Глава 7. Юнкерская школа СС

Домой я вернулся как раз к обеду. Голодный был страшно. Утром, в доме семьи Ролле, на завтрак кусок не лез в горло. Чувствовал себя дико неловко, старался не поднимать на Марго глаз. Она сидела напротив, пунцовая, думаю от мыслей схожих с моими. Девочки, вились вокруг очень расстроенные моим отъездом и пытались вызнать, когда меня ждать ещё в гости. Особенно младшая. Клара вновь, как и в первый день, забралась ко мне на колени и обняв меня душераздирающе вздыхала. Старшая — Хелен, лукаво улыбаясь и уперев руки в бока, переводила взгляд с раскрасневшихся щёк и потупленных глаз матери на меня и обратно. Вот ведь! Девчонка всего шесть лет разменяла, а что-то чувствует!

До калитки мы с Марго дошли молча, а потом так же молча я обнял и прижал женщину к груди, чувствуя, как бьётся её сердце. Страсть нахлынувшие на нас этой ночью, нет не исчезла, она ушла куда-то вглубь и чувствую, затаилась там до какого то, только ей известного срока.

Маргарет подняла на меня полные печали и слёз глаза и чуть слышно спросила: «Женщина, там… Ты точно хочешь за ней вернуться?»

Не нужно было спрашивать, что за женщина и где «там». Я пристально глядя ей в глаза, поцеловал Марго в высокий лоб, погладил светлые волнистые, так ласкающие ладонь волосы и ответил: «Да! Сделаю всё от меня зависящее и даже больше!»

Марго вздохнула. В печальных глазах блеснули слёзы и женщина ответила мне легким касанием губ, поцелуем в щёку.

На обед домой я ожидаемо опоздал. Извинился перед мамой и с радостью узнал, что скоро вернётся отец. Он не часто бывал дома, хорошо, если един-два раза в неделю. В этот раз специально приедет, что бы завтра с утра проводить сына в кадетское училище. На ужин, собрались почти все друзья и включая дедушку Шульца, которого как я уже говорил, мы считали родственником. Конечно, всё прошло без той торжественности, с которой меня встречали, но оно и хорошо. В конце то концов, меня завтра провожали не на фронт в малярийную Африку или в болота Комбоджи, а в Баварский Бад-Тельце.

Поздно вечером, когда все разошлись по домам, мы с папой сидели в кабинете, и мама с нами. Мы с ним о чём-то незначительном беседовали, а Эльза Деринг, сидела в кресте подперев щёку рукой. Мамины глаза лучились любовью и тихой радостью, оба её мужчины, муж и сын были рядом. Живы и здоровы. По нынешним временам, это действительно была самая настоящая, большая человеческая радость.

Идиллию прервал настойчивый, казавшийся очень громким в вечерней тишине телефонный звонок. Аппарат, стоявший на журнальном столике, взял папа. У нас так было заведено всегда. Если все мы дома, то именно полковник Кудашев всегда отвечал по телефону. Скорее всего, именно военному агенту русского посольства этот звонок и предназначался. Но на этот раз, папа, удивлённо глянув на меня, протянул трубку: «Это тебя Юра…»

— «Юрий Кудашев у телефона…» — мой голос предательски снизил тональность. Последние час-полтора как то муторно было на душе. Тянуло изнутри словно… словно, начинал болеть зуб что ли, донимала непонятная нет, не тревога, а предчувствие.

— «Обершарфюрер Кудашев, — мужской голос телефонного собеседника был строгим, деловым и усталым, но какой то угрозы в нём я не чувствовал, — завтра вы должны быть в кадетской школе Бад-Тельца. Будьте готовы к семи часам утра, за вами прибудет автомобиль.»

Звук телефонного динамика был громким и отец всё слышал. Он криво усмехнулся, быстро глянув на маму, что-то нарочито весело ей сказал. Для неё может и был это обычным, не особо значимым телефонным звонком. Но мы с ним понимали, не в правилах посылать персональный автомобиль за унтер-офицером дабы отвезти его в кадетское училище.

