Глава 25. Новое знакомство

Сказав о госте на пасеке, Сергей как-то не подумал, что кроме, как через село, туда не проехать. А чужой человек, даже проездом, у них в Чернево — повод для всеобщих сплетен дня на три. Хотя, принимая во внимание прошлую ночь и насыщенный день, ему было простительно. А вот после его ухода, обе женщины очень живо обсудили неведомого гостя. Лена с недоумением, а Маша весьма заинтересовано.

— Что-то я не пойму, как это, я не знала, что к дяде Васе кто-то приехал. Он же, гость этот, не пешком шел к вам на заимку, — удивлялась Горохова. Ее подруга, пыталась вспомнить, что писал или рассказывал брат о своих друзьях — сослуживцах, в письмах или, когда приезжал. Но ничего конкретного на ум не приходило, вспоминались только общие слова не более. В результате обе подруги только распалили взаимное любопытство. Лена даже собралась пойти разбудить мужа и в ультимативной форме потребовать подробностей, но Маша ее не пустила. Сергей и вправду выглядел сильно усталым. Жалко было. Тем не менее, поутру милиционера явно ждал допрос с пристрастием. А пока догадкам и предположением не было конца.

— А военный-то этот, поди краса-а-а-авчик! — игривым голосом, толкая в плече Машу, интриговала ее подруга. — Ага… а спать-то вам в одной комнате придется с ним! У вас же там всего две комнаты, в одной ты с гостем, в другой батя.

Девушки весело рассмеялись, Маша принялась шутя колотить Ленку по спине кулачками, а сама чувствовала, как сердце бьется сильно и быстро, обдает жаром, а мысли, даже против воли, принимают совсем уж нескромное направление.

— Да ладно тебе, Ленка, скорее всего дядька лет сорока или старше, они там с папкой, наверное, уже весь самогон выпили…

— А что, ну и подумаешь, в сорок лет, мужчина опытный, зрелый, тараканы из головы уже разбежались, а здоровье еще позволяет. Приласкает, так приласкает! — не отставала подруга — Решено, завтра с тобой поеду! А что, глядишь, просватаю тебя!»

— Ага! Извращенка! Хочешь с нами третьей в комнате заночевать! Вот тебе Серега устроит поездочку! — обе женщины расхохотались и потом долго еще шутливо, в полголоса, обсуждали неведомого гостя и все с ним связанное, покуда не уморились и не пошли спать в самом отличном настроении. Засыпая, она пыталась представить себе этого неведомого товарища погибшего брата и не могла. Перед мысленным взором возникал только Николай, в красивой черной форме, таким она запомнила его на Гороховской свадьбе. Вдруг накатила тоска по брату, и девушка, закусив губу, тихо заплакала уткнувшись в подушку.

Минула ночь, Маша проснулась поздно, хорошо выспалась. В доме было тихо. В зале у окна с угрюмым видом сидела Лена, смотря на улицу, даже не повернув голову в сторону подруги.

— Доброе утро! Ты что такая смурная? — удивилась Лопатина.

— Доброе… Да Серега, наверное, не с той ноги встал. Я утром ему завтрак приготовила, накормила. Потом сказала, что хочу с тобой поехать. — Ленка шмыгнула носом, — А он словно с цепи сорвался! Вот, говорит, выдумала еще! И не думай даже, успеешь еще! Машка, говорит, у отца целый месяц еще будет. Потом как-нибудь. Дома, говорит, дел полно. Можно подумать, я за домом не слежу. На работе всего делов, что до обеда обычно. И дома все успеваю. И постирать и погладить и есть приготовить. А он мне такое…

Маша села на скамейку рядом с подругой и обняла ее за плечи, положив голову на плечо.

