Глава 22. Люди и звери

Не успела за Гороховым закрыться дверь, из сеней, опустив голову, вошел кот. Остановился у видной только обершарфюреру фигуре прежнего молодого хозяина, как о живого ткнулся головой о ногу и, подойдя к кровати, тяжело запрыгнул. Лег, положив облезлую голову с драными ушами на лапы. Посмотрел на мужчин глазами до того человеческими, что дрожь пробрала.

Лопатин старший потрепал кота по лобастой голове и стал разливать в стаканы чай. Бессонная ночь не отменяла завтрак ни в коей мере. Юрий, сидя за столом, посмотрел на кота и похлопал рукой по бедру. Тот вдруг довольно резво спрыгнул с кровати, на которой было устроился, и оказался на коленях Кудашева. Он прижался к его руке, прикрыл глаза и громко замурлыкал. Солдат отставил в сторону стакан с чаем и медленно погладил кота по облезлому боку.

— Какой у тебя необыкновенный кот, Василий Андреевич, — негромко произнес он.

— А что необычного? Кот как кот, старый, умный, только уже и мышей ловить перестал, совсем дряхлый, — не раздумывая ответил Андреич.

— Ну это вы зря. Ведь столетиями люди приписывали кошкам магические способности и связывали с богами, ведьмами и колдовством. У разных народов, Василий Андреевич, существуют легенды о кошках и их волшебных способностях. В некоторых религиях кошки считаются священными животными, причем, приносящими как счастье, так и беду.

— Хех… ну мой-то самый обычный, — усмехнулся Василий.

— Греки считали, что богиня Диана часто принимает облик кошки. Поэтому кошки находились под особой защитой. В Скандинавии, в колесницу Фрейи, светловолосой и голубоглазой богини любви, продолжения рода и плодородия были запряжены кошки. — продолжал неспешно Юрий, продолжая ласково поглаживать мурлычущего не открывая глаз, кота — У кельтов богине Ceridwen служили белые кошки, помогавшие ей в делах на Земле. А у нас в Германии, была найдена статуэтка человека с головой кота. Ее возраст оценивается в тридцать две тысячи лет! И у руссов верным спутником Велеса, его священным животным считается мохнатый кот. Считается, что кошка — Зверь Велесов. В мифологии Древней Руси кошка выступала и в роли созидателя, и в роли разрушителя. Одно из главных направлений ее деятельности — сохранение домашнего очага. Но и это не все — кошка у русских является еще и проводником в потусторонний мир.

— Скажешь тоже, — дивился пасечник, не переставая, впрочем, прихлебывать в прикуску с сахаром чай.

— Истинная правда! Помнишь, у Пушкина кот Баюн упоминается у дуба? Это образ мирового древа, а кот может из нижнего мира, Нави, до самого верха, до Светлого Ирия, через наш мир, Явь, свободно ходить… Вот скажи, давно кот у тебя живет?

— Ну… давно, лет пятнадцать точно, а то и больше. Маша его в лесу нашла. Мы еще с Верой, женой, подивились. Откуда ему тут взяться? крошечный был котенок, у нее в ладошке умещался.

Кудашев на минуту задержал руку на спине животного и кивнув, чуть слышно прошептал:

— Да, понимаю.

— Что? — переспросил его Андреич, и осекся, вдруг поняв, что это было адресовано вовсе не ему.

— Это ты с котом моим разговариваешь?

— Да, Василий Андреевич, с ним. Я же сказал, что кот у тебя необычный. Хотя, по правде сказать, в отношении этих… — он почесал коту подбородок, отчего тот задрал голову и замурлыкал еще громче, — животных, слово «обычный» совсем не уместно.

— Ладно тебе, Юра потешаться уже надо мной! — махнул рукой пасечник, — и что же он тебе говорит?

— Ну не то, что бы говорил в привычном понимании этого слова… Любое живое существо способно с тобой говорить, но не словами. Ты видишь, что цветок вянет и понимаешь, что ему не хватает воды. Листья деревьев каждый год желтеют и опадают, умирая до следующей весны. И ты понимаешь это без слов. Когда кот мурлычет, ты понимаешь, что ему приятно, а когда он крутит хвостом прижав уши, сразу ясно что он сердит и не доволен.

