Прохор провожал его до трапа самолёта. Его машины пропустили на спецполосу. Странно, почему это разрешил Джордан, Кай не знал. И ещё было странно, что Джордан не летит с ним туда. Самолёт подали лично для него одного.
Но всё это сейчас было неважно. Он стоял перед Прохором, который смотрел ему в глаза и понимал, что это конец… он улетает туда, а что будет дальше, он не знал…
– Прости меня, – Кая вспомнил всё, что было за это лето, – я столько создал тебе хлопот и проблем.
– Да, я был ко всем этому не готов… не ожидал, что ты такой у меня безбашенный. Уж заставил ты меня попереживать, это точно.
– Прости, я наверное разочаровал тебя, что таким стал…
– Я горжусь тобой. Слышишь, я горжусь, что у меня такой друг!
– Я тоже горжусь тобой, Прохор.
В глазах у Прохора заблестело, он резко прижал Кая к себе так, что у того перекрыло дыхание и захрустели ребра.
Кай обнял Прохора, как тогда, вцепившись пальцами в его пиджак и понимая, что ещё секунда, и он должен идти, и за ним закроется дверь, и он будет в другом мире, там, где война и смерть…
***
Кай возвращался в Афган. Всё происшедшее здесь, в Москве, с ним за это время было слишком болезненно для воспоминаний.
Он запретил себе думать о Прохоре, который, резко отстранив его от себя, сел в машину и уехал, даже не обернувшись и не посмотрев на него...
Кай был ему за это благодарен. Внутренние силы его покинули, он лишь смог взойти по трапу в самолёт и упасть в кресло.
Но воспоминания не оставляли его…
Это безумие с Нестором.
Он поставил свечки в церкви за Нестора и его братков. Это единственное, что он мог для них сделать. Прохор не разрешил ехать на кладбище, где их похоронили в братской могиле. Кай слишком устал морально и не нашёл сил с ним спорить по такому больному для него вопросу, а Клавдий не спускал с него глаз. Поэтому он решил, что приедет к ним в следующий раз. Он понимал, как всё глупо, как всё безвозвратно и бесполезно произошло в их молодых жизнях. Ему было очень больно вспоминать их, и его…
Он больше никогда не пел эту песню про атамана. Она стала навсегда для него песней Нестора и, слышав её исполнение, он знал, как зовут атамана, о котором там поётся.
«Нестор, за что ты просил тогда у меня прощения? За любовь. Но разве за любовь просят прощения. Я был так жесток к тебе. Но я ничего не смог бы тебе дать. Так зачем тогда обман. Ведь я же видел любовь в твоих глазах. Покойся с миром. Я всегда буду помнить тебя – Нестор».
А в ушах странно звучали слова песни, которую он пел:
… Defeated I, fighting for a lost cause (Победил я, борясь за проигранное дело)
Depleted I, dying for the wrong cause (Обедненный я, умирая неправильно причиной)
These are the hours on the range (Эти часы на диапазон)
The more you show them (Чем больше вы показываете им)
The more they choose to take away (Чем больше они хотят отнять)…
Продолжение следует.