А та продолжила, уже всхлипывая и вытирая со щек слезы:

— Я знаю, это все потому, что родить не могу! Вот он и собак спускает на меня. Но я-то, тут разве виновата? Мы сколько по врачам ходим, и у него все нормально, и у меня ничего такого. А вот все никак! Мне самой, знаешь, как ребеночка хочется! Вот что он вдруг так ко мне? За что? И всего-то спросилась с тобой на денек-другой съездить, все равно в клубе два дня ничего не планировали, ни кино, ни танцев.

Лена работала заведующей сельским клубом. Работа была хоть и не сильно доходная, но интересная, и времени свободного оставляла порядочно. Опять же опорный пункт мужнин был там, так что практически вместе с ним и на работу ходила.

— Ну я ему сейчас устрою! — разозлилась Мария, — где этот гад?

— Да нет его, ушел сразу после завтрака в гаражи, мотоцикл свой забирать. — Лена взяла платок, протерла глаза и щеки и затем звучно высморкалась, — да и извинился почти сразу, мол, прости за резкость. Но опять сказал, не поедешь никуда с Машкой и баста! Может, на работе какие-то проблемы, нервничает. Он же позавчера в район ездил, мало ли что, история эта еще с преступниками, которых ищут и дороги перекрыли. Обидно просто…

Маша кивнула, соглашаясь, но пообещала себе, как только увидит Горохова, отругать за такое отношение к жене. Сама была удивлена, потому что знала, любят друг друга эти двое, безмерно.

Лена тем временем немного успокоилась, составила компанию подруге за завтраком, налила себе и ей чаю, рассказала, что собрались с мужем в Москву к какому-то профессору на прием. Мол, в гинекологии светило первой величины, творит в своей сфере настоящие чудеса. Говорила она это с таким энтузиазмом и верой, что подруга только кивала и поддакивала. К тому же названное медицинское светило, по фамилии и ей было тоже знакомо по университетскому курсу.

— Слушай, Ленок, а может это, вам с Серегой почаще стараться самим, без профессора, ребеночка сделать, а— видя, что подруга успокоилась, сказала Маша.

— Ну ты и скажешь тоже! Маш, мой Горохов в этом деле не покладая рук… то есть не рук… ну ты поняла, трудится, да и я стараюсь. У нас в постели все классно! Отлично просто! Наверное, чаще чем мы и невозможно, совсем что ли из кровати не вылазить? — в голосе Лены явственно сквозила если не гордость, то уж полное удовлетворение точно.

Когда с завтраком было покончено, было уже половина одиннадцатого. Лена, вздыхая, помогла подруге собраться. С шутками о предполагаемой встрече со «старым конем, который борозды не портит», усадила ее перед зеркалом и стала причесывать. Маша, посмеиваясь над шутками, чувствовала, что сердце готово выскочить из груди и ругала себя, понимая, что какие-то ее ожидания, по всей видимости, не имеют под собой абсолютно ничего реального.

На улице уже знатно припекало. Который день стояла жара, последний дождь, не дождь, а настоящий ливень прошел с неделю назад, и природа отчаянно хотела влаги. Над головой, на пронзительно голубом небе, не было ни облачка, только над дальним лесом висели чуть заметные белые, как чистый снег, облака. Подруги вышли на террасу. У ворот, на улице послышался сухой стук колес, фырканье лошади и в калитку ворот нагнувшись, вошел Василий Лопатин. Маша, взвизгнув, кинулась к отцу. Как не была веселее жизнь в городе, но по нему, единственному близкому родственнику, то уж тут греха таить, скучала она сильно. После вчерашнего Ленкиного рассказа о Лопатинских пьяных похождениях, она ждала, что видок у него будет похуже. И правда, отец явно был трезв, опрятен и еще... какой-то странно серьезный что ли. Что-то такое в глазах, сразу и не поймешь. Да еще седины в волосах и в бороде заметно прибавилось. И глаза усталые... Он был в серых, новых еще, форменных бриджах с милицейскими лампасами, которые Горохов в прошлом году ему отдал. Милиционер вдруг заметил, что от семейной жизни стал раздаваться в поясе. Бриджи заправлены были в сапоги, и вообще, в светлой рубахе, расстегнутой на груди с закатанными рукавами выглядел Лопатин хорошо.

