Глава 34. Ночные гости

Оранжевое закатное солнце лишь наполовину скрылось за горизонтом, ночь пока не вступила в свои права, но на безоблачном южном небе уже сияли крупные звезды. Словно огонь в исполинском кузнечном горне, яростно пылала вечерняя заря. Раскаленным металлом отсвечивало ей подернутое окалиной мелкой ряби море.

На баке «Дон» возле самого борта неподвижно застыли два темных силуэта: высокий мужчина обнимал за плечи прильнувшую к нему женщину.

– Я все равно найду тебя, Зои... – тихо проговорил мужчина.

Женщина оторвала голову от его плеча.

– Не зови меня этим именем, милый Гундульф... Господи, я так и не успела представиться тебе по-настоящему!

– Зои?..

– Выслушай меня, Гундульф, – торопливо заговорила женщина. – На самом деле меня зовут Эмлин. Я не гречанка, а бриттка с юга Камбрии. И... Я ведь никакая не ведьма, я служу в дружине Святой и Вечной.

Оба надолго замолчали. Теперь лишь скрип мачт да голоса перекликавшихся моряков нарушали вечернюю тишину.

– Наверное, я давно должна была тебе всё сказать... во всём признаться... – вновь подала голос женщина. – Прости меня, если сможешь.

Она осторожно попыталась отодвинуться от мужчины. Тот еще крепче обнял ее за плечи.

– Теперь мне будет куда проще отыскать тебя... Эмлин, – произнес он совсем тихо.

– Гунди... – прошептала женщина. – Милый мой Гунди!..

Снова воцарилось молчание. Затем мужчина внезапно оживился:

– Или... Вот что, Эмлин! Знаешь, что я подумал? Давай сойдем на берег вместе, а? Сойдем, отыщем там вандалов. Поселимся среди них – авось примут. Говорят, у них и вера, и язык – совсем как у нас в старину.

В ответ женщина тихо вздохнула:

– Ах, милый Гунди! Это было бы так славно, вот только...

– Но почему? – взволнованно перебил мужчина. – Разве ты... Разве тебя тут что-нибудь держит?

И снова прозвучал тихий вздох:

– Ну конечно, держит, Гунди! Сам посуди: ну как я могу взять и бросить своих девочек? Там же на яхте больше дюжины моряков – все молодые, здоровые, сильные... Представляешь, чем это может обернуться!

На этот раз мужчина очень долго молчал.

– По правде сказать, меня больше беспокоит, что там окажешься ты, – хмуро произнес он наконец. – А девочки... – Мужчина резко оборвал фразу, а затем торопливо договорил: – В общем, лучше бы я был с тобой.

– Ты же понимаешь, Гунди... – Голос женщины был печальным, но твердым.

– Понимаю, – ответил мужчина. – Ну так и что теперь делать?

– Внизу есть пустой кубрик, – вдруг шепнула женщина. – Представляешь: пустой кубрик – и совсем никого вокруг! Хочешь, побудем там до утра вместе – только ты и я? Позабыв обо всем, не думая о завтрашнем дне?

Мужчина не произнес ни слова в ответ. Вместо этого он просто наклонился к женщине. Та вдруг приподнялась на цыпочки и обвила его шею руками.

* * *

– Господи, Олаф, ну если б я знала, что получится вот такое!.. – Танька хлюпнула носом, промокнула глаза платочком. – И я хороша – возомнила о себе невесть что!

– Полно на себя наговаривать! Но его разумность ты переоценила, это уж точно, – откликнулся Олаф.

– Сэра Эвина? – зачем-то уточнила Танька и тут же покладисто кивнула.

– Ага.

– И как теперь Ладди... и вообще «Дон»?

Они находились сейчас у Олафа в кубрике. Олаф обосновался на сундуке, уступив Таньке свою кровать. Через окно прямо на его лицо падал приглушенный стеклом серебристый свет ночного неба. Олаф, разумеется, ультрафиолета не замечал. Устремив взгляд на желтый с синими прожилками огонек спиртовки, он сидел неподвижно, задумчивый и хмурый.

Танька с ногами устроилась на постели, обхватила руками колени и отрешенно разглядывала вышитые на зажатом в кулаке платочке причудливо переплетенные листочки и спиральки. Узоры расплывались перед ее глазами, шевелились, словно живые.

– Капитан Гарван справится, – подумав, откликнулся Олаф. Особой уверенности в его голосе Танька, впрочем, не ощутила.

– Думаешь? – вымолвила она без особой надежды на искренний ответ.

– Надеюсь, – Олаф кивнул. – Кстати, там есть еще и сэр Коллен. Тоже бывалый моряк. По-моему, он однажды приходил к нам домой, что-то обсуждал с отцом.

Затем, немного подумав, он признался:

– Правда это было давно – так что я мог и обознаться. Но вот капитан Гарван у нас бывал точно.

Танька благодарно кивнула, хотя ничего утешительного Олаф, в сущности, не сказал. И все-таки слезы перестали застилать ей глаза. А еще – немного прояснилось в голове.

– Может, нам с мэтром Каем поговорить? – немного подумав, предложила она.

– Может, – тотчас же согласился Олаф. – Хочешь, дойдем до лазарета?

В ответ Танька покачала головой.

– Солнце только что село. Как раз время вечерни. А мэтр Кай – он ведь еще и священник, не только врач.

* * *

– Ин но́мине па́трис эт фи́лии эт спи́ритус са́нкти! А́мен! – провозгласил мэтр Кай последние слова заключительной молитвы.

– Амен! – нестройно ответили ему три голоса.

