Глава 8. Роберт (Робот, Норт)

Первым моим осознанным ощущением был вкус пыли. По-видимому, я некоторое время пролежал на земле с открытым ртом и она попала мне на язык. Один любопытный баран просунул свою кудрявую голову сквозь щель в заборе и взирал на меня немигающим взглядом. Я попытался подняться на ноги, и меня слегка пошатнуло, так что мне пришлось несколько секунд постоять без движения для того, чтобы вернуть себе способность ориентироваться в пространстве. Левая сторона нижней челюсти нещадно болела, потому как вся мощь удара пришлась именно на неё. Скорее всего, Колян «вырубил» меня кулаком, судя по скорости атаки и короткой дистанции, что была тогда между нами. Парнокопытное животное издало вдруг короткий блеющий звук, словно хотело напомнить мне о чём-то важном, и этот акустический сигнал отозвался громом у меня в голове. В тот же миг я осознал, что моя Маринка осталась в жилище Иоганна, а рядом с ней восемь ублюдков. Сколько минут я пробыл в «отключке»? Пять, десять, тридцать? Ноги сами понесли меня ко входу, и я вломился в дом, толкнув дверь плечом. Быстро преодолев коридор и ворвавшись в зал, я увидел ту же самую картину — девять человек за столом — с одним лишь отличием: лицо девушки было мокрым от слёз. Моё имя криком сорвалось с её губ, и Тигран, сидевший ближе всех к выходу, поднялся со стула и загородил мне проход.

— Уже очухался, щегол? — презрительно осклабился он.

— Отпустите Марину! — выпалил я.

— С какой стати? Ей хорошо с нами. А вот ты, лошара, можешь чухать отсюда. Мы сами отвезём её домой.

Я сделал один шаг, и Тигр предостерегающе положил ладонь мне на грудь:

— Тормози! Чё, борзоты обожрался?

Мне вспомнилось, что в таких случаях советовал делать Ербул, и я резко ударил правым кулаком снизу вверх точно в подбородок Жану, в результате чего его голова откинулась назад, колени подкосились и он грохнулся на пол, как мешок с картошкой. Все «самураи» разом повскакивали со своих мест, и Султан первым бросился в мою сторону. Я уклонился от широкого взмаха рукой, направленного мне в лицо, и на шаге вперёд опрокинул Конга на спину боковым ударом в скулу. Тут передо мной оказался Стив, и я приготовился уже вступить с ним в бой, как неожиданно кто-то, низко пригнувшись, врезался мне плечом в живот и одновременно с этим подсёк мои ноги руками. Я слышал жалобные причитания и всхлипы Марины, а также матерные ругательства противников, но мне некогда было отвлекаться, потому что Руслан — это он свалил меня борцовским приёмом — забрался сверху на моё тело и старался удержать его под собой, чтобы друзья получили возможность спокойно «добить» наглеца, посмевшего помешать их «тусовке». Отчаяние придало мне сил, и я каким-то непостижимым образом сумел стряхнуть с себя Сильвера и приподняться, однако тут же получил пинок в живот от Серого и упал на одно колено. Следующим подоспел Винт и круговым ударом стопой, от которого голова моя загудела, как церковный колокол, отправил обратно на пол. Я опять попытался встать, но безуспешно, потому что меня окружили и принялись «окучивать» ногами. Через несколько секунд я во второй раз за этот день потерял сознание...

Очнувшись от гвалта мужских голосов, я раскрыл глаза и увидел ножки тумбочки, а на ней, как всегда, возвышался «Чёрный рыбак» Ёхана. Почему-то мне пришла на ум странная мысль, что никто из «Интернационала» не додумался включить магнитофон для разнообразия, впрочем, они были настолько заняты своими разговорами, что им, похоже, было совсем не до музыки. Мне не удалось пошевелить конечностями из-за того, что они были крепко связаны поясными кожаными ремнями (как ноги в районах бёдер и щиколоток, так и запястья рук за спиной), и единственное, что я ещё мог сделать, — это повернуть голову в направлении стола. Компания из восьми пьяных парней и одной затравленной, охваченной страхом девушки продолжала свои «посиделки», причём количество спирта Royal в бутылке заметно уменьшилось.