Отец крепко обнял ее и расцеловал.

— Ох и ты взрослая стала совсем у меня, Машутка! — он отстранил ее от себя, держа за плечи, окинул взглядом с головы до ног.

— Ой, папка! Да ты мне это каждый раз говоришь, как я приезжаю! — Маша унюхала, что от него пахнет одеколоном и отметила, что отец совсем еще не дряхлый старик.

Василий шагнул к Лене, обнял и ее, смачно чмокнув в щеку. Взял на крыльце дочкину сумку с вещами, и все втроем вышли за ворота к телеге.

— Дядя, Вася, я ведь хотела с Машей к тебе на пару дней. Да мой вдруг взбеленился, не поедешь и все тут…

Андреич, не торопясь положил вещи дочери в телегу, поскреб затылок: — Ну, тут что поделаешь, муж в доме всему голова! Не серчай на него. Мало ли что скажет сгоряча. Приедешь через недельку, всего и делов. Да и дочка, поди не будет все время рядом со мной стариком, да пчелами, к тебе в клуб приедет на кино.

— Ну, ну, ты, Василий Андреевич, про пчел-то нам не рассказывай! — Лена улыбнулась и нарочито грозно уперла руки в бока, потешно задрав подбородок, — ты лучше про гостя своего расскажи! Серега вечером упомянул, что с Колиной службы к тебе кто-то приехал, да ничего более не сказал, спать завалился.

— Опередила ты меня, Лена. Только хотел вам рассказать, вернее Сергей опередил, а где он сам-то?

— Да утром встал явно не с той ноги, ушел в гаражи колхозные, мотоцикл свой забирать.

— Рассказывай уже, папа. Ленка всю ночь не спала от любопытства! — дочка нетерпеливо уставилась на Василия.

— Да что тут рассказывать, давно его товарищи ко мне собирались. Да вот с оказией и приехал один, пару дней назад. Он после ранения сейчас, в отпуске. Юрием звать.

Обе подруги, перебивая друг друга, принялись шумно расспрашивать Лопатина, что да как. Это же надо, военный, после ранения, с Колей служил… Для Лены Гороховой такое событие в их скучном сельском болоте, где все лица давно примелькались, вовсе было чем-то необычным, и тем больше ей вновь захотелось отправиться на заимку с подругой.

Лопатин же, сильно встревоженный шумом, поднятым девушками, встревожено вертел головой по сторонам. Но, к счастью, по улице никто не шел, сельчане были либо на работе, либо все при деле дома.

— А какой он, молодой или старый, а большого роста или нет, а в каком звании служил, что с ним случилось? — не унимались они, засыпая Андреича градом вопросов.

— Да нее… не старый, вам девчонки ровесник, можа чуть старше… да не голосите вы, давайте во двор уже зайдем, всю улицу переполошите, — Лопатин подхватил их под руки и вновь оглядываясь, потащил к калитке.

— Оооо! Вот оно что! — возраст гостя вызвал еще больший энтузиазм подруг, причем Маша отчего-то покраснела и смутилась, а Лена, глядя на подругу рассмеялась в голос.

Со стороны правления из-за поворота, на улице послышался треск мотоциклетного мотора и показался на желтом милицейском мотоцикле с коляской участковый, Василий облегченно вздохнул. Сергей, описав полукруг, остановился у ворот рядом с телегой. Запряженный в нее конь лениво повернул голову, глянув на «железного коня» и лениво отвернулся, всхрапнув и тряхнув гривой. Мужчины пожали руки, но не успели и слова сказать друг другу, как были решительно атакованы женщинами.