Мэтр Кай облегченно перевел дух. Своими священническими обязанностями он не то чтобы пренебрегал, однако в глубине души тяготился, считая себя прежде всего врачом, хотя обычно и носил под белым плащом Ордена Милосердия черную рясу капеллана. Моряки его отношение к богослужениям давно раскусили и являлись на церковные службы из рук вон плохо. Впрочем, мэтр Кай особо не печалился. Бог, по его мнению, жил в людских сердцах, а не в свечах и псалмопениях.

На «Дон», как подобало большому кораблю, под храм был отведен один из кубриков. Там был выгорожен алтарь, висело несколько икон – среди них непременное на кораблях изображение святого Эльма – покровителя мореплавателей, – имелись еще кое-какие предметы, без которых не обойтись при проведении таинств и обрядов, – а большего священнику-вольнодумцу и не требовалось.

В кубрике-то этом и собирались немногочисленные верные прихожане батюшки Кая – по большей части камбрийские бритты, бывшие в команде «Дон» в явном меньшинстве. Вот и на этот раз на вечернюю службу явилось всего лишь трое: тучный низенький кок Коллен-маленький, высокий костлявый боцман Тревор и вообще-то не слишком часто посещавший храм матрос-ирландец – щуплый темноволосый Барах О’Гнив.

Появление Бараха мэтра Кая не то чтобы удивило, но задуматься заставило. В последний раз Барах являлся в храм сразу после истории с ирландкой Брид. А теперь вот снова на корабле чудом избежали поединка – и опять этот парень тут как тут!

Про ссору между сэром Эвином и готом по имени Гундульф мэтр Кай уже знал – причем в подробностях. Впрочем, трудно было не узнать подробностей, битый час простояв под дверью капитанской каюты в тщетном ожидании аудиенции и невольно прослушав весь происходивший там разговор. И подробности эти мэтра Кая скорее огорчили, чем обрадовали. Вот чем бы, скорее всего, занялись на берегу двое люто ненавидящих друг друга мужчин, которым не позволили драться на корабле, но которых так и не примирили? Судьба обоих – и давно и хорошо знакомого старшего офицера «Дон», и недавно объявившегося на корабле готского нобиля – не могла его не тревожить.

Так что запирал дверь храма мэтр Кай с тяжелым сердцем. Мысли его метались то к двум непримиренным – и непримиримым – врагам, то к лежащему в лазарете тяжело больному Владимиру, которого непременно следовало навестить и осмотреть. И если для спасения Владимира мэтр Кай мог хотя бы что-то предпринять, то предотвратить новое столкновение Эвина и Гундульфа ему было уже не под силу. Эх, ну почему он так поздно узнал об их ссоре!

– Что у тебя, батюшка, такое стряслось? – неожиданно раздалось за его спиной.

Голос говорившего был, конечно же, знакомым. Старый боцман Тревор, один из тех троих, что пришли сегодня на вечернюю службу.

Управившись наконец с замком, мэтр Кай обернулся. Вопросительно посмотрел на Тревора. Тот стоял шагах в трех от него и смущенно мялся, теребя рукав рубахи.

– Может, помочь чем? – продолжил Тревор. – Если что перетащить надо или там починить – это мы легко, ты только скажи...

Мэтр Кай медленно покачал головой.

– Спасибо, Тревор. Не нужно.

Тот вздохнул, чуть заметно пожал плечами. А потом вдруг промолвил, словно подслушав его мысли:

– А если ты об этих тревожишься, батюшка... Так-то да, худо. Непременно один другого убьет.

– Так и есть, – хмуро кивнул мэтр Кай. – Только молиться за них и остается – чтобы Господь вразумил.

В ответ Тревор снова вздохнул, затем чуть заметно усмехнулся.

– Сэра Эвина вряд ли кто вразумит, – произнес он задумчиво. – Тут другое бы надо, батюшка. Порознь их высадить. По разным берегам реки – да еще бы подальше друг от друга. Глядишь, и обошлось бы.

Мэтр Кай опешил. Мгновение он ошеломленно смотрел на Тревора. Затем энергично кивнул. Мысль и в самом деле была хороша. И настолько очевидна, что вскоре он уже искренне недоумевал, как не дошел до нее сам.

К сэру Гарвану мэтр Кай направился сразу же, невзирая на поздний вечер. Тревора с собой не позвал: разговор с капитаном предстоял с глазу на глаз. Поблагодарив старого боцмана за славную подсказку, он торопливо зашагал по коридору в сторону кормового трапа.

Однако подняться по трапу мэтру Каю оказалось не судьба. Новая неожиданность подстерегла его – в виде двух темных фигур, кравшихся по коридору. Фигуры двигались ему навстречу совершенно бесшумно, словно призраки.

Суеверным мэтр Кай себя не считал. В Святую Троицу он верил несомненно, в людей – безоговорочно, в славный народ – постольку-поскольку: в существовании сидов убедился, но прочих фэйри считал досужим вымыслом. А в бесплотных призраков не верил вовсе. Но тут все-таки оробел. И, поспешно сотворив крестное знамение, вжался в переборку.

– Здесь, – прошептала одна из фигур. – Должно быть не заперто.

Мэтр Кай опомнился. Вряд ли призраки озаботились бы проблемой запертых дверей: как известно, замки́ для них не преграда. Еще не до конца поняв происходившее, но уже уверившись, что сверхъестественные силы тут ни при чем, он отделился от стенки и негромко кашлянул.

Фигуры замерли. Та, что была пониже, тихонько ойкнула. Второй «призрак» тотчас же заслонил ее собой и, внезапно обернувшись Гундульфом, решительно заявил:

– Мы собираемся пожениться, батюшка. Потом, когда сможем отыскать друг друга.

Некоторое время мэтр Кай ошеломленно стоял посреди коридора, молча осознавая услышанное. А перед ним замерли двое – напряженный, готовый к отпору Гундульф и раскрасневшаяся, прячущая глаза гречанка Зои – вроде бы совсем не юная и к тому же очень строгая дама.