Как ни странно, я спал крепко, без сновидений и утром, в ожидании чего бы то ни было, уготовленного мне провидением, был бодр и весел. Мы с папой успели позавтракать, когда с немецкой пунктуальностью во двор дома вкатил не броский Opel Olympia, песочного цвета. Небольшой чемодан, много ли нужно будущему курсанту, я нёс в руке, сопровождаемый отцом который тоже должен был ехать на службу, мамой и Бертой. Отчего то, вовсе не удивился я стоящему у машины ротенфюреру Коху с которым простился в лётном ангаре «Альпийской крепости». Подозрение, что еду я куда угодно, но не в юнкерскую школу Бад-Тельца, стало уверенностью. Ротенфюрер, приветствовал меня, щёлкнув каблуками, вытянувшись и вскинув руку в партийном приветствии. А увидев выходившего вслед за мной русского полковника, уже взял уважительно под козырёк полевого кепи, а потом помог мне уложить чемодан в багажник. Пока я прощался с родителями, мама с Бертой как водится, прослезились, а отец, обнимая, успел шепнуть: «В юнкерскую школу говоришь? Позвони, как сможешь…» В это время, заехал во двор и стал рядом с Олимпией, чёрный посольский Опель Адмирал полковника Кудашева.

Так получилось, что из моего родного Херингена обе машины выехали вместе, но потом пути наши разошлись. Папин Адмирал свернул на северо-восток в сторону Магдебурга, а направляемый рукой Коха, наш Opel Olympia на запад. У меня просто свербели на языке вопросы. Много вопросов, и они были вполне оправданы, с той минуты как мы поехали по дороге на запад, а не на юг в Баварию. Но я решил не торопиться с ними. Понимал, что узнаю я цель своей поездки часом раньше или позже, ничего не изменится. Ротенфюрер Кох, этакий мерзавец, то и дело поглядывал на меня, улыбаясь во весь рот и словно нарочно расспрашивал хорошо ли я отдохнул в отпуске. При этом пару раз он употреблял выражения вроде «герр штандартенюнкер, наверное, свёл с ума всех фройляйн», что чем дальше мы отдалялись от баварской границы, становилось всё большей насмешкой.

Наконец я не выдержал и прервав Коха на полуслове когда он очередной раз делился своими эротическими фантазиями, якобы предполагая чем я занимался в отпуске, спросил: «Всё, Фриц, сдаюсь! Куда мы едем?!»

Мой шофер, кашлянул сбившись с очередной ёрнической фразы и пристально, уже серьёзно посмотрел на меня.

— «Молодец, долго продержался!» — ответил он, вновь переведя взор на нашу полосу автобана, и добавил уже совершенно серьёзно, — ну ты же не думал Юрген, что тебя после всего случившегося, вот так просто, оставят в покое отправив получать офицерскую шпагу?»

Я молча смотрел на него, ожидая продолжения. Действительно, возразить было абсолютно не чего.

— «Тебя желает видеть рейхсфюрер. Ты теперь у нас большая шишка.» — сказал Кох всем своим видом показывая, что это всё что он может мне рассказать.

Ну, на большее я и не рассчитывал, смешно было полагать, что один из самых могущественных людей Европы, поделился своими намерениями в отношении меня с простым солдатом. Ну что же… Пусть будет так. Хотя где то в глубине души, я уже настроился на небольшую передышку в стенах кадетского училища в Баварии.

Оставшиеся два с половиной часа, пока наш Опель шурша шинами и гудя мотором мотал километры, я глазел на попутные и встречные автомобили. Ещё мы слушали по автомобильному радио, а потом живо обсуждали еженедельную передачу «Говорит Ганс Фриче», главную тему которой составило наступление войск националистов Даниэля Малана и германо-итальянского экспедиционного корпуса в Трансваале.