— Сереж! Ты что Лену со мной не отпускаешь, что за новости? — Маша Лопатина решительно подступила к милиционеру, а со спины ее, смущенная напором подруги, подала голос жена:

— Ну милый, на денек. А завтра вечером приедешь за мной! Мне же тоже хочется Колиного товарища увидеть!

На лице Андреича написано было отчаяние, он сокрушенно развел руками: «Ну что ты будешь делать!»

Горохов решительно прошел через калитку во двор, за ним почти бегом Лена с Машей.

— Так! Прекратить галдеть и слушать меня! — голос его был грозный и громкий, видно было, что он на редкость серьезен, обе женщины, не часто видевшие Сергея таким, сразу притихли.

— Вы тут что устроили? Лена, к тебе вопрос! Нет, значит, нет, и если я это говорю, то значит, причина имеется. Сами видели, что на дорогах творится, я в гараж приехал, а меня сразу в правление, там телефонограмма лежит, опять завтра в район вызывают, поэтому не до гостей. Это первое! Второе, Василий Андреич сказал, что товарищ Колин не просто так погостить заехал, а после ранения?

Обе женщины и Лопатин закивали головами.

— Так вот! У парня контузия серьезная. Он половину того, что с ним было не помнит. Да что там, он и где находится и что вокруг происходит не всегда понимает! — продолжил Горохов — А вы как вдвоем приедете, такой там бедлам начнется, что здорового с ума сведете!

— Во-во! Я им не успел сказать, эти две егозы мне просто рта открыть не давали! — добавил Василий.

На Лену жалко было смотреть, но действительно причина отказа в устах мужа звучала весьма убедительно. И спорить было совершенно бесполезно. Мария так же была поражена. Не доверять Сергею у нее причин не было, к тому же через несколько часов она и так познакомится с этим незнакомцем, столь неожиданно приехавшего к отцу. Перед ее взором предстал молодой раненый боец, с перевязанной головой. Хм… интересно, интересно…

На том и стали прощаться. Дело было уже к полудню. Смущенная Лена добилась от подруги обещания через пару дней, если муж все же не отпустит, приехать и все ей рассказать.

— Да вы вместе приезжайте, послезавтра в клубе фильм про войну будет, импортный, чехословацкий, «Маленький сержант» называется, говорят интересный. — уговаривала она.

Маша кивала, хотя сама ни в чем уверена не была. В ушах звенел Серегин голос: «Ранен, контужен, не помнит…», от всяких нескромных ожиданий «военного-красавчика» не осталось и следа, а перед глазами, почему-то встала картина с практики в прошлом году в ожоговом центре — весь в бинтах человек на кресле-каталке.

Горохов кивнул в сторону ворот:

— Отойдем-ка, Василий Андреевич.

Мужчины вышли на улицу и стали о чем-то негромко разговаривать.

Маша через открытую калитку видела, как милиционер о чем-то с тревожным лицом говорил отцу, оживленно жестикулируя и указывая рукой в сторону выезда из села. О чем они говорили, девушка так и не разобрала, только отдельные слова: «он знает», «обложили», «опасно» и опять про чужаков, ну ясное дело, что это про тех, кто сбежал от милиции и кого ловили по дорогам. Тем временем простились. Сергей пообещал заехать завтра, мужчины пожали друг другу руки, и отец с дочкой пошли по улице. Лопатин вел кобылу в поводу, телега негромко поскрипывала. Маша шла молча, под впечатлением последний событий и новостей.

— В лабаз зайдем, хлеба прихватим. Да так что, по мелочи, — прервал затянувшееся молчание Андреич.

Дочь ничего не ответила. Магазин находится на другой улице, и пока до нее дошли, они раз семь здоровались с сельчанами и отвечали на стандартные пожелания здоровья и «Маша-то красавица какая стала!». Дочь кивала, улыбаясь без всякой фальши, осознавая, что и действительно она молода, красива и довольна жизнью. Настроение вновь поднялось.