А затем мэтра Кая осенило. Вот же шанс избежать не только поединка между Эвином и Гундульфом, но даже изгнания Гундульфа с корабля!

Мысленно мэтр Кай возликовал. Выход, который сейчас пришел ему в голову, был, пожалуй, даже лучше совета старого Тревора. Оставалось только осуществить задуманное.

Мэтр Кай внимательно посмотрел на Гундульфа. Затем перевел взгляд на жавшуюся к тому гречанку. И наконец изрек:

– Вот что, молодые люди! Есть у меня для вас одно предложение...

* * *

В полумраке слабо освещенного коридора Олаф шел не то чтобы совсем на ощупь, но все-таки очень неуверенно. Выручала Танни: та со своим сидовским зрением мало того что легко помогла ему пройти по совсем темному поперечному проходу, так еще и повела дальше, держа за руку, как ребенка. К стыду своему, за всё путешествие от Британии до самого африканского берега Олаф так и не побывал в корабельной церкви. Более того, он лишь очень примерно представлял себе, где именно находился кубрик, отведенный под храм.

Танни, тоже не баловавшая мэтра Кая своими визитами в церковь, дорогу к этому кубрику, похоже, все-таки знала. Во всяком случае, она привела к нему Олафа быстро и с первого раза.

– Пришли, – почему-то шепотом объявила Танни, едва они остановились перед украшенной едва различимым в полумраке грубо нарисованным крестом дверью. А затем хмуро добавила: – Только, по-моему, мы опоздали.

Олаф вопросительно посмотрел на нее. Разглядел, впрочем, лишь абрис обрамленного темными волосами лица и слабый красноватый отсвет глаз: ближайшая ко входу в храм лампа едва теплилась, почти не давая света.

– Там тихо, – видимо, уловив обращенный на нее взгляд ночным зрением, пояснила сида. – Совсем.

Олаф разочарованно вздохнул. Затем, чуть подумав, предложил:

– Может, в лазарет?

– Навер... – Танни не договорила. Затем вдруг встрепенулась: – Нет, там все-таки кто-то есть!

«Крыса, что ли?» – мелькнуло в голове у Олафа. Но Танни, словно услышав его мысль, продолжила громким взволнованным шепотом:

– Все-таки люди... Мужской голос... Но это не мэтр Кай, нет... А теперь женский...

Теперь Олаф уже и сам расслышал доносившееся из-за двери бормотание. Слов, впрочем, разобрать не смог.

– Что там? – спросил он, безотчетно тоже перейдя на шепот.

– Мэтр Кай говорит на латыни, – шепнула Танни. – «Гундольфус, Эмилиана...» Ой, как странно!..

Всё больше и больше недоумевая, Олаф осторожно дотронулся до ее руки.

– Тс-с... – откликнулась Танни.

Так ничего толком и не поняв, Олаф недоуменно пожал плечами. Затем потянулся к светлой, отчетливо видневшейся среди темных досок, ручке двери.

Внезапно Танни перехватила его ладонь. Шепнула:

– Подожди. Не мешай им!

* * *

Исповедовать на «Дон» мэтру Каю доводилось регулярно: даже самые безалаберные прихожане время от времени вспоминали о накопившихся грехах. Отпевать – увы, тоже. Матросская служба – дело небезопасное даже на купеческом судне, а уж на военном корабле – и подавно. Крестить – и то случалось: один раз – прибившегося к гленцам чернокожего мальчонку-язычника, другой – варвара из диких пустынных племен Мавретании, прежде исповедовавшего странный, донельзя искаженный извод иудейской веры. Но вот чтобы ему пришлось на ночь глядя лихорадочно вспоминать чин венчания – о таком мэтр Кай еще недавно, пожалуй, не мог бы и помыслить.

Однако пути Господни оказались, как оно и бывает, неисповедимы. Вот и провел он, больше корабельный врач, чем капеллан, непривычный, лишь в теории знакомый ему обряд. И даже вполне справился, пусть и запинаясь, и иногда подглядывая, как нерадивый школяр, в оставшийся со времен монастырских занятий конспект.

Теперь оставалось второе, может быть, и менее ответственное, но все равно необходимое дело: поставить в известность о случившемся капитана. Собственно говоря, именно на хорошо известное ему мягкосердечие старого друга Гарвана мэтр Кай и рассчитывал, решившись на эту безумную, по его же собственному мнению, затею с венчанием.

И снова, уже второй раз за вечер, мэтр Кай закрывал дверь «церковного кубрика». Снова, скрежеща ключом и ворча себе под нос, он боролся со старым, изношенным и давно не смазывавшимся замком. Рядом тихо перешептывались ошеломленные, похоже, еще не успевшие поверить в случившееся новобрачные. Неожиданно издалека донесся тихий звук волынки: это у капитана и у корабельного врача головы пухли от новостей, а матросы, по большей части еще не знавшие ни о недавней драке, ни о предстоящем изгнании старшего офицера, ни тем более о внезапном бракосочетании между пассажирами, продолжали жить обычной жизнью.

А потом совсем рядом что-то брякнуло и со звоном покатилось по полу. Испуганно охнула невидимая девушка, ей тут же откликнулся мужской голос. Мэтр Кай настороженно замер.

– Гунди, я сейчас! – вдруг воскликнула новобрачная и, оставив супруга в недоумении, сорвалась с места. Легко и бесшумно пробежав с десяток шагов, она остановилась у поворота к носовому трапу.

– Вы здесь, великолепная?

– Зде-есь, – робко донеслось из-за угла. С изумлением мэтр Кай узнал голос леди Этайн. Она-то откуда тут взялась?!