Лопатин слушал, кивая. Эка невидаль. Вот ведь любит его гость говорить необычное о самых простых вещах. Любому деревенскому мальчишке известно, что если котейка мурлычет, то либо наелся и лежит довольный, или вертится вокруг хозяйки, трется о ноги выпрашивая молочка или сметанки.

— Но твой кот может гораздо больше, — Обершарфюрер замер, как будто прислушиваясь. Он не отрывал руки от кота. А тот, зажмурив глаза мурлыкал с каким-то присвистом. Дышал он тяжело и рывками. — Он говорит, что был послан хранить твой дом. Он делал все, что мог, а часто и то, что не мог, хотя тебе, хозяин это и неизвестно.

Кот после этих слов поднял морду и пристально взглянул в глаза Юрия, на секунду перестав мурлыкать.

— Ишь ты, как будто и правда! Ишь, ишь, смотрит-то на тебя как… — недоверчиво произнес Андреич, — это кто же это мне этого мохнатого паршивца прислал? Ты разыгрываешь меня, Юра! Я же рассказал, Маша его принесла. В лесу нашла.

Кудашев улыбнулся:

— Ты вот большую часть жизни в этих местах прожил. Ты много котят в лесу находил? Вот и я про это! А кто послал, хм… считается, что кот или кошка — помощники домашних духов, домовых. Слышал, наверное, поверье, что если в полночь посмотреть кошке между ушей, можно увидеть домового и попросить у хозяина дома помощи в нужном деле?

— Кот, все еще сидя на коленях у Кудашева, положил голову на лапы, вытянулся и закрыл глаза. Тот ласково потрепал его по голове. — Он очень устал, Василий Андреевич, он хочет уйти. И просит меня ему помочь. сказал Юрий и посмотрел на Лопатина.

— Да и пусть идет! Что ему, наелся поди. Сейчас на сеновал пойдет, спать завалится, — Василий допил чай и отодвинул пустой стакан, — да и я пойду сейчас, на пасеке дел полно. Потом вдруг осекся, переводя взгляд с кота на обершарфюрера, как будто неожиданно поняв иной смысл слова «уйти».

— Погоди, энто ты о чем это сейчас? — подозрительно спросил он.

— Да, Василий Андреевич, верно ты понял. Он, мохнатый этот защитник, устал от жизни, но что-то его держит, и он очень страдает. Силы уже не те, сам вот говоришь, что он уже и мышей не ловит, а кошки очень деятельные и целеустремленные существа, для них невозможность вести активный образ жизни мучителен. Почему он не может покинуть тебя сам, я не знаю, есть, правда, мысли, но это сейчас не важно. Он уверен, что я могу ему помочь и это скорее всего так.

Лопатин, и так за последние несколько дней перебравший всякой мистики сверх меры, почувствовал, как волосы встают дыбом от этих слов. Кудашев немного помолчал, не отнимая руки от лежащего животного, прикрыл глаза как будто прислушиваясь к чему-то слышному только ему. Потом вздохнул тяжело и произнес:

— Ну иди, прощайся.

Кот поднялся, тяжело потянулся отставляя высоко поднятый зад и вытянув передние лапы с выпущенными когтями. Потом спрыгнул на пол, подошел к сидящему за столом Лопатину и запрыгнул к нему на колени. Он прижался всем своим покрытым драной местами шкурой телом к нему, прижался крепко, а потом ткнулся лбом в руку. Андреич убрал со стола руку и кот ткнулся в полураскрытую ладонь мокрым носом, его большая лобастая голова заняла всю ладонь.

У Лопатина вдруг защемило сердце, в груди стало пусто и накатило отчаяние. Почему-то показалось что этот облезлый старый паршивец рядом был всегда. Времена, когда его не было в доме казались такими давними, что и вовсе он засомневался, а были ли они вообще. Память жестока, перед глазами пронеслись прошедшие года. Вот Маша, которой нет еще, наверное, и десяти лет, в светлом платьице и красной косынке, стремглав бежит с опушки и кричит тонким детским голоском:

— Мама! Мама! Смотри, кого я нашла!