— Что вы творите, сволочи?! — прохрипел я. — Развяжите меня!

— О! Герой-любовник снова с нами! — издевательски воскликнул Тигран, встал со своего места и подошёл ко мне.

— Прошу тебя, пожалуйста, не бей больше Артура! — дрожащим голосом промолвила Марина.

— Ага, — хмыкнул он и сильно пнул меня ботинком в живот.

Я скрючился от боли под задорный смех его приятелей и услышал слова охмелевшего Робота:

— Оставь его, а то ещё подохнет. Нам жмурик ни к чему.

Тигр вернулся к столу, ну а мне не оставалось ничего другого, как беспомощно наблюдать за их «вечеринкой». Они беззаботно болтали, хохотали, спорили, иногда даже ругались, потом вновь увлечённо общались как ни чём не бывало и разливали «Рояль» по стаканам и кружкам. Шумное веселье продолжалось достаточно долго, в ход пошла уже вторая бутылка, и негодяи опьянели до такой степени, что у некоторых из них стали заплетаться языки, а речь порой теряла последовательность и всякий смысл. В течение всего этого времени Маринка не произнесла ни звука и только смотрела на меня жалостливым взглядом, а я сгорал от стыда, злости и бессилия. В самый разгар глупого спора «самураев» о том, кто из актёров боевиков и по совместительству их кумиров сильнее, быстрее и ловче всех и насколько велики шансы у Костолома, тренера «Интернационала», в гипотетической схватке с одним из киногероев, она вдруг смущённо попросилась выйти. Беседа сразу же затихла, и Беня спросил:

— Зачем? В сортир захотела?

Девушка покраснела и ничего не ответила.

— Русик, проводи её, — бросил Норт.

— А чё я? — возмутился тот.

— Ты самый ответственный из нас. Другим я её доверить не могу, — ухмыльнувшись, проговорил Роберт.

Руслан пожал плечами и кивком головы указал на дверь. Марина правильно расценила этот жест и, выйдя из-за стола, заторопилась к выходу, взглянув по пути в мою сторону и беззвучно прошептав мне что-то одними губами. Сильвер последовал за ней, и их не было примерно минут пятнадцать. Как только она появилась в дверном проёме, Робот резко встал с кресла, быстро приблизился к ней и, схватив за руку, потянул за собой в соседнюю комнату. В доме Ивана имелось три помещения: прихожая, зал и небольшая, узкая спальня, где стояла допотопная железная кровать с панцирной сеткой и старым продавленным матрасом. Сам Иоганн предпочитал спать на диване в зале, а спальней обычно пользовались его немногочисленные гости, в том числе и я, если оставались на ночлег. Маринка начала отчаянно сопротивляться, но это лишь ещё больше распалило Норта, и он, обхватив за талию и немного приподняв в воздух, так чтобы ноги перестали касаться пола, поволок её в спальню. Она истошно завопила, а я тоже яростно заорал во всё горло и в исступлении завертелся волчком. Дверь спальни захлопнулась за ними, и я тут же попытался добраться туда ползком, но Русик и Кит взяли меня за ноги и оттащили назад к тумбочке. Секунду спустя подбежали Сергей и Николай и принялись методично пинать, в то время как я не переставал кричать и неистово проклинать их всех.

— Да заткните же ему пасть! — рявкнул Виталий.

— Чем? — растерянно буркнул Хан.

— Пофиг чем. Хоть носком!

Султан понял слова Винта буквально и принялся разуваться. Пока четверо его дружков удерживали меня в неподвижном положении, он запихал мне свои вонючие носки в рот, затем стянул с себя футболку и, обернув её вокруг нижней части моего лица, собрался завязать тугой узел на затылке.