– С вами всё в порядке? – встревоженно спросила Зои – вернее, как недавно выяснилось, леди Эмлин.

– Всё в порядке, госпожа Зои, – откликнулся вместо напевного голоска сиды юношеский басок, принадлежавший, судя по всему, ее приятелю Олафу. – Мы сейчас!

Не удержавшись, мэтр Кай загадочно хмыкнул. «Неужели придется венчать и их тоже?» – мелькнула вдруг в его голове ехидная мысль.

И словно подтверждая эту нелепую догадку, Этайн тут же воскликнула:

– Ну иди же! Смелее!

А затем из бокового прохода выступил Олаф. Перед собой он держал в руке нечто вроде веника, сильно сплющенное, растопыренное и, похоже, колючее.

– Дорогая госпожа Зои и почтенный Гундульф, – нерешительно начал он, вплотную приблизившись к растерянно застывшей Эмлин. – Вот... в общем, от нас с Танни. Это засушенный мирт – я его в Иберии много набрал, так что... В общем, как чувствовал... Ну то есть...

Олаф замолчал, опустил голову. Даже в полумраке было заметно, что его щеки потемнели от прилившей крови.

Наконец, решившись, он протянул Эмлин «веник», судя по всему призванный служить свадебным букетом.

– Он не колючий, вы не бойтесь...

Эмлин опасливо протянула руку, осторожно приняла пучок покрытых мелкими сухими листочками веток и наконец, чуть поколебавшись, поднесла его к лицу.

– Ммм... – воскликнула она вдруг. – Пахнет-то как! Гунди, иди сюда скорей! Ты только понюхай!

Гундульф покорно подошел, добросовестно понюхал. На миг на его лице появилось выражение легкого недоумения. По правде говоря, мэтр Кай этому ничуть не удивился. Много ли удивительного могло быть в миртовых ветвях для уроженца Вестготского королевства, где этот кустарник рос чуть ли не повсеместно?

Впрочем, Гундульфу надо было отдать должное. Недоумение он спрятал тотчас же. Улыбнулся:

– Родиной пахнет, надо же! Спасибо!

А затем к новобрачным подошла наконец Этайн.

– Поздравляю вас, благородный Гундульф и доблестная леди Эмлин верх Аннон! – торжественно произнесла она и, зардевшись, потупила глаза.

– Ну вот, – улыбнулся мэтр Кай, обведя взглядом собравшуюся компанию. – Теперь можно идти и к капитану!

* * *

По правде говоря, Олаф сильно сомневался, что сэр Гарван обрадуется столь позднему визиту: судя по всему, за время венчального обряда успела наступить ночь. Однако спорить с мэтром Каем он, разумеется, не стал – и не только из уважения. Вообще-то Олаф смутно догадывался, что поспешное венчание леди Эмлин и Гундульфа было затеяно неспроста. Смысла произошедшего он, однако, так толком и не понял – и предпочел довериться жизненному опыту почтенного старого врача.

На ют все пятеро поднялись по кормовому трапу: первым мэтр Кай, за ним новобрачные, потом Танни, а самым последним Олаф. В таком порядке, цепочкой, они и выбрались в продольный коридор.

– Хм... – произнес вдруг мэтр Кай. – Идет кто-то...

– Что случилось? – громким шепотом спросил Гундульф на латыни.

Шедшая между ними леди Эмлин резко остановилась, обернулась, приложила палец к губам.

– Тс-с...

А в следующий миг раздался ломкий мальчишеский голос, выкрикнувший странную тарабарщину:

– Кой е там? Господа́рят спи́е!

«Так это же оруженосец – парнишка-славянин!» – запоздало сообразил Олаф. А Танни, к его недоумению, разразилась в ответ негромкой, но длинной и явно очень гневной тирадой на том же – по крайней мере, весьма похожем по звучанию – наречии.

Оруженосец тихо ойкнул и затих.

– Велела, чтобы он не кричал, – шепнула Танни. – Нечего больного будить!

Вроде бы на том дело с парнишкой и должно было закончиться. Однако возле лазарета Танни остановилась.

– Я к брату, а то вдруг он проснулся, – объявила она. – Если всё в порядке – потом догоню!

Не удержавшись, Олаф улыбнулся – хотя, конечно, ни в болезни сэра Владимира, ни в чудом не случившемся на «Дон» кровавом поединке, ни в предстоящем изгнании с корабля нескольких человек не было ничего веселого. Просто очень уж по-взрослому вела себя сейчас Танни: уверенно распоряжалась, быстро принимала решения... «Даже и не заметил, как сестренка выросла», – подумалось ему. Следом, правда, ни с того ни с сего вспомнилась оплошность Танни с выбором наказания для сэра Эвина. Мысленно Олаф махнул рукой: «Забыла, наверное, за хлопотами – ну и слава богу!»

Так что к капитанской каюте они подходили уже вчетвером. Оставшись без общества Танни, Олаф быстро почувствовал себя лишним и вообще изрядно растерялся. Гундульфа он знал постольку-поскольку, леди Эмлин – немногим лучше, а от внезапной новости об их венчании до сих пор не пришел в себя. Немного уверенности ему придавало только присутствие мэтра Кая.

– Не спишь, капитан? – Мэтр Кай негромко, но настойчиво постучал в дверь. Тотчас же из каюты донеслись громкие шаги. Следом из-за двери послышался хмурый ворчливый голос:

– Какое там...

Лязгнул засов. Дверь резко распахнулась, в проеме показалась всклокоченная голова сэра Гарвана.

– Заходи, отче, – опрокинем по чарочке! После вчерашнего надраться до чертиков – самое премилое де...

Сэр Гарван оборвал фразу на полуслове, удивленно хмыкнул. Затем недоуменно протянул:

– Э-э-э... Что это с тобой за процессия?