Он, Василий, чистивший конюшню, вышел на крик дочки во двор. Она, с горящими глазами, показала. Достала из-за пазухи маленький серый комочек. Вот Вера. Костерит что есть сил опасливо выглядывающего из-под кровати кота за украденный со стола кусок говядины. Вспомнил, как только мгновенье назад сладко спавший у подушек кот вскочил, поднял шерсть дыбом на загривке. Как он дико взвыл. Голосом, которого от него никто никогда не слышал. И как долго потом не мог успокоиться. Не мяукал, а стонал, словно человек в горе, отказывался от всяких лакомств. И было это за три дня до того, как скрипнув тормозами у плетня, остановился УАЗ военкома.

— Это что же, гад ты старый! Бросаешь меня! И ты тоже… — по щеке Василия скатилась и скрылась в бороде слеза. — Оставляешь хозяйство мышам на разорение…

Кот, как будто поняв его, повернул голову к Кудашеву, а потом вновь стал тереться и гладиться о хозяина дома, мурлыча и перебирая лапами.

Юрий не весело улыбнулся:

— Ну на этот счет можешь не беспокоится. Уверен, что эта беда тебе не грозит.

Нагладившись и натеревшись, кот спрыгнул на пол и подошел к Кудашеву. Угнездился у него на коленях, немного повозился, выбирая поудобнее позу для своего старого тела. Потом положил голову на передние лапы, закрыл глаза и тяжело вздохнул. … Юра гладил его, проводя медленно рукой от головы с драными ушами до самого хвоста и что-то шептал, прикрыв глаза.

Некоторое время казалось, что кот уснул, разморенный лаской, но потом у Андреича, наблюдавшего за этой идиллической картиной перехватило дыхание. Лежавшее животное вдруг как будто подернулось дымкой и стало медленно исчезать. Прошло не более минуты, и кот исчез. Лопатин вскочил, держась за сердце, потом махнув рукой, стремглав выскочил из-за стола свалив стул и выбежал из дома.

А Кудашев увидел, как рядом с подернутой дымкой фигурой младшего Лопатина, все это время молча сидевшего с другой стороны стола, появилось еще одно дымчатое пятно с задорно торчащим вверх хвостом. Резво и игриво, сбросив груз прожитых лет и недомоганий, то что было котом подскочило к неупокоенному и встав на задние лапы потянуло к нему морду, словно спрашивая что-то.

Николай встал, согнувшись провел рукой по загривку и в голове Кудашева пронеслось:

— Идем, засранец. Компанию тебе составить не могу, но немного провожу…

Две дымчатые тени скользнули мимо стола в сторону окна, маленькая тень все время терлась о ноги погибшего молодого хозяина, как котенок, отпрыгивая и играя…

Горохова они с Лопатиным разбудили в полдень. Сергей за четыре часа сна успел немного выспаться, от обеда, торопясь домой, отказался. Умываясь, бросил Юрию, кивнув на вешалку:

— Кепку-то с автоматом спрячь, — и, поправляя портупею, вышел во двор. Пока седлал кобылу, вновь пообещал пасечнику оставить дочку ночевать у себя до завтра. Сговорились, что Василий приедет за ней по утру. Уже ловко взлетая в седло, — вот ведь казачьи-то корни где проявились, — сказал стоящему рядом Кудашеву:

— Узнаю что, сообщу.

Каждый без лишних слов понял, о чем речь. Оба: и хозяин, и его необычный гость смотрели вслед уезжавшему милиционеру, пока он не скрылся за поворотом в лесу. Лопатин угрюмо молчал, глядя в лес, а потом повернулся к Кудашеву:

— Ты это… Если я опять тебе сразу не поверю в чем-то, ты мне про кота напомни. И пошел через двор к пасеке.

Обершарфюрер заканчивал собирать на столе в светлице вычищенный после похода по болоту автомат, когда почувствовал будто его зовут. Отложив оружие, вышел на крыльцо и только там понял, что, да, звали, но зов этот шел откуда-то изнутри него самого.

Сергей — понял он. Прижался спиной к стене, закрыл глаза и сосредоточился, стараясь освободиться от посторонних мыслей. Замелькали обрывки образов… трое, понял он, на машине. Будут тут часа через полтора… Почему-то неожиданно сильно заболела голова. Кудашев спустился с крыльца. Подошел к колодцу, зачерпнул ковшиком кристально прозрачной воды, от которой заломило зубы. Постоял немного, облокотившись руками о колодезный сруб, потом оттолкнулся с силой и потер виски. Потом пошел в сторону пасеки.

