты это назовешь научным.

— Научной назову такую цепочку, которая открывает глаза на новые факты.

— Вообще-то, фальсифицируемость — еще не все. Принцип верификации, практическая ценность. Будем проверять на это или пусть живет?

— Конечно, пусть живет. А то девушка его не отыщет.

Вайолет вздохнула в меру жалобно, больше опасаясь не переиграть.

— Но кто или что могло переместить искомую личность в иную ноосферу? Внешний фактор?

— Так мы до воли божьей доспоримся.

— Я не поверю в бога ни в каких обстоятельствах.

— Даже в тех, что нас переместили с Земли сначала в Мир Цветных Облаков, а потом сюда?

— Даже в таких.

— Брат мой, что же должно с вами случиться, чтoбы вы поверили в бoгa?

— Альцгеймер. Хватит паясничать, Вайолет ждет.

— Простите... Увлеклись.

Один из братьев собрал почеркушки и, скомкав, сунул в мусорку. Второй выписал на лист цепочку цифр:

— Вайолет, мы вообще без теории. Ни почему это работает, ни как. Чистая эмпирика: сунул палец в розетку, оттуда ударило. Понимаете?

— Да, конечно.

— Ну вот вам параметры для настройки той комнатки. Это просто показания на циферблатах. Мы даже не понимаем, в каких это единицах, мы всего лишь экстраполировали график по сотне точек, понимаете?

Вайолет кивнула.

— Не рискуйте. Пусть сначала Хоро сунет туда, кого не жаль.

Хоро, которой Вайолет немедленно принесла результат расчета, фыркнула:

— Мне как раз этих двоих не жаль. Самый вредный из людей — это сказочник-злодей. Сколько раз его увидишь, столько раз его убей. Ничего, Вайолет, не печалься. У нас есть... Подходящие люди для такой задачи...

Повернулась к дочери:

— Мия?

— Да, — засмеялась та, — эти справятся. С Егором просто, он давно на тот меч облизывается. Вот Луиза посложнее, но и ей найду, что предложить. Вайолет, иди-ка ты выспись. Тебе надо хорошо отдохнуть. Похоже, что простые случаи закончились, начинается веселье.

Вайолет проделала книксен, потому что именно такого торжественного движения от нее ждали, и отправилась в Желтый Павильон где послушно приготовилась ко сну. Но сон, видимо, тоже получал у Хоро инструкции и все не приходил. Вайолет размышляла, глядя на диковинных птиц, рогатых зверей, слушая ровный стук дождя по черепице.

Простые случаи закончились. Да и сложных осталось ровно два письма. Пра-правнук и пра-пра-пра-правнук.

Совсем сложный случай: майор Гилберт. За любимого не жаль работать на Хоро до конца дней своих. Но случай очень сложный. Обдумать и принять решение и то тяжело. Хотя бы побольше времени на обдумывание! Например, чтобы следующее письмо относить подольше.

И Гомеостатическое Мироздание улыбнулось: будь же по желанию твоему!

Но Вайолет, конечно, ничего не вспомнила утром.

***

Утром они подошли к речке.

И лежали под корнями такой вот "почти сосны, но не сосны", ровно до полудня.

И не увидели ровным счетом ничего и никого. Птицы кричали то там, то сям, но не взлетали стайками, не метались, и голоса их не тревожили. Солнце грело как положено в последние дни лета. От неподвижности и тепла клонило в сон, и они передремали по очереди, примерно полчаса каждый, чтобы сбросить зевоту.

Наконец, лейтенант, в который уже раз обозрев округу, спрятал бинокль и решительно встал на колено:

— Не вижу смысла пугать их выстрелами, выстрел слишком далеко разносится. Давай валить дерево. Если тут кто есть, пусть проявится на звук. А если нас услышат подальше, то все-таки топор не выстрелы, вдруг прокатим за приморских.

Тан Линь без лишних слов подошел к давно присмотренному стволу, на глаз метров десять-двенадцать и половина метра в диаметре. Затесав четверть ствола со стороны каньона, зашел с обратной стороны и врубился так, что лейтенант лишь завистливо выдохнул. Никакого робота не надо, щепки летят потоком, удары идут ровнехонько один в один, то есть — топор управляется до самой последней секунды. Для Тановой силы топор легкий. Примерно, как авторучка.

Лейтенант еще раз огляделся — и снова ничего не заметил. На всякий случай изготовил свой переделанный ручник и сменил позицию.

Где-то через час или чуть менее того лейтенант отложил пулемет, взял палку с развилкой и уперся в ствол, чтобы тот упал в нужную сторону, что и случилось вскорости с превеликим шумом. Тан Линь фантастически быстро срубил ветки, оставив лишь пару примерно посередине, ручками для переноски.

— Надвинем или сразу второй?

— Второй.

Второй ствол дался потяжелее, с ним Тан Линь возился почти полтора часа. Но он оказался и потолще, и заметно длиннее, и перекрыл сразу почти половину каньона. Пока Тан Линь занимался бревном, лейтенант связал из посадочных колесиков трехходовой полиспаст, как выдумал, еще планируя побег.

Рассуждал тогда лейтенант просто: ловят прежде всего на переправах и бродах. Сплошное прочесывание ненаселенки один крейсер не осилит просто потому, что он — один. Два же крейсера не пошлют, слишком незначительные фигуры. Тем более, не пошлют и авианосец с "мантами", это еще дороже. Карту читать все умеют, ключевые точки видят. Значит, надо способ ходить мимо ключевых точек. Мимо бродов, мимо удобных спусков и так далее...

Готовый полиспаст подцепили за одну из веток повыше, чтобы срубленное дерево стало как бы грузовой стрелой корабельного крана, а живое дерево с полиспастом, соответственно, мачтой. Тан Линь силушкой богатырской, утроенной лейтенантовым хитроумием, вывесил бревно на веревке, а лейтенант палкой направил бревно поперек пропасти, заглянув попутно в речку на дне. Футов тридцать, плюс-минус. Вода спокойная, темная — видимо, и глубина приличная.

По взмаху рукой Тан Линь стравил веревку и опустил бревно — после всего этого он еще и не бросил нагрузку, а опустил плавно! — и через каньон образовался вполне себе мост. Любой фавн прошел бы по нему пританцовывая. Человеку требовалось еще бревно, и второе завели точно так же, закончив работу, когда солнце уже сильно склонилось на вечер.

Отвязали веревки, сняли полиспаст. Убрали топор в плоский ранец аварийного комплекта. Вытащили по батончику, развернули упаковки.

— По очереди?

Лейтенант отмахнулся:

— На такой шум-грохот уже бы все сбежались. Нету здесь никого, наверное, броды сторожат.