В ответ мэтр Кай загадочно усмехнулся в усы:

– Да вот... – и, не давая собеседнику опомниться, продолжил: – Принимай, сэр капитан, гостей, коль уж все равно не спится!

* * *

– Привет, Танюха!

– Привет. Как ты?

Ладди оторвал голову от подушки, приподнялся.

– Да ничего уже. Жар свалил совсем – то ли от нового снадобья, то ли уже сам выкарабкиваюсь. Взмок только весь – хоть выжимай!

Танька кивнула. Вздохнула:

– Разбудили мы тебя? Поспать не дали?

– Ага, – В глазах Ладди вдруг вспыхнул насмешливый огонек. – Это же Здравко – он неисправимый. Но зато старательный.

Подумав, Танька снова кивнула. Вообще-то Здравко ей хотелось как следует отругать, но, странное дело, Ладди, похоже, на своего недотепу-оруженосца совсем не сердился.

Потрогала брату лоб. Тот и правда был мокрым и совсем холодным. Подушка оказалась тоже мокрой.

– Давай белье переменю, – предложила она.

Ладди покачал головой.

– Рано еще. Простыней не напасусь. Вот отпотею совсем – тогда Здравко и перестелит.

Помолчав, он добавил:

– Сама-то что не спишь?

Пожала плечами в ответ:

– Я же полуночница – Ладди, ты ведь знаешь.

Тот вздохнул, виновато улыбнулся:

– Точно же! Голова совсем не соображает.

Танька покачала головой.

– Просто отвык. У всех сёстры как сёстры, а у тебя...

– А у меня самая лучшая, – договорил за нее Ладди. – Знаешь что, Танюх... Зажги, пожалуйста, лампу. Хоть полюбуюсь на тебя... Галадриэль ты моя огненноволосая!

Вообще-то настоящая Галадриэль рыжей вроде бы не была – по крайней мере, в маминых рассказах она всегда оказывалась белокурой. Но поправлять Танька, конечно же, не стала. От неожиданного сравнения ей сделалось очень тепло на сердце, хотя и немножко неловко – словно она оказалась самозванкой.

– Ну какая из меня Галадриэль, что ты... – пробормотала Танька, зардевшись. Потом спохватилась: – Ой, про лампу-то чуть не забыла... Сейчас зажгу, конечно, – где у тебя огниво?

– Тут, на тумбочке, – пощупай рядом с кружкой... – принялся объяснять Ладди. Мысленно Танька вздохнула. Лучше бы он сказал, в каком направлении смотреть! В помещении лазарета, освещенном пробивавшимися через окно лучами звезд, она видела почти как днем, но, как всегда, только перед собой, будучи не в силах разглядеть ничего по сторонам.

Объяснять-напоминать брату, что такое сидовское зрение, она не стала. Вместо этого просто покрутила головой. Высмотрила наконец уже знакомую по «Махе» большую кружку – та отыскалась совсем рядом, у изголовья кровати. И сразу же углядела лежащий возле нее темно-зеленый мешочек.

Думнонский пирит, даром что его называли «золотом дураков», в хозяйстве был минералом преполезнейшим: кремни из него получались отменные. Вот и желтоватая блестящая палочка пирита, нашедшаяся в мешочке, не подвела: подпалила трут с первого же удара кресала, выбросив сноп ярко-оранжевых искр. Вскоре в лампе затеплился желтоватый с синеватыми прожилками язычок огня.

– Ну вот и славно, – радостно заулыбался Ладди. – Хоть вижу тебя наконец!

Сама Танька, по правде сказать, лучше видеть не стала. Наоборот, теперь перед ее глазами плавали, переливаясь разными цветами, многочисленные пятнышки и полоски – отпечатки высеченных кресалом искр.

Зато Ладди, похоже, огню обрадовался. Оживившись, он уселся на кровати, свесил ноги на пол. А затем безмятежно спросил:

– Ну какие тут у вас новости?

– Да разные... – замялась Танька. Рассказывать брату о недавнем неприятном происшествии ей не хотелось – в том числе из-за не оставлявшего ее чувства вины.

– Тут скоро свадьбу, наверное, праздновать будут, – не придумав ничего лучше, брякнула она и тотчас же испуганно прикрыла рот ладонью. Какое уж тут празднество, если уже завтра леди Эмлин то ли разлучится со своим Гундульфом, то ли вместе с ним отправится в изгнание!

Ладди удивленно приподнял бровь, хмыкнул, озадаченно посмотрел на Таньку.

– А, понял! – произнес он после некоторой паузы. – Небось, какая-нибудь из ваших ведьмочек замуж собралась?

– Нет, – Танька покачала головой. – Наша леди Эмлин сегодня с Гундульфом обвенчалась – это было так неожиданно...

Внезапно она замолчала, испуганно ойкнула.

– Что с тобой, Ладди?

А как Таньке было не ойкнуть, как не встревожиться, если ее брат неподвижно застыл, тупо уставившись в стенку и вцепившись обеими руками в край кровати?

– Что случилось, Ладди? – переспросила она. – Тебе нехорошо?

Ладди вдруг встрепенулся. Взгляд его вновь обрел осмысленность.

– Нет-нет, ничего, Танюш... всё в порядке. Не бери в голову!

Конечно, эти слова не успокоили Таньку ничуть. К тому же выглядел брат сейчас не только измученным болезнью, но и очень возбужденным.

– Ладди... – встревоженно начала она, приблизившись к нему вплотную.

Тот вдруг беспокойно дотронулся до ее руки.

– Послушай, Танюш... Ты о нем что-нибудь знаешь – ну о Гундульфе об этом?

Танька удивленно посмотрела на него. Задумалась ненадолго.