— Нос оставь свободным, идиот! — процедил сквозь зубы Стив. — Он же задохнётся!

Конг кивнул и сделал так, как ему велели. Повязка крепко стиснула мне челюсти, а кляп из носков не позволил шевелить языком. Я мог только мычать, однако вскоре прекратил и это, так как уяснил, что ни жалости, ни сочувствия к моей девушке, не говоря уже обо мне, от мучителей не дождёшься. Предприняв ещё одну попытку пошевелиться и тут же получив в отместку град ударов ногами по разным участкам тела, кроме головы, я замер на полу, и только моё сердце продолжало бешено стучать в груди, не давая мне впасть в спасительное забытьё. Между дверью спальни и полом присутствовала щель толщиной в пару сантиметров, и всем было отлично слышно, что происходило внутри комнаты. Что творилось там вначале, пока я кричал и сопротивлялся побоям, для меня так и осталось неведомым, а вот теперь отдал бы все богатства мира за возможность крепко зажать руками собственные уши. Среди повисшего в воздухе молчания отчётливо раздавался ритмичный скрип металлической решётки кровати...

— Расчехлил её Робот, — с кривой усмешкой обронил Дрон. — Отныне она будет чпокаться, как швейная машинка!

— Блин, братва, чё-то мне в падлу слушать, как они там отвисают, — брезгливо поморщившись, проворчал Руслан. — Можно их чем-то заглушить?

— Вон магнитофон стоит, — сказал Жан. — Давай музычу включим.

Он приблизился к тумбочке и нажал на кнопку воспроизведения. Из динамиков грохнул мощный «саунд» популярной в определённых кругах американской хеви-метал-группы, и Колчак с отвращением на лице замахал руками.

— Выруби эту хрень! — раздражённо выкрикнул он, и Тигран моментально уменьшил звук до нуля.

— Я сейчас нормальный музон принесу, — предложил Султан. — В шохе Норта есть парочка кайфовых сборников.

Пока его не было, пустые стаканы на столе в очередной раз наполнили спиртом и все шестеро выпили, даже не дожидаясь своего товарища. Возвратившись, Хан первым делом вставил компакт-кассету в деку магнитолы, и после того как он надавил пальцем на клавишу PLAY, в комнате раздались громкие аккорды музыкальной композиции молодой и красивой российской певицы.

— Брат, отнеси мафон лучше Роботу. Пусть там играет... Им приятнее будет, а нашему сейшену эта шарманка только мешает, — заявил Кит.

— Хорошо, — согласился Конг, вытащил вилку «Чёрного рыбака» из розетки в стене за тумбочкой — в помещении сразу стало тихо — и двинулся с ним в сторону спальни. Постучав предварительно кулаком по поверхности двери, он скрылся внутри комнаты, и потом оттуда послышался невнятный разговор, а пару минут спустя зазвучала музыка. Дверь снова ненадолго приоткрылась, и Султан с широкой улыбкой на физиономии вернулся к столу.

— Ну чё там? Всё ништяк? — поинтересовался Колян. — Работа кипит?

— Ещё как! — подтвердил Хан. — Захожу туда, а Норт со спущенными штанами дрючит её раком. Платье, трусняк и лифон на полу валяются, ну и тёлка, блин, полностью голая. Лохань у неё бритая, а буфера и попец офигеть шикарные!

«Самураи» загоготали, а я, озверев, стал биться лбом об пол, но тут подбежал Андрей и придавил мою голову ногой.

— Замолкни! — прошипел он. — Если и дальше будешь так мутить, то за последствия для тебя и твоей бабы не ручаюсь!

Увидев, что я внутренне сдался и затих, он отправился к своему месту за столом, и затем их весёлая попойка продолжилась, но кошмар для Марины на этом отнюдь не закончился. Где-то через полчаса из спальни вышел Роберт и, не удостоив меня даже взглядом, грузно плюхнулся в кресло.