Магазин, или как его по-старому назвал Василий — лабаз, стоял отдельно, массивные старые стены красного кирпича и в жаркий день хранили прохладу. Забранные не частой решеткой окна были распахнуты. В магазине было пусто, утренние покупатели уже прошли, время было почти обеденное. Наталья сидела у окна, посматривая на пыльную улицу. Увидев, вышедшего из-за угла здания Лопатина с подводой, встрепенулась, громко ойкнула и в миг вспорхнула от окна. Отец с дочерью вошли в помещение. Маша окинула полки с нехитрым товаром и отметила про себя, что ничего так, ассортимент получше будет, чем в некоторых областных магазинах. Наталья стояла у кассы и старалась заправить выбившуюся из-под косынки непослушную прядь.

— Входи, входи, Василий Андреевич! Вот уж кого рада видеть, так это тебя!

Лопатины поздоровались, Василий остался о чем-то говорить с продавцом, а Маша скользила взглядом по полкам.

— Ну дочка-то прям… слов нет, хороша! Ты дедом-то еще не стал? А Марийка! Не вышла замуж-то? — Наталья, не особо стеснялась. Маше она всегда нравилась, хотя временами эта простота и напрягала.

— Привет, тетя Наташа! Нет, я учусь пока, а сами-то как поживаете? Помнится, как Ленка за Серегу Горохова вышла, вы самая завидная невеста на селе оставались! — ответила Маша.

— Да куда мне вдове, скоро сорок уже, старовата в ЗАГС идти! — замахала руками Наталья, но видно было, что слова девушки ей приятны, — если только тоже, какой старый вдовец приветит.

Василий при этих словах крякнул и стал что-то усердно искать в карманах милицейских бриджей.

Они снова приняли разговаривать. Андреич указывал на что-то на полках, продавец отвечала, вроде все, как всегда. Все да не все. Маша вдруг почувствовала, что между отцом и этой женщиной что-то произошло. И разговор их, такой обычный разговор продавца и покупателя в сельском магазине, был какой-то двусмысленный что ли. То, как смотрели они друг на друга, как строили фразы, улыбались друг другу, было странным. Глаза Наташи вдруг сказали Маше много того, что не могли сказать слова. Так смотрят на желанного мужчину и не просто на желанного, а на того, от которого добились взаимности. А когда отец, отдавая ей мятую трешку из кармана, вдруг взял ее руку в свою, у девушки уже не оставалось сомнений.

— Ну папка! Ну дает! Ну не ждала, не думала… — завертелось в голове. А по уму, что такого, уже почти три года бобылем живет. И меня рядом нет, а так хоть не один. Вот еще новость, так новость!

Наконец и в магазине все дела были завершены. Маша, прощаясь с продавцом, пристально посмотрела Наташе в глаза. Та потупилась, и тоже залилась румянцем. Девушка вышла первой, забралась в телегу, привалившись на душистое свежее сено. Отец вышел чуть погодя, обернулся и помахал рукой. Наталья стояла на крыльце лабаза и долго смотрела им вслед.

Василий, бросив на сено сумку с покупками, резво вскочил на облучок, и улыбаясь тряхнул вожжами: «Нооо родимый!» — пустил кобылу резвым шагом. Маша улыбнулась, глядя на отца. Он прямо помолодел, ну чисто лет десять скинул. Конь цокал кованными копытами по сухой земле, бодро тащил воз по улице. Недалеко от старой полуразрушенной церкви, которая успела побывать за последние пятьдесят лет и складом, и птичником, а теперь просто густо заросла кустами, они поравнялись с седым, как лунь стариком. Он, опираясь на клюку, согнув спину, довольно скоро шел в том же направлении что и они.

— Тпру! — отец неожиданно натянул вожжи, останавливая повозку, — я сейчас дочка, минутку.

Маша узнала их сельского старожила, деда Архипа Головкина. Совсем не изменился с тех пор, как они с подругами в школе спорили, сколько ему лет сто или больше.