Было интересно вспомнить как всё начиналось. К концу ХIX века, свободные Южно-Африканская республика и Оранжевое свободное государство, созданные бурами сбежавшими за реку Вааль от английской администрации захваченной Капской колонии, давно уже были для Британской короны бельмом на глазу. А когда на границе Оранжевой республики и Капской колонии было обнаружено крупнейшее в мире месторождение алмазов, это вызвало просто потерю сна и непереносимый зуб, среди жадных британских капиталистов, прежде всего алмазного короля — Сесила Джона Родса. Это привело к первой — англо-бурской войне когда Великобритания попыталась присоединить Трансвааль к своим колониальным владениям. Но в ходе войны 1880—1881 г. бурам удалось отстоять самостоятельность своего государства. Буры были свободолюбивы и не покорны, они, по сути имевшие вместо армии народное ополчение не готовы были к большой войне. Но в ту пору, англичане, привыкшие к колониальным победам над дикарями, оказались готовыми к войне с белыми, ещё меньше чем буры.

Затем, в 1886 году уже в Трансваале нашли богатейшие в мире золотоносные месторождения. Это стало последней каплей в переполнившей чашу терпения Великобритании. Английские плутократы просто не могли упустить такой куш! К тому же Трансвааль вдруг стал очень быстро набирать экономическое могущество, увеличив за 10 лет свои доходы в 11 раз.

Среди британских поселенцев в Трансваале не было единодушия насчёт методов борьбы за свои права. Часть этих поселенцев предлагала действовать мирным путём, а часть — вооружённым. В 1895 году при негласной поддержке правительства Великобритании вооружённый отряд, принадлежавший частной британской горно-рудной компании, во главе с врачом Джеймсоном пересёк границу Трансвааля со стороны Родезии. Под предлогом помощи, страдающим от бесправия соотечественникам, британцы попытались захватить Йоханнесбург.

Сначала они не встретили никакого сопротивления, но дня через два отряд был окружён и взят в плен бурскими войсками. Вопреки ожиданиям Джеймсона, жители Йоханнесбурга не подняли восстания в поддержку «освободителей». Законопослушные подданные Великобритании были убеждены в том, что отстаивать их права должна британская корона и её вооружённые силы, но сами не спешили браться за оружие.

Провал «рейда Джеймсона» убедил правящие круги Великобритании в том, что аннексия золотодобывающих районов Южной Африки повлечёт за собой большую войну и начало этой войны стало только делом времени. Трансвааль, отлично понимая, что англичане не успокоятся, в свою очередь, также начал подготовку к войне и закрепил ранее заключённый союз с Оранжевой республикой. Обстановка накалялась. Из Лондона у Трансвааля требовали всё больше политических и экономических уступок и нужно признать, что почти все из буры вынужденно принимали.

29 августа 1899 года британский министр по делам колоний Джозеф Чемберлен выступил с новыми требованиями. 2 сентября правительство Трансвааля отозвало своё предложение о предоставлении избирательного права уитлендерам и подтвердило непризнание сюзеренитета Великобритании.

8 сентября британское правительство направило официальное послание с категорическим отказом удовлетворить требование Трансвааля о государственном суверенитете с некоторыми оговорками. 18 сентября был опубликован официальный ответ правительства Трансвааля, в котором британские предложения отвергались.

9 октября Трансвааль предъявил ультиматум, в котором выдвигалось требование незамедлительно отвести британские войска от границ республики, удалить из Южной Африки все британское пополнение, прибывшее туда в течение последнего года, а находящееся в данный момент в море вернуть обратно без высадки. В ультиматуме отмечалось, что в случае отсутствия удовлетворительного ответа в течение сорока восьми часов, «правительство Трансвааля с глубоким сожалением будет вынуждено рассматривать действия правительства Её Величества как официальное объявление войны, последствия которой будут лежать на английской стороне». Ответ британского правительства был таким: «Правительство Её Величества с глубоким сожалением встретило категорические требования правительства Южноафриканской Республики, выраженные в Вашей телеграмме от 9 октября. В ответ извольте проинформировать правительство Южноафриканской Республики, что его условия таковы, что правительство Её Величества считает невозможным их обсуждать».