— А может, бросить гранату? — приподнялся Тан Линь, указывая на закачавшиеся верхушки кустов.

— А может, не надо? — сказала выходящая из-под крон Винтер. — Я все-таки Специалист с открытой аурой. Мне с вашей гранаты ничего не будет, а вот вас рикошетами нафарширует, как осеннего фазана.

Тан Линь поднялся и замер с палкой в руке, как со шпагой. Лейтенант, вскочивший за спиной коммуниста на бревна, одним движением вскрыл затворную коробку, а вторым выдернул из механизма разобщитель, и пулемет снова стал пулеметом. Закрыв механизм, лейтенант подтянул из-за спины ленту и положил цевье на левую руку, склонившись вперед, чтобы парировать отдачу, и Винтер поразилась внезапному воспоминанию. Точно так в ее памяти стояли черно-серебряный звездолетчик, Чань Вихрь, только с фамильной рапирой сестрички Вайсс — а за ним этот самый лейтенант, разве только в лимонной броне, и вертелся уже блок стволов штатного крупняка...

Подошедшие следом десантники подали Винтер здоровенный трехствольный пистолет, заряженный летающими шприцами снотворного; ощутив его тяжесть, Винтер поняла, почему она вспомнила именно звездолет "Парус", почему всплыло именно тогдашнее ощущение.

Ощущение, что ты не на правильной стороне. Что команда Охотников храбро выступает против очередного зла; просто это зло — ты.

— Лейтенант?

— Сначала я чуть не утопил этого парня из ревности, — ответил бывший адъютант без намека на улыбку, — а потом подумал: как-то нехорошо получилось. Но тут говорить нечего. Пришла стрелять — стреляй.

Винтер повертела в руках пистолет. Мужчины стояли слишком близко, у самого края обрыва. Даже если препарат сработает, один или оба могут сверзиться в реку. И захлебнуться, не приходя в сознание, потому что на ударный шок наложится препарат.

Винтер вытащила заряд из верхнего ствола, посмотрела на шприц, как будто видела его впервые, и с неожиданной яростью скомкала пластиковый цилиндрик. Втянула воздух через сжатые губы.

— Норму по убийствам я выполнила. Давай не пороть горячку. Я знаю тебя достаточно давно. Просто так ты не вскинешься. Скажи твои основания.

— В самом деле, — на дальнем берегу каньона показалась рослая женщина; заходящий вдоль реки ветер вытянул за ней вороново крыло роскошных черных волос. — Мне тоже интересно, какая это падла тут шляется, моих мальчиков забижает. На каких, гримм-прах, основаниях.

Женщина носила маску: белую морду невермора с четырьмя алыми глазами. Одевалась в стеганую короткую куртку багрового цвета и стеганые же черные брюки с вшитыми наколенниками, и взрывала желтые листья тяжелыми ботинками, а еще невидимой волной ауры.

Видимо, показавшиеся следом оборванцы твердо надеялись на эту ауру предводительницы, потому что поднялись в рост, и подчиненные Винтер десантники с крейсера насчитали противников на том берегу десятка два.

Воспользовавшись мгновением замешательства, беглецы прошли по мосту несколько шагов и пока без особой тревоги встали над речкой, не показывая никакого страха ни перед раскрывшейся под ногами пропастью, ни перед наставленными со всех сторон стволами.

Солнце нижним краем навалилось на верхушки леса. Вдоль речки протянулись резкие черные тени, укрывшие оба отряда. На свету остались только два человека посреди моста.

***

— Посреди моста — человек-сундук, — шепнул я Капитану в ухо. — С ним рядом принц Лимоний. То есть, официально сундук — основатель Семиградья Тан Линь, тот самый, которого якобы в Атласе судят. И лейтенант его охраны. Им я обязан жизнью и стрелять в них, честно говоря, мне бы не хотелось.

Капитан поглядел на меня с некоторым удивлением. Должно быть, офигевал: че еще за "не хотелось" на боевой-то операции?

Рейвен, конечно, я узнал сразу.

— На южной стороне клан Бранвенов. Они нас вырезали. Черноволосая — сама Рейвен. Советую валить ее первой.

— Не Винтер?

— Стрелять в Винтер я просто не буду, можете убить меня прямо здесь.

Капитан помотал головой:

— Фига тебя размотало... По существу?

— Винтер служит закону. Или хотя бы Атласу. Она думает, прежде чем стрелять. Рейвен сперва рубит, а потом думать уже и некому, все лежат.

— Меч у нее пока за спиной.

— Тарщ ктан, она выхватывает свою шпалу быстрее, чем два пальца обоссать. Я вот не могу сказать, кто быстрее, она или Синдер. Но Рейвен выше на голову и сильнее, наверное, раза в полтора.

— Внимание, наш противник брюнетка в маске, Рейвен Бранвен — прошептал Капитан. — Блондинка на той стороне, Винтер Шни, возможно, нейтрал. На мосту заложники, Лось опознал обоих. Цель операции — освобождение этих двух. Подтвердить получение.

Переждав, пока в наушниках прокатится волна подтверждений, Капитан опять покосился на меня:

— Раз у тебя такая четкая платформа, ты и давай мысли.

— Какой нужен результат?

— Хотелось бы Тан Линя вашего живьем. Не зря же он бежит с Атласа. И уж точно не просто так целый лейтенант ему помогает. И ты на их стороне, а для меня это весомый довод.

— Залп снесет ауру обеим, на пару минут им придется уйти под прикрытие. А их люди не настолько сильны, они сразу же залягут и начнут палить куда попало.

— И пристрелят наших на мосту, им-то залечь негде.

— Убрать сундука и Лимония с линии огня можно только вниз.

— Логично, — сказал Капитан, подтягивая руку поудобнее, и часы его сказали мне в самое ухо: тик-так, Лосяра. Пришла пора отдавать должок. Жизнь за жизнь, Лосепотам. Тик-так.

Вот так.

— Хорошо, — сказал я часам, а потом уже в гарнитуру:

— Миг, ты же у нас волк?

Миг подполз через пять минут, обходя упавшее дерево, чтобы не засекли ни те, ни эти. Пока он полз, пока мы совещались, вокруг моста вежливо беседовали высокие договаривающиеся стороны — по крайней мере, Рейвен игра надоесть не успела, и она изображала внимание, пока Винтер изображала равнодушие:

— ... Пусть уходят, гримм с ним. Не радикал из Белого Клыка, диверсиями и террором не увлекается...