Старик, услышав стук тележных колес, сошел с дороги и с обочины, подняв заскорузлую руку козырьком, рассматривал проезжающего. Андреич, подойдя к деду, чинно поклонился старику в пояс, мазнув рукой по уличной пыли. Маша изумленно открыла рот, как-то не вязалось это поведение отца, с тем, к чему она привыкла. Дед Архип, глядя на отца снизу-вверх, резким громким голосом ответил ему:

— Все так, Васятка! Добро! Добро! — и положил ему руку на плечо.

Минут через пять, как минули последние Черневские дома, и уже ехали полем, Маша не выдержала:

— Пап, ты мне ничего рассказать не хочешь? А?

— Да о чем, доченька? Жив, здоров, живу помаленьку, тебя вот, радость моя дождался! — бросил Андреич с облучка, не поворачиваясь к дочери.

— Ага! Вы с Натальей в магазине целое представление устроили, да у меня глаза тоже есть! Ну-ка рассказывай!

— Ну… тут такое дело… — отец был в затруднении, рассказывать дочери, что у него появилась женщина, было ужасно неловко.

Маша перебралась на козлы и обняла его.

— Папа, ты знай, я ни в чем тебя не виню и не упрекаю. Мама умерла более трех лет назад… а жизнь! Она продолжается! И знаешь, я даже рада за тебя. Ну сколько можно одному как медведь на пасеке жить! — она погладила его по спине и чмокнула в свежевыбритую щеку.

— Да, доченька… Вижу, ты действительно выросла, — прошептал Лопатин и тоже обнял дочь — я и сам не знаю, как вышло, ходил мимо, здоровался, а потом как закрутилось…

— Она мне всегда нравилась, у Натальи жизнь тоже не мед была. А ничего что ты ее лет на пятнадцать старше? Что наши, черневские скажут?

Василий усмехнулся дочери и тоже поцеловал ее в щеку:

— Знаешь, Машутка, с недавних пор мне нет дела до того что там про меня скажут.

— Хм… это что же так? — удивилась дочь.

— Ну, вот так, — осекся отец, поняв, что чуть было не наболтал лишнего.

— Пап, а что за балет ты перед старым Архипом Головкиным сейчас устроил? Я за тобой раньше такого не замечала.

«Эх, доченька, доченька. Знала бы ты, что я за последние дни пережил, что узнал, что увидел. Но верно люди говорят, меньше знаешь, крепче спишь», — думал Василий.

— Дед Архип, персона у нас особенная, я мальцом бесштанным еще бегал, а он уже стариком был. Почитай на селе у нас самым старым. Он хоть и стар, да ум у него остер, как у молодого. Мы с ним потолковали не так давно. Много он мне умного сказал и толкового. Благодарен я ему по гроб теперича! — ответил ей Лопатин и немного погодя добавил — Да, о Наталье, тоже он мне сказал. Мол, дурак, какая баба по тебе сохнет!

— Ха, ха, ха! — звонко и задорно рассмеялась дочь, — ну вот чего я не могла и подумать, так это про то, что дедушка Архип в сводники подался!

За разговором въехали они в лес, комфорта поубавилось, телегу потряхивало на корнях. Дальше уже пошли сосны и ели, которые не стремились к дорожным колеям, их корни на дороге не значились, ехать стало поприятнее.

Неожиданно позади, из Машиной сумки послышался приглушенный писк.

— Ой, папка! Я же забыла совсем! Смотри, кого я тебе везу! — девушка протянула назад руку и схватила сумку.