— Братаны, она ваша, — устало объявил он и потянулся к ковшу с водой.

— Общак для «Интернационала» — дело святое! — подняв указательный палец вверх, важно возвестил Серый и добавил: — Ну чё, кто вторым будет?

Никто не ответил, Виталий молча поднялся на ноги и не спеша направился в сторону соседней комнаты, в которой по-прежнему звучали зажигательные дискотечные хиты. Спустя некоторое время его сменил Николай, а потом туда заглянул Сильвер. Он пробыл там недолго и на любопытный вопрос Тигра о том, как ему удалось так быстро управиться, обронил:

— Да я сильно и не парился. Просто на клык дал...

Следующим был Конг, а уже после Жана спальню посетил Беня. Восьмым стал Сергей, причём он потратил там почти больше всех времени, уступив в этом только Роботу, а когда возвратился, провозгласил с довольной ухмылкой:

— Дымоход ей конкретно прочистил и расширил! Её будущий муж мне за это, вообще-то, спасибо сказать должен!

У «самураев» уже практически не осталось сил смеяться, все они были сильно пьяны, в связи с чем его слова были встречены лишь ленивыми кивками и понимающими ухмылками. Кое-кто из них задремал, но остальные тем не менее не смыкали глаз и ещё пытались обсуждать различные интересующие их темы, хотя уже и не с таким пылом, как прежде. В течение этого времени музыка в комнате с кроватью не смолкала, а когда это всё-таки случилось, Норт встал, сильно пошатываясь, зашагал к спальне и скрылся в ней. Через пару минут вновь зазвучали ноты «попсового» шлягера, а уже после того, как Роберт вышел, остальные семь негодяев в порядке очереди опять нанесли визит туда и повторно удовлетворили свои плотские потребности. Я неоднократно пытался освободиться от уз, однако все мои потуги были тщетными, и мне пришлось быть безвольным и униженным свидетелем всего того ужаса, что продолжался вплоть до самого утра, а когда оно наконец-то наступило, Марину вывели из дома (я трусливо отвернулся и не видел её, поскольку боялся встретиться с ней взглядом), посадили в машину к Роботу и увезли.

По прошествии часа Колчак, Стив и Дрон подняли меня на ноги, отвели сначала в туалет, а потом затолкали в «семёрку» Русика. Они доставили меня в Новомелинку, вытащили кляп изо рта, развязали ремни и выгрузили рядом с больницей, предупредив, чтобы я «держал язык за зубами и даже не думал обращаться в мусарню, иначе мне и моей подруге придёт конец», дескать у них «всё схвачено», потому что родной дядька Роберта является прокурором и, кроме того, все «важные менты» в районе находятся под контролем Бороды, к бригаде которого недавно примкнули «Самураи». Из этого следует, что мне «лучше забыть о вчерашнем инциденте, жить дальше своей жизнью и не путаться у них под ногами», а за Маринку не стоит беспокоиться, так как «она уже у себя дома в Серебреках». Высказав мне эти угрозы и «пожелания», они уехали, а я, испытывая не только душевную, но и физическую боль, поплёлся в больницу.

***

Я услышал, как открылась наружная дверь коттеджа и в коридоре раздались неспешные шаги. Кто-то, похоже, привыкший чувствовать себя здесь как у себя дома, приближался ко входу в холл. Появившись в открытом дверном проёме, Норт мгновенно застыл на месте, как будто натолкнулся на невидимую преграду. Его ошалевший взгляд бегал от меня к трупу Винта и обратно, а я со спокойной улыбкой смотрел ему прямо в лицо. В отличие от своего ближайшего друга, он не сохранил стройности фигуры, напротив, с годами Робот располнел и приобрёл вид добродушного, в меру упитанного мужичка. Если раньше он выглядел как дерзкий, голодный и свирепый волк, то сейчас напоминал ленивого, откормленного и безобидного кобеля. Вероятно, благополучная семейная жизнь и финансовый достаток сыграли с ним злую шутку, превратив из опасного бойца в заурядного, среднестатистического обывателя. Мне тут же стало ясно, что он уже не может быть достойным соперником, впрочем, данный факт не сильно расстроил меня, ведь жестокая схватка с Китом не прошла бесследно, и я понимал, что справиться с новым противником будет наверняка не так-то просто.