****

Петляя по лесной дороге и трясясь на кочках, машина натужно подвывала двигателем, как будто переняв от своего водителя его угрюмый настрой.

— Еще раз повторяю, — Ткачук считал, что инструктаж лишним не бывает, ибо самого учили так, что лучше повторить задачу до того уровня, когда она уже не вылетит из головы, ну разве только с мозгами вместе, — основная наша задача — скрытая разведка и последующий доклад руководству. Оба подчиненных, мотающиеся туда-сюда в такт машине, который раз кивнули. Капитан с сонным видом, а старший лейтенант — с явным энтузиазмом. Ткачук неприязненно покосился на старшего лейтенанта Коваля. Похоже, выталкивание машины сил у него не убавило. Чуть по дороге отдышался, и опять бодрячок. Эх… где мои молодые годы! Хотя бы болтать перестал, и то хорошо. Но майор, видимо, сглазил:

— А вот скажите, Николай Григорьевич, как вы думаете, отчего такие сложности? Почему нельзя просто прислать опергруппу с силовой поддержкой, зачистить тут все, и уже потом в Управлении всех допросить? — Владимир смотрел на Ткачука ясными голубыми глазами, в которых не было и тени ехидства, только простодушие. Стало жутковато. По опыту Ткачук знал, именно с такими светлыми глазами, как у Коваля, люди такого склада, с виду немного наивные и простоватые, беспрекословно выполняют приказ командования. Будь-то расстрел из пулемета заградительным отрядом отступающих солдат, или нажатие на кнопку запуска ракеты с ядерной боеголовкой.

— Тю…І як це ми самі до такого не додумалися? — Ткачук давно уже обрусевший на все сто, любил иногда состроить придурковатого хохла, и надо признать, по службе иной раз помогало, — І щоб ми з генералом Кожевніковим, без такого розумного хлопця робили?

Не чувствуя подвоха, старлей воодушевленно закивал. Не столь наивный топтун на заднем сиденье усмехнулся, глядя в окно на заросли.

— А вот нужно, потому что нужно! — уже совершенно по-русски, резко добавил майор — хватит нести вздор. Подъезжаем.

За поворотом было светло. Машина выехала на большую поляну, метрах в пятидесяти от кромки леса, за дощатым забором, высотой по грудь, стоял бревенчатый потемневший дом с надворными постройками, как обычно в средней полосе объединенных в одно целое под крышей и свободным пространством внутри. Дальше в до самого леса тянулись аккуратные ряды пчелиных ульев.

Скрипнув тормозами, «Нива» остановилась у закрытой калитки, чуть съехав с дороги.

— Работаем! — выдохнул, Ткачук выбирался из-за руля, его сосед, тоже открыв дверь выбрался на траву, и помог, откинув вперед сиденье выйти из машины капитану.

— Хозяяииин! — зычно закричал майор — есть кто дома живой?

Из сарая, вытирая руки какой-то ветошью, вышел среднего роста, пожилой уже, мужчина с небольшой начавшей седеть бородой с растрепанной, не особо аккуратно стриженной головой. Скорее жилистый, а не худой. Одет он был в почти до пупа расстегнутую выцветшую, а некогда синюю рубаху, заправленную в серые брюки и ботинки.

Василий Лопатин — вспомнил Микола данные с инструктажа, только представлял он себе его без бороды. Профессиональный взгляд офицера КГБ сразу уловил что пасечник чувствует себя неуверенно и встревожен.

— Здорово мужики! — громко поздоровался хозяин, подходя к калитке и отворяя ее — кто такие будете? что-то я вас не видал раньше. Никак городские?

Со двора, опустив лобастую голову, вышел и сел в сторонке большой пес, более похожий на волка, и угрюмо уставился на нежданных гостей.

— Ты батя, собаку-то придержи, — вступил в разговор Коваль, — мы тут заплутали немного, на рыбалку на Медвежьи озера ехали, да вот к тебе приехали. Мы из Рославля, специально отпуск взяли на рыбалку вместе съездить. Наверное, где-то не туда свернули.

— Ну всяко может быть, вы, ребяты, уж не обессудьте за такой прием, участковый до обеда приезжал, сказывал что в соседнем районе зеки с автозака сбежали, на дорогах кордоны стоят. Я еще подумал, ну ко мне-то в лес точно никто не прибежит, а тут, гляжу вы.