За утренними хлопотами и волнениями, она совсем забыла про найденного накануне котенка. Вечером ему перепал приличный кусок мясца и он, слопав его, стал похожим на мохнатый шарик с лапками. Потом куда-то забился спать. Утром, еще лежа в кровати, Маша вспомнила про найденыша и подумала, что если он останется у Гороховых, то и здорово, не пропадет. У подруги была кошка и кот, Лена была такой же страстной кошатницей, как и она сама. Еще один мышелов в хозяйстве был не лишний. Не выгонит, это уж точно! Но выйдя из комнаты, где спала, на стуле в зале она увидела рядом со своей сумкой, котенка, старательно умывавшегося лапкой. Завидев ее, он оставил утренние процедуры и требовательно запищал во весь алый рот, как бы говоря, что хороший, обильный ужин — это, конечно, отлично, но и завтрак пропускать нельзя.

Они с подругой налили ему блюдечко парного молока, а потом, когда оно почти опустело, Лена положила туда еще ложку сметаны. Они еще удивлялись, на него глядя, и куда в такого малыша столько еды влезает. Когда Маша пошла во двор, малыш-котик, лежавший у ее ног, вдруг вскочил и неуклюже засеменил за ней, пронзительно пища. Пришлось брать с собой.

— Я вчера по дороге, на остановке, прямо на Троицком перекрестке, котенка нашла! Ты что, пап?

Лопатин, увидев котенка, чуть не упал с козел, непроизвольно подавшись в сторону от дочери и ее сумки.

«Ну на этот счет можешь не беспокоится, уверен, что эта беда тебе не грозит», — вспомнил он сразу вчерашние слова Кудашева.

— Это случаем не часов в десять, поутру утром было? — каким-то сдавленным, сиплым голосом спросил отец.

— Да, ровно в десять утра, так автобус подошел, я еще на часы глянула, он как раз на пятнадцать минут опоздал, должен был в 09.45 быть, а подъехал в 10.00. А что такое-то? Ты откуда знаешь? И что ты так распереживался, подумаешь, котенок. Ты как его увидел, чуть с телеги кубарем не слетел! Будто я из сумки змею достала! Будет Лаврентию нашему помощник по хозяйству! — удивилась дочь.

— Тут такое дело, Маша… — Андреич, замялся, — наш-то кот вчера, это… помер утром.

— Да ты что! — у дочки на глазах сразу появились слезы, — вот беда-то, а я по нему тоже соскучилась, а тут такое… Сколько ему было? Мне вроде шесть было, когда я его у Старых камней нашла…

Котенок, цепляясь маленькими, но острыми коготками выбрался из сумки. Перебрался сначала на ноги Маше, а потом уверенно переполз на покрытые серым сукном милицейской формы, колени Василия. Так уверенно и смело, как к старому знакомцу. Лопатин осторожно поднес к кошачьей головке руку, и котенок ткнулся ему головой в ладонь.

— Вот оно значит, как… — пробормотал Андреич, и по щеке проползла слеза.

Маша никак не могла объяснить происходящее с отцом. Странным казалось ей и то, как вел себя этот малыш. Но как-то быстро они успокоились, стали вспоминать похождения старого кота, которых за долгий его век было порядочно. Так за воспоминаниями и за пересказом городских новостей, добрались они до заимки уже к четырем по полудню. Чем ближе подъезжали они, тем более волновались. Маша в ожидании встречи с родным домом и незнакомым гостем, о котором столько было говорено вчера вечером и сегодня. Отец же маялся от невозможности поведать дочери о всем происшедшим с ним за последние дни, еще мучал его страх за дочь, ибо силы вокруг замешаны были столь странные и страшные, что и не описать.

Уже подъезжая к забору, услышали они стук топора. Из девичьих дум, как утренний туман под солнцем, пропала инвалидная коляска с сидящим не ней перевязанным мужчиной. Она увидела коротко стриженного, темно-русого, хорошо сложенного, молодого мужчину с голым, мускулистым торсом, который ловко развалил колуном стоявшее на колоде полено. Услышав стук колес, повернулся к ним и приветливо взмахнул рукой.

«Кажется, каникулы будут совсем не скучными!» — пронеслось у нее в голове.