– О Гундульфе?... Ну... Не очень много, в общем. Вроде бы нобиль – то есть рыцарь по-нашему... ну или даже как патриций в римской древности. Говорил, что родом из Толеду.

Ладди покачал головой, хмыкнул:

– Столичный аристократ, выходит? Что ж, вроде бы неплохо...

Однако успокаиваться он, похоже, и не думал. Наоборот, его взгляд сделался совсем тревожным.

– Жаль, что я с ним незнаком, – продолжил Ладди после недолгого молчания. – Помнится, такие вот... нобили, – он произнес это слово с нажимом, вложив в него явно не самые добрые чувства, – в Египте показали себя во всей красе!

Мгновение Танька непонимающе смотрела на него. А потом вдруг вспомнила совсем недавние события. «Мы, Вилис-Гладисы, – потомки патрициев!» – так, кажется, гордо провозгласил сэр Эвин после того, как накуролесил на своем корабле и перед тем, как объявить, что бросает его на произвол судьбы! Не удержавшись, она издала тихий жалобный стон – до того дурно выглядела представившаяся ее внутреннему взору картина.

Но тут же, оттесняя прочь воспоминание о выходке спесивого моряка, в ее памяти всплыли совсем другие образы. Доблестного сэра Талорка мекк Бруде, сына короля Пиктавии и потомка бриттских правителей Древнего Севера, с горсткой верных воинов пустившегося в отчаянный поход ради спасения своей страны от безумств отца. Юного принца-мечтателя Кердика Мерсийского, в тяжелые времена сумевшего собрать из фермеров отряд самообороны. А следом на ум ей пришли герои историй, принесенных из мира маминого Учителя: благородный король Рохана Теоден, его храбрый племянник Эомер – тот самый, которого принц Кердик счел своим предком, – отважный и великодушный сын гондорского наместника Фарамир...

Невольно она мотнула головой. И уже осознанно произнесла – тихо, но твердо:

– Не все, Ладди.

– Ну ладно, не все, – поспешил согласиться тот. – Наговаривать напраслину не буду. Но слишком многие.

Оба надолго замолчали. Ладди неподвижно сидел, опустив голову, угрюмо уставившись в пол. Танька стояла перед ним в смятенных чувствах.

Спустя некоторое время Ладди медленно поднял голову.

– Пир-то у них когда будет?

Танька даже не сразу поняла вопрос. А поняв, растерянно пожала плечами.

– Пир?.. Я не знаю... Может, и не будет никакого пира... Они сейчас к капитану пошли, а потом...

– Так, – задумчиво кивнул Ладди. – Слушай, Тань, а ты не могла бы меня туда отвести?

– К сэру Гарвану? – всё еще недоумевая, переспросила Танька и, тут же спохватившись, испуганно мотнула головой: – С ума сошел – ты же болеешь!

– Брось, – нарочито бодро откликнулся Ладди. – Дойду. Корабль не такой уж большой, много сил не отнимет. – Он искоса посмотрел на Таньку и, должно быть, для пущей убедительности добавил: – Мне очень надо, Таня!

Недоумение у Таньки вновь усилилось. В этом упорном желании во что бы то ни стало увидеть новобрачных было что-то непонятное, настораживающее. Однако на ее памяти Ладди вроде бы ни разу не совершил ничего предосудительного. И вообще, с какой стати она перестанет доверять своему брату?

Поколебавшись, Танька неуверенно кивнула.

* * *

Сэр Гарван скользнул взглядом по лицу Олафа, ненадолго задержал его на Гундульфе и Эмлин, затем повернулся к мэтру Каю. Хмыкнул:

– Гости, говоришь?

– Гости, – бестрепетно подтвердил мэтр Кай. – Я тебе сейчас всё объясню.

Сэр Гарван нахмурился, недовольно поморщился.

– Что они еще натворили?

– Как бы тебе сказать... – осторожно начал мэтр Кай. Сэр Гарван тотчас же прервал его:

– Ну рассказывай уже.

Гундульф вопросительно посмотрел на Эмлин. Та ничего ему не ответила, лишь успокаивающе улыбнулась.

Мэтр Кай развел руками, вздохнул.

– По правде сказать, уж если кто и натворил, так это я.

Лицо сэра Гарвана удивленно вытянулось.

– Еще не легче... – пробормотал он себе под нос.

– Ну так пригласишь? – спросил мэтр Кай.

Сэр Гарван угрюмо кивнул. Затем сделал приглашающий жест рукой:

– Черт с вами, заходите!

Мэтр Кай обернулся, повторил жест.

– Пошли!

И они дружно направились в капитанскую каюту: сначала мэтр Кай, за ним леди Эмлин с миртовым букетом в руке, следом Гундульф – по-прежнему растерянный, явно не до конца понимающий происходящее.

У порога Олаф невольно задержался. Снова дало о себе знать притихшее было чувство своей неуместности в обществе бывалых, многое повидавших в своей жизни людей.

– Давай заходи, – неожиданно подбодрил его сэр Гарван.

* * *

Путь от лазарета до капитанской каюты был вроде бы и недолгим, однако поволноваться Таньке пришлось изрядно. Как ни храбрился Ладди, пока сидел на кровати, на поверку оказалось, что он едва держится на ногах. Вот и пришлось ему преодолевать несколько десятков шагов, повиснув на Танькиной руке.

Немного приотстав, за ними с унылым видом плелся Здравко. Поначалу он всё порывался подхватить своего господина под локоть, но в узком коридоре это никак не получалось. Оттеснить Таньку от Ладди и занять ее место он тоже не попытался. Судя по всему, после выслушанной гневной отповеди он стал ее побаиваться. Танька, впрочем, по этому поводу не роптала. Сейчас она все равно нипочем не доверила бы своего брата никому – разве что мэтру Каю.