Тик-так, сказали часы Капитана. Они довольно далеко от уха, но лосиная основа хорошо слышит, и вот время прямо сейчас переменяется от прошлого к настоящему, и Рейвен кладет руку на защелку ножен:

— Зато я увлекаюсь.

К счастью, мы успели обговорить, чего надо, и я поднимаюсь в рост, и все вокруг начинает смазываться, дрожать, как будто я снова под мышкой Тан Линя, и он поворачиватся так быстро, что видимый мир не успевает прорисоваться.

Выхожу, нарочно шумно загребая ботинками листья, против солнца, руки перед собой, чтобы не решили, что я подкрадываюсь и не вальнули чисто на рефлексе.

— Добрый вечер, госпожа Винтер, — обозначаю поклон. — Привет, Рейвен! Я понимаю, что ушел невежливо и без подарка, что поделать, виноват. Но ты и не Синдер. Прости. Да, и зря ты мне на слово не поверила. Но раз уж поперлась в такую даль, то что поделать, желание дамы закон для воспитанного кавалера. Вот, я тебе рулетку принес.

— Какую еще рулетку?!

— Ну ты же собралась Винтер задницу обмерить? Или нахера вы тут гриммов приманиваете воплями?

Сейчас все мужики на поле смотрят понятно куда. А Миг не смотрит, Миг у нас волчара, как сильные его мощные лапищи! Миг делает прыжок — низкий, стелющийся, чуть не огибающий рельеф как та ракета из боевика. Воистину, для быстро летящего болта не важна сложность резьбы в заднице!

Миг впиливается башкой точно в пузо человеку-сундуку и вместе с ним проваливается вниз, уходит с линии огня.

А Лимоний у нас принц, спасаться не хочет, изящным движением уклоняется от живой торпеды, гордо вскидывает пулемет, чтобы храбро пасть за дело не знаю чего.

И Винтер прибивает его плашмя аурой к бревнам, как сковородкой или мухобойкой, не оставив резерва себе на защиту. Но Рейвен в нее не стреляет и даже туда не смотрит. Рейвен выдергивает клинок, и я знаю, что сейчас прыгнет ко мне, а бункера нет, и люка подо мной нет, но зато где-то там просыпается винтовка Капитана.

Рра-а-ах!

На ауре главной Бранвен расцветает жутко красиво, золотым и алым. Рейвен улетает налево, за кадр, а маска за ней не успевает. Ремешки рвутся и белая скорлупа падает вниз. Я отпрыгиваю в кусты и уже ничего не вижу.

Тик-так...

И время снова как обычно, я качусь по валежнику, собирая боками сучья, а мордой паутину, надо мной с ритмичностью часового механизма громыхает жуткая винтовка Капитана. Судя по вспышкам, Капитан старается Бранвенов бить в ноги-руки, чтобы не поссориться насмерть еще и с этими, но толку? С его-то винтовкой все равно, куда попадет, оторванную конечность даже в городе не вылечишь так вот запросто...

Где-то справа невидимая мне река несет Мига с Тан Линем в охапку, и наши бегут за ними вниз по течению берегом, и кто-то плечом откидывает меня с дороги, с размаху впиливаюсь башкой в дерево то ли пень. Сознание гаснет, и чем все закончилось, я узнаю через неделю, уже в городе Ноль.

***

В городе Ноль осень подошла с верхушек холмов. Первыми вспыхнули мелколисты, потом чуть пожелтели клены, затем по всему городу березы заполыхали словно бы факелами, ветер трепал их длинные ветки натурально языками пламени, особенно яркими в низких лучах утреннего солнца.

Низкое утреннее солнце почти не грело, но от Норы буквально валил пар. Когда девушка подсела к Жану на лавку, тот сперва ощутил шеей и запястьями волну тепла и только потом запах знакомого шампуня, и только после этого повернулся:

— Нора, привет. Чего такая грустная?

Нора завиляла взглядом как собака хвостом:

— Жан! Ты же лидер! Придумай что-нибудь, а?

Жан слегка насторожился, но именно что слегка: от Норы несло беспокойством, а не напряженным ожиданием боя. Помявшись еще, Нора шмыгнула носиком:

— Слушай, что можно сделать с большой ямой? Только не закапывать, я ее четыре часа копала!

— Зачем столько?

Нора еще помялась и уже откровенно расхныкалась:

— Хотела Блейк сделать приятное, накопать ей червей для рыбалки.

— Стой-стой, — Жан протянул салфетку. — Блейк любит есть рыбу, а не сидеть по получасу, на поплавок глядя.

— Так ее же Сан позвал на рыбалку, понимаешь?

Жан кивнул:

— Теперь да. И?

— И вот копаю, а тут прямо в ногах пятильеновик. Такой, понимаешь, новенький, даже в рассветном полумраке прямо светится. Ух ты, думаю, неужели тут захоронка? И давай копать!

Жан хмыкнул, с трудом удерживая улыбку.

— ... Еще пятильеновик, потом еще и еще. Думала, что клад. Короче, выкопала ямищу мама не горюй, нашла с десяток монет. Реально же на обед хватит!

Нора отбросила салфетку и разревелась в голос:

— А потом оказалось, это у меня дырка в кармане! Жан! Ты же лидер! Придумай, что делать с ямой!

Жан поднялся с лавки:

— Веди, показывай.

Обойдя магазин, через калитку они вышли на полосу безопасности между стеной и первыми зданиями города. Тут не разрешалось ни сажать, ни строить. Яма чернела примерно посередине полосы, почти на равном удалении что от стены, что от забора.

На дне ямы уже показалась небольшая лужица, и Жан повертел головой. Ничего себе девочка решила помочь подружке, до грунтовых вод за пару часов докопалась. Если Нора в дело взята, то не нужен экскаватор...

Жан взялся за подбородок, изобразив напряженное думание.

— В общем, Нора, решение имеется. Но надо еще немного покопать.

— Немного? — Нора вытерла слезы.

— Ага, — сказал Жан, отмеряя десять шагов туда и сюда. — В ширину как я сапогом прочертил, а в глубину чтобы чавкало. Хорошо так, сочно. А я сейчас Рена приведу, возьмем лопаты и канаву сюда протянем. Чтобы водосток с крыши не во двор сливало, а прямо сюда. Будет пруд имени тебя.

— Но это... Опять работать?

Жан развел руками:

— Зато не закапывать, ты же такое условие поставила.

— Блин, — вздохнула Нора. — Нет в жизни счастья.

Отряхнула брючки, зацепившись за собачку замка и ругнувшись в зубы, потом пошла за лопатой.

Жан позвал Рена. Из уголка мансарды, гордо поименованного кухней, выглянула Пирра:

— Не вымазывайтесь там сильно, скоро есть будем.