— Ну что, гад, не ожидал вновь встретиться со мной?

Звук моего голоса, видимо, вывел его из отрешённого состояния, и Роберт нервно провёл рукой по лбу, но, на удивление, даже не предпринял попытки к бегству и остался стоять в помещении.

— Артур, это ты его пришил? — медленно произнёс он и покосился на тело своего мёртвого товарища.

— Да, моих рук дело.

— У тебя кровь на одежде, — растерянно пробормотал Норт, явно шокированный произошедшим.

— Виталий расквасил мне нос.

— Вы тут махач устроили?

— Ага...

— Это случайно получилось?

— Что?

— Смерть... Ты случайно его убил? Переборщил, может?

— Не... Я грохнул его намеренно!

Глаза Робота округлились, и он потрясённо выдохнул:

— Зачем?

— Ты ещё имеешь наглость спрашивать? — Меня уже начали бесить его вопросы. — Тебе напомнить, что произошло двадцать пять лет назад на точке Ёхана?

— Не надо... — тихо вымолвил Роберт и удручённо покачал головой. — Я всё отлично помню...

— Замечательно!

— Прости меня, если сможешь... Это я один во всём виноват.

— Чушь собачья! Вы все виноваты! Все восемь! Между прочим, семерых уже настигла справедливая кара.

— Не понимаю... Ты их тоже мочканул? Как Винта?

— К сожалению, только шестерых: Колчака, Конга, Дрона, Жана, Серого и Кита. Сильвера постигла иная судьба. Он так и не дождался меня. Помер на Кавказе...

— Ты спятил, Артур... — побледнев, проговорил Норт. — Тебя ведь всё равно менты найдут. Другого варианта просто не существует!

— Без разницы... Для меня это уже не важно.

— А что «важно»?

— Чтобы вы все сдохли, скоты!

— Выходит, настала моя очередь?

— Верно. Ты весьма догадливый малый.

— Погоди! Позволь мне рассказать тебе кое-что, и тогда ты, возможно, передумаешь...

— Вот именно по этой причине подобного шанса у тебя и не будет, — усмехнувшись, бросил я. — Прибереги свои лживые сказки для ада. Черти с нетерпением ждут там твою грязную душу, ведь ты и сам — чёрт!

Мой главный враг приоткрыл рот и неуверенно взмахнул руками в отчаянии, собираясь, по-видимому, переубедить меня при помощи каких-то аргументов, но потом кисти его вдруг безвольно упали, и всё, что он мог сказать, было:

— Стреляй! Чего же ты ждёшь?

Я громко рассмеялся, а его лицо между тем приобрело угрюмое выражение.

— У меня нет ни огнестрела, ни холодняка.

— Но как ты тогда завалил Виталия? И всех остальных? — прищурившись, поинтересовался Робот.

— Вот этим оружием! — заявил я и показал ему стиснутый кулак.

Недоверчивая ухмылка появилась на его физиономии, и он промолвил:

— Ты прикалываешься? За дурака меня считаешь?

— Всего лишь за говнюка. Так ты готов биться со мной?

— Артур, ты в самом деле полностью сбрендил...

— Отвечай на мой вопрос!

— Может, сначала всё-таки выслушаешь меня?

— Нет, — отрезал я и нажал пальцем кнопку PLAY на магнитоле.