На дорогах действительно выставили посты ВВ, а версия про сбежавших зеков, была как раз для ментов и местных, так что теперь стала понятна обеспокоенность Лопатина. Ну и чудно, только почему им участковый ничего не сказал, вот в чем вопрос… ну, да ладно, не это сейчас главное.

Хлопнула дверь, на крыльце, поправляя кепку, стоял парень лет тридцати в ношенной клетчатой рубахе с закатанными рукавами, в коротковатых синих брюках с в шлепанцах на босу ногу.

— Кто там, дядя Вася? — зычно крикнул он. У Ткачука вдруг будто щелкнуло что-то в мозгу… а это еще кто?

У мужика сын на флоте служил, погиб несколько лет назад, посмертно наградили, подробности были под грифом, но в Управлении Кожевников только вскользь упомянул об этом факте, как не касающемся непосредственно их задачи.

— Значит, не сын, ну да, «дядя Вася» сын не говорил бы, тогда кто?

Ткачук приветливо помахал рукой не торопливо подходившему к ним парню. Два других офицера тоже вполне профессионально излучали добродушие. Кивнув на подходящего парня, Василий Лопатин сказал:

— Сына моего друг! Коля мой на флоте служил, погиб он… — щека его дернулась, видно было, что эта боль в душе совсем не наиграна, — но вот ребята, сослуживцы его, меня старика, не забывают.

Выправка у этого молодого мужчины и впрямь была военной, волевое, какое-то породистое, как в иностранных фильмах, лицо. Коротко стриженые волосы, серые глаза, русые волосы из-под кепки почти не видны, а вот не брился уже несколько дней… Росту моряк был чуть выше среднего, с него, Ткачука, или чуть выше, но не такой кряжистый. Походил больше на гимнаста, а не на борца.

— Здравствуйте, давайте знакомиться! Юрий! — парень протянул руку, Ткачук про себя отметил что говор у морячка не наш, прибалт, наверное. Их руки встретились, парень крепко обхватил руку майора второй своей рукой и энергично потряс. Лицо Миколы расплылось в благостной улыбке, вся скрытая настороженность и агрессия исчезли, жесткие морщинки в углу глаз и на лбу распрямились и расправились. Так же сердечно парень поздоровался с Ковалем и Александровым, пристально глядя им в глаза и крепким рукопожатием двумя руками, улыбаясь обаятельной, красивой улыбкой. И лишь Андреич обратил внимание как гость его побледнел, и лоб его покрылся испариной…

— На рыбалку значит?! Ну это дело хорошее! — Кудашев обессилено прислонился к плетню, стараясь чтобы голос его звучал радостно, а на самом деле пытаясь не упасть, так как ноги предательски ослабели и подгибались в коленях, а голова закружилась. Лопатин засуетился, метнулся к сараю, где загодя в холщовой сумке были припасено пять бутылок его медовухи, почитай весь наличный запас. Он всунул самому молодому, пришибленно крутящему головой вокруг, как бы не понимающему, где он находится, мужчине из приезжих эту сумку.

— Да, ребяты, рыбалка на Медвежьих озерах у нас знатная, почитай со всей области народ ездит! В прошлом году Черневские мужики там такого сома добыли, аж хвост с телеги висел.

— Василий тараторил, краем глаза посматривая на привалившегося к забору Юрия, стараясь загородить от приезжих своего гостя.

Те трое мужчин, как будто мухи в меду еле шевелились, как-то странно смотря друг на друга и вокруг. Потом самый старший сказал, как бы сам себе

— Рыбалка… Да… ехали мы… — Но тут же встрепенулся! — Мужики, отпуск — это отлично! Я давно собирался… Ну, не стоим! Поехали, дело к вечеру, а до озера еще больше двух часов!

Два его спутника, словно проснувшиеся после слова «отпуск», обрели резвость и с веселым гомоном стали благодарить Лопатина за то, что рассказал о дороге и, толкаясь и перешучиваясь, лезли друг за другом в «Ниву». Ткачук, уже садясь за руль, помахал прикорнувшему у забора парню и крикнул: «Удачи!» На душе было на диво славно и спокойно, просто соловьи пели, он повернул ключ зажигания, двигатель взрыкнув, затарахтел ровно и машина, сделав крутой разворот по траве и кочкам, вновь выехала на лесную дорогу. До темна еще нужно было успеть поставить палатки и разбить лагерь на берегу.