— А остальные спят?

— Ну да. — Пирра хихикнула, — кроме, понятно, Блейк.

***

Блейк приспособилась насаживать мух и потом сдергивать форель прямо с крючка. Сидели они на плоском камне, успевшем нагреться от верчения, и опирались друг на дружку спинами. Обычные люди давно бы хлопнулись, но что Сан, что Блейк — фавны, еще и Охотники с открытой аурой, так что поголовье форели сокращалось ударными темпами. Сан ловил нахлыстом, потому что обезьянья основа не велела долго сидеть смирно. Удочку налево, Блейк нацепила муху из коробочки, удочку над водой, р-раз! Рыба выскакивает из прозрачного ручья, и вот она на крючке, удочку тем же проходом направо, и Блейк одним движением снимает рыбину, а вторым нацепляет муху, и теперь обратно, два!

Места дикие, рыбы немеряно, и Сан радовался не так улову, как тому, что Блейк не уйдет разочарованной. Понятно, вовсе не для рыбы он это устроил.

Судя по азартному сопению, Блейк это нравилось:

— Ага, попались, пятнистые. Вы на рыбалке, блестящие задницы! Закон — ручей, прокурор — лосось!

Понятно, что никто не заметил восхода солнца, и остановились только, заполнив корзинку доверху.

— Здесь поедим или понесем в город?

Блейк помотала головой:

— Ты же не хочешь.

Сан кивнул.

— Тогда посидим еще. Сан, ты сырую рыбу ешь?

— Не привык.

— А я люблю... Подожди, Сан, не говори ничего.

Блейк раскатила полотенце на камнях и выложила рыбу в рядок, словно бы для продажи, и принялась потрошить-чистить, как научилась и привыкла в полевых лагерях "Белого клыка".

— Сан, я ведь не идиотка тоже. И тянуть из тебя жилы мне никакого удовольствия не доставляет.

— А как же это... Кошки любят играть с добычей?

— Но тогда мне потом придется тебя съесть, такие правила. А ложечку для мозгов я дома оставила, еще когда убежала в "Клык".

Сан опять кивнул и вдруг подскочил, прислушиваясь.

Блейк подтянула катану. Сан разложил посох на пару пистолетов, и его аура по сухому нагретому камню подошла к полотенцу, оставила на уголке полоску, словно бы от стакана с кофе. Адам бы это полотенце аурой сжег, подумала внезапно Блейк. Но Адама нет. И уже, похоже, не будет. И сколько можно на прошлое оглядываться!

Закачались верхушки кустов — легонько, на первый взгляд нестрашно. Блейк выдернула катану и встала левее Сана, чтобы не закрывать ему сектор.

На полянку вылетел фавн-волк в мелком "лесном" камуфляже, с копьем наперевес. Увидел наставленные стволы, показал обе пустые руки:

— Корпус, тренировка, не стреляйте!

И сразу же отпрыгнул направо, отбежал по берегу речушки, чтобы не приняли за нападение.

Следом из тех же кустов вывалился громадный фавн-медведь. Оценив и поняв ситуацию, ухмыльнулся, подмигнул Сану, а потом развернулся и рявкнул на добрую половину лиги:

— Миг! Всех на трещину! Пускай прыгают! На броде цивилы! Не мешать!

Волк поднял копье: ясно! И исчез в лесу.

Медведефавн обернулся к Охотникам:

— Корпус погранстражи, сержант Квадрат, приношу извинения за беспокойство.

Отступил в заросли, откуда прибежал сам, и откуда уже нарастал ровный топот. Переглянувшись, Сан и Блейк вскочили на толстую ветку ближнего дерева, всмотрелись. Выше по течению, где ручей прорезал в каменной складке ущелье шириной метра три, на гребень складки полезла из леса сопящая и хрипящая толпа в камуфляже. Придав себе смелости воплями и матом, все три десятка разогнались по каменному гребню и поскакали через ручей. Блейк поморщилась: грубо. Ни бегать не умеют, ни прыгать, с Охотниками им не тягаться. Зато энтузиазма, конечно, полные штаны.

Точно как у них тогда, в самом начале "Белого клыка"...

Прежде, чем Блейк затосковала всерьез, по тропинке подошел еще один вояка, фавн-лось. И вот его Блейк узнала:

— Ванны больше не носишь?

— Да и ты, гляжу, с хомячков переключилась на добычу повкуснее. Простите за беспокойство. Мы не знали, что вы тут стоите.

Спрыгнув с ветки, Сан пожал руку:

— Тут форель прямо ух!

— Мы тут каждый день бегаем, кусты трусим, им туда всякие жучки падают, вот рыба и ходит.

— А я думал, звериная тропинка.

— Ветка в лицо не бьет, какой зверь?

Сан засмеялся:

— Ну, например, лось.

Покосившись на Блейк, Лось сказал явно не то, что собирался:

— В любом случае удачи вам, и еще раз извините.

Потом легко разогнался по склону вверх, заскочил на каменную гряду, разбежался и перемахнул каньон под одобрительные вопли подчиненных с той стороны.

— Выделывается, — фыркнула Блейк. — Сан... А, ладно! Молчи. Не говори ничего!

***

— Не говори ничего! — Нора вытерла лоб и бросила салфетку прямо в костер. — Сама знаю, что идиотка.

— Я и не говорю, — Руби пошевелила угольки в костре. Парни молча уписывали утренний улов за обе щеки. Жан то и дело поглядывал на табличку: "Пруд имени Норы Валькири". Рен смотрел в вечернее небо, поглядывая на Нору редко.

Сан сидел поодаль, скрестив ноги, на которых спала совершенно счастливая Блейк. И тоже смотрел вроде бы в никуда.

— У нас команда, — вздохнула Руби на правах лидера.

— У нас тоже, — вздохнул Сан. — Чисто пацанская.

— И мы пока не выбрали, где осесть.

— И я тут один, команда в Вейле. Там тоже ничего пока не понятно.

— Разберемся как-нибудь, — улыбнулась Пирра. — С ямой вот разобрались.

Нора возмущенно засопела, но с жареной форелью в зубах ничего, конечно, не возразила. Вайсс поглядела на Янг, и та ответила вполголоса:

— Кошки страшнее гриммов. Гриммы где-то там, за стеной. А Блейк вот. И ее надо мыть. Нет, Сан, ты не идешь. Мы сами.

После, когда холодные звезды осени понемногу затягивало тучами, все поднялись от свежевыкопанного пруда в мансарду, на тот самый стол из облицовочного листа поверх ящиков — его руки так и не дошли переделать. По крыше тихонько затопал дождь. Сан снова тактично ушел после первой чашки кофе, не мешая вымытой Блейк выяснять отношения с собственной командой. Но Блейк тоже наладилась ускользнуть:

— Можно, я подумаю об этом завтра?