Как только в комнате загремела ритмичная музыка, я сошёл с лестницы, приблизился на пару шагов к Роберту и принял боевую стойку. Мне показалось, что до этой секунды он отказывался верить в правдивость моих слов, а теперь у него больше не осталось выбора, хотя Норт мог бы броситься обратно в коридор, чтобы убежать от меня, однако, скорее всего, собственная гордость не позволила ему совершить столь унизительный для бывшего «самурая» поступок. Со стороны он выглядел несколько комично — в камуфляжных шортах с боковыми карманами, красной майке с логотипом известной европейской фирмы, специализирующейся на выпуске спортивных товаров, и резиновых шлёпках на босу ногу. Смерив меня изучающим взглядом, противник небрежно скинул один шлёпок, а второй прямо с ноги ловко запустил мне в голову. Возможно, таким способом он надеялся отвлечь моё внимание, что почти удалось ему, потому как это действие действительно стало для меня неожиданностью, но я всё же успел уклониться и обувь пролетела мимо, врезавшись в конце траектории полёта в потолок и шмякнувшись затем на пол.

Не медля ни секунды, Робот ринулся вперёд, определённо, с намерением свалить меня вниз за счёт своей массы. Я выставил руки и, ухватившись за правый локоть нападавшего, а также просунув ладонь ему под левую подмышку, быстро провернулся на опорной ноге и, перенаправив вектор движения тела, отшвырнул его к стене — как раз туда, где стоял деревянный столик. Роберт не удержал равновесие и упал на осколки светильника, а потом остервенело заорал, почувствовав резкую боль, когда они впились в кожу, пропоров ткань майки. Он стал тяжело подниматься, ну а я тем временем подскочил к нему и фронтальным ударом ноги отбросил дальше к столику — тот затрещал под весом Норта и опрокинулся вместе с ним. Робот снова попытался встать, но успел приподняться лишь на колени, так как я уже был рядом и обрушил на него серию боковых ударов кулаками, стараясь при этом бить точно в челюсть. Его голова болталась из стороны в сторону, тем не менее он каким-то чудом выдержал натиск и не потерял сознание. Чтобы нанести ощутимый урон, мне пришлось положить свои ладони ему на затылок и толкнуть его лицо навстречу моему колену. Оно попало точно в цель, кровь хлынула из сломанного носа, и Роберт инстинктивно выплюнул изо рта обломки передних зубов. Я увеличил дистанцию между нами и ударом пяткой с разворота отправил его на пол. Он неуклюже распластался на плитке, вытянув руки в стороны, а я со всей силы припечатал подошвой раскрытую левую кисть. Норт взревел и повернулся на бок, правда, на этот раз получил уже носком кроссовки в окровавленную физиономию. Тщетные попытки ненавистного врага прикрыться руками только ещё больше разъярили меня. Я принялся яростно пинать его по всей площади верхней части тела — от поясницы до макушки, не давая ему шанса передохнуть или защититься. Не могу сказать, как долго это продолжалось, но получилось так, что Робот совсем перестал двигаться, уткнувшись лицом в лужу собственной крови, и в итоге данная картина заставила меня остановиться.

Ещё несколько минут назад я собирался избивать своего противника до тех пор, пока он не испустит дух, однако сейчас вдруг, неожиданно для самого себя, предоставил ему возможность ещё немного пожить. В том, что он не умер, у меня не было сомнений — я видел, как медленно и тяжело вздымалась его грудь при дыхании, в то время как разорванные губы слабо шевелились, а в расширенных зрачках сквозил ужас, который не могли скрыть даже сильно распухшие глазницы. Я подошёл к магнитофону и прикоснулся к клавише STOP/EJECT, затем возвратился к Роберту, присел перед ним на корточки и наклонил голову, силясь расслышать то, что он бормотал.

— Наверху... Там... посмотри.

— Что? Что ты сказал?

— Сходи наверх... Тогда... всё... поймёшь.