– А еще он очень помог нам в По́рту... – сбивчиво рассказывала она Ладди по дороге всё, что только могла припомнить о Гундульфе. – Ну, в Порту Кале – это такой город у вестготов. Там одной девочке ключицу сломали, так мы бы без него, наверное, пропали...

Ладди, казалось, не слушал ее, лишь механически кивал, так же механически переставляя ноги. Болезнь не только отобрала у него силы, но и сделала его тело очень легким, так что Танька была вполне в состоянии его поддерживать. Прижавшись к плечу брата, она отчетливо слышала его хриплое дыхание и учащенный, неровный стук сердца. Невольно в голову ей лезли тягостные воспоминания о последних днях Робина. «Нет-нет, – изо всех сил успокаивала себя Танька. – Это совсем не похоже. Просто Ладди переоценил свои силы, когда поднялся на ноги, не дождавшись конца приступа. И вообще, малярия – это совершенно другая болезнь, ничуть не похожая на пневмонию».

Так – медленно, осторожно – они и добрались до капитанской каюты. В каюте о чем-то бурно разговаривали: еще на полпути до Танькиных ушей стали долетать обрывки фраз. Поначалу Танька в них не вслушивалась: было не до того. Теперь же, стоя перед широкой, составленной из плотно пригнанных темных досок дверью, она невольно слышала разговор во всех подробностях, отчетливо различая каждое слово.

– Ну что, Тань? Пришли? – взволнованным голосом спросил Ладди.

Танька кивнула. Затем осторожно постучала в дверь.

Разговор в каюте сразу оборвался. Чуть погодя послышался неуверенный голос мэтра Кая:

– Это леди Этайн, наверное.

* * *

Войдя в капитанскую каюту, Олаф первым делом отыскал глазами знакомый сундук. Место на нем, однако, оказалось уже занято – кувшином, кружкой и ломтем солонины. Разочарованно вздохнув, Олаф отступил к переборке и прислонился к ней спиной.

Остальные, впрочем, не осмелились даже на это: так и остались стоять посреди каюты. Смутившись, Олаф тоже отделился от стены.

– С угощением плохо. Увы, гостей не ждал! – Сэр Гарван усмехнулся, развел руками. Затем кивнул на расставленные вокруг круглого стола стулья:

– Рассаживайтесь.

Некоторое время сэр Гарван с задумчивым видом расхаживал по каюте из угла в угол, бросая взгляд то на одного непрошеного гостя, то на другого. Затем – видимо, окончательно убедившись, что все благополучно разместились за столом, – он тоже опустился в кресло. Тут же обвел взглядом всех четверых, грозно сдвинул брови. И наконец произнес строгим, звенящим сталью голосом:

– Что ж, теперь можно и поговорить. Может, ты, достопочтенный Кай ап Гладис, все-таки объяснишь, что́ всё это значит?

Мэтр Кай тотчас же кивнул.

– Конечно, объясню. Но сначала скажи-ка мне, пожалуйста, вот что...

Сэр Гарван недоуменно посмотрел на него, пожал плечами.

– Ну?

– Итак, – продолжил мэтр Кай. – Сколько провинностей ты насчитал у сэра Эвина ап Никласа перед тем, как вынес ему приговор?

Сэр Гарван поморщился. Буркнул недовольно:

– Да там и одной бы хватило. Покушения на поединок.

Мэтр Кай согласно кивнул. А потом спросил:

– И все-таки?

На миг сэр Гарван задумался. Затем твердо произнес:

– Три.

И он принялся загибать пальцы один за другим:

– Самовольное изгнание пассажира на берег – раз. Драка на корабле – два. Наконец, покушение на поединок – три. Достаточно?

– Более чем, – согласился мэтр Кай.

– Ну и?

– Ты сколько раз его высаживать собираешься? Три или все-таки один?

Сэр Гарван насупился, побарабанил пальцами по столу.

– Это ты к чему?

– У тебя вот они, – мэтр Кай показал взглядом сначала на Гундульфа, а потом на Эмлин. – провинились вместе, а ты их караешь по отдельности.

– Кай, ты там что... причастился?

С этими словами сэр Гарван медленно поднялся из-за стола и замер, вперив тяжелый взгляд в мэтра Кая.

А потом шумно выдохнул и стукнул кулаком по столешнице.

– Брось мне голову морочить. Говори прямо.

Мэтр Кай вздохнул. Затем тихо произнес:

– Гарван, я их только что обвенчал. Провел обряд как полагается, так что теперь они муж и жена перед Господом. Одна плоть.

Воцарилась зловещая тишина. Затем послышался пробившийся, должно быть, снизу, из матросских кубриков тихий и печальный звук волынки.

– «Что Бог сочетал, того человек да не разлучает...» – медленно произнес сэр Гарван. – Так, кажется?

– Так, – согласился мэтр Кай. – Евангелие от Марка.

Сэр Гарван хмыкнул, покачал головой.

– Экий же ты стал после монастыря... – вымолвил он с усмешкой.

Мэтр Кай молча пожал плечами.

Снова была тишина – теперь даже без далеких звуков волынки: видимо, моряк-музыкант отправился спать. Все находившиеся в каюте хмуро молчали. Мэтр Кай неподвижно cидел за столом и сосредоточенно рассматривал на нем трещинки. Сэр Гарван стоял с задумчивым и недовольным видом, оперевшись на столешницу и сильно ссутулившись. Олафу он почему-то напоминал сейчас огромную угрюмую скалу, нависшую над морем.

– Ну и что ты теперь от меня хочешь? – так и не дождавшись от мэтра Кая ни слова, поинтересовался сэр Гарван.