Янг заговорила первой:

— Позвони маме. Сейчас. Удачный момент. Играть надо, пока карта...

— Ты как-то очень по-взрослому начала думать. Что случилось?

— После этого... Всего... Вокруг дяди Кроу... В общем, задумалась: почему Рейвен так ни разу и не встретилась со мной?

Привычным движением Янг вытащила батончик:

— А если вдруг дело не во мне совсем? Если мир не крутится вокруг меня? Если Рейвен занята чем-то другим, не менее важным, чем я? Или ей самой нужна помощь? Если она хотела бы, но не может? Блейк, ты хотя бы можешь позвонить! Не откладывай!

Завершив речь, Янг прикончила батончик парой укусов, а скомканную обертку бросила в мусорку по высокой дуге. Попала.

— Вот, я же говорила! Сейчас прет, сейчас и звони.

— Точно, — кивнула Руби. — Прах надо копать, пока свежий.

Вайсс молча протянула Блейк собственный Свиток: новейшую и лучшую модель с общепланетным доступом. Блейк даже приостановилась: Вайсс Шни — ей, фавну из "Белого клыка"?

— Блейк, мы уже больше года как не первокурсницы, — вздохнула Вайсс. — Звони давай.

***

— Давай подведем некоторые итоги, — Руби оперлась на столешницу и поглядела поверх собравшихся в окно. — Мы тут почти три месяца. Добились только того, что Блейк нашла парня. Где она, кстати?

Ответила Вайсс:

— На работе. Сегодня же репортаж с моря. Мне тоже скоро надо ехать.

— Точно! Вечером смотрим! Парень, работа, прямо хоть жить здесь оставайся. Честно, я за нее рада. Но Озпину такой результат не доложишь.

— А ты, кстати, на танцах себе никого не нашла?

Руби фыркнула:

— Сестра, там на полсотни девочек пятнадцать мальчиков. Но! Ведущие гениальны. Назначили половину тушканчиками, а половину бобрами. И иногда ведут тушканчики, а иногда бобры!

Руби засмеялась:

— Классно! Сказали: "тушканчики — налево" и никто не чувствует себя неловко, когда обзывают кавалером, а ты такая в юбке. Потому что тушканчик это тушканчик, чего тут сложного... Сложно — чего мы Озпину скажем?

— Скажем, как есть, — совершенно неожиданно подал голос Рен. — Ведь мы пришли к одному выводу. Только боимся его озвучивать.

Все переглянулись. Поглядели в слуховое окно на выкопанный неделю назад пруд имени Норы. На светло-голубое небо с полосами облаков, и на яркий, цветной лес по склонам. Общее впечатление выразил Жан:

— Да, Руби, эти твои курсы танцев меня убили напрочь. Понимаешь, после слов Озпина мы все ждали, что тут... Колючая проволока, вышки, сторожевые медведи рвутся с поводков — кино про старый Мантл. А тут обычный город. Магазины. Кружки танцев, кройки, шитья, составления букетов.

— Вайсс, ты у нас наиболее корпоративно-грамотная. Скажи?

Вайсс вытащила Свиток, развернула на экране статистику и спроецировала ее прямо на чистую обшивку скошенного потолка:

— У них обычный комплекс добычи, переработки-упаковки Праха. Себестоимость у них выше, потому что очень много вкладывают в город. Но за счет укорачивания рабочего дня и большого внимания к... Не медицина, а как это назвать... Просто, когда тебе дают выспаться, понимаете? На длинном плече у них меньше текучка персонала. Как сказать... Фавны меньше изнашиваются. А искать новых, учить новых, ловить среди них "Белый клык" — на период в десять лет еще вопрос, что дороже.

— Почему вы так не делаете?

— Нам никто не гарантирует, что месторождение проживет хотя бы пять лет, а не то, чтобы десять-двадцать. Капитальное строительство невыгодно. Доставка цемента половину дохода съест, никакой прибыли... Ну, почти.

На цветной проекции Вайсс подсветила несколько строчек баланса:

— Глядите. Все вроде бы большие зарплаты почти в тот же день возвращаются в городскую казну. За еду, выпивку, воду, отопление, освещение. За всякие там карусели для детей, за кружки вот эти, они же платные. А отсюда вторичный контур, услуги. Здесь не нищий шахтерский поселок, где все в долгах, и завтра Прах докопают, соберут вагончики и переедут гримм весть куда. Здесь относительно богатый городок. Имеет смысл тут магазины вроде вот этого открывать. Покупательная способность есть. Перспектива есть. Понятно?

— Вайсс, очень сложно. Вывод какой?

— Они не отсюда, — просто сказала Вайсс. — Ладно там, статистика у них в буклетах публикуется. Но так никто дел не ведет. Окупаемость лет через двадцать, и это если все пойдет хорошо. А кто поручится, что месторождение за пять лет не вычерпают? Вот и выходит, что Прах для них вторичен. Вся их техника беспраховая, но тем не менее, тут есть городской водопровод, очистные станции, внятный план развития поселения. Ну исчезнет Прах, и что? Их машины не остановятся, их оружие не превратится в холодное. Кто они, откуда они? Зачем они здесь?

Снова заговорил Жан:

— Но ведь это вполне сообщение для Озпина. Ну, наша уверенность.

— Озпин получает много сообщений. Как ему выбрать, которому верить? Вот, Озпин не верит никаким сообщениям. Озпин верит лишь сообщениями с доказательствами.

— Но там же в самом Вейле магазин беспраховых винтовок! — Янг не могла молчать долго. — Я могу его прямо туда привести. Пусть притащит с собой хоть всю профессуру, каждый Охотник в чем-то оружейник, а Ублек вообще фанат. Оценить уровень техники вполне смогут.

— Вот именно. И что же, Охотники до сих пор не заметили и не...

— Именно так, — Рен вздохнул. — Не заметили, потому что беспраховым оружием Охотники традиционно не интересуются. А чем там отмахиваются горожане, нам обычно разницы нет. И вот все оно лежит на виду, и никому не надо. Все привыкли, что беспраховое — хлопушки, в лучшем случае подать сигнал или отпугнуть мелочь. Чтобы на тысячи шагов и еще попасть в гримм... Только в сказках есть такие волшебные ружья.

— Может, это все с четвертого континента. И сказки остались с тех времен, когда с тем континентом еще имели связь.