Как только «Нива» скрылась за деревьями, Андреич подскочил к обершарфюреру и подхватил его как раз в тот момент, когда он все же не устояв стал заваливаться в бок

— Ты эта, погоди, я тебя сейчас до дома доведу… приляжешь.

Юрий обхватил Лопатина за шею, и они побрели к крыльцу, но у самого дома, тот замотал головой шепча:

— Не нужно в дом… тут меня положи… на землю. Василий осторожно уложил Кудашева на траву у крыльца, сдернул с веревки сушившееся там рядно, еще жениной вязки и скатав в валик положил под голову обессилено закрывшему глаза парню.

Андреич сел рядом на ступеньку крыльца и дрожащими руками достал из кармана початую пачку «Пегаса», пока прикуривал, пару спичек сломал.

— Да парень… дела… Ты знаешь, я ведь не верил, что у тебя получится — он жадно затянулся чуть ли не на треть сигареты сразу, — хотя и понял уже что можешь ты ого-го…

А Юрию было худо. Невероятная слабость нахлынувшая после того как он, глядя в глаза и, обхватив руки гостей, внушил им эту мысль о рыбалке, была не сравнима ни с чем. Хотелось провалиться куда-то в сон, схожий со смертью, и даже вымолвить хоть слово было выше всяких сил. Надо собрать, собрать волю в кулак и встать, но даже казалось мыслить было неимоверно тяжело. Кудашев не зря попросил положить его на землю. Не пришлось даже освобождать голову от посторонних мыслей, на них не было даже сил. Он представил, как из его тела, прорастают снизу в землю тонкие, тоньше человеческого волоса нити мицелия, как у гриба. Эти разветвленные нити- гифы, ветвясь и скрещиваясь под землей, устремились во все стороны. Они, моментально покрывая километры, опускались к темным ледяным подземным водам, а потом через них устремилась в тело сила. Такая, что казалось, не прерви он этот контакт, сила бы разорвала его. Вот уже и грудь, разбитая при аварии, глубоко вдохнула, воздух наполнил легкие, а сердце погнало кровь уже живо и сильно. Пришла на ум вдруг слышанная в детстве сказка о «мертвой воде», лечащей тело и о «воде живой». Обершарфюрер глубоко вздохнул и открыл глаза.

Василий, услышав вздох и, увидев, что гость его открыл глаза, оживился:

— Ну и славно, Юра, а то уж я волноваться начал.

— Долго я, Василий Андреевич, пролежал? — спросил пилот.

— Да не… я сигарету докурил только, ну можа еще чуть…

Кудашев привстал и, облокотившись на завалинку у дома, сел. Голова все еще кружилась, но слабость прошла.

— Я говорю, что и не надеялся, что все так гладко пройдет. Может это вовсе не они были? — Лопатин кивнул в сторону края поляны от которой начиналась дорога.

— Они, Василий Андреевич, они… я как первого за руку взял, сразу понял… они, чекисты.

Юрий откинул голову, прижавшись затылком к бревенчатой стене, и прикрыл глаза:

— Тот крупный мужик, что по старше, их начальник, в звании майора, остальные двое, старший лейтенант и капитан.

— И надолго они «на рыбалку» эту уехали, а, Юра?

— А кабы знать, я же никогда такого раньше не делал… У них задание в течении трех дней наблюдать за тем, что тут происходит и разведать окрестности, а потом доложить своему руководству. А пока окрестные дороги перекрыты…

— И что будет с этими тремя? — спросил Лопатин.

— Хм… пока они наслаждаются жизнью, а вот когда вернутся к себе….

Они немного помолчали.

— Уходить мне нужно, Василий Андреевич. Сегодня была не победа, а временная передышка, не более того. Они вернутся, вернее, придут другие, которые захотят узнать, что тут произошло. Поэтому мне придется уйти, попробовать затеряться.

— Да куды ж тебе идти то? Куда бы ты не ушел, не уехал, ты везде чужак, — Василий, покряхтывая, поднялся и протянул руку, помогая встать Кудашеву, — идем, время ужинать, ляжем пораньше, мне завтра утром за дочкой ехать, да и у тебя ночь была бессонная.