Война началась 11 октября. 12 октября бурские войска перешли границу с Капской колонией на западе и колонией Наталь на востоке. Пересказывать историю второй англо-бурской войны не вижу смысла. Буры проиграли войну. Остановлюсь только не её итогах. Война завершилась подписанием 31 мая 1902 года мирного договора в местечке Феринихинг под Преторией, по которому буры признали аннексию Трансвааля и Оранжевой Республики Британией. Согласно его положениям буры признавали власть британской Короны, но взамен правительство объявляло амнистию участникам боевых действий, обещало предоставить бурам в будущем самоуправление, давало разрешение на использование голландского языка в школьном преподавании и в судах, обязалось возместить убытки, нанесённые фермерам действиями британских войск. Желая упрочить своё господство, британцы в 1910 году создали Южно-Африканский Союз, в состав которого была включена территория бывших бурских республик. Упомяну так же, что в период англо-бурской войны британцы стали использовать практику концентрационных лагерей, которая впервые была применена в американо-испанской войне. В лагеря сгоняли не только военнопленных, но и местных жителей. В этих лагерях из-за плохого питания и антисанитарных условий в общей сложности погибло 4177 женщин и 22 074 детей.

Я в детстве, и подумать не мог, когда с друзьями в который раз ходил в кинотеатр смотреть фильм «Дядюшка Крюгер», получивший на 9 Венецианском фестивале получил приз как лучший иностранный фильм, что когда то судьбы забросит меня в Южную Африку. Но три месяца до того, как меня отозвали для проведения тестов при вступлении в группу курсантов «Аненербе» отдела «Н», мне пришлось провести в частях Германского экспедиционного корпуса в бывшей Германской Юго-Западной Африке. А Фриц вволю хлебнул Африки ещё в 1948 году, подцепив тут неведомую местную заразу от которой, по его рассказам, он пожелтел как золотая германская марка и чуть не загнулся в госпитале.

Южно-Африканский союз, образованный в начале ХХ века, включавший в себя четыре британских колонии: Капскую колонию, колонию Наталь, колонию Оранжевой реки и колонию Трансвааль, как британский Доминион участвовал в Первой Мировой войне. Буры, составлявшие большую часть белого населения Южно-Африканского союза, не желали воевать за Британские интересы. В стране начались волнения, которые переросли в открытое восстание, целью которой было завоевание ими независимости от Британии. По сути, восстание превратилось в гражданскую войну, в которой часть буров всё же выступила на стороне Метрополии и восставшие, силы которых были менее правительственных в три раза, потерпели поражение.

Войска Южно-Африканского союза воевали против германских колониальных войск в Юго-Западной и Восточной Африке, их контингенты участвовали в боевых действиях в Европе, в том числе в битве на Сомме, а так же в Палестине и Египте, против турецких войск. Совершенно не нужная белым колонистам Южной Африки война, унесла более семи тысяч жизней и двенадцать тысяч человек были ранены.

С 1931 года Южно-Африканский союз был доминионом Великобритании, главой государства являлся король Великобритании, однако его премьер-министром 1 сентября 1939 года был Джеймс Барри Герцог — лидер пробурской антибританской Национальной партии, которая сформировала коалиционное правительство, войдя в состав Объединённой партии.

Буры ничего не забыли и ничего томми не простили. На это накладывалось и то, что германская разведка очень активно работала в Южной Африке с антибританскими слоями и следует признать, очень плодотворно. За период 1939—1941 численность Оссевабрандваг, основной прогерманской организации, возросла с 20 тысяч до 300—350 тысяч человек. Каждый новобранец «Стормьярс» (боевое крыло Оссервабрандваг) приносил присягу: As ek omdraai, skiet my. As ek val, wreek my. As ek storm, volg my — Если я отступлю, убей меня. Если я умру, отомсти за меня. Если я буду наступать, последуй за мной.