Рен пожал плечами и закончил мысль:

— Город Ноль не нуждается в Охотниках. По крайней мере, не так остро, как любое иное поселение. На стене тут стоят все поочередно, как в старые времена. Местные... Люди, фавны, гримм-знает-кто... Они не ставят на Охотников. Мы им не нужны, понимаете? Есть — хорошо. Нет — ладно, справимся сами.

Янг выглянула на голоса и подняла руку:

— Прервемся. Сан пришел.

Сан под магазином спрашивал тетку-дворничиху:

— Зачем вы окурки в отдельный пакетик собираете?

Тетка отвечала, не поднимая глаз:

— Я их на кладбище в свежие могилы закапываю. Чтоб все эти свиньи сдохли.

Сан поежился:

— Хорошо, что я не курящий.

И тут заметил Янг в окне, махнул ей рукой:

— Я вам повестку принес. На наш адрес одно место, суд через неделю. Кто хочет в присяжные?

— Но... Мы же тут временно.

— Ну и что. Вы часть города на данный момент. Участвуйте. На стене же вы расписаны. И вообще, меня так учили. Если ты не знаешь, к какой команде приписан, то задумайся — нужен ли ты вообще? Сейчас и вы, и я — часть города Ноль.

— Ладно, я возьму... — Янг вывалилась в слуховое окно, прокатилась по крыше, повисла на руках и спрыгнула.

— Сан, подожди, — сказала внезапно Вайсс. — Проводи меня к "буллхэду", поговорить надо.

Сан кивнул и отошел к ограде. Янг с повесткой побежала обратно, на лестнице самую малость не впилившись в Вайс, уже причесанную и одетую к вечернему эфиру. Взяв у Янг повестку, Руби ее пока отложила и сказала, взъерошив темные волосы, прижав пальцы к вискам:

— Янг... Мы в заднице. Ремнант в заднице.

— Почему?

— Мы проспали вторжение инопланетян. Мы его просто не увидели. Может, они там уже весь четвертый континент застроили. И даже у великого Озпина нет никого, чтобы разобраться с этой проблемой. Кроме горстки малолетних Охотников. Потому что взрослые Охотники просто в такую херню не поверят. Ха-ха, инопланетяне демпингуют на оружейном рынке! Какие? Вот эти? Да это же фавны, у нас таких инопланетян под любой пивной в день получки! Буквально в три слоя. У каждого уникальный язык, письменность и сигнальная система. Сюжет для фанфика...

— С нижней полки, — фыркнула Янг. — Нет, Руби, Озпин там как хочет, а тебе я обязана показать стойку с журналами. Я там столько о себе нового узнала!

Янг посмотрела на Сана и Вайсс, удаляющихся по улице в сторону главного бульвара, и успела еще разобрать вопрос:

— ... Что фавны думают о Шни? Сан, можешь нормально сказать? Мне сегодня для эфира надо.

Ответ Сана уже потонул в шуршании облетающих листьев. Янг поежилась, опустила раму и подумала, что надо попросить в магазине обогреватель.

Гримм-прах, вот она сидит в городе инопланетян... Если всерьез принять. А они такие же!

Может, это все кажется? Вряд ли ошиблась Вайсс, но все эти коммерческие фокусы могут показывать и на Ремнанте. Допустим, Вакуо или Мистраль. Мистраль не государство, а толпа склочных родственников, какая-нибудь семья нашла способ и решила укрепиться в дикой местности... Формальным основателем города Ноль числится какой-то Кот-Мистраль, иногда с важным видом изрекающий в сети нечто среднее между полной фигней и фигней абсолютной. Но его бутафорская роль видна любому.

Янг вздохнула. Винтовки она видела сама. За винтовками культура производства. Каждая деталь винтовки появилась не за день, а часто и не за год — Янг видела, как Руби неделями чертит, вытачивает, проверяет и потом снова чертит, и снова припиливает какое-нибудь шептало, и потому Янг знала, что даже антабка для крепления ремня на оружии не прикручивается "от фонаря", а чтобы носить и перехватывать винтовку к стрельбе тем или иным способом. В густом лесу так, на холоде в толстых рукавицах этак, накоротке в здании вовсе иным манером.

Винтовки города Ноль придумывались не одним человеком и не один год. И все это время про них никто не знал?

Тут Янг посмотрела на часы и присвистнула:

— Так, собираемся! Скоро "буллхэд" придет! Пора на работу!

Из разных углов мансарды радостно закричали остальные:

— Точно!

— Ура!

— На охоту!

***

На охоту их обыкновенно доставляли по воздуху; точно так произошло и сегодня. Подлетел "буллхэд", сел на полосе безопасности — двести шагов, места вполне достаточно. Охотники, уже собранные и снаряженные, попрыгали в коробок с довольными междометиями. Слова, слова, сколько можно слов! Они Охотники, не политики, и вот сейчас они делают именно то, к чему готовились, учились, о чем с детства мечтали!

Полчаса лету; "буллхэд" притерся на вырубке. Здесь планировали небольшое поселение то ли под выращивание зерна, то ли под рыбную ферму, Охотники не вникали.

Вылезли, вдохнули свежего прохладного неба предгорий.

Проводник от Корпуса взмахнул красным и белым флажками — Охотники особенно любили такие выходы именно за отсутствие пустых слов. Порой и вся Охота проходила без единого лишнего звука. Вот и сейчас два взмаха: красный — где цель, белый — в каком направлении выстраивать линию. И ничего не надо рассусоливать!

Дочери Таянга привычно развернулись налево. Команда JNPR — направо. Все знали, что делать, не первая и не сотая даже охота. Проводник нарушил молчание краткой характеристикой: стая беовольфов, пара матерых борбатосков, похоже, попадавших уже в облавы. Протаранили цепь и ушли бы, но гримм-твари не обычные звери, людей не боятся. Наоборот, на людей сбегаются. Так что Корпус оттянулся к скальной гряде и лениво постреливал оттуда, не позволяя гримм-тварям разбрестись по всей округе.

Листья уже опали, сквозь буро-рыжий ковер торчали черные иглы невысоких стволов: словно под землей уснул гримм-дикобраз. Подлесок тоже листву сбросил, и там, где летом гримм-тварь выскакивала внезапно, укрытая до поры мельтешением листочков, шорохами и хрустом не пойми чего, сейчас все просматривалось на добрых полста шагов: и темные пятна мечущихся беовольфов, и черные кометы борбатосков, напрасно таранящих каменную полочку, на которой стрелки корпуса уже заметили помощь и радостно махали руками.

Цепь Охотников развернулась прямо по кустарнику — в осеннем лесу видимость это позволяла — и пошла не торопясь, переступая ветки, выворотни, ямки, взрывая ковер гниющих листьев разгорающейся к бою аурой, гоня перед собой пьяный запах тлеющей листвы и предощущение смерти... Испытывают ли черные твари страх?