– Милосердия, – отозвался мэтр Кай. – Не прощения – просто сделай, чтобы наказание не оказалось для них чрезмерным. Если угодно, пусть это будет им свадебным подарком.

Сэр Гарван потеребил бороду, поморщился.

– Я и так собираюсь высадить Эвина и гота на разных берегах Лукоса, – жестко ответил он. – Этого мало? Ну а Зои... – Он хмыкнул, пожал плечами. – Что ж, у нее будет возможность добраться до Карфагена. Вот пусть там и посидит спокойно. И подождет мужа, как подобает верной супруге.

На миг Олафу показалось, что сэр Гарван попросту издевается над стариком Каем, что сейчас он рассмеется зловещим дьявольским смехом. Однако лицо капитана по-прежнему было серьезным и мрачным.

– Эх, Гарван... – Мэтр Кай вздохнул, укоризненно покачал головой.

Тот вздохнул, сгорбился еще больше. А затем медленно опустился в кресло.

– Ну что «Гарван»? – пробормотал он устало. – Ничего ты, Кай, так и не понял. Зря ты их притащил. – Сэр Гарван показал глазами на Гундульфа. – Будь мы вдвоем – я бы объяснил тебе куда больше.

– Гарван, я и так понимаю многое, – тихо откликнулся мэтр Кай. – И честно скажу, что не хотел бы сейчас быть на твоем месте. Но все-таки...

Сэр Гарван посмотрел на него и грустно усмехнулся.

– У нас с тобой разные обязанности, Кай, – так же тихо произнес он. – У тебя – врачевать тела и души, у меня – воевать. Сражаться, убивать, мстить...

– Не мстить, Гарван! – вдруг перебил его мэтр Кай. – Защищать! Защищать оружием тех, кому грозит опасность, приходить им на помощь. Помни: мы, во-первых, христиане, а во-вторых – все-таки римляне, пусть империя когда-то и отвернулась от нас. А месть – оставь эту забаву варварам! Да и то... – Мэтр Кай махнул рукой, шумно вздохнул.

Олафу показалось, что мэтр Кай собирается сказать что-то еще, но этого так и не произошло. Неожиданно сэр Гарван вздрогнул и настороженно замер.

– Кто там у двери топчется? – буркнул он и вопросительно посмотрел на мэтра Кая.

Тут же, словно в подтверждение его слов, в дверь кто-то осторожно постучал.

Мэтр Кай на миг задумался. Затем неуверенно вымолвил:

– Это леди Этайн, наверное.

Сэр Гарван подозрительно посмотрел на него.

– Опять твои затеи?

– В какой-то мере, – чуть поколебавшись, кивнул мэтр Кай.

– Можно к вам? – тут же послышался из-за двери приглушенный девичий голос.

Сэр Гарван загадочно хмыкнул. Затем поднялся из-за стола. Шагнул к двери.

– Заходите, великолепная!

Дверь осторожно приоткрылась.

Мэтр Кай не ошибся: это действительно оказалась Танни. Но не одна. Под руку она держала смутно знакомого Олафу мужчину с желтоватым изможденным лицом.

– Великолепный?.. – удивленно пробормотал сэр Гарван. – Но ведь вы...

«Владимир, брат Танни! – наконец сложилось в голове у Олафа. – Точно же!»

– Решился вот прийти, – Владимир напряженно улыбнулся. – У вас же свадьбу празднуют, так ведь?

Сэр Гарван растерянно кивнул, затем неуверенно покачал головой. Наконец – видимо, подобрав более или менее правильные слова – твердо заявил:

– Новобрачные здесь действительно присутствуют, великолепный. Но не скажу, чтобы мы сейчас это праздновали.

На лице Владимира нарисовалось недоумение – как показалось Олафу, совершенно искреннее.

– Так, может, исправим эту оплошность? – предложил он после некоторой паузы.

Сэр Гарван поморщился, раздраженно куснул ус. Затем сдержанно произнес:

– Как велишь, великолепный.

– Велю, – кивнул Владимир. – А для начала дозволь познакомиться с новобрачными.

Леди Эмлин, до сих пор неподвижно сидевшая рядом с Гундульфом, вздрогнула. Щеки у нее вдруг сделались густо-пунцовыми. Затем она быстро повернулась к Гундульфу и что-то шепнула ему на ухо.

Между тем Владимир повернулся к Танни.

– Тань, поможешь?

Вдвоем они медленно подошли к столу и остановились возле Гундульфа и леди Эмлин. Гундульф тотчас же поднялся с места и, повернувшись к Владимиру, слегка поклонился. Леди Эмлин чуть замешкалась, но последовала его примеру.

Вопреки ожиданиям Олафа, первым делом Владимир заговорил с леди Эмлин.

– Поздравляю тебя, добрая моя знакомая, – сказал он с улыбкой. – Пусть у тебя всё будет хорошо.

– Спасибо, – тихо вымолвила леди Эмлин, опустив глаза. А Владимир, перейдя на латынь, обратился к Гундульфу.

– Познакомимся? Я ее старый друг Владимир ап Тристан, еще недавно легат гарнизона Мемфисской фортеции.

Гундульф выпрямился, расправил плечи.

– Я Гундульф, сын Гундемара. Еще недавно префект карпентанийской алы в армии Вамбы.

На миг Владимир задумался. Затем, видимо что-то вспомнив, оживился:

– А, васконский поход?

Гундульф помрачнел, нахмурился.

– Войны с васконами в прошлом, – ответил он. – Надеюсь, навсегда.

– Тоже надеюсь, – твердо произнес Владимир.

И они обменялись рукопожатиями – по-римски, обхватив друг другу запястья.

А леди Эмлин украдкой посмотрела сначала на Гундульфа, потом на Владимира и облегченно улыбнулась.