По конституции, Южно-Африканский союз в случае войны обязан был поддержать Великобританию и с сентября 1939 году местный парламент рухнул в жесточайший политический кризис. Он сдел противниками тех, кто выступал за вступление в войну на стороне Великобритании (их лидером был генерал Ян Смэтс), и тех, кто стремился сохранить Южную Африку «нейтральной», а на деле — прогерманской (их лидером был Герцог).

4 сентября 1939 года Объединённая партия отказалась принять предложение Герцога о нейтралитете во Второй мировой войне, и сместила его, предпочтя Смэтса. Став премьер-министром, Смэтс официально объявил, что Южно-Африканский союз находится в состоянии войны с Германией и другими странами «Оси», и немедленно приступил к укреплению ЮАС на случай возможного германского вторжения с моря, которое могло последовать из-за глобальной стратегической важности Южной Африки как места, контролирующего морские пути, идущие вокруг мыса Доброй Надежды.

Балтазар Йоханнес Форстер и другие члены «Оссевабрандваг» были против вступления ЮАС во Вторую мировую войну, и начали устраивать акты саботажа, со временем переросшие в партизанскую войну. Смэтс предпринял ряд мер против деятельности прогермански организаций, но ему не удалось нейтрализовать лидеров Оссевабрандваг, а сама организация перешла на нелегальное положение.

Националистам и охотникам-штурмовикам, как переводился Стормьярс, удалось сорвать мобилизационные мероприятия сторонников метрополии. Боевики совершали диверсии, взрывы на железных дорогах и линиях электропередач, нападали на военнослужащих. Для примера, только в ходе беспорядков, устроенных Оссевабрандваг в Йоханнесбурге 1 февраля 1941, были выведены из строя 140 британских солдат. Дальше больше, после захвата итальяно-немецкими войсками в декабре 1942-го Александрии и потом Каира, Оссевабрандваг активизировал деятельность, перейдя от тактики диверсий и саботажа к полноценным военным действиям, сначала партизанским, а потом и общевойсковым. Огромную роль сыграло поражение британский войск в сражении за Мадагаскар, который стал перевалочной базой для транспортов, снабжавших восставших буров оружием, боеприпасами и последовавшей высадкой летом 1943 года небольшого германо-итальянского экспедиционного корпуса.

Британские силы в Южной Африке тоже получали подкрепление из Метрополии, но Великобритания не могла снабжать доминион в нужном объёме войсками и припасами, справедливо опасаясь высадки германских войск на острова. Конечно с масштабными битвами, как в Северной Африке, сражения на юге сравнить было нельзя. Второстепенный участок, бесспорно. А после поражения Британии и эвакуации лоялистов в Канаду, пробританские силы в Южно-Африканском Союзе запросили перемирия, неуклюже лавирую между правительством нового короля Эдуарда VII и правительством Черчилля в Канаде. Правительство Яна Смэтса, упустило инициативу, и за время перемирия, националистам с помощью своих немецких и итальянских союзников удалось создать из прежних партизан-буров вполне боеспособную армию. Удалось насытить войска под командованием генералов Хендрика ван ден Берга и Йоханнеса ван Ренсбурга, тяжёлым вооружением, в том числе авиацией и танками. Впрочем за штурвалами самолётов и танков в большинстве своём были немцы и итальянцы…

К тому времени, когда подъехали к полосатому шлагбауму первому контрольно-пропускного пункта, мы уже единодушно решили, что взятие союзными войсками Претории не за горами. Сами не заметили, за воспоминаниями и разговорами мы к двум часам после полудня, благодаря отличным немецким автобанам, миновали долину Мозеля и въехали в небольшой городок Мюнстермайфельд. А ещё минут через двадцать, в долине реки Эльцбах, отделяющей Майфельд от предгорьев Айфеля, перед нами высился замок Эльц, единственное сооружение в Айфеле, которое никогда не подвергалось захвату и не было разгромлено.