Двести шагов Охотники преодолели быстро, зайдя на гриммов со спины.

Залп в кучу — полдесятка смыло. Крайних беовольфов Руби смахнула что крошки со стола, вызвав одобрительные вопли на скале. Янг пошла центром, как договорено, ударами и выстрелами рассекая черную массу на очаги побольше и поменьше. Очагом "побольше" занялась команда JNPR. В "поменьше" оказались десятка полтора гримм-волков и те самые два борбатоска: здоровенные вепри, атакующие на огромной скорости и проламывающие любой строй.

Но Руби двигалась быстрее даже борбатосков, и первого развалила вдоль, вскочив на заякоренную косу. Кабан сам набежал на лезвие, из-за скорости не сообразив, чем это кончится.

Во второго борбатоска на удивление слаженно всадили примерно десять зарядов капээсники со скалы — тот пошел черным дымом еще на бегу, и Руби дострелила его просто для контроля.

Беовольфы в это время крутили колесо вокруг Янг, чтобы прыгнуть на спину. Но Янг держалась спиной к скалам, и гримм, пытавшийся зайти ей в хвост, неизбежно подставлялся под стрелков на скале. Они упорно стреляли залпами; Янг не понимала, почему — слабый заряд? Плохо целятся? Пока что их тактика себя оправдывала: в беовольфа приходила не одна-две пули, а сразу десяток, надежно останавливая зверя. Замершего Янг добирала кулаком в лоб — или пробегающая Руби мимоходом половинила знаменитой косой.

На стороне JNPR слышался треск и вопли — похоже, там не ограничивалось беовольфами. Но там и Охотники вышли вчетвером, сыгранной за два года обучения командой. Беовольфов и прочих борбатосков Жан принимал щитом в морду, если не добивал мечом сам, то сбоку плавно выкатывался Рен и всаживал пару кинжалов. Единственную урсу Пирра застрелила издали, тварь не добежала шагов сорок.

Нора, по обыкновению ворвавшись в кучу, вертела молотом, не задерживаясь ни на черных тварях, ни на тонких стволиках, ломая всех одинаково. Нора фонтанировала силой, радостью и яростью, так что все гриммы первым делом глядели на нее. Второго взгляда им не позволяли Норины сокомандники, выщелкивая замешкавшихся; все шло привычно, как на большинстве охот. Солнце понемногу склонялось к западу, секунды складывались в минуты, а те в четверти часа.

Королевский скорпион поднялся из овражка; Руби заметила его сразу, и на скале тоже заорали, замахали красным флажком. Янг бросилась на землю, пропустив над собой залп. Скорпион несся к ней, короткими пинками направо-налево разбросав JNPR. Черный хитин твари покрылся красной сыпью рикошетов, и стрелки на скале уже вскинули к плечу короткие толстые трубы — как вдруг с неба упало копье Пирры, насадив гримма на огромную булавку. Тяжеленный скорпион с натугой проволокся еще шага три, чертя борозду торчащим из брюха копьем. За эти мгновения Руби высадила ему в морду всю обойму. Скорпион замотал жвалами, замахал клешнями вслепую и ударил хвостом тоже куда запомнил — но Янг вовсе не собиралась ночевать где упала.

Откатившись под стену, Янг поднялась на ноги, чувствуя нечто странное в рисунке боя. Нора привычно и лихо колотила скорпиона сбоку, пока что просаживая твари экзоскелет. Рен мелькал вокруг, добивая беовольфов и прикрывая товарищей со спины.

Пирру прикрывал Жан, но Пирра вперед не шла. То ли видела сигналы со скальной полочки, то ли еще почему — Янг не понимала. Тогда и она вместе с Руби отступила на свой край вытоптанной боем поляны.

Пирра смотрела на скорпиона и готовилась Проявлением выдернуть копье обратно. Жан, понимая все без лишних слов, уже отозвал Нору... Рен, кажется, в радиус не попадет... Сколько там, в руководстве? Десять здешних метров, тридцать три фута — чисто.

Нора отскочила и отбежала. Скорпион выпрямился, оживая прямо на глазах. Пирра призвала копье; освободившийся скорпион первым делом шарахнул хвостом — а прыгнуть не успел. Со скалы в него уперлись сразу три алые полосы, тварь окуталась огненным клубом, и Руби высадила в пламя еще обойму.

Все Охотники разом прыгнули в оседающий дым, кромсая тварь со всех боков сразу, и тут уже хоть королевский скорпион, хоть императорский — кончился мгновенно, как выключили.

Сколько потом нащелкали беовольфов, уже не считали. По времени примерно час. Крупная стая, давно таких не встречали. Пирра двигалась механически, уклонялась, колола, подставляла щит, била кромкой и резала обратным ходом копья, исполняя все это мимоходом, с равнодушным изяществом чемпиона. У хорошего бойца работают руки, а голова в деле свободна. Сейчас голова думала: а пошла бы вперед и влетела бы точно под залп. Зачем они вообще стреляли? Не первая совместная охота. В Корпусе знают, что шесть Охотников одного скорпиона, даже королевского, кладут с гарантией. Зачем вообще расходовать ручные огнеметы? Кто-то выпендриться решил?

С другой стороны, сигналы им подали. С третьей: несчастный случай на охоте, самое простое и надежное. Все-таки Озпин? Или просто суматоха? Или она просто уже с ума сходит от подозрений?

Опомнилась Пирра, когда уже заметно похолодало к вечеру. Стрелки Корпуса Пограничной Стражи слезали со скалы, помогая друг дружке и улыбаясь несколько смущенно: туда запрыгнули на испуге, а слезать оказалось довольно сложно, пришлось вывешивать веревки, съезжать дюльфером, потом еще веревки снимать, подотчетное же имущество, старшина кишки выест...

Охотники собрались вокруг Янг, и та щедро выдавала им батончики. Жан обнял свою девушку за плечи, и Пирра, наконец-то, выдохнула.

И рога протрубили отбой.

***

Отбой протрубили со всех сторон — похоже, стаю перебили полностью. К вырубке сошлись примерно тридцать КПС-шников, главным образом, фавны, но попадались и люди.

И, конечно, полезли за автографами. Ну как же, Пирра Никос, вот прямо тут, мы с ней королевского скорпиона уработали! Да подпиши, жалко тебе, что ли? Знаешь, как на девушек действует?

Пирра прямо обалдела от такой незамутненности, но блокнотик взяла и даже чего-то там нацарапала. А потом еще листок бумаги, и еще блокнот, и еще на обороте приказа, и еще, пока пилот не заорал из кабины:

— Вы тут навеки поселиться? Уже закатная полоса покраснела!

Тогда Жан и Рен живо построили всех на фоне "буллхэда", Пирру с оружием поставили в центре, Охотников рамочкой по краям. Подсветили снятой посадочной фарой, сделали большой общий снимок. Жан фыркнул:

— Счастья всем, даром. И пусть никто не уйдет обиженным.

— Никто и не уйдет, — хмыкнул командир КПС-ников, фавн-волк, — все улетим. А придумал хорошо, благодарю от всего девятого взвода. Так бы еще час клубились, а так быстро утрамбуемся и прилетим домой еще до заката.

Жан вздохнул: домой... Дома семь сестер, и скоро, наверное, старшая позовет на свадьбу. Жан представил, как они с Пиррой выгружаются дома, и как сестры ревниво глядят на девушку брата, и...

— Взвод, справа по одному в порядке весовой карты на погрузку... Марш!

— Поехали, — ткнула в бок эта самая Пирра. — Хорошо бы и правда успеть до заката.

***

До заката Охотники успели выгрузиться, разложить снаряжение для чистки на весь пол мансарды, но почистили только оружие, чтобы ночью иметь его под рукой готовым. Чистить рюкзаки с одеждой решили завтра, а на сегодня отдыхать. Королевский скорпион, все же.

Вымылись поочередно в героически поднятой ванне. Собрались опять на кухне, глядели на закатную полосу. Сестры отметили, что солнце садится с каждым днем все южнее, и скоро уже не будет видно в окне.

Вошла Пирра с подносом, Нора с кофейником, Жан с нарезанным хлебом:

— Милое дело думать за ужином. Не найдешь ответа, так хотя бы наешься.

Нора приземлила кофейник на вынужденную, едва не скинув крышку:

— Так вот почему ты лезешь с вопросами, когда я ем!

Рен выставил чашки:

— Очень сложно поймать момент, когда ты не ешь.

Пирра потыкала вилкой вырезку:

— Даже это мясо в форме, а я нет.

— Не переживай, подруга, оно тоже жирненькое.

Руби отвела глаза от прогоревшего заката:

— И все же. Почему Озпин так спокойно дал Пирре уйти с этим секретом?

Жан поморщился:

— Руби, не все то мысль, что настойчиво лезет в голову. Скажем, ты все-все знаешь про Озпина, и что? Куда ты с этим пойдешь?

Руби подняла белый разграфленный листок:

— В суд? Мне вот повестку прислали, буду присяжной.

— Допустим. В суде Озпин скажет: моя первейшая задача — защита от гримм всех людей в целом. Если для этого надо прищемить пальцы офигевшему в атаке Атласу или Мистралю, так и сделаю. Спокойствие на планете важнее.

— А если на телевидение?

— Кстати! Блейк! Чуть не забыли!

— Точно! — нарочно для сегодняшнего вечера в магазине попросили телевизор, и вот сейчас Жан его включил.

Неделю назад, после вечернего звонка матери Блейк внезапно пошла и устроилась ведущей в вечерние новости. Ее сдержаная элегантность и буквально кошачья грация пока что не приелись ни городу Ноль, ни тем соседям, что раскошеливались на покупку трансляций. Вечером все на полном серьезе прикипали к экранам. капээсники говорили: в эти минуты даже машины не бьются. Никто не ездит, все сидят и смотрят на Блейк.

Вот и сейчас, едва на экране помигала заставка, проиграла мелодия — как по улице захлопали окна, и мамы закричали:

— Домой, Алан!

— Тетю Блейк показывают!

В самом деле, захочет ли Блейк отсюда уезжать? И что же они за RWBY без нее?

Ах, великолепно смотрелась Блейк в студийном белом костюме! Прижимая к высокому фавновскому уху гарнитуру, желтоглазая Охотница чуть косилась вниз, на бегущую строку подсказки:

— ... Хедамма один из хостов Той Стороны, то есть, Запроливья. Выполняет перевалку наших грузов как на морские суда, так и в обратном направлении. Буквально вчера они запросили помощь в расчистке, и вот, внимание на экран!

— И так полгорода глаз не отводит, — фыркнула Янг.

За плечом Блейк мерцал полосами экран прямого включения. Вот он проморгался и на экране внезапно возникла Вайсс — но в каком виде!

— ...Прямое включение из морского порта Хедамма. Кстати, это наша первая трансляция через пролив, заодно и проверим релейную линию... Итак! На связи моя сокомандница Вайсс Шни, да, ребятки-зверятки, та самая "поющая смерть"...

Под хлещущим ливнем, на фоне валов, перекатывающихся через бортик набережной, Вайсс выглядела растрепанным воробьем. Охотники переглянулись: Вайсс могла бы укрыться глифом и от ветра и от ливня. Раз не стала, значит — снова игра. Впечатлить аудиторию, что-то продвинуть.

Это получается, они вот прямо сейчас этим пришельцам помогают?

Полно, да есть ли те пришельцы вообще?

Испокон веков люди прекрасно справлялись сами. И прореживали себя по любым поводам, и гриммов приманивали, ну и героически потом побеждали, не без того.

Левой рукой Вайсс держала рапиру острием вниз, а правой рукой заслонялась от ветра и брызг. Но речь ее передавалась, несмотря на ливень, вполне понятно:

— ... Не будем делать равнодушный вид, моему семейству город Ноль поперек глотки. Конкуренты в добыче Праха, сами понимаете. Но вот пригнать сюда армию, простите, нету повода, — говорила Вайсс. — Потому что малой войной не обойдется. Ввяжутся и Вейл, и Атлас, и все прочие. А остатки добьют гримм. Так что конкуренция будет, и торговые войны будут, и всякие там подлянки на таможне, и так далее.

Вайсс поморщилась:

— Ну вы же честное мнение хотели, нет? Значит, снаряжайте гонки на адвокатах, готовьте лоббирование, копите льены на взятки и все такое. Но война с Нулем — а что семья Шни получает от победы? Полторы льены на унцию Праха, довеском репутацию конченых ублюдков?

Вайсс опять встряхнулась и вот сейчас поставила над собой плоский зонт глифа, и вода полетела с прозрачного диска. Камера отошла, взяв сцену широким планом, и все увидели, что волны перекатываются вовсе не через набережную. Что Вайсс топчется по спине здоровенного морского гримма, держась за вколоченную в него рапиру. Свободной рукой Вайсс показала медленно истаивающую тварь под ногами:

— Меня на Ту Сторону привезли вот из-за этого. Понимаете, нам и так есть с кем воевать!