По его словам, мне обязательно следовало пройти на второй этаж. Я недоумевающе пожал плечами, окинул взглядом беспомощное тело соперника, и, зная, что он пока не в состоянии самостоятельно передвигаться, зашагал к лестнице. Легко взбежав по ступеням, я очутился в просторном коридоре с двумя широкими окнами, откуда открывался великолепный вид на соседние двор и дом, принадлежавшие Норту. На противоположной от окон стене между дверьми, ведущими в смежные комнаты, висело множество фотографий в рамках. С большинства из них на меня взирали лица Винта и его друзей или знакомых, а также, вероятно, родственников. Внезапно одно фото привлекло всё мое внимание, вынудив проигнорировать остальные. На нём были изображены двое мужчин и одна женщина, стоявшая между ними, притом все трое с жизнерадостными улыбками обнимали друг друга за талии. Я покачнулся и прислонился плечом к стене, потому что ноги у меня моментально стали ватные, а сердце заколотилось так, словно собиралось вырваться из грудной клетки. По всей видимости, сделано это фото было относительно недавно, максимально год или два назад, поскольку физиономии Робота и Кита на бумаге практически ничем не отличались о тех, какие я увидел сегодня в реальности. Но вовсе не Роберт и не Виталий вызвали во мне столь бурный прилив чувств! При взгляде на фотографию меня захлестнули почти физические страдания, ведь с глянцевой поверхности мне прямо в глаза смотрела Марина...

Я, конечно, сразу узнал её. Милое точёное лицо чуть-чуть округлилось, и стан уже не был таким тонким, как четверть века назад, но Марина, несмотря ни на что, сохранила своё волнительное очарование, преобразившись из хорошенькой, прелестной девушки в красивую даму. Мне с трудом верилось, что это не обман зрения, не фотомонтаж, и душа моя решительно отвергала подобную действительность, хотя разум упрямо твердил, что здесь не может быть ошибки. Не в силах больше смотреть на счастливые лица на фотографии, я отвернулся и приблизился к окну, чтобы глазам не было больно от созерцания невыносимого для меня зрелища. Моему взору открылся обширный двор соседнего коттеджа, и я заметил две фигуры, склонившиеся над грядкой с цветами: женщину в лёгкой светлой блузке и белой юбке до колен и рядом с ней маленькую девочку в ярком розовом платье. Спустя несколько секунд обе они выпрямились, и мне пришлось от сильнейшего волнения крепко ухватиться за раму окна. Я увидел её! Увидел Марину, которая, судя по всему, держала за руку свою внучку... Моя первая и единственная любовь, моя Маринка стала супругой Норта! Я был морально уничтожен, раздавлен, мне захотелось сгинуть на веки вечные, распасться на молекулы, раствориться в воздухе без остатка и навсегда исчезнуть из этого жестокого и омерзительного мира!

Совершенно опустошённый и в мгновение ока лишённый воли к жизни, с тяжким грузом на душе я побрёл вниз по лестнице. Робот, очевидно, к этому времени уже немного оправился и сидел на полу, откинувшись спиной к стене. Он внимательно наблюдал за мной и, когда я приблизился к нему, спросил:

— Ты посмотрел фотки?

Молча кивнув, я медленно опустился вниз напротив него и скрестил ноги по-турецки. Может быть, наверху висело больше фотографий с Мариной и я заметил только самую первую из них, но и её одной было уже вполне достаточно для того, чтобы она стала для меня величайшим испытанием. Догадавшись по моему поведению, что я пока не намерен предпринимать агрессивных действий, он начал торопливо рассказывать, порой шепелявя из-за отсутствия нескольких зубов:

— Мне нелегко было добиться её... Она очень долго боялась и избегала меня, а я уже на следующий день после того случая на точке понял, что совершил чудовищный поступок. Представляешь, я неожиданно абсолютно ясно осознал, что не могу жить без этой девушки... У меня никогда раньше не возникало подобного чувства! Как будто внезапно подействовала какая-то приворотная магия и возникло необъяснимое, жгучее желание... Я разузнал адрес дома, где поселилась её семья после того, как они уехали из Серебреков, и запретил своим друзьям из «Интернационала» упоминать что-либо о постыдном происшествии или плохо говорить о Марине, а сам тем временем не оставлял попыток сблизиться с ней. Я выслеживал и угнетал её ухажёров, всячески запугивал и иногда жёстко гасил их, и вскоре не осталось ни одного мужика, кто имел бы достаточно наглости или смелости, чтобы встать между мной и моей страстью. Случилось так, что родители Марины погибли в автокатастрофе, и ей пришлось жить практически одной, без поддержки и почти без финансовых средств к нормальному существованию, а у меня как раз к тому моменту накопилось очень много бабла. Дела у бригады Бороды шли хорошо, и нам нехило фартило. Короче, я мог предложить ей не только своё сердце, но и приличную, обеспеченную жизнь, и в результате она сдалась и согласилась выйти за меня замуж. Любовь ко мне у неё проснулась позже, спустя несколько лет после рождения нашего сына...

— Ты уверен, что Марина тебя любит? — ледяным тоном произнёс я.

— Клянусь! Иначе бы она уже давно ушла от меня. За всё время нашей совместной жизни я ни разу не пытался заставить её сделать что-то против воли.

— Тебе несказанно повезло...

— Да. Я знаю.

— Как тебе удаётся не думать и не вспоминать о том, что сделали с ней ты и твои кореша?

— Меня не волнует её прошлое. Я любил Марину, люблю и буду любить всегда!

Высказавшись, он закрыл глаза и неожиданно опустил голову на грудь, словно откровенное признание лишило его последних сил. Мне больше не о чем было с ним разговаривать, поэтому я выпрямился в полный рост, подошёл к лестнице, запихал магнитофон в сумку и, закинув её за спину, направился к выходу.

— Артур, так ты простил меня? — раздался за моей спиной слабый голос Роберта. — Обещаю, я ничего не скажу ментам о том, что здесь произошло на самом деле. Придумаю для них какую-нибудь подходящую отмазку.

Оглянувшись, я ответил:

— Спасибо. Только не обольщайся, ведь я не простил, впрочем, уже не буду убивать... Живи и благодари Марину за то, что остался цел!

— Ты хоть понимаешь, что напрасно отправил на тот свет Николая, Султана, Андрея, Тиграна, Сергея и Виталия? В отличие от тебя, Марина простила их. И Руслана... Всех нас...

В глазах у меня потемнело от ненависти, и я чуть было не нарушил данное мной слово, однако потом невероятным напряжением душевных сил всё-таки сумел сдержать гневный порыв.

— Ты же прекрасно знаешь, что, кроме меня, в тот день на точке находился ещё один свидетель преступления, и твоя жена — не единственный человек, кто пострадал по вашей вине!

Челюсть Норта отвисла от изумления, и он испуганно выставил мелко дрожащие руки перед собой, как будто они могли оградить его от моей мести.

— Тебе это тоже известно? — пролепетал он.

— Разумеется... Но ради благополучия Марины я согласен сохранить жизнь её мужу, хотя он и заслуживает смерти. Никогда не забывай, чем ты ей обязан!

Вспомнив вдруг весьма немаловажную деталь, я вернулся к трупу и, исследовав карманы его брюк, отыскал в одном из них ключ от машины. Автомобиль доставит меня до окраины города, а затем какое-нибудь такси поможет мне добраться до отеля. Я пересёк холл и вышел в коридор, быстро сменил там чёрную, окровавленную футболку на светло-серую, которую вынул из небольшой стопки чистой одежды, лежавшей на дне моей сумки, надел бейсболку и очки и после этого покинул дом Винта, оставив ошарашенного и избитого Робота радоваться собственному спасению и горевать по поводу гибели